Зачем мы живем на этом свете? Ответы есть!
В современном мире самый острый вопрос – что делать дальше? Цель модерна – построить рай на земле, используя блага науки и образования, – недостижима. Если сравнивать даже с XX веком, люди XXI века ушли в другую реальность бытия: раньше предметы, которые уже прочно встроились в наш обиход, появлялись только в сочинениях писателей-фантастов. Но преобразилось ли человечество? Нет. По-прежнему не утихают войны, люди, как и тысячи лет назад, врут, лицемерят, ставят личную выгоду выше выгоды общей. До рая на земле нам далеко. Роман Игоря Самойлова «Врата небесные» написан в жанре сказки, однако автор утверждает, что это больше, чем вымысел.
– Игорь, в вашем романе вы пытаетесь ставить, не побоюсь этого слова, «краеугольные вопросы бытия» истории человечества, но делаете это через мистическо-фэнтезийный антураж. Не связано ли это с тем, что вы не верите в наличие должного уровня естественно-научного образования у современного читателя, чтобы заинтересованно воспринимать подобные проблемы?
– В читателя я верю. А вот должного уровня естественно-
научного образования у поколений 90–2000-х, к сожалению, нет – потребителям оно не нужно. И это в общем понятно, так как наука сама по себе не разрешила ни одно противоречие человеческого бытия. Навязывание же естественно-научного восприятия мира – то же самое мракобесие, только наизнанку. Очередной миф, довлеющий на данном этапе эволюции. А «мистическо-фэнтезийный
антураж» – это единственная возможность рассказать о том, что со мной происходило в то время, когда я только-только вошел в «Проект». А иначе кто поверит?
– Расскажите, что это за «Проект»?
– Формальным началом «Проекта 2050», насколько я знаю, был 1950 год. Тогда группа европейских интеллектуалов решила учредить глобальный и весьма амбициозный институт исследований о том, каким должен стать человек и человечество к 2050 году, чтобы выжить. Финансирование проекта осуществляется богатейшими семьями мира, и, соответственно, они и являются главными его бенефициарами.
– Не знаю, кому как, но понятие неких «проектов», финансируемых «богатейшими семьями мира», очень сильно напоминает принцип строительства масонских лож. А как известно из истории, эти ложи действовали не в понятиях абстрактных интересов человечества, а исключительно в интересах их членов. Вряд ли здесь иначе. Что на это скажете?
– «Проект 2050» совершенно точно не филантропическая инициатива. Это четко выстроенный механизм для конкретных целей. «Интересы человечества» как раз не являются его приоритетом. Этими людьми (а я думаю, что и их предшественниками задолго до них) давно осознано, что нет никаких интересов у человечества. Разве что «плодитесь и размножайтесь». Да и то, как мне кажется, это ими воспринимается как навязанная парадигма.
– Хорошо, а тогда можно чуть подробнее о целях и задачах этого Института?
– Я предполагаю, что целью проекта является создание, конструирование, если хотите, нового homo sapiens. Будет ли он преемником нынешнего и вообще останется ли «сапиенсом» – этого я не знаю. Это «нестройное стадо» (по слову Липмана) решено стандартизировать, приведя к стаду «стройному». Для него создается новый миф. Овцам будет спокойно, сытно, комфортно. Все как они любят. Пастыри станут богами. Да они уже стали в определенном смысле. А человечество… Людям, которые стояли у истоков этого мероприятия, было уже тогда понятно, что человечество обречено.
– В каком смысле? В любом случае, как мне кажется, говорить о вымирании человека как вида рановато.
– Не обязательно полагать, что оно вымрет, хотя и это возможно. Я думаю, что речь идет все-таки о том, что глобально человечество потеряло смысл своего существования на каком-то этапе. И в 1950 году, и даже раньше, стало очевидно, что последняя грандиозная попытка трансформировать огромный социум – я здесь говорю об эксперименте с проектом Советской России – провалилась, что, образно говоря, «почвенность», география и миф, доминирующий в социуме, – сильнее.
– Кстати, о мифе. Вы в своей книге утверждаете, что Институт, в лице своего идейного вдохновителя, полагает, что истоки большинства проблем человечества лежат в разной интерпретации некоего «Первомифа». Что это такое?
– То, что изначально лежит в основе всех верований. Изначальный постулат о человеке. Кто он и что он. Условно говоря, его система координат. В каждом народе, в каждом «языке» – используя библейское определение – есть свой миф. Это своеобразная интерпретация первого мифа. Или просто – Мифа. Как выяснилось, он настолько довлеет над любой общностью, что кажется невозможным изменить общество, не изменив перед этим главенствующий миф. Например, доминирующим мифом такой страны, как Индия, является понятие кармы. Вокруг нее строится система нравственных, этических, экономических, да вообще любых других представлений о том, как правильно жить. Пантеон многочисленных богов определяет иерархию, в которую встроен человек. Та же система варн и каст – это земное отражение небесной иерархии.
– То есть миф – это религия?
– Религия – часть мифа. Он сам намного больше и шире этого понятия. Мифы разных народов отличаются. Но их мифы потому и отличаются друг от друга, что они есть интерпретации Первомифа. Единого и изначального. Каждая цивилизация выпестовывала свой собственный миф, в котором обязательно находятся отголоски того первоначального. И, в общем, как считают основатели «Проекта 2050», все различия цивилизаций, культур есть следствия искаженной интерпретации Первомифа. У каждого мифа есть свой Мессия, его суть. Более подробно об этом – во второй книге этой серии, издание которой запланировано на конец этого года.
– Очень смелая и спорная гипотеза.
– Когда я закончу цикл романов, читатель поймет основную мысль.
– Почитаем и посмотрим, пока могу сказать, что это выглядит как передачи на РЕН ТВ.
– Слишком многие торгуют таинственностью. Вы правы. Оправдываться не буду.
– Вы используете в своей книге Библию. Даете обширные цитаты, и вообще иногда создается впечатление, что повествование происходит внутри библейских историй, но как бы проявленных в современности.
– Библейский миф – это яркая и понятная европейскому читателю картина мира. Он сам по себе наглядная иллюстрация, насколько существенны и значимы интерпретации мифа сами по себе. Скажем, три известных интерпретации библейского мифа – иудаизм, христианство, ислам – разделили значительную часть человечества сильнее, чем любые войны.
– А что является характерным признаком мифа или, точнее сказать, его той или иной интерпретации?
– Символ. Мы вообще живем в мире символов. Символ – священная корова каждого мифа. В каком-то смысле это и есть культ. Поклонение. В XXI веке символ окончательно трансформировался в то, что мы называем «бренд». У Нила Геймана в «Американских богах» это подмечено абсолютно точно. Бренды стали культами, олицетворением нового/старого мифа. А мы – узники этих маркетинговых концлагерей.
– «Наше сознание считает нормальным лишь то, к чему привыкло» – во многом «сюжетные идеологемы» романа строятся именно на этой фразе. Не кажется ли вам, что подобное определение описывает лишь крайне примитивный тип сознания? Этакий тип сознания не выше среднестатистического обывателя, да и то обывателя с не слишком высоким уровнем «общей эрудиции», скажем так.
– Не кажется! Мы все мыслим достаточно примитивно. У каждого из нас свой уютный мирок, этакий «гомеостаз», в котором мы существуем. И с которым не расстаемся ни на миг. Каждый из нас выстраивает свои «нормальности» в соответствии с мифом, который ему навязан. Мы все – обыватели. Даже если кому-то и кажется, что он – нечто, и нечто немаловажное. Если бы это было не так, ни одно правительство ни в одной стране не продержалось бы и нескольких дней.
– Кстати, о правительствах. В романе есть утверждение, что никакое правительство, никакая видимая власть не является настоящей властью. Но кто владеет миром в таком случае?
– Любые правительства любых стран – это прокладка, это всего лишь медиатор. Я бы даже сказал более конкретно – это просто ножницы, которыми стригут овец. А овцы – это мы все. И как это ни прискорбно, но единственное, что в наше время заботит овец, – чтобы их подстригали как можно более комфортно. То есть сам вопрос «законности» такой стрижки для овец давно уже неактуален. Он просто забыт. А миром владеет тот, кто вроде бы всем известен, но по-настоящему не знаком никому, кроме узкого круга.
– А как вы попали в этот проект? С чего вдруг именно вам предложили в него войти?
– Ничего, как известно, не происходит случайно. Несколько лет назад я писал диссертацию по онтологии квантовой механики. Я этой проблемой занимаюсь достаточно давно, еще с университета. Появилось время – и я захотел оформить кое-какие идеи. И естественно, как любой аспирант, много ездил по различным конференциям, посвященным этой тематике. Возможно, сама проблема – а общепринятой интерпретации квантовой теории не существует и поныне – повлияла на то, что в какой-то момент мне предложили участие в этом проекте.
Меня поразила масштабность. Со временем я начал понимать, что этот проект – продолжение очень давнего – если не сказать древнего – проекта, истоки которого теряются в абсолютно невообразимой давности. Для людей, воплощающих этот проект, нет никаких нравственных барьеров. Они свободны от любой морали, так как считают, что мораль – это побочный продукт эволюции социума. Мораль, как и этика, – защитные механизмы, через которые он – социум – получает возможность оставаться стабильным. Тот самый «гомеостаз».
Для этих людей это всего лишь инструменты, используя которые, они создают новый миф.
– В вашей книге немало рассуждений и сравнений разнообразных теологических учений, то есть религиозных практик. Каково ваше мнение о значении и месте религии в жизни как отдельной личности, так и общества в целом?
– В жизни отдельных личностей религия занимает разное значение. Это зависит от человека. В любом случае от тех или иных верований не свободен никто. А вот что касается общества, то любой социум использует религию для поддержания своего «статус-кво», своего «гомеостаза». Даже если таковой религией является вера, например, в компартию. Это неотъемлемая часть поведения любой организованной системы. Социум – не исключение. Причем система трансформирует изначальную идею любой веры настолько сильно, что иногда от нее не остается почти ничего, кроме мертвой формы. И вот это «обрядоверие», как правило, и является в понимании абсолютного большинства «правильной» религией. Мир наполнен «истинно верующими» под завязку.
– Очень интересно в этой связи и ваше мнение: а может ли вера в принципиально недоказуемое являться инструментом познания мира и заменять такие вещи, как материалистическое научное исследование и опыт?
– Здесь в самой постановке вопроса уже есть некое пренебрежение к такому методу познания. Но трансцендентное не менее реально, чем и материальное. Надо сначала договориться, что есть реальность? С точки зрения онтологии квантовой теории – нет такой реальности (самой по себе), как, например, электрон. До измерения, то есть до момента переноса результата эксперимента в область человеческого восприятия, никакого электрона не существует. И это точно такая же вера в недоказуемое. Для меня это абсолютно разный опыт познания нашего сложноустроенного мира.
– «Наше сознание, как улитка, привыкло прятаться за толстые стены…» – фраза во многом верная, особенно на уровне бытовых моментов. Действительно, часто обыватель цепляется за какие-то бытовые привычки, даже не всегда логичные. Но если начинать рассуждать таким образом, то можно попытаться обосновывать любую, мягко говоря, несостоятельную фантазию. Не кажется ли вам, что, применяя данное определение слишком линейно и однозначно, мы можем начать оправдывать не столько «новаторские идеи», сколько откровенное мракобесие? Например, утверждать, что Земля – плоская, а мы просто «привыкли» к мифу о шарообразной Земле.
– Мракобесие – это ведь не только и не столько про религию. Это как раз человеческое, слишком человеческое желание навязать тот или иной миф другим. И это вещь абсолютно неизменная на протяжении всей истории. Касается ли это концепции плоской земли, или – «учение Маркса – Энгельса – Ленина правдиво, потому что истинно», или – «альтернативы капитализму нет». В определенном смысле любая теория или концепция есть несостоятельная фантазия. И сама по себе безвредна, пока ее не начинают навязывать силой. И вот с этого самого момента она и становится воплощенным мракобесием.
– И несколько вопросов по сюжетным построениям книги и о самой книге.
После странных событий на встрече с Элоиз и потом у главного героя дома герой высказывает мысль: «…сказать, что сам был сколько-нибудь религиозен, я точно не мог. По меньшей мере до сегодняшней ночи…» Не кажется ли вам, что к данному моменту описанные «мистические» события пока еще не настолько «поразительны», чтобы человек, не имевший «религиозности», вдруг ее приобрел? Ведь коли так, то это означает, что материалистический базис героя просто был очень слабым.
– Лично мне мало не показалось. Повествование идет от первого лица, и, в общем, все, что описано в тексте, – это мое переживание произошедших, вполне себе реальных событий.
Если есть ощущение, что это «недостаточно поразительно», то, наверное, материалистический базис оказался слабоват, да. А «религиозность» в данном контексте – это понимание, осознание, что, помимо материального, есть и духовное. И что из них более реально – тот еще вопрос.
– То есть вы пережили все, что написано в книге? Я это воспринимал как сказку.
– Я пишу так, как могу написать. Это не документальная вещь, а художественная, но она правдива.
И в ней открыто ровно столько, сколько мне было позволено открыть. Несколько раз я пытался написать о более удивительных (не побоюсь этого слова – диких) вещах, но со мной начинала происходить такая чертовщина, что я ясно понимал: все, это та грань, за которую я не заступлю.
Например, переход в Тень; пребывание в состоянии, которое трудно с чем-либо сравнить.
– Концепция мироздания в вашем романе строится, в общем-то, на вполне известной библейской картине (например, приход в мир существ из «тонких миров» и их уязвимость в нашем мире напрямую перекликаются с концепцией Бога Сына в человеческом образе, или долгие исторические справки о Камне Судьбы). Единственным добавлением в эту известную картину мира, по большому счету, является посыл про то, что Бог якобы дал возможность создавать собственные миры еще ангелам и неким святым. Вряд ли это можно считать некой «новаторской концепцией» строения мироздания, а отсюда вопрос: как бы вы сами определили степень оригинальности концепции мироздания по версии романа «Врата небесные» – что же принципиально нового вы тут говорите по сравнению с массой подобных эсхатологических концепций?
– Этот роман и не ставил задачи создания новаторских концепций мироздания. Это описание нового и странного опыта, который я приобрел и продолжаю приобретать, прикоснувшись к тайным пружинам, приводящим мир в движение. Те краткие объяснения, которые мне передали, сделаны были по моей настоятельной просьбе. И степень их оригинальности никогда меня не занимала. Мне нужно было просто выжить для начала. И понять, что город, в котором я достаточно давно живу, – Тюмень, – намного глубже и масштабнее его внешнего облика. Это перекресток миров. Опора на краю бездны. Город над тьмой.
– И последний, «сакраментальный» вопрос, исходя из нашего достаточно долгого разговора, как некое «резюме»: можете сказать коротко – почему читателю стоит прочитать вашу книгу? Что действительно интересного и познавательного он может почерпнуть из нее?
– Эта книга для тех, кто за плоскостью обыденного восприятия ищет глубину настоящую. Для кого такой поиск – неотъемлемая потребность его души. А главное, рано или поздно начинаешь задумываться над главными вопросами. Чем на самом деле является мир вокруг нас? Для чего мы живем? Неужели я родился по нелепой случайности и во всем этом нет смысла? Я могу сейчас уже сказать: нет, смысл есть. Все остальное читайте в моей книге.
Подготовил Борис Долинго
Об авторе:
Игорь Самойлов, писатель-фантаст.
Образование – Тюменский университет. Кафедра теоретической физики.
Победитель I Международного литературного фестиваля им. А. С. Пушкина, посвященного 220-летию со дня рождения поэта (Крым, 2019 г.) – Гран-при в номинации «Фантастика» совместно с Вадимом Пановым.
Лауреат международного фестиваля фантастики «Аэлита» (Екатеринбург, 2019 г.) – премия «Старт» за лучшую дебютную книгу, написанную на русском языке в жанре фантастики – роман «Ёрт бы побрал этого Гвидония».
