Суд
Лусия ворвалась в Дом городского собрания в тот момент, когда Сальватору уже выносили приговор.
– Подсудимый виновен. Кто хочет оспорить решение суда?
– Я!
Все: прево, прокурор, публика – обернулись на звонкий, отчаянно дерзкий возглас. Судья заёрзал на стуле. Вид у него был такой, что никто бы не удивился, если бы оказалось, что он (разумеется, по совместительству) выполнял работу палача.
Девушка быстро обвела взглядом просторный зал. Стулья присяжных заседателей и королевского прево были обиты пурпурной тканью и серебром, как в добрые времена Римской империи…
Надо заметить, что судебный процесс в то время напоминал спектакль, в котором могли участвовать все желающие. Разумеется, главные роли были уже розданы, а желающим доставались роли подсудимых и зрителей – кому как повезёт. Роль прокурора неизменно получал полковник Рашфор, роль судьи – его кузен. Роль присяжных играли офицеры форта Фуэрте-Пэ, а роль приставов и стражи выполняли солдаты…
И если публика удивилась внезапному появлению женщины в зале суда, то прево был просто возмущён подобной дерзостью (на его лице возмущение отражалось коричнево-бурыми пятнами как при мелазме).
– Кто вы такая? – строго спросил судья, нахмурив брови и стараясь придать своему виду большей важности. Клерк, подражая вигье, поправил сбившийся парик. На самом деле они прекрасно знали, кто стоит перед ними, но соблюдали требования процессуальной этики того времени. Каждый, кто давал показания, сначала приносил клятву на Библии.
– Я – Лусия Вернадес де Сааведра, дочь дона Франсиско Сааведры и Марии Вернадес де Кордобы. Клянусь говорить правду и только правду.
По залу прокатился оживлённый гул. Судебному клерку пришлось напомнить о необходимости соблюдения тишины в зале.
– Есть ли у вас, милая сеньорита, основания для возражений против вынесения приговора? Насколько нам известно, вы невеста маркиза Шарля Мантенона, не так ли?
– Господин вигье, да, я невеста всеми уважаемого маркиза Мантенона, капитана действующей армии Людовика XIV. Но я не могу допустить, чтобы казнили невиновного человека. Обвиняемый невиновен в том, в чём его обвиняют.
Судья жестом указал Лусии занять место на трибуне защиты.
– Итак, вы полагаете, что обвиняемый невиновен?
– Да, ваша честь.
– И вы можете это доказать?
– Да, конечно.
Лусия во время допроса старалась не смотреть в ту сторону, где был обвиняемый.
– Вы утверждаете, что этот человек невиновен. Вы знаете его?
– Да, знаю.
– Как его имя?
– Уж явно не Хендрик Диркс, – насмешливо выкрикнул кто-то.
Судья сделал жест, призывая к молчанию, после чего ропот и смешки в зале стихли.
– Его зовут Дэвид… Дэвид Мирр, – сказанное девушкой эхом прокатилось по Дому собрания.
– Кто может подтвердить ваши слова?
– Только сам обвиняемый, – произнесла Лусия срывающимся от волнения голосом и опустила глаза.
– Хм. Подсудимый отказался приносить клятву на Библии, и по нашим законам он не имеет права голоса.
Но тут публика заметно оживилась. Посовещавшись с присяжными заседателями, прево решил дать слово подсудимому. Но Сальватор молчал, молчал и улыбался.
– Обвиняемый, просим отвечать на вопросы, которые задаёт судья!
Только после очередного удара плетью Сальватор вышел из состояния задумчивости и нахмурился.
– Как видим, обвиняемый совершенно незнаком с судебным этикетом.
– Не имел до этого счастья, – ответил тогда Сальватор.
– Итак, вы – Дэвид Мирр?
– Можно сказать и так.
– Отвечайте суду, да или нет.
– Да. Я Дэвид Мирр, любимый мирры и мира.
В зале послышались довольные смешки.
Судья выдержал паузу и снова обратился к Лусии:
– Как и при каких обстоятельствах вы познакомились с подсудимым?
– Я вместе со своим отцом плыла на корабле «Санта Мария», когда на нас напали пираты. Дэвид Мирр спас меня, иначе я бы никогда не попала в Англию.
– Когда это было?
– Больше года тому назад.
– Чем занимался тогда… хм… Дэвид Мирр?
– Не могу вам точно сказать.
– Не можете или не хотите?
– Нет, не могу.
– Хорошо. Как же тогда он спас вас?
– Он выкупил меня у пиратов.
Прокурор снова обратился к подсудимому:
– Это так? Разве у вас есть такие средства?
– Не совсем.
– Так вы спасали сеньориту Лусию или нет?
– Да, я спас её, вернее, я её украл.
– У пиратов? – недоверчиво переспросил прокурор.
– Да, у пиратов.
– Всё, довольно. Это просто издевательство над судом и не имеет никакого отношения к делу! – воскликнул вигье.
– Тогда, ваша честь, разрешите спросить иначе.
Прокурор, сытый, маленький, похожий на чёрного кабана, а вместе с ним и вигье со злобными глазами были явно настроены повесить подсудимого.
Два Рашфора в зале суда – это даже не два – ноль в пользу «правосудия». Дело всегда заканчивалось так, как нужно было Рашфорам. Двадцать два против одного оправдательного приговора.
– Дэвид Мирр, скажите суду, чем вы занимаетесь и чем промышляли год тому назад?
– Я врач и всегда был им.
– Врач?! – недоверчиво переспросил прокурор, взирая на Сальватора сверху вниз. – А к мореплаванию, разумеется, вы не имеете никакого отношения?
– Отчего же? С морем я знаком с детства.
– А сейчас? Вы пиратствуете?
– Мореплавание и разбой – разные вещи, господин вигье. Да будет известно высокочтимому суду, что многие лекарства мне приходилось закупать впрок и в других странах.
– Вы издеваетесь! – воскликнул прокурор. – Безбожник! Мало того, что он отказывается клясться на Библии, он ещё оскорбляет зал суда и вашу светлость своим поведением!
– Поведением?! Если проявление уважения к суду есть оскорбление, то каково же тогда правосудие? – воскликнул Сальватор и обернулся с усмешкой к публике.
Зал гудел. Публика пришла в неистовство. На обвиняемого посыпались удары плети. Стали снова всех призывать к порядку.
– А что скажете вы, сеньора? – обратился судья к Лусии.
– Сеньорита, ваша честь, – поправила его девушка.
– Что скажете вы, сеньорита? Как вам тогда представился подсудимый?
– Сказал, что он капитан корабля.
– Говорите правду, сеньорита. Помните, что вы поклялись на Библии!
– Дэвид Мирр представился мне как капитан корабля, и потом я узнала ещё, что он врач.
– Да, запишите в протокол. Капитан корабля.
– А как называлось судно, на котором подсудимый… хм… был капитаном?
– Не помню.
– Вы не помните или не хотите вспоминать?!
Лусия не ответила.
– Надеюсь, вы помните, что поклялись на Библии?
Лусия видела, как менялось выражение лица прокурора и вигье в зависимости от того, что она говорила и как. Она поняла, что они ненавидят её уже за то, что она неожиданно появилась в Доме собрания.
– Сеньорита, постарайтесь вспомнить, как называлось судно, – более вкрадчивым голосом произнёс судья. – Может, «Οβίδιος»?
– Может быть, хотя точно не могу сказать. Может, «Порт-Рояль», может «Οβίδιος».
– И вы ещё будете уверять нас, что этот человек невиновен?! – вскричал прокурор. – Да она заведомо лжёт, ваша честь! Посмотрите на них, – и прокурор указал пальцем на Сальватора и Лусию. – Они же сообщники!
– Вы забываетесь! – громко возразила Лусия и гордо вскинула голову. – Я – невеста капитана Мантенона и не позволю говорить с собой в подобном тоне!
По залу снова прокатился ропот. С величайшим трудом удалось призвать публику к порядку.
– В следующий раз будьте осмотрительны в выборе слов, – сделал прево замечание прокурору и вновь обратился к Лусии:
– Нам известно, что вы, сеньорита, были пленницей Сальватора. Это так?
– Да, так.
– Теперь внимательно посмотрите на подсудимого и скажите суду: этот человек – пират Сальватор, не так ли?
– Ваша честь, я знала Сальватора и была его пленницей. Неужели вы полагаете, что я стала бы защищать человека, оскорбившего меня?!
– Я – судья и ничего не полагаю. Я руководствуюсь фактами.
– Ваша честь, факты говорят, что подсудимый, – и прокурор указал в сторону Сальватора, – виновен. Он присвоил себе чужое имя, сознался в том, что убивал людей и топил французские корабли. В частности, он сознался, что совсем недавно потопил два французских судна – «Мишель» и «Сан Жан». Кроме того, он отказался поклясться на Библии, сославшись на то, что не верит в Бога.
– Христианского Бога, – поправил Дэвид.
– Вот именно. Он не верит в Христа. О чём же ещё говорить? Его вина доказана. Или передать дело в Огненную палату. Нужно вынести вердикт. А вы, сеньорита, пытаетесь доказать его невиновность. Может, объясните суду, почему вы так его защищаете?
– Я требую только высшей справедливости, ваша честь. Если этот человек – Сальватор, которого казнили несколько месяцев тому назад, то у меня тогда к вам вопрос, господин вигье. Кого повесили на рыночной площади в марте этого года?!
Лусия замолчала, выжидая реакции. И поскольку все молчали, девушка продолжила слово защиты:
– Поверьте, у меня больше оснований, чем у кого бы то ни было, желать смерти преступнику. И если бы этот человек был пиратом, я бы сразу узнала его.
К судье подошёл прокурор и с усмешкой что-то тихо ему сказал, после чего вигье снова обратился к Сальватору:
– Напомните, подсудимый, как вы оказались на Мартинике?
– Я был тяжело ранен.
– Это может кто-то подтвердить?
– Да. Доктор Жером, например.
– А когда вас доставили в госпиталь?
– Несколько месяцев тому назад.
Прокурор развёл руками и торжествующе улыбнулся.
– Помнится, четыре месяца назад капитан Мантенон стрелял в Сальватора и тяжело его ранил, что доказывает…
– Нет, постойте, ваша честь, – перебила его Лусия. – Это ничего не доказывает. Если бы я или кто-то ещё получил ранение несколько месяцев назад, то нас бы тоже приняли за пиратов?
В зале раздался одобрительный шёпот, отчего прокурор позеленел от злости.
– Хорошо, – процедил он сквозь зубы. – Тогда скажем иначе. Да будет всем известно, что в марте произошло морское сражение при Гваделупе, закончившееся поражением испанской эскадры. Многие солдаты, которых, в соответствии с распоряжением, отправили в колонии как дезертиров, бежали. Этот человек, – и прокурор жестом указал на подсудимого, – либо дезертир, либо пират. И то и другое карается смертью. Логично же?
– Да, логично. Логика железная. Железный прокурор, железный судья, железное правосудие, проржавевшие до дыр, – ответил Сальватор и тут же получил удар плетью.
– Вы должны уважать мнение суда, – сказал прево, не без удовольствия взирая на кровавые следы на лице обвиняемого. – Что вы скажете в своё оправдание? Вы дезертировали из армии?
– Нет. Я вообще никогда не был на Гваделупе.
– Тогда как же вы оказались на Мартинике?
– Я не помню.
– Вы не помните или не хотите вспоминать?
– У меня были дела на Мартинике.
– Скажите суду, какие такие дела заставили вас прибыть на Мартинику?
– Я не могу этого сказать.
– Не можете или не хотите?
Сальватор промолчал.
– Всё ясно, ваша честь, – взвизгнул прокурор, и его глаза налились кровью. Духота в зале, затянувшееся судебное разбирательство, упрямая девчонка и подсудимый стали раздражать его куда более, чем быка красный платок тореадора.
– Этот человек своим молчанием признал уже вину. Он дезертировал из армии. В то время, когда его соотечественники сражались за интересы государства, подсудимый, забыв о долге, бежал… Какое наказание ждёт предателя? Только смерть, ваша честь.
Сальватор упрямо молчал, вызывая всё большее раздражение Рашфоров.
– Что вы скажете, подсудимый? Почему вы молчите, когда вам предъявляют обвинения?!
– Я знаю, я!
Все: судья, присяжные заседатели, приставы, зрители, Лусия, да и сам подсудимый – обернулись на голос. В Дом собрания вбежала белокурая девушка с безобразным носом и выпученными, как у лягушки, глазами.
– Представьтесь, кто вы? – спросил вигье и тяжело вздохнул. Похоже, этому судебному разбирательству не будет конца.
Лусия узнала девушку. Это была Жанна, служанка мадам Мантенон. Поклявшись на Библии, служанка произнесла то, что заставило прево объявить перерыв.
– Этот человек, – и Жанна показала на подсудимого, – любовник сеньориты Лусии…
И служанка мадам Мантенон описала в мельчайших подробностях ночную встречу в саду.
– Это правда? – снова обратился вигье к Лусии. – Вы встречались с подсудимым?
Лусия, покраснев, но не отводя от судьи взгляда, сказала:
– Да. Я встречалась с ним…
– Поясните суду, зачем?
– Я люблю его.
– Любите?! И при этом собирались выйти замуж за капитана Мантенона?
– Нет. Я собиралась бежать вместе с Дэвидом Мирром.
Надо было видеть, какое впечатление произвели на публику её слова. Судебные приставы долго не могли успокоить разволновавшихся в зале дам, то и дело падавших в обморок, и мужчин, громко обсуждавших произошедшее.
И пока стражники пытались навести порядок в Доме собрания, Лусия и Сальватор смотрели друг на друга. Он, оглушённый её признанием, и она, заражённая аквамариновым светом его глаз…
Прево опустился в кресло, вытирая со лба пот. Заседание явно затянулось. По виду полковника Рашфора можно было догадаться, о чём он думает. Какой-то сумасшедший, какая-то ненормальная, и из-за них он битый час торчит здесь, хотя уже давно пора обедать. Телятина, запечённая с кровью, давно остыла на столе его милой тётушки.
Но вот судья заметно оживился, когда ему доложили, что в деле появился новый свидетель обвинения.
– Пригласите свидетеля в зал.
Тем временем стражники удалили из Дома собрания наиболее злостных нарушителей.
Публика снова была призвана к порядку, когда судья пригрозил нарушителям штрафом. Шум недовольных голосов постепенно затих.
Лусия с трудом оторвала взгляд от Сальватора, когда услышала громкие твёрдые шаги. Высокий мужчина важно, не торопясь вошёл в зал. Он был одет с чрезвычайной роскошью, соответствовавшей самому взыскательному вкусу того времени. Его костюм состоял из белоснежной сорочки, декорированной кружевом и бантами, жюстокора тёмно-бордового цвета, расшитого золотом и обвязанного шарфом золотистого цвета в тон камзолу. Широкие отложные манжеты жюстокора закрывали загорелые сильные руки. Кюлоты из дорогого атласа, доходившие до середины колена, сочетались по цвету с туфлями, отделанными сапфирами. За огромным рыжим париком не видно было лица.
Писклявый голос судебного клерка вывел Лусию из оцепенения:
– Клянётесь на Библии говорить правду и только правду?
– Клянусь.
– Представьтесь суду. Кто вы?
– Я – Жан-Батист Поклен, капитан французского корабля «Сан Жан», с которого сбежал подсудимый три месяца назад. Собственно, затем я здесь… Вот и рапорт, где всё написано.
Лусия сначала вспыхнула от негодования, а потом едва сдержала улыбку. Как же! Жан-Батист Поклен! Похоже, комедия только начинается. И как она вообще не распознала этого рыжего верзилу?! Как не узнала людей, сидевших в зале?! Новый свидетель обвинения, говоривший на ломаном французском диалекте, – не кто иной, как Хендрик Диркс собственной персоной! Всё-таки его труды по овладению французской речью не прошли бесследно.
Лусия едва сдержалась, чтобы не кинуться к нему на шею и не расцеловать его уже за то, что он чудесным образом оказался в Доме собрания. Но Поклен – не слишком ли говорящая фамилия? И Лусия осторожно обвела взглядом зал: судью, присяжных, прокурора, приставов, публику… Похоже, никто из них не заподозрил подвоха. К счастью, публика была малообразованна, иначе бы знала, кто такой Жан-Батист Поклен. Вот что значит респектабельный внешний вид! Роскошный костюм ни в ком не вызвал подозрений, и даже ломаная французская речь не была удостоена должного внимания прокурора и прево.
– Так вы говорите, что подсудимый, именовавшийся ранее Хендриком Дирксом, – дезертир? – продолжал допрашивать свидетеля прокурор.
– Да, ваша честь.
– И вы можете это доказать?
– Да. Помимо рапорта имеется распоряжение вице-губернатора мсье Бааса.
Клерк передал свиток с гербовой печатью. Понадобилось какое-то время, чтобы мсье Рашфор ознакомился с его содержанием. Лусия, повторяя слова молитвы, мысленно перекрестилась.
Наконец, посовещавшись, прево огласил приговор:
– Подсудимый Дэвид Мирр, учитывая все материалы дела, данной мне властью объявляю вам решение суда: вы виновны. Для отбывания наказания вы направляетесь в колонии сроком на десять лет. По истечении срока рядовым вы отправитесь в действующую армию. Вас доставят немедленно на «Сан Жан» в конвойном сопровождении… Приговор вступает в силу и обжалованию не подлежит.
С этими словами прево, отирая с лица пот, растянулся на стуле, обитом пурпурной тканью, как некогда на троне Понтий Пилат…
А Лусия возблагодарила Бога… Кажется, им удалось невозможное. И неважно, что теперь думают о ней жители Мартиники, главное – он спасён…
Сальватор уходил из Дома собрания в сопровождении солдат форта, кинув на неё прощальный сочувствующий взгляд.
Непотопляемый жанр
Рецензия на роман Джулио Мова
«Οβίδιος. Тайна золотого времени»
Джулио Мова работает в жанре историко-приключенческого романа. Это всем знакомый жанр, в котором блистали такие мастера, как Вальтер Скотт, Роберт Стивенсон, Жорж Санд. Казалось бы, лёгкое чтение. Но подобная литература обладает рядом серьёзных особенностей, такими свойствами, не овладев которыми книги не написать. Прежде всего знание истории. Вот и автор романа «Οβίδιος. Тайна золотого времени» настолько погружён в предмет описания исторических реалий, как будто сам жил в жестоком, коварном ХVII веке. Разбирается в политическом пространстве происходящего, в кознях и заговорах. Действие разворачивается в Новом и Старом Свете динамично и остросюжетно. В художественных описаниях переданы не только разные состояния природы, но культурные и религиозные традиции, глубокие философские размышления; портреты отличаются ёмкими психологическими деталями.
Не наша задача подробно исследовать, насколько получились или не получились те или иные исторические персонажи. Скажем только, что они настолько образно созвучны, так представлены, что чувствуется вкус эпохи и многие сильные мира сего угадываются с первого взгляда…
Но что значит «знать историю»? Это ли главное в книге? Роман увлекает читателя с первых же страниц. Просветители говорили, что любая литература хороша, кроме скучной. Вот и роман Джулио Мовы «Οβίδιος. Тайна золотого времени» читается на одном дыхании. Мы встретим здесь и поединки, и погони, и пиратов.
Ну и куда же без любовной линии – очень деликатной, но мощной. Особенно привлекает в героях их внутренний мир, воспитанность, которая чувствуется в манере говорить, в звуках речи. Герои элегантны, учтивы, благородны, как и полагается быть людям ХVII века. Правда, есть и злодеи, которые были всегда, во все времена…
Книга эта, я надеюсь, послужит большому и полезному делу: отвлечёт молодёжь, да и читателей старшего возраста от телевидения и компьютерных игр; вновь привьёт им любовь к чтению. К тому же феноменальная особенность романа Джулио Мовы «Οβίδιος. Тайна золотого времени» в том, что его можно перечитывать не единожды и всякий раз находить новые детали и, казалось бы, давно знакомых, но всякий раз, в повторном прочтении, изменившихся персонажей. Именно поэтому я считаю, что автор выбрал для себя самый верный, самый непотопляемый жанр. Удачи ему и книге, и всем книгам, которыми он нас ещё удивит.
Иванов А. П.,
кандидат филологических наук,
член Союза писателей Москвы
