Последний репортаж
Минивэн редакции мчал по центральному проспекту. За стеклом в туманной дымке мелькали витрины магазинов, прохожие, одинокие клёны, фонарные столбы. Шум мотора глушил звуки улицы и, казалось, мысли пассажиров автомобиля.
Шофёр упорно жевал зубочистку, журналист и оператор сидели с каменными лицами. Будто отправили эту троицу не сюжет снимать в мэрию, а на секретное задание.
Захар Валуйский, по ранжиру, расположился на переднем сиденье. Как всегда приглаженный, надушенный, уверенный в себе. Ведущий репортёр ТРК «Центр-ТВ». Известный колумнист местной газетёнки, щёголь, прожигатель жизни, бабник и редкостная тварь, если верить словам десятков обманутых им женщин.
Саша Чёрный скукожился позади – на страже аппаратуры. Классный оператор, профессионал, хороший семьянин, но простак и неудачник. Захар трахнул его Люсю. И Саша узнал об этом. Сегодня утром. Хотел убить мерзавца при встрече на пороге редакции. Но не смог. Даже слова не процедил. Лишь кулаки и зубы сжал, пообещав в мыслях отомстить этому петуху когда-нибудь потом. Жестоко отомстить. Больно.
Захар, конечно, злобный взгляд оператора поймал и понял: кто-то ему донёс про перепих с Люсей. Но он решил не показывать вида. Всё же Захар поимел её по пьяни, а не потому, что особо хотел или, упаси боже, любил. Просто так – по привычке. Как и большую часть женского коллектива редакции.
Для него это спорт, охота, самцовость. Глупый Сашка не поймёт.
Впрочем, плевать хотел Захар и на Чёрного, и на Люську. Сейчас у него в голове ворошились другие мысли, которые не мог заглушить даже шум тысяч моторов.
Он, наверное, влюбился. Как-то нечаянно и глупо. Он, человек, который старательно убивал в себе романтика всю сознательную жизнь! Влюбился почти с первого взгляда. В Настю из мэрии.
В это удивительно милое, невинное создание, богиню из снов, так похожую на Алёнку – его первую школьную любовь. Ту самую девчушку, которую он не смог спасти в горах. Она повисла над обрывом, смотрела на него своими синющими глазами, полными ужаса, а он сдрейфил… Даже руку побоялся протянуть, подумал – утянет за собой.
Так и улетела вниз Алёнка. Одна…
А теперь вернулась. В образе Насти. Светлой, синеглазой, какой-то пугающе родной, воскресшей из небытия. Сегодня он признается девушке в своих чувствах. Потому что давно опостылела эта лживая, распутная и пьяная жизнь. Хочется остановиться, сойти на остановке,
спастись.
Оттягивать нет больше сил. Иначе снова виски, темень, страх и могила.
Минивэн заскрипел и остановился.
– Приехали, – пробурчал водитель и выплюнул в форточку изуродованную зубочистку.
***
В мэрии – как обычно. Сегодня награждение лучших студентов – победителей городского конкурса. Съёмка, блиц-интервью, стендап. Заместитель главы по молодёжной политике дарит молодым и талантливым медали, денежные сертификаты, путёвки. Всё это уже было много раз. Захар всей этой приторности наелся, хочет в Москву, покорять столицу. Вот только Наську с собой заберёт.
Сейчас запишет синхрон с замом, плюнет на заветы своей начальницы и женщины-вамп Маргариты Владимировны и отправится не в редакцию, а прямиком к Насте на третий этаж – пить чай, кофе, просто воду без газа, болтать.
Там и признается, обо всём скажет, предложит выйти замуж. Может. Вероятнее всего. Если не струсит, как тогда – у обрыва…
Чиновник что-то мелет о достижениях, талантливой молодёжи, будущем и патриотизме. Его слова будто тот туман за стеклом минивэна. «Когда же ты заткнёшься, боров?» – вопрошает про себя Захар и привычно улыбается заму во весь рот, кивая головой в знак одобрения.
Вдруг за дверью зала заседаний послышались хлопки, очень похожие на одиночные выстрелы, затем – взрыв. Задребезжали стёкла, началась какая-то беготня. Будто рота солдат промахнулась зданием, забежала в мэрию и устроила учения.
Один за другим в зал ввалились с десяток людей в чёрных масках, камуфляже и с оружием. Один из них приказал всем лечь, а для убедительности – пару раз стрельнул в потолок. Штукатурка осыпалась на лысую голову зама по молодёжке, который попытался возмутиться, но тут же получил прикладом в пузо.
Все легли. Захар тоже. В его висках настойчиво стучало. Лоб покрылся испариной, похолодели руки. Затошнило. Будто разом ожили в желудке вчерашний вискарь, тигровые креветки и эксклюзив – сыр с плесенью.
Количество заложников увеличивалось – террористы сгоняли всех с этажей в зал. Стало трудно дышать из-за дефицита кислорода. Но это не самое страшное. Один из амбалов завёл в зал Настю! Испуганную, беззащитную, в слезах. Потащил на сцену, приказал лечь.
– Вы все живы, пока послушны, а власти выполняют наши требования, – уведомил заложников железным басом самый длинный из боевиков, наверное, их главарь.
Захар ещё больше онемел от страха. Ему захотелось убежать. Одному или с Настей – уже не имеет значения. Тут пахло кровью и смертью. Он точно знал: весь этот адовый маскарад закончится плохо.
***
Прошёл примерно час. Террористы не церемонятся с заложниками. Плюют на них, не пускают в туалет, обзывают падалью, скотом, шлюхами. Длинный пару раз говорит по сотовому с силовиками. Требует выпустить из тюрем своих братьев по оружию, дать вертолёт и тридцать миллионов долларов.
Стандартный и невыполнимый набор.
И тут он неожиданно звереет – начинает орать и хватать заложников. Выбрал троих, среди которых… Настя! Отвёл к стене, приказал своим «включить камеры и снимать представление». Достал пистолет и приставил дуло к виску тощего студента в очках, который начал причитать, плакать и просить пощады. Но длинный неумолим.
Крик жертвы осёк выстрел. Мозги студента разлетелись по стене. Обмякшее тело мальчишки бандиты выкинули в окно. Второй на очереди Настя. Захар уже представил её с простреленной головой, мёртвыми синими глазами и бледной кожей. Его вырвало на зама по молодёжной
политике…
– Вот же, бля, какая грязная скотина! Теперь блевотиной вонять будет, – сказал один из террористов и собрался приложить Захара прикладом.
– Постойте! Не надо! Не стоит больше никого убивать! – крикнул Захар. Набравшись смелости, он медленно встал, поднял руки вверх и посмотрел на длинного.
– Это кто у нас здесь такой храбрый? А… блевотный доходяга. Может, себя на расстрел предложишь? – усмехнулся главарь.
– Да. То есть нет. То есть… – Захар почувствовал, как ручеёк пота покатился по спине, предательски затряслись руки. Но откуда-то изнутри он умудрился достать щепотку мужицкой смелости вперемешку с безбашенностью. Вдруг решил, что кроме него некому спасти Настю и всех этих зелёных студентов, пузатых чиновников и дуралея Сашку Чёрного. – Я известный в области журналист, у меня куча престижных наград, в друзьях губернатор, мэры городов, сенатор, депутаты. Константин Эрнст зовёт меня на «Первый». Берите лучше меня в заложники. Я самый ценный здесь. Скажите им, что взяли меня. Что Захар Валуйский у вас на мушке. Дайте им час. И ваши требования обязательно выполнят. Если нет – можете пристрелить меня. Но я вам зуб даю – братьев ваших отпустят.
– Зуб мне твой не нужен, – фыркнул длинный. – Но пусть. Давай поиграем. Я люблю такие игры. Только дам им сорок пять минут, а не час. Не выполнят требования – застрелю тебя, а затем эту сучку, – сказал главарь, указав в сторону Насти, которая давно была готова упасть в обморок.
«Каких-то сорок пять минут выторговал в обмен на свою жизнь! Баран! Слов нет… Надеюсь, спецназу хватит этого времени, чтобы подготовить штурм или сделать чего-нибудь похитрее. Иначе мне крышка. И Насте. Всем! Вот же я безмозглый. Зачем только встал с пола? Зачем наговорил всё это?!» – пронеслось в голове у Захара, но сомнений своих не раскрыл, а только кивнул в ответ.
Эти сорок пять минут текли мучительно долго или, наоборот, слишком быстро. Захар не мог понять до конца. Его все эти минуты жутко лихорадило. Он вдруг ощутил всю бессмысленность своей жизни. Для чего он родился, трахался, бухал, снимал репортажи? Чтобы в этот промозглый осенний день так глупо подставиться под пулю? Почему он так уверился в том, что его ринутся спасать? Кому он нужен? Что за гордыня?
«На самом деле никто не придёт, требования не выполнят. Это понятно. Дебил, какой же я дебил!»
Время истекло. Длинному головорезу так и не перезвонили. Побледневшего Захара привели к стене за шкирку.
– Да прикончите вы этого петуха нафуфыренного! Он всё наврал! Опять! Он постоянно это делает! Никто за него жопу не поднимет. Пристрелите козла! – неожиданно заистерил Саша Чёрный и стал похож на киношного персонажа, который решил отомстить здесь и сейчас.
«Жалкий кретин», – подумал Захар.
– Видишь, никому ты не нужный журнашлюх. Даже своему двинутому оператору. Где твой Эрнст, губернатор, депутаты? Попрятались, как крысы. И ты крыса, лживая и тупая. – Главарь достал пистолет, приставил дуло ко лбу Захара, взвёл курок.
В голове журналиста завертелась карусель из воспоминаний. Вот он в детском саду на новогоднем утреннике в костюме зайца. Его отец, большой чиновник, в первом ряду на козырном месте – снимает своего зайчишку на видео, рядом мать – улыбается, машет рукой. Они гордятся сыном, верят, что вырастет успешным, умным, смелым… даже несмотря на то, что заяц. Вот школа, драки, олимпиады, грамоты, Алёна, поцелуи, ласки под «Сплин», а потом – горы, страх, предательство и смерть. Вот уже институт: девчонки, вечеринки, секс, диплом. Затем работа в ТРК. Маргарита Владимировна раком в кабинете с голой задницей приказывает: «Давай же ещё, ещё, ещё!» И снова секс до утра, и новые женщины каждый день, и выпивка, и клубы. И где-то выше всего этого, в небесах, в нереальном и светлом будущем – его Настя, их свадьба, дети, любовь.
«Но ничего, ничего этого уже не случится, Захар! Слышишь, идиот?!.»
Эта убийственная мысль вырвалась изнутри, но сгорела от света яркой вспышки откуда-то со стороны окна. Раздался оглушающий взрыв, затем ещё один, третий. Всё вокруг заволокло каким-то розовым дымом, засвистели пули и зашумело в ушах, кусок чьей-то плоти прилип к левой щеке Захара, по его лицу потекли капли пота или крови. Что-то тяжёлое упало на ноги. Завоняло жжёной пластмассой и мясом. Захара начала затягивать темнота.
***
Он очнулся в палате интенсивной терапии, под капельницей. В башке свистело. Жутко чесались ноги и гениталии, но отвернуть одеяло и почесать их не было никаких сил.
Захар лежал, пялился в потолок и слабо верил, что его пронесло, что он выбрался из этой заварушки живым. Это чудо и знак судьбы. Конечно. Иначе и быть не может. Главное, чтобы и Настя тоже спаслась.
Только он так подумал, как едва скрипнула дверь и в палату вошла она. Целая, невредимая и печальная.
– Настя! Я так рад, что ты жива, – едва слышно произнёс Захар, губы которого пересохли. – Ты знаешь, я ведь хотел сказать, что люблю тебя! По-настоящему!
– Я знаю, Захар, – ответила Настя и присела на стул у больничной койки. – Не надо много разговаривать, тебе нельзя. Ты уже несколько раз приходил в себя, а потом уходил. Копи силы, они тебе нужны.
– Правда? Я не помню… Но, поверь, мои чувства к тебе сильны. Вот очухаюсь – и мы обязательно поженимся! Весь этот кошмар с террористами изменил меня, сделал совсем другим человеком!
Настя улыбнулась в ответ, взяла его за руку и заплакала. Счастье и горе соединились в этом плаче, природу которого Захар до конца не мог понять. Ну время ли плакать, когда все целы остались, когда всё впереди? Свадьба, дети, счастье до гроба.
И главное – он изменился и никогда не станет прежним!
***
Спустя час, а может, два эффект обезболивающих почти исчез, сознание начало возвращаться. Он наконец-то набрался сил и откинул одеяло, чтобы посмотреть на ноги, которые едва чувствовал…
Только вместо них увидел обрубки в бинтах, а там, где раньше были его член с яйцами – кровавое пятно на белой материи.
– Я действительно стал другим человеком. Совершенно другим, – прошептал Захар и вспомнил Алёну, её падение вниз с обрыва и нечеловеческий крик, который эхом прокатился через всю его жизнь: «Ну почему, Захар?! Почему?»
