«Перемолов дорожные оправдания…»

Лидия КРАСНОЩЁКОВА | Литература молодых

***

Перемолов дорожные оправдания,
пальцы взялись за спичечный коробок.
Тебе самому создавать бы из правды правила,
не забиваясь в сень усложнённых строк.
Глазами любви прощеный, как воскресенье, –
в дистиллированных и не прогорклых ещё слезах –
моешь посуду сам. Ведь чужие семьи
счастливы – если смотреть из-за
кухонной занавески. Останки смысла
среди остатков еды заметали след.
Над твоей головою секира луны повисла:
гадает, погаснет ли за занавеской свет.
******************
Не знаю, что ты там видишь, в себя одетый,
когда бессонный в терпкой кровати мечешься.
Я вижу твои очертания в объятиях вечности,
Как хрупкую безмятежность закуриваемой сигареты.

Письмо

…Быть может, мне открыть придётся двери
И заплатить – за ту жизнь и за эту.
Ведь декаданс как истинная вера
Недёшево обходится поэту.
Быть может, иронично черной ночью
Ворвётся в дом, презрев законы света,
В наш дом, что беспощадно обесточен,
Тугая сила слабого поэта.
И я пойду месить господни муки
Исподними бывалыми ногами.
Безвестный мир, отданный в третьи руки,
Словесными подвину рычагами.
Я убегу, бессмысленно и нежно,
В объятия муз, дурмана и бессмертья;
И будет плавать океан безбрежный
У моих ног. Он даст мне имя – ветер.

Сейчас в ангине аристократизма
Тебе пишу, расхристанному дома –
Как культовой фигуре в моей жизни
С фигурой баснословной Аполлона.
(И жидких букв потеющая слякоть
Спешит навстречу сумрачному смыслу.
Как всякий, кто потом посмеет вякнуть,
Что грудь не может вздуться коромыслом).
Ко мне во сне подлизывалось море,
Свою вину скалисто ощущая.
Мотив чужих несбыточных историй
Стонал в ночи несмазанною сваей.
Да, наша жизнь, царь-колокол, царь-пушка
И атрибут бессмысленной кончины.
В багровом тоне прописная стружка,
Кривляясь, оживает при лучине.

(Письмо русского писателя-декадента своему любовнику)

Месть

На западной трассе поутру
восточному ветру – дуть:
к полуденной злобе города
с дороги сметая путь.

Мы пахнем гашёной известью.
Мы – пленники пепелищ:
поджечь, не умея вынести —
и даром, что сам сгоришь.

Размазанно-некрасивыми
нас помнит честной народ.
Не прочерками-пунктирами –
зашили дороге рот.

На определенной скорости
Мы – звук, перешедший в свет,

у неба в нагрудной полости
припрятанный на обед;
на старую карту пролитый
случайно и горячо…

Зашкаливает спидометр,
расколотый как зрачок!

Мы двигаемся неистово,
у мира забрав в залог
беременную убийствами —
тройня на одного.

Вы все её подопечные,
затем её взгляд – седой.
Ухмылка остроконечная
как повод назвать звездой…
Свободная, как республика,
бесформенная, как власть –
объём криминальной рубрики
способна одна украсть.
Красива, как вся История.

Мечтая в неё войти,
наивно избрать безволие –
последнюю из рутин.

Найдя в себе воспитателя,
я клятвы давал аванс.
Бесстрашием обаятелен,
вернусь даже в крайний раз –

Агонией для охотчиков
по огнь пироманских душ.
Когда дела нет до прочего,
что будничный список нужд?

Бесхлопотное убежище,
излюбленное людьми,
что к нам запустили бережно
танцующие огни.

В руководстве по использованию огня написано:
хранить в защищённом месте. Не нарушать целостность упаковки.

Со стен удалив кутикулу,
над крышею воспарил…
Кого вы хотели выкурить?
Свобода у нас внутри.

Мы все отпускаем к лешему
пешком через гарь и гать.
Ведь если теряться нечему,
то можно спокойно спать,
урок из пожара вынести,
оставшись собой сполна.

Пропахнуть гашеной известью –
и строить другим дома.

Рассказать о прочитанном в социальных сетях:

Подписка на обновления интернет-версии журнала «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: