Формула добра и красоты

ГЛАВА 1

«Можно без преувеличения сказать, что вовсе не Толстой
и Максим Горький одни царят на книжном рынке, но и
священник Петров – любимейший в Петербурге проповедник…»

В.В.Розанов

 
1

Трудно представить, что эти слова были написаны более ста лет назад о человеке, чьё имя сегодня знают в нашей стране разве что учёные-историки или священники-эрудиты. Даже изданный в 2006 году «Первый толковый Большой энциклопедический словарь», который был одобрен к публикации на заседании авторитетного Межкафедрального словарного кабинета Санкт-Петербургского университета, не упоминает имени Григория Спиридоновича Петрова – русского богослова, проповедника, писателя, историка искусства и философа. Нет ни строчки о нём и в «Большом энциклопедическом словаре», вышедшем в Москве в 2008 году и содержащем более ста тысяч статей. А между тем, его творческое наследие поражает своей глубиной и жанровым разнообразием. Его произведения огромными тиражами издавались до революции в нашей стране, а с 20-х годов прошлого столетия – в Болгарии, Королевстве Сербии, Хорватии и Словении и в Турции. Большая их часть, к сожалению, вообще не известна российскому читателю.

Чудовищные потрясения, которые пережила Россия после большевистского переворота и братоубийственной Гражданской войны, истощили духовные силы русской нации. С первой волной эмиграции страну покинули лучшие представители интеллектуальной элиты. Рассеянные по разным странам они продолжали творить, обогащая сокровищницу мировой культуры. Многие из них приобрели всемирную известность. Другие, по различным обстоятельствам, исчезли в безвременье.

2

В силу идеологического насилия, сковывавшего до последнего десятилетия прошлого века общественную жизнь народов России, многое, что является нашим национальным интеллектуальным достоянием, оказалось сокрыто от широких слоёв населения.

Одним из тех, чьё имя предано забвению на его родине, был Григорий Петров. Для того чтобы понять, почему это произошло, обратимся к его биографии.

Он появился на свет (26 января) 6 февраля 1867 года в семье мелкого торговца в Ямбурге Санкт-Петербургской губернии (с 1922 года этот город, основанный как крепость в последней четверти XIV века новгородским боярином Иваном Фёдоровичем, в 1922 году назван Кингисепп, именем эстонского революционера). После завершения учёбы в Духовной семинарии в Санкт-Петербурге Г.Петров поступает в Духовную академию, которую окончил в 1891 году, получив место законоучителя в Михайловском артиллерийском училище и настоятеля храма Св. Александра Невского при этом училище. Одновременно он выступает с лекциями в Пажеском корпусе, Политехническом институте и в городских гимназиях. Вскоре, благодаря своему ораторскому искусству, блестящему знанию Священного Писания, умению доходчиво объяснять самые сложные проблемы прошлого и настоящего, он становится довольно популярным в Санкт-Петербурге, а его публичные лекции собирают большое количество слушателей.

В чём была притягательная сила выступлений Григория Петрова? По свидетельству тех, кому довелось их слышать, молодой проповедник обладал ясностью мысли, хорошим знанием современных реалий, умением говорить о сложных общественных процессах доходчиво и просто. Его проповеди, проникнутые неподдельной, искренней болью за свою страну, судьбу русского народа, заключали в себе страстное желание убедить людей вернуться к евангельским идеалам в повседневной жизни.

Посетивший несколько публичных выступлений Григория Петрова известный религиозный мыслитель Василий Розанов с восхищением писал: «Образованный, просвещённый, и притом европейским просвещением, а не одною академическою схоластикой, он имел мужество убрать из своих тем, из своих оборотов речи всё «интеллигентное», всё сколько-нибудь затруднительное для понимания простецов… Для него быть христианином – значит в малом и слабом виде, в миниатюре сил человеческих повторять Христа. Но что Христос творил? Больных исцелял, слабым помогал, с грешниками был, всё благое творил, от всего злого удерживал. И вот, быть христианином – для священника Петрова и значит, как бы идя посреди улицы народной, направо и налево кидать мешочки с добром…»

Хотя эти слова выражают впечатления Розанова от нескольких выступлений молодого священника, но, по сути, в них заключена квинтэссенция всей проповеднической и последующей творческой деятельности Г.Петрова.

3

Он обладал, как сегодня принято говорить, яркой харизмой. Сохранилась его фотография тех лет. На ней он изображён в облачении священника. Высокий рост, лицо с правильными чертами, длинные волнистые волосы. Левой рукой он придерживает крест на груди, правая – покоится на книге, лежащей на крае стола. Весь его облик излучает какую-то одухотворённость, глубокую убеждённость и внутреннюю силу. В той же статье Розанов отмечал, что тайна успеха Петрова «лежала в чарующем тембре голоса, одновременно властительного, великолепного и что-то шепчущего вот лично Вам…»

Весьма характерное признание мы находим в воспоминаниях графа С.Ю.Витте, бывшего в ту пору министром финансов России. При посещении основанного им Политехнического института ему предложили пойти на лекцию Петрова. Витте дал понять, что его не интересует лекция по богословию, на что ему сказали, «когда Петров читает свою лекцию, тогда никто больше не читает, потому что все студенты, бросив другие лекции, идут слушать Петрова». И далее Витте продолжает: «Это положительно одна из самых лучших лекций, которую я когда-нибудь в жизни слушал». Он порекомендовал руководству института так составить учебную программу, чтобы не было других занятий, когда с лекциями выступает Петров, чтобы все студенты могли их слушать. Об этой лекции он рассказал царю. Оказалось, Николай II уже знал о Петрове, который даже получил приглашение стать воспитателем детей великих князей Константина Константиновича и Павла Александровича.

Внимание царственных особ не изменило настроя проповедника следовать своему предназначению – страстным словом обличать закоснелость и тяготы народной жизни, помогать людям избавляться от безбожия, безразличия ко всему окружающему, пьянства и лени, пробуждать в их сердцах чувства доброты и любви.

Слава о его лекциях разносится по всему Петербургу, у него появилось много горячих сторонников. В статье Розанова приводятся слова одного генерала, побывавшего на лекции Г.Петрова. «Ещё немного лет назад Русь в свободный час сидела по трактирам, горланила пьяные песни. Священника нигде не было видно, кроме как в церкви за службой. А теперь?! Ведь народ бежит сюда, ведь он вот второй час стоит. Не присядет. Не волнуется, не ропщет. И это чтобы услышать несколько поучительных слов, – вовсе не поразительных, – слов обыкновенных».

Редкая одарённость оратора замечательно сочеталась в Григории Петрове с несомненным и самобытным литературным талантом. Ещё в годы учёбы в семинарии в печати появились его первые сочинения. Исключительно широкую популярность читающей публики приобрёл его труд «Евангелие как основа жизни», опубликованный в 1898 году. Желающие могут найти его в Интернете.

По существу это произведение является наиболее значительным в его творчестве предреволюционного периода. Многие его положения, как нам представляется, не потеряли и сегодня своей актуальности.

4

Святое Писание зажгло в его душе негасимый огонь любви к делу Христа. Он выучил Евангелие наизусть, но ещё более важным было умение Г.Петрова доходчиво и проникновенно разъяснять и толковать суть отдельных его положений, используя при этом примеры из мировой литературы, философии, искусства и повседневной жизни. Постоянная работа над собой даёт свои результаты. Он завершает высшие курсы по истории и философии религии, по литературе и искусству. Овладевает иностранными языками: древнегреческим, латынью и рядом современных европейских языков. Широкая эрудиция в сочетании с его взыскательностью к стилю и композиционному построению своих сочинений и устных выступлений делало их настоящими произведениями искусства.

В своих проповедях и статьях Г.Петров раскрывает глубину Евангелия как незамутнённого источника духовной жизни. Для него человек – существо в высшей степени сложное, рождается и живёт с множеством влечений и потребностей, разнообразных как со стороны их качества, так и со стороны интенсивности их проявления. У него есть потребности телесные, физиологические и есть потребности духовные: умственные, эстетические и моральные. Удовлетворение первых создаёт жизнь животную, без духовных запросов, без идеала, без высоких стремлений. В строгом смысле даже не жизнь, а прозябание. Дух человека для Петрова есть «источник общественной, политической и всякой исторической жизни». Поэтому главной задачей общества является «возвышение человеческого сердца, нравственное усовершенствование, духовный рост личности». И помогает этому религия, которая устанавливает живую связь человека с миром, другими людьми и каждой живой травинкой… Безбожие – это умирание всего святого в человеке, в народе, результатом чего становится моральная распущенность, бессовестность, эгоизм, грабежи и огрубление всей жизни. Он повторяет слова Евангелия: «Ищите же, прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам, придёт к вам само собою». Под «Царством Божиим» он понимает совершенную жизнь на земле. Жизнь, основанную не на господстве насилия, грубого эгоизма, а на началах всеобщей любви, полной справедливости, признания всех законных прав личности. Наступление этого «Царства» обусловлено нравственным перерождением человека, обновлением всего его внутреннего существа. При этом человек – не зритель совершающейся перед ним мировой драмы. Он действующее лицо, непосредственный участник её. Определяющим, роковым является вопрос, как человек воспользуется познанными им силами и какую роль изберёт для себя: роль благородного героя, самоотверженного труженика на общее благо или «пустого пошляка и чёрствого эгоиста». Сознание долга само по себе, полагает Петров, ещё не даёт силы его исполнить. Источник всех действий человека есть его воля. И для того, чтобы человек действительно стал на осознанный им разумный, верный путь жизни, недостаточно признания ума, а нужен подвиг, внутреннее движение воли.

Петров отвергает ложные утверждения Ницше, будто бы зло современной жизни и бедствия нашей цивилизации проистекают от того, что мы подчинились евангельским требованиям любви, кротости и милосердия. Его теорию о «сверхчеловеке», который «не поддаётся жалости, состраданию, любви и подымается по трупам слабых всё выше и выше», Петров называет ужасной, потому что торжествуют не лучшие, а наиболее сильные и хищные, побеждают не любовь и добро, а насилие, бесстыдство и порок.

Задаваясь вопросом, почему наука с материальным прогрессом не несут улучшения нравов, почему не вырвут с корнем зло, он следующим образом формулирует ответ. «Причины зла – нравственного свойства, а наука бессильна против нравственного зла. Она может раздробить скалу, сплющить глыбу металла, но смягчить жестокое, чёрствое сердце ей не дано». И сегодня по-прежнему актуально звучат слова героя нашей книги о том, что служебная роль всех громких изобретений нашего века сводится, большей частью, к содействию исключительно материальному прогрессу: увеличению власти человека над силами природы, накоплению богатств и внешних удобств жизни. Однако знания и наука сами по себе могут быть и благотворными и гибельными, смотря по тому, как ими пользуются. «Если человек по своей природе хищная личность, то образование только изощряет ему зубы, оттачивает когти». Сердце же, по убеждению Петрова, не область влияния науки, а «царство религии». Евангелие провозглашает, что «из сердца исходят помышления злые и благие». Спаситель указал миру на дух человека как на единственный источник общественной жизни. И чем он совершеннее, тем совершеннее будет и всё, им созданное.

Только евангельская религия, заявляет Петров, может быть силою нравственного обновления человека, «которая обязывает совесть, глубоко волнует чувствования и склонности, вызывает к деятельности всё, что есть доброго в них, и даёт возможность торжествовать над низшими,… неустанно побуждает человека идти всё вперёд и вперёд в нравственном росте». При надлежащем понимании дела, приходит он к выводу, и область влияния религии, и область влияния науки не оказываются между собою в противоречии. Они дополняют одна другую.

Имея в виду появляющиеся время от времени в информационном пространстве заявления некоторых российских учёных в отношении Русской Православной Церкви, не могу не сослаться на весьма красноречивую констатацию Григория Петрова, сделанную в его произведении более ста лет назад. «Если между представителями религии и представителями науки бывают столкновения, то это объясняется печальным недоразумением: неумением разобраться в границах своей компетентности, желанием вторгнуться в чужие пределы». В свойственной его творческой манере метафоричности он сопровождает своё умозаключение средневековой легендой о смертном бое двух рыцарей, которые обвиняли друг друга в явной, как им казалось, неправде. Спор разгорелся из-за цвета щита, окрашенного с одной стороны в белый, а с другой в голубой цвет. Осмотри рыцари щит с обеих сторон, недоразумение не привело бы к кровавой развязке.

Высокую оценку книга «Евангелие как основа жизни» получила со стороны известных писателей. М.Горький в своём письме А.П.Чехову от 5 мая 1899 года пишет: «Скоро пошлю Вам одну чудесную и странную книжку. Чудесную, потому что в ней много души, ясной и глубоко волнующей души, а странной, потому что написал её поп, и так написал, как вообще попы не пишут… Ещё молодой человек и насколько добрый! Сколько в нём веры, детской чистой веры! Сын кабатчика или буфетчика, и в детстве ничего, кроме матерщины, не слыхал, ничего, кроме пьяных, не видел».

После прочтения этой книги Чехов написал Горькому, что она ему очень понравилась.

Знакомство Г.Петрова с М.Горьким состоялось в конце апреля 1899 года в Нижнем Новгороде, куда он прибыл с молодой женой Марией Капитоновной. Она была племянницей редактора литературно-политического журнала «Жизнь» Владимира Поссе, который, вероятно, организовал эту встречу и присутствовал на ней. В этом журнале печатались произведения Горького, Чехова, Л.Андреева, Вересаева, Бальмонта и многих других популярных в то время писателей. В.Поссе активно переписывался с Л.Толстым, Горьким и Чеховым.

По свидетельству Поссе, встреча Петрова и Горького началась с их молчаливого рукопожатия. Подавив смущение, Петров сказал, что давно прочитал два тома его рассказов. Делая самокрутку, Горький продолжал молчать. Петров заговорил об охватившем Поволжье голоде и о равнодушии властей. Горький оживился и, усмехнувшись, спросил: «Почему Вы, священник, не говорите поповскими словами?» После этого разговор стал непринуждённым. Было заметно, что собеседники понравились друг другу. Прощаясь, они крепко расцеловались. «Умный поп! – поделился Горький своими впечатлениями с Поссе. – И пишет хорошо. Немного елейно, но умно и красиво».

Об этой встрече Григорий Спиридонович рассказал в книге «Максим Горький», которая вышла в Болгарии в 20-х годах. За Волгой был большой голод. В России собирали деньги на хлеб голодающим. «Я поехал на Каму, чтобы на месте лично видеть размеры несчастья. Проездом на Каму и обратно в Нижнем Новгороде я дважды посетил М.Горького. На пути из голодных мест я обещался Льву Николаевичу зайти к нему и рассказать, что видел в голодных местах».

М.Горький тогда лично не был ещё знаком с Л.Толстым, и ему очень хотелось знать, читал ли что великий старик из писаний молодого писателя. И если читал, то, как он относится к ним. Поэтому М.Горький попросил Петрова: «Наведите осторожно старика на разговор обо мне, чтобы он откровенно сказал, что он думает о моих рассказах».

Петров исполнил желание Горького. Их встреча со Львом Николаевичем состоялась в мае того же года. Толстой тогда со своей семьёй жил в Москве, в Хамовниках. После обеда он позвал своего гостя в сад, где Г.Петров спросил Л.Толстого: читал ли он молодого писателя М.Горького?

— Как же! Как же! – весь озарился радостной улыбкой мудрый старик. – Талант, большой талант! Новая яркая сила. Оригинальная, интересная! Внимательно слежу за каждой его новой вещью. Помните его рассказ «Супруги Орловы»? И стал подробно излагать сюжет рассказа. А в заключение сравнил Горького с персонажем этого рассказа Сенькой, сказав:

— Сам Горький прильнул к самому дну жизни, как Сенька к окну Орловых, и рассказывает нам, как там люди истязают друг друга и как они сами уродуют себя и свою жизнь.

Через несколько дней после своей встречи с Г.Петровым, Горький в письме своему другу и врачу Леониду Средину признавался: «Какого попа видел! Не поп, а шампанское европейской марки. При том с русским вкусом. Дух попа изумителен, душа – детская. Молодой ещё, но очень мудрый. Его книга – прекрасное явление. И то, что за два года она дважды переиздана говорит о её славе».

Успех книги «Евангелие как основа жизни» был необычайным. До 1903 года она издавалась восемнадцать раз. Она была переведена на все языки, на которых издано Евангелие, в том числе на китайский и японский. В связи с её выходом на английском языке английский писатель Уильям Веллинг в своей книге «Миссия России» не без восхищения писал: «Григорий Петров – любимый писатель и оратор в России. Он обладает необыкновенным ораторским талантом. Его книги разлетаются миллионными тиражами среди русского народа. В книжных магазинах они выставляются на видных местах». Эта цитата приведена из книги Дино Божкова – болгарского друга, переводчика и издателя сочинений Григория Петрова в Болгарии.

Вскоре выходят другие его произведения духовно-нравственного содержания: «По стопам Христа», «Божьи люди», «Беседы о Боге и Божией правде», сборник статей «Божьи работники», рассказ «Божия свеча», «Божий путь», «Повесть из времени Иоанна Златоуста» и другие. Некоторые из них выдержали по несколько изданий в сотни тысяч экземпляров.

Все эти произведения были пронизаны великой силой любви к людям, высоким нравственным накалом. Некоторые авторы, в том числе и современные, интерпретируют призывы Г.Петрова руководствоваться идеалами Священного Писания в реальной жизни влиянием протестантизма и религиозных воззрений Л.Н.Толстого. С великим писателем его сближает страстное желание нравственного оздоровление российского общества и кипучая проповедническая деятельность. Находясь в эмиграции, он посвятил творчеству Л.Н.Толстого специальную работу, о чём будет сказано в последующих главах этой книги.

Внимательное прочтение его произведений даёт основания утверждать о близости Г.Петрова с Ф.М.Достоевским, для которого «самовольное, совершенно сознательное и ничем не принуждаемое самопожертвование всего себя в пользу всех есть признак высочайшего развития личности, высочайшего её могущества, высочайшего самообладания, высочайшей свободы собственной воли. Добровольно положить собственный живот за всех, пойти на костёр можно только сделать при самом сильном развитии личности». (Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 79). Духовная близость Г.Петрова и Ф.М.Достоевского объясняется тем, что у них один источник понимания ими христианской этики – Новый Завет. Евангелие и для Г.Петрова, и для Ф.М.Достоевского – воплощение высшего нравственного идеала личности.

Г.Петров не резонёрствует. Как натура цельная, он остаётся верен своему кредо и справляется с искушением открывающейся перед ним блестящей карьеры – быть священником «сильных мира сего», приблизиться к «высшему свету». А царской семье позже в силу известных обстоятельств оказался ближе другой Григорий – Распутин, в чём проявился один из парадоксов русской истории. Современному человеку, на которого ежедневно вся медийная мощь беспрерывно обрушивает призывы: «Стань богатым!» «Обогащайся!», не понять нравственных мотивов нашего героя, который объяснил свой выбор быть пастырем бедных и обездоленных в статье «Камо грядеши?»

Как человек из низов, хорошо знавший реалии жизни, Г.Петров не смог оставаться равнодушным к бедам и страданиям простых людей. В проповедях и статьях он подвергает резкой критике «мерзости русской жизни», обличает характерный для российской действительности порок – пьянство. Его статьи регулярно публикуются в газетах «Правда Божия», «Русское слово» (с этой газетой он сотрудничает до 1917 года) и журнале «Вестник трезвости». В 1900 – 1901 гг. он был редактором журнала «Друг трезвости». Петров часто выступает в рабочих аудиториях о вреде алкоголя. Убедительно звучит его аргументация от противного:

— Говорят, что пьют «на здоровье». Но от трезвости ещё никто никогда не болел. Никому и в голову не придёт, что нужно создавать больницы для трезвенников. А вот о больницах для алкоголиков, т.е. для тех, кто травится спиртом, во всех странах с каждым днём говорят всё чаще и чаще.

— Говорят, что пьют для веселья. И это опять неверно. Никто, никогда и нигде не жаловался на трезвость, не проклинал воздержание. Ни одна слеза в мире не пролита из-за трезвости отца, мужа или сына. А наоборот – только из-за пьянства. Если собрать все слёзы, причинённые пьянством, то ими можно было бы залить все кабаки. Разве это веселье, если оно несёт только слёзы, скорбь и проклятия?

Рост его популярности среди петербургской интеллигенции и беднейших слоёв населения не остаётся незамеченным иерархами Русской Православной Церкви. Ему дают понять, что не следует увлекаться демократизмом, обличением тёмных сторон жизни. После того как Г.Петров резко выступил против решения Священного Синода, предавшего Льва Толстого анафеме, в Синоде был поднят вопрос о лишении священника духовного сана. В 1903 году его отстраняют от места преподавателя и настоятеля храма. С этого момента в его статьях всё чаще затрагиваются вопросы внутрицерковной жизни. В противовес внешней, обрядовой стороне религиозной деятельности он акцентирует внимание на внутреннем нравственном её содержании. Он полагает, что «Духовенство сузило широкую правду Христову, измельчило, засорило русло евангельского потока жизни». Для него Церковь – это «осуществляемое в людях Царство Божие, воплощение в человечестве Божества, как Божество было воплощено в Иисусе Христе. Обряды, формулы веры, системы догматов одни не составляют Церкви». Обвинения и против религии, и против церкви, как ни горьки они, считает Петров, часто звучат справедливо. «Упрёки заслуженны… теми, кто выдавал и выдаёт себя за церковь, кто хотят олицетворить в себе и Евангелие и Христа, т.е. духовенством».

Приводя выше упомянутое высказывание Петрова, мы не претендуем на вынесение каких-либо оценок по внутрицерковным вопросам. Это – прерогатива священнослужителей. Наша цель – показать постепенную эволюцию взглядов молодого священника, оказавшегося в самом центре водоворота общественно-политической жизни, и его отношений с официальной церковью. Эти отношения всё более приобретают характер конфликта, в чём проявилось, вероятно, и то, что не любят у нас людей ярких, неординарных. Со стороны ряда печатных органов он подвергается ожесточённым нападкам. А в кругах высших иерархов церкви он приобретает репутацию «неблагонадёжного».

Поражение России в русско-японской войне и первая русская революция привели к радикальной политизации российского общества. В стране возникают политические партии либерально-демократического направления, выступающие за изменение в обществе. Эти процессы находят отражение и в жизни церковной. Под их влиянием Г.Петров приходит к либерально-обновленческим идеям, сторонники которых (группа петербургских священников в количестве 32 человек) заявляют о создании Союза (Братства) ревнителей церковного обновления (СРЦО). В 1906 году в Москве начинает издаваться газета «Правда Божия». Её редактором и автором многочисленных статей был Г.Петров. В них он затрагивает различные стороны общественной жизни, подвергая критике жёсткие меры, предпринимаемые правительством по подавлению инакомыслия и политических свобод. Следствием его публицистической активности стали письма в Синод представителей консервативного крыла священства, которые предлагали запретить издание газеты. Подобное предложение содержалось в послании от 23 февраля 1906 года митрополита Московского и Коломенского Владимира, предупреждавшего, что «в противном случае столичный город Москва обратиться в рассадник церковной смуты духовного разврата всего православного русского народа».

Чтобы лучше понять мотивы, побудившие владыку написать это обращение, расскажем о нём подробнее. До пострижения в монашество он назывался Василием Никифоровичем Богоявленским. Ревностное служение церкви быстро вело его по иерархической лестнице. В 1888 году он становится епископом Старорусским, викарием Новгородской епархии. Затем служит в Самарской епархии, а с 1892 года в течение пяти лет управляет Грузинским экзархатом в сане архиепископа Карталинского и Кахетинского. В 1898 году он назначается митрополитом Московским и Коломенским. Своей энергичной деятельностью, полной любви и заботы о пастве, митрополит Владимир снискал огромное уважение. Один из церковных иерархов писал о нём в этот период как о человеке «кротком и смиренном, ничего для себя лично никогда не искавшего, правдолюбивом и честном. В дни всеобщего шатания и измены (1904 – 1905 гг.), когда немногие оставались верными долгу и присяге,… митрополит Московский явил образец твёрдого и неподкупного стража Церкви и Родины…»

Дальнейшая его судьба, как и судьба многих беззаветных архипастырей Русской Православной Церкви в переломный период для нашего Отечества, оказалась трагичной. После кончины в 1912 году первоиерарха Православной Российской Церкви Антония (Вадковского), митрополита Петербургского и Ладожского, на его место назначается владыка Владимир. В своём твёрдом намерении положить конец нараставшему влиянию в тот период «распутинщины», он добивается аудиенции Николая II и в откровенной беседе рассказал царю о разрушительных «деяниях» Распутина для государства и Церкви. За это митрополит Владимир впадает в немилость царицы. Его удаляют из Петербурга на кафедру митрополита в Киев. Здесь он также стяжал любовь и искреннее сочувствие паствы, видевшей в нём гонимого за правду святителя. В конце января 1918 года озверевшие в революционной вакханалии солдаты, матросы и их предводители – комиссары разграбили Киево-Печерскую Лавру, подвергли жестоким истязаниям и убили митрополита Владимира, ставшего одним из первых российских священномучеников. (Новые мученики Российские. Часть I. 1949. С. 10 – 24 ).

Но вернёмся к герою нашей книги. В июне 1906 года газета «Правда Божия» была приостановлена московскими властями. Санкт-Петербургская консистория принимает решение за распространение Петровым «воззрений, несогласных с учением православной церкви и заключающих в себе пренебрежительное отношение к Богом установленным властям» лишить его сана священнослужителя и сослать на три месяца на клиросное послушание в Иоанно – Богословский Череменецкий монастырь Лужского уезда.

Не согласившись с таким решением, Г.Петров написал митрополиту Антонию письмо, в котором заявил, что давно назревшее в стране недовольство официальной церковью вызвано её косностью, подчинённостью властям и отрешённостью от евангельского идеала. По его словам, высшее духовенство «сузило широкую правду Христову», сквозь наносную толщу всякого рода надстроек и пристроек, синод, синодальные конторы, консистории, циркуляры и постановления «с трудом, с громадными усилиями доберёшься до живого Христа». С присущей ему публицистической страстностью автор письма осуждает конформизм высшего священства, союз церкви и государства, её безропотность и одобрение жёстких мер, принимаемых властями в отношении народа. Это – измена задачам церкви, пишет он, измена правде Христа, презрение к нуждам родины, принесение народных страданий в жертву правящим властям.

Своё отношение к возникшему у него конфликту с церковной иерархией Петров выразил в рассказе «Не с того конца» (1906 г.), повествующем о взаимоотношениях между священниками различного уровня, о призвании и назначении служителей Церкви, воспитании молодёжи и месте Закона Божия в этом деле.

Сын старого церковного певчего села Заполье Прохора Силыча Москаленко, говорится в рассказе, после окончания Духовной академии принял монашество с именем Иоаким. Благодаря ревностному служению он быстро продвигался по иерархической лестнице, став через три года ректором семинарии, а ещё через пять лет – епископом, заняв самостоятельную кафедру в одном из отдалённых краёв России. В своём письме к отцу молодой епископ приглашает его в гости и жалуется на судьбу: досталось, мол, ему тяжёлая доля «обрабатывать запущенное поле – куда ни глянь, всюду одни плевелы, плевелы и плевелы». Он борется с ними изо всех сил, и уже изнемогает, но ни в ком не видит ни сочувствия, ни поддержки. На первый взгляд вроде бы всё в порядке. Люди рождаются, крестятся, женятся, венчаются, умирают. В праздники ходят в церковь, исповедуются, служат водосвятные молебны и панихиды. Но всё это как будто не имеет ничего общего с жизнью. Во всём этом нет теплоты. Нет огня.

Почему так происходит? – задаётся он вопросом. И кто виноват? И сам же отвечает: Мы пастыри. У нас нет ревности в служении Божиему делу. Нет ревности ни в богослужении, ни в проповедях, ни в собраниях. Мы ждём, когда народ придёт к нам, когда он позовёт нас сотворить какую-нибудь требу. Сами же никогда не ходим к нашим духовным детям.

Епископ Иоаким стал регулярно направлять духовенству своей епархии специальные письма с наставлениями, часто посещать отдельные приходы, строго спрашивать с каждого. Но положение не менялось к лучшему.

Прочитав письмо, Прохор Силыч отправился в путь и после восьмидневного путешествия по просторам России прибыл в город, где жил «его мальчик Ваня», ставший епископом Иоакимом. Он не застал его дома. Владыка, как обычно, находился с проверкой в одном из приходов.

Автор рассказа воспроизводит сцену, в ходе которой его преосвященство принародно отчитывает священника села Заболотово – отца Иоанна, за то, что он не выполняет его указаний, небрежно проводит службу, не открыл церковного училища, а местный храм выглядит бедно и неприветливо.

Когда они остались один на один, отец Иоанн с горячностью стал объяснять, что, прибыв в Заболотово после семинарии, он за девятнадцать лет пребывания здесь все свои силы и здоровье положил на то, чтобы в этом забытом Богом краю оживить церковную жизнь, пробудить у местного населения интерес к христианской религии. Вместе со своими прихожанами всё это время он сушил болота, капля по капле «высушивал» из людей невежество, грубость и грех. По песчинкам собирал «доброе» в людях и превращал эти песчинки в кирпичики, чтобы из них строить живой Божий храм в человеческих душах. И всё это не безрезультатно. Среди этих болот уже нет пьянства, давно никто из селян не попадал в тюрьму. За большой грех среди молодёжи считается обидеть девушку. В метрических книгах нет записей о незаконно рождённых детях. Но за девятнадцать лет он не услышал ни от кого не одного доброго слова. Закашлявшись, отец Иоанн прикрыл губы платком, на котором появились большие пятна крови.

Тяжёлое впечатление произвёл разговор на владыку. Первой его реакцией было желание выразить своё негодование дерзким, нетактичным поведением отца Иоанна. Но он сдержался. Ночью ему приснилось большое грязное болото, посреди которого, утонув по пояс, стоял отец Иоанн, напрягая все свои силы, чтобы выбраться из него. А сверху на него сыпались какие-то письма, указания и предписания, которые он рвал в клочья, разбрасывая их в разные стороны. Но письма снова и снова падали ему на голову одно за другим. В отчаянии возопил отец Иоанн: «Будьте прокляты! Болото поглотило меня, крепко уцепившись за ноги, а другое болото книжной мертвечины сыплется мне на голову и гложет мою душу». В холодном поту проснулся епископ, а в ушах продолжало звенеть: «Будьте прокляты! Прокляты! Прокляты!»

Возвратившись домой, молодой епископ, после трогательной встречи с отцом, обо всём рассказал ему, об овладевшем им отчаянии и попросил совета, что же делать в этой ситуации. Чуткий и деликатный Прохор Силыч посоветовал сыну больше сердца вкладывать в свою работу и постараться оживить сердца священников своего прихода, разбудить их спящие души. «Если хочешь вести людей к истине, пиши Божию истину в душе человеческой, а не посылай её в виде бумажных предписаний», – порекомендовал он.

Воспринял сын добрый совет отца. На очередной праздник он собрал священников и признался им, что стыдно ему от того, что до сих пор он не общался с ними по-доброму. А только направлял свои указания. Был им не старшим братом, не отцом, не другом-наставником, а начальником, «административным генералом». За это он раскаивается и просит у них прощения. Большой неожиданностью для всех стали откровения владыки. Оживились лица присутствующих, завязались задушевные разговоры. Слушал всех епископ Иоаким, а в душе его крепло убеждение, что огромные силы скрываются в духовенстве, священники готовы к живому пастырскому делу. На практике же занимались только написанием бумаг, да канцелярщиной. Живую Христову Церковь превратили в ведомство.

Не всем по душе пришлись слова епископа. Нашлись и те, кому не понравились его новые подходы в работе, кто стал жаловаться на владыку в вышестоящие инстанции. Не прошло и года, как епископ Иоаким неожиданно получил новое назначение.

За этим рассказом последовали другие произведения Григория Петрова, написанные в том же 1906 году: «Церковь и общество», «Запросы современной церкви», в которых он выразил свою озабоченность существовавшими в церковной жизни проблемами и высказывал мнение о путях решения этих проблем.

Со смирением Григорий Петров принимает решение Синода и 14 февраля 1907 года направляется в монастырь. Его проводы на Варшавском вокзале, куда пришли сотни его поклонников и почитателей, вылились в настоящую манифестацию. Всё это только способствовало повышению его популярности в народе, придало ему ореол мученика. На этой волне 16 февраля он избирается депутатом II Государственной Думы по списку конституционно-демократической партии. Сведения об этом содержатся в книге Руманова А.В. «Священник Григорий Петров, член Государственной Думы. Биография и история ссылки в монастырь». М.1907.

Образовалась парадоксальная ситуация: член Государственной Думы находится в монастырском заточении. В течение двух дней Синод обсуждает «дело» Петрова и, наконец, решает занять выжидательную позицию.

21 февраля Государственная Дума обратилась с просьбой к митрополиту Антонию разрешить депутату Петрову возвратиться из ссылки и присутствовать на заседаниях парламента. Возникло положение, подобное шахматному цугцвангу, когда любое решение Синода вело бы к ещё большему усугублению ситуации. Поэтому духовенство медлило с ответом. Сложившиеся обстоятельства по-своему понимал Г.Петров. «Пребывание в Череменце, – считал он, – в дни думских заседаний, для народа будет самой сильной речью, какую он только мог бы сказать». Из окрестных с монастырём поселений, а также из Санкт-Петербурга и Пскова началось настоящее паломничество к изгнаннику. Ему выражали сочувствие, просили его благословения. Опасаясь выхода ситуации из-под контроля, Св. Синод постановлением от 19 мая 1907 года запрещает Петрову проповедовать по причине антигосударственного характера его политической деятельности. Ему запретили в течение семи лет посещение Санкт-Петербурга и Москвы. В качестве протеста он слагает с себя сан священника.

Но принятые меры только повышают репутацию Петрова как жертвы произвола и несгибаемого борца за справедливость. В очерке М.А.Витухновской «Григорий Петров: «Будьте строителями жизни!» («Родина», 2002, №2) приводится письмо одного из его приверженцев:

«Будет помнить русский народ попа Петрова, пока русским народом он зваться и чувствовать себя будет. Выдержали Вы завет богатырский – «а стоять нам за правду до последнего». Презренные клятвы Синода могут иметь только один результат: превратят Вашу биографию в «житие» и наполнят Россию на много лет вперёд красивою и полезною легендою. У Вас закал, темперамент и сила протопопа Аввакума, но дело-то Ваше во сто раз умнее, глубже и важнее Аввакумова. Этакий Вы молодец».

Выйдя из монастыря, Петров некоторое время жил в Твери, продолжая сотрудничать с газетой «Русское слово». Он начинает ездить по стране, выступает с лекциями в разных городах и селениях по всей России: от северо-западных губерний до Владивостока. Имеются сведения, что количество таких выступлений превысило 9 тысяч. На эти выступления стекалось так много народа, что порой приходилось нанимать цирковые помещения, вмещавшие свыше пяти тысяч человек.

Его огромный творческий потенциал реализуется не только в многочисленных выступлениях, но и в публикациях по широкому спектру актуальных общественных проблем. Талантливый публицист того времени, чьи произведения, к сожалению, сегодня мало кто знает, Михаил Осипович Меншиков писал в «Новом времени», что его поражала работоспособность Григория Петрова. Он подсчитал, что ежедневно из-под его пера выходило не мене двух тысяч строк.

Петров хорошо понимал значение печатного слова и роль газет в просвещении народа. В письме И.Ф.Сытину – издателю большинства его книг, а также газеты «Русское слово», он высказывает сожаление, что основное внимание газета уделяет «фактам, фактам и фактам, а их смысл остаётся неясным». Всевозможные сенсации – это пошлость и глупость, а газета, – утверждает он, – должна быть культурной. ( А.Г. Менделеев. Жизнь газеты «Русское слово». М.2001). Именно благодаря статьям Петрова, а также Вас. Немировича-Данченко, В.Розанова, Д.Мережковского и других известных писателей и журналистов газета из преимущественно информационной превращается в трибуну обсуждения самых острых и злободневных проблем современности. Это сразу же отразилось на её тираже, который превысил миллион экземпляров.

В годы первой мировой войны Г.Петров становится корреспондентом газеты на фронте. Свои статьи с фронта он подписывал псевдонимом Я.Устинович.

Некоторые исследователи причисляют Петрова к «христианским социалистам» из-за того, что его статьи проникнуты страстным словом в защиту беднейших слоёв населения, критикой вопиющих недостатков российской жизни. Но в действительности, если внимательно их проанализировать, то приходишь к выводу, что эта критика не разрушительная, а созидательная. Она направлена на нравственное обновление российского общества, на очищение народной жизни от вопиющей несправедливости, жертвой которой становятся простые люди, на избавление от пьянства, безделья и равнодушия. Он призывал к повышению образования и культуры народа, заимствованию у западных стран передового промышленного и экономического опыта.

Поселившись в Финляндии, где он занял профессорскую кафедру, Петров изучает историю, традиции и быт финского народа. Результатом этих исследований становится книга «Страна болот. (Финские впечатления)», изданная в 1912 году. В ней автор показывает, чего может добиться страна, если настоящие патриоты своей родины не занимаются политиканством и пустым фразёрством, а каждый на своём месте ежедневным трудом улучшает жизнь своего народа. Тогда книга не получила широкого общественного резонанса. Но пройдёт мене двух десятилетий и у неё сложится удивительная судьба, о чём будет рассказано в дальнейшем повествовании.

Петров много путешествует. Посещает разные страны. Общается во время личных встреч или состоит в переписке с Максимом Горьким, Львом Толстым, Антоном Чеховым, Александром Блоком, Леонидом Андреевым, Василием Немировичем-Данченко, Ильёй Репиным. Он приобрёл дачу в Коктебеле, недалеко от знаменитого дома Максимилиана Волошина. Здесь в то время бывал интеллектуальный цвет России.

Д.Божков приводит письмо И.Репина, в котором художник вспоминает о своих впечатлениях, когда он увидел Петрова в первый раз в доме Стаховичей (представители известного в России дворянского рода). «Скоро моим вниманием всецело завладел молодой священник в чёрной рясе. Я с большим интересом слушал его. Он был тогда уже довольно популярен благодаря нашумевшей статье о самодержавии. Этот молодой брюнет был столь энергичен и красив, что я сразу стал просить его позировать мне для портрета. Он согласился, но наши сеансы начались не скоро». Репин не помнил, в каком году Григорий Спиридонович начал бывать у него в ателье. Илья Ефимович жил тогда уже в Куоккале. В то время Петербургская академия художеств вверила ему своих учащихся, которые часто посещали его. Их привлекала, конечно, и самобытная фигура молодого проповедника. Своей разносторонностью и отзывчивой душой он довольно быстро заинтересовал молодых художников своим оригинальным взглядом на искусство. Вопрос об искусстве очень скоро перешёл на второй план. Нравственное значение искусства, его духовная сущность всецело завладели вниманием импровизированной аудитории. Репин часто любовался этой группой: молодой страстный проповедник, окружённый академистами живописи и ваяния, внимавшими ему до самозабвения. Он пишет, – «Часто, глядя на их выразительные лица, я невольно представлял Христа, окружённого своими учениками».

На этих сеансах иногда присутствовал и Корней Чуковский, посещавший Илью Ефимовича. В его дневнике содержится запись, что сеансы проходили в 1908 году. Написанный Репиным портрет Г.Петрова в 1909 году на выставке «передвижников» получил первую премию. В настоящее время портрет находится в Пензенской художественной галерее. Он изображает священника, разгорячённого спором и пристально смотрящего на зрителя, словно убеждая его в своей правоте. В его правой руке – крест с распятием Христа, вероятно, по замыслу художника он должен символизировать ту правду, которую отстаивает его герой. Во всём облике священника чувствуется огромная внутренняя сила. Его поседевшая буйная шевелюра подчёркивает неукротимость нрава. Портрет вызывает ассоциацию с теми русскими борцами за веру, которые ради неё готовы пойти на костёр.

Перемены в общественно-политической жизни, произошедшие в феврале 1917 года, как указывают некоторые источники, Г.Петров встретил позитивно. Но резко критически выступил против большевистского переворота. Во время Гражданской войны он примкнул к Добровольческой армии, публиковал антибольшевистские статьи в газете, которую издавал идеологический аппарат армии. Он тяжело пережил гибель своего сына Бориса, служившего в армии Деникина и убитого большевиками.

Семейная жизнь с Марией Капитоновной у него не заладилась. Они расстались ещё в те годы, когда с Петрова сняли сан. Но официально их развод оформлен не был. Мария Капитоновна в 1908 году окончила Петербургский женский медицинский институт. С 1910 года она занималась научной работой, вначале в институте экспериментальной медицины, затем в физиологическом институте имени И.П.Павлова, став ближайшей сотрудницей знаменитого академика. С 1935 по 1944 гг. являлась профессором, заведующей кафедрой физиологии и патофизиологии высшей нервной деятельности Ленинградского института усовершенствования врачей.

Из очерка М.А.Витухновской узнаём, что незадолго до революции Г.Петров познакомился с Зинаидой Ивановной Красновой (1899 – 1975 гг.), которая стала его гражданской женой. Осенью 1919 года, они в ту пору жили в Киеве, у них родилась дочь Марина (её фамилия в замужестве – Конрид). Когда красные подходили к Киеву, Зинаида Ивановна убедила мужа уехать из города, а сама с дочерью отправилась в Нарву к родственникам. Осенью 1920 года с покидавшими Крым частями белой армии Петров оставляет Россию, едва успев на последний пароход. Без средств существования, «гол и бос», как пишет Д.Божков об этом периоде жизни Г.Петрова, он оказывается в лагере беженцев в Галлиполи, откуда после нескольких месяцев мытарств попадает в Триест.

Лишившись родины, разделённый с семьёй, утратив имущество и находясь без финансовых средств, в крайне сложном морально-психологическом состоянии, Петров, тем не менее, не пал духом. Как мог он стремился помочь своим собратьям по несчастью – российским беженцам в улучшении их жизни и быта на чужбине. Об его пребывании в Триесте узнали представители югославских интеллектуальных кругов. Он был известен в Югославии, которая в тот период называлась Королевство Сербии, Хорватии и Словении. Ещё до первой мировой войны его произведения публиковались в Белграде (1906 и 1912 гг.), Пожареваце (1910 г.), Сараево (1912 г.), Дубровнике (1914 г.). Югославское правительство приглашает его на преподавательскую работу.

Следует сказать, что сотни тысяч русских эмигрантов нашли тогда гостеприимство на югославской земле. Многие наши выдающиеся учёные и писатели, врачи и инженеры продолжали здесь творческую работу. Тем самым они обогатили своим трудом и талантом многие сферы жизни этой страны. Но в то же время это позволило им, оказавшимся без родины, уцелеть, не погибнуть от голода и отчаяния. Для русских эмигрантов на южнославянских землях Белград был таким же центром общественной и интеллектуальной жизни, каким были Берлин и Париж для русских диаспор в Германии и Франции.

В распоряжении М.А.Витухновской, благодаря личному знакомству с дочерью Петрова, оказалась почтовая открытка, отправленная им в Нарву жене и дочери, где они ожидали разрешения эстонских властей выехать к мужу в Белград. В очерке приводится её текст: «Зинуля, около 1-го января 1921 г. приехал в Белград нищим, без денег, без белья, в рваных сапогах. 26-го января читал по-русски 1-ую лекцию во 2 гимназии. Добыл 300 динар и с того пошёл в люди. Директор II гимназии милейший человек, великий педагог».

На первых порах Петров читает лекции на русском языке. Довольно быстро он изучает сербский и начинает выступать на нём. Покровительство министра просвещения С.Прибичевича помогло ему получить кафедру профессора в университете. Правительство выдало ему бесплатный железнодорожный билет, по которому он мог посещать для выступлений любой город и любое селение страны. Надо иметь в виду, что в то время не было такой разветвлённой инфраструктуры, как в наши дни. И тем удивительней, что в течение трёх лет он объехал со своими лекциями (где на поезде и автомобилях, где на фаэтонах и повозках) почти всю страну. Он выступал перед студентами и профессорами, офицерами и солдатами, горожанами и селянами, христианами и мусульманами. Его пламенное слово слышали и македонские болгары (в Велесе и Щипе), и мусульманки в Сараево по женскому вопросу. Темы его выступлений касались проблем общечеловеческой культуры, нравственности, религии, труда, межличностных отношений, – всего того, что может делать жизнь человека радостной, мирной, интересной и счастливой.

Четыре раза он посетил Дубровник (в январе, феврале, марте и октябре 1922 года), где прочитал десять лекций на темы: «Душа русского народа», «Три гения искусства (Рафаэль, Микеланджело, Леонардо)», «Достоевский и достоевщина», «Люди солнца», «Воспитатель народа (Безумный профессор)», «Поиски людей (Социализм как противоположность свободе человека)». В статье А.Арсеньева. Русская эмиграция в Дубровнике 1918-1921гг. (Сетевая версия издания «Новый журнал») приводится выдержка из газеты «Дубровник» за 8-е февраля 1922 года: «Вопреки тому, что он всё ещё не овладел нашим языком, всё-таки своей красивой и внятной дикцией ему удаётся привлечь публику на свою сторону, которая дарит его бурными аплодисментами. Необходимо отметить, что мало лекций в Дубровнике оказало такое глубокое и чистое воздействие на слушателей, как лекции г-на Петрова. Он, который говорил о гениях искусства как о посланниках красоты, радости, правды, – сам является Прометеем, несущим огонь с неба на землю, своими тёплыми словами обогревает и освещает тьму жизни.

Художник – это дитя неба на земле. Он стремится вознести жизнь к небу. Не жизнь должна быть содержанием художнику, а сам он должен вносить новое содержание в жизнь. <…> Если Леонардо сопоставим с горой Монблан, Микеланджело – с вулканом, тогда Рафаэль – ясный, жизнерадостный летний день.

Такое может высказать лишь великая душа русского народа – богоносца».

В той же газете в марте 1922 года дубровницкий журналист написал: «Мы уверены в том, что не преувеличиваем, утверждая: лекции г-на Петрова являются самыми торжественными и возвышенными проповедями, когда-либо услышанными в Дубровнике».

Его популярность в стране росла. В ряде мест, узнав о приезде Петрова, население выходило встречать его с почестями, даже с церковными хоругвями. За не полных три года он прочитал более полутора тысяч лекций. В Белграде, Нови Саде, Сараево, Великом Бечкереке, Сплите, Мостаре было опубликовано около тридцати его книг и брошюр. Некоторые из них выдержали по четыре издания. Он переписывается с Анатолем Франсом, Антонио Фогацаро, Кнутом Гамсуном и другими известными в Европе и мире писателями и общественными деятелями. Общение с ними расширяло его видение мира, способствовало формированию планетарного мышления.

Поездки по стране, встречи с различными социальными слоями и этническими группами югославского общества давали Петрову исключительно ценный материал для его работы, обогащали новым жизненным и эмоциональным опытом, столь необходимым в творческой деятельности. Его литературные труды и устные выступления объективно служили лучшему пониманию местным населением трудностей и чаяний русской эмиграции, а значит – более органичной её интеграции в югославском обществе. Учитывая масштаб его неустанной работы, можно с уверенностью утверждать, что он внёс неоценимый, но, к сожалению, до сих пор, в должной мере, не оценённый вклад в процесс культурного сближения наших народов.

Жизненные испытания не прошли бесследно для здоровья Г.Петрова. Болезнь развивалась быстро: 4 июня 1925 года у него была обнаружена язва желудка. Сербское правительство направляет его на операцию в Париж. В клинике недалеко от французской столицы 18 июня ему была сделана операция, после которой он скончался. У него выявили неизлечимую стадию рака. Как свидетельствует М.А.Витухновская, по завещанию Г.Петрова, его прах был кремирован на кладбище Пер Лашез в Париже и отправлен Зинаиде Ивановне в Панчево. Вскоре она переезжает в Нови Сад, где предаёт земле прах мужа на Успенском кладбище. С 1950-х годов Зинаида Ивановна, Марина с мужем – Павлом Конридом проживали в Мюнхене. В 1981 году, в связи с тем, что Успенское кладбище в городе Нови Сад подпадало под строительство, Марина Григорьевна перевезла останки своего отца в Мюнхен, похоронив их на кладбище Ostfriedhof (Восточное кладбище).

После балканских войн и первой мировой войны страны юго-восточной Европы переживали глубокий социально-экономический и общественно-политический кризис. В разных слоях общества росло понимание серьёзных политических ошибок, допущенных правящими кругами, которые в угоду алчности и непомерных амбиций олигархических групп в жертву приносили национальные интересы. Передовые силы общества стремились найти пути преодоления кризиса. Именно в этот период на информационном поле южно славянских стран появляется яркая фигура Григория Петрова. Своими талантливыми литературными произведениями и зажигательными публичными выступлениями он быстро овладевает сердцами и умами всех честных людей, озабоченных будущим своей родины. Его начинают воспринимать как учителя народа, обладающего редкой научной подготовкой, широкой и глубокой эрудицией, большим педагогическим тактом и пленительным художественно-языковым творчеством.

Однажды после его лекции о русской литературе в Сараево один из слушателей, назвавший себя судьёй, поблагодарил Петрова за прекрасное выступление и спросил, благодаря чему у него сложился такой светлый взгляд на жизнь. Какой автор и какая книга повлияли на него более всего? Петров тут же ему ответил: Евангелие. Заметив по реакции собеседника какое-то недоверие, Петров, в свою очередь, спросил, а читал ли он Евангелие. Никогда, – ответил тот. – Думаю, это наивная книга.

Прочтите её, – посоветовал Григорий Спиридонович, – и тогда поговорим. Через несколько месяцев они встретились вновь. Судья признался, что прочитал Евангелие и добавил: Сейчас я вас понимаю. Если человеку суждено будет остаться в этом мире с одной единственной книгой, то это должно быть Евангелие.

Петров не боялся честно говорить об общественных недугах, о том, что народ груб и лжив, именно его представители крадут и убивают. Главными причинами того, что люди изнемогают от непосильного труда, а живут в нищете, он называет социально-экономическое неравенство, плохое управление, отсутствие просвещения, алкоголизм и табачную отраву. Интеллигенция, которую считают умом и совестью народа, живёт сама по себе, не заботясь о том, чтобы вывести его из этого состояния. Петров считает, что с помощью просвещения можно и необходимо научить людей лучше питаться и одеваться, улучшить гигиену своих жилищ, совершенствоваться в своей профессии, защищать и использовать свои гражданские права, учиться плодотворно и осознанно трудиться, и, вообще, повышать своё социальное сознание. Труд для него – это не только деятельность физическая, но и психофизиологическая. Он считал, что мозолистые руки не действуют самостоятельно, создавая блага для человека и его культурные ценности. Эту роль они могут исполнять только как органы «мозолистых мозгов».

Свои обращения к людям Петров адресовал не высоким стилем и наукообразными фразами, а простыми словами, рассказывающими о конкретных примерах из жизни. Он словно призывал читателей и слушателей к делам и мыслям его героев: Сергея Рачинского и Павла Берсие, Снельмана и Макдональда, Чёрного Моисея и Генри Форда и других. Он рассказывает, как они жили, работали и каких результатов добились.

Не без основания он порицает методы работы учебных заведений того периода. По его мнению, они не воспитывают студентов и учащихся, а только озабочены тем, чтобы набить их головы, как путник, собирающийся в дальнюю дорогу, набивает свои чемоданы. Главными вопросами современной педагогической мысли он считает поиск в народе выдающихся личностей, на примере которых следует профессионально ориентировать молодых людей. Над этим, по его мнению, должны работать и учителя, и экономисты, и общественные деятели. Точно также как в обществе стараются развивать производительные силы, открывать богатства природных недр, необходимо открывать и духовную одарённость, заложенную в детях к разным профессиям. Школа должна помогать общему гармоничному развитию учащихся, но также развивать их особые качества и заложенную в них от природы одарённость, чтобы они могли выстоять в конкурентной борьбе, зарабатывая свой хлеб. Подготовка к жизни только общим образованием подрастающего поколения не будет полной без специальной профессиональной ориентации и подготовки. Ну, разве эти умозаключения и призывы для нашей страны и других стран в современных условиях не являются актуальными?

Сегодня в республиках бывшей Югославии мало кто помнит о Григории Петрове. В 2011 году во время пребывания в Дубровнике и в городах Черногории я попытался узнать об этом у гидов туристических групп, много и интересного рассказывавших о культурных связях России с Сербией, Хорватией и Черногорией. И каково же было моё разочарование, что о Петрове никто из них ничего не знал. Зато поистине поразительной оказалась судьба его творческого наследия в другой балканской стране – в Болгарии, о чём рассказывается в следующей главе.

Глава 2

«Прекрасная и милая Болгария»

Из письма Г.Петрова Д.Божкову

 

Судьба уготовила в Болгарии произведениям Григория Петрова и содержащимся в них идеям небывалый общественный резонанс. Их публикация там была осуществлена его болгарским другом и единомышленником Дино Божковым. Учась в Казанской духовной академии, Д.Божков знакомится со статьями и брошюрами Петрова. Проникнутые заботой о нравственном здоровье людей, написанные ярким и образным языком, эти книги увлекли молодого болгарского священника. Он обращается к автору с письмом. Между ними завязывается переписка. Они знакомятся лично. И это знакомство переросло в их многолетнюю дружбу и сотрудничество. Сердце Григория Спиридоновича ещё до знакомства с Д.Божковым было открыто болгарам. Его квартиру в Петербурге часто посещали болгары – студенты. Они любили бывать у него, беседовать на различные животрепещущие темы. Не редко оставались на обед. Для сына Бориса он нанял учителя болгарского языка и воспитателя Минко Генова, который был студентом Петербургской духовной семинарии и ставший позднее известным в Болгарии учителем, общественным деятелем, редактором газеты «Радикал».

После возвращения в Болгарию в 1903 году Д.Божков начал сотрудничать с «Церковным вестником», который издавался Священным Синодом. Почти в каждом номере газеты он публиковал переводы произведений Г.Петрова и других русских религиозных деятелей и мыслителей.

По совету Г.Петрова Дино Божков в 1906 г. приступает к изданию журнала «Духовное пробуждение». В нём Петров публикует свои статьи и направляет для публикации статьи видных российских философов и публицистов. Это сразу увеличило число подписчиков журнала до пяти тысяч. Характерным является признание Д.Божкова об его отношении к произведениям своего русского друга и учителя: «Когда я вчитался в книги Григория Петрова, – вспоминал он позже, – то познал самого себя. Они вернули мне веру. Благодаря им я научился верить в Бога, в человека или в Божественное в человеке. Под их влиянием я увидел мир другим, понял смысл жизни и пошёл по его стопам».

Перед первой балканской войной Григорий Спиридонович посещает Софию. Во время прогулки он случайно встречает одетого в лохмотья мальчугана, пасущего коз. Разговорившись с ним, Петров понимает, что мальчик одарённый, окончил начальную школу, но у него нет средств, чтобы учиться дальше. Он помогает ему поступить в духовную семинарию. Звали его Васил Липчев. Спустя несколько лет, он становится Перущенским и Кричимским священником, известным своей праведностью далеко за пределами вверенного ему прихода.

Петрова очень огорчило, что во время первой мировой войны Болгария оказалась в коалиции врагов России. На это он откликнулся острыми публицистическими статьями с критикой болгарской политики. Он не скрывал своих опасений, что эта политика будет причиной антиболгарских настроений в русском народе. Но когда Леонид Андреев в одной из своих статей назвал болгарский народ Иудой, Григорий Петров резко выступил против такого огульного оскорбления, заявив, что народ не может отвечать за глупости своих правителей. Л.Андреев прислушался к аргументации Г.Петрова и публично признал, что раскаивается за обидные для болгарского народа высказывания.

В то время, когда Г.Петров жил в Сербии, он неоднократно бывал в Болгарии, полюбил эту страну и её народ. Называл Болгарию «кусочек моего сердца». Ему импонировало отношение болгар к его творчеству. Дружба с Д.Божковым сыграла большую роль в том, что его произведения стали доступны широкому кругу болгарских читателей. С другой стороны, благодаря их отношениям Г.Петров лучше узнал народ, близкий нам духовно, его историю и культуру. Можно с уверенностью говорить о том, что не без влияния Д.Божкова из-под пера Григория Спиридоновича вышли произведения, посвящённые Болгарии и обращённые к её интеллигенции, сельскому населению и молодёжи.

Многие положения этих работ имеют непреходящий характер. Отдельные из них содержат обобщения общечеловеческого масштаба, в которых сконцентрированы опыт и знания учёного и мыслителя много повидавшего, много пережившего и опирающегося на глубокий анализ процессов и явлений мировой истории. Именно поэтому так актуально звучат сегодня некоторые выводы Г.Петрова, доказывая в очередной раз, что в жизни различных стран и народов, несмотря на их самобытность и национальную идентичность, имеется немало схожих черт и повторяющихся процессов, хотя они и протекают в разных исторических условиях и обстоятельствах. Читая отдельные страницы его произведений, невольно складывается впечатление, что написаны они только что, о проблемах дня нынешнего, которые беспокоят и нас. Приходишь к убеждению, что стоит только последовать его советам, его рекомендациям, то проблемы эти будут решены и развитие процессов пойдет органично, без серьёзных издержек и испытаний для народа нашей страны.

Показательна в этом смысле книга «Россия и Болгария», которая вышла в Софии в 1926 году. Всем любителям коренной социально-экономической ломки я посоветовал бы внимательно её изучить.

То, что произошло в России после революции 1917 года, пишет автор, и то, что происходит там до настоящего времени, если не по духу, то масштабам – это небывалая в истории человечества трагедия народа и страны. «Самый многочисленный в Европе народ своими собственными руками превратил свою богатую и могучую державу в развалины и, словно обезумев, в припадке своего бешенства зверски терзает себя и своих братьев».

Как это стало возможным? Доколе ещё будет продолжаться страшное разрушение России? Восстановится ли когда-нибудь страна? Кто её возродит? Как и благодаря чему удастся преодолеть её недуги? – задаётся вопросами Петров. Ответы на них, считает он, имеют громадное значение для всех народов цивилизованного мира, поскольку произошедшее в России могло бы произойти и в других странах. Подобно страшным эпидемиям: чуме, холере, оспе, сыпному тифу, которые возникают там, где появляются благоприятные условия для заражения, точно также красная чума – большевизм, с его зверскими убийствами и варварскими разрушениями, может легко вспыхнуть в любой стране земного шара, если народы вовремя не оздоровят социальные условия жизни своего государства.

Именно русские, особенно те, кто были врагами большевизма и стали его жертвами, могли бы и должны понять и объяснить другим народам, откуда появился большевизм в России, что привело его к временному торжеству и кто его поддерживает в настоящее время. К сожалению, констатирует Петров, этого не происходит. Русские, находящиеся за пределами большевистской России, много пишут и говорят о большевизме. Называют десятки виновников, ставших причиной ужасных преступлений и зверств. Но не затрагиваются корни той болезни, которая поразила сильную Россию и превратила миллионы русских в озверевшую стаю.

Обвиняют при этом отдельные личности: Керенского, Гучкова, Родзянко, Милюкова, членов Государственной думы – потому что не направили стихийный поток революционных народных масс в русло государственного творчества. Обвиняют Л.Н.Толстого из-за его проповеди непротивления злу насилием, будто бы он парализовал дух русского народа, сделал его неспособным бороться с большевиками. Обвиняют всех русских писателей, якобы, изменивших общественное мнение, ошибочно представивших русский народ как богоносца, в то время, когда он был зверем и дьяволоносцем. Обвиняют русскую интеллигенцию, евреев, международных масонов. Наконец, немало русских групп, серьёзно полагающих, что главный виновник разрушения России – Антихрист.

Большевизм под знаменем Ленина, утверждает Г.Петров, не является новым, неизвестным для России, небывалым для неё случаем народного безумия и озверения. Ленинский большевизм уже имел место в нашей стране, но не в пределах всей России, а в отдельных её областях. Он был и в «смутное время», когда толпы народа шли за неизвестными авантюристами, как, например, за тушинским вором. Даже имени его никто не знал, а народ шёл за ним, грабя, паля, разрушая Россию, убивая своих братьев русских. Надо признать, не тушинский разбойник поднял народные массы, они поднялись сами и выдвинули вождя. Был после этого и бунт Стеньки Разина, и бунт Пугачёва. Все они были предтечей большевизма.

Каковы их причины? Кто виноват? Где сокрыты их корни? Тогда не было ни интеллигенции, ни масонов, ни евреев, ни писателей. Но были озверевшие массы, разрушавшие Россию.

Не только в России имели место локальные вспышки «большевизма». В Англии было восстание крестьян под предводительством Уота Тайлера, во время которого народные массы громили замки и разрушали города, во Франции – жакерия, в Германии – крестьянские войны, в Голландии – война под знаменем «пророка» Иоанна из Лейдена.

В Италии, в древнем Риме, в Греции, Египте, Вавилоне, в Китае, – повсюду имели место массовые выступления крестьян. И всюду, всегда эти «сельские войны» были ужасны. Они были связаны со страшной жестокостью, убийствами, зверским истязанием жертв, с грабежами, пожарами и разрушениями. Достаточно вспомнить, как Лютер призывал рыцарей и горожан против взбунтовавшихся крестьян: «Убивайте без милости этих взбесившихся псов!»

Все они были «большевиками» своего времени и в своей стране. Точно также и миллионы русских, последовавших за Лениным, – это потомки тех миллионов, которые шли за Пугачёвым, за Тушинским вором, за Томасом Мюнцером и другими. Разница лишь в том, что «большевики» прошлого не имели полного успеха, не могли овладеть всей страной, а ленинским большевикам удалось захватить всю государственную власть.

Из этого вытекает, что большевизм, по духу, – не только русское и временное явление. Более того, большевизм – это не есть нечто случайное, привитое кем-то в 1917 году русскому народу.

Любая революция, любое народное проявление – большое или малое – это, как извержение вулкана, как землетрясение, как вспыхнувшие горючие газы в душе народа. Если в рудниках, в глубоких подземельях нет горючих газов, вы можете сколько угодно разжигать там огонь. Взрыва не произойдёт. Но когда в шахте скопились облака горючих газов, тогда достаточно и слабой искры, спички или сигареты, чтобы произошёл страшный взрыв. И не столь важны случайные причины этого взрыва. Происходит и самовозгорание газов без видимой, внешней причины. Тогда и искра не нужна. Точно также сущность, центр тяжести большевизма не в Ленине или в его сотоварищах, а в настроениях народных масс России, в скопившихся горючих газах в народной душе. Перефразируя слова Льва Толстого, Григорий Спиридонович сравнивает Ленина с той струёй, что бежит перед носом корабля, поясняя, что не струя несёт на себе корабль, а корабль создаёт эту струю и гонит её перед собой. Если бы Ленина не было, большевизм возник бы и без него. Всероссийский взрыв всё равно бы произошёл, так как в душе народа скопилось много злобы, обиды, ненависти и мести.

Вот поэтому если искать причины большевистского взрыва, разрушившего громадное здание России, то их следует искать не в малых фигурах керенских, лениных, не в мщении евреев, и не в коварных замыслах масонов, а в гневе, злобе, ослепивших её народные массы. В их ненависти к тому, что их душило, мучило, обижало и унижало.

Г.Петров не пытается тем самым защитить или оправдать безумства народных масс и их жестокие разрушения. Он стремится объяснить причины чудовищных зверств, совершаемых большевиками. На глазах всего человечества в России происходит нечто болезненное, патологическое. Болезнь ужасная. Следует правильно установить её диагноз. Необходимо быть честными и смелыми, чтобы правде прямо посмотреть в глаза и мужественно признать истину самим себе и другим. Будет не только несчастие для народа, но и наше преступление, если страшная катастрофа России и всенародный позор не научат нас, русских, правильно понять причины кровавых событий в нашей стране.

Безумства, преступления, зверства и бесчисленные мерзости и злодеяния большевизма столь ужасны, что многие теряют чувства исторической перспективы, забывают об ошибках, преступлениях и бесчинствах старой царской власти и её сатрапов.

Понятно, что сравнения здесь не уместны. Тирания большевиков превосходит все известные до того прецеденты зверств и насилия. Но их страсть к разрушениям не свалилась с небес, подобно кровавому дождю на русский народ. Потоки злобы, мести и разрушений, словно дьявольская лава, извергнуты из глубин народных масс. Откуда взялась эта злоба, месть и жажда разрушения у русского народа, который в течение веков считался кротким, терпеливым и незлобивым? Как возникла русская революция и почему она приняла такие безумные, такие бесчеловечные формы?

Как вообще возникают революции? Что их рождает? Какие чувства и силы их питают? Рассматривая эти вопросы без политических и партийных пристрастий, а чисто с научной, исторической точки зрения, можно найти на них ответ, утверждает Григорий Петров. Отец современного естествознания Аристотель ответил на них ещё 2250 лет назад. В своём сочинении о государстве он так объяснял причины возникновения революций и гражданских войн.

Нужда, нищета и угнетение трудящихся масс со стороны богатых и власть предержащих всегда порождали, порождают и будут порождать революции со всеми их преступлениями и жестокостью.

Без улучшения экономического положения трудящихся масс, без удовлетворения их насущных потребностей неизбежно будут происходить революции и их постоянные спутники – жестокость и преступления. Никакие силы не смогут их предотвратить.

Говоря о русских революциях и народных восстаниях, их психологии и виновниках, Г.Петров обращается к теоретическому наследию замечательного учёного, профессора истории Московского университета Ключевского. Он далеко не был поклонником революций. Но описывая безумства и преступления русского народа в «смутное время», он заявлял:

— Если бы русский народ бесконечно продолжал покорно и безропотно терпеть тот государственный строй, при котором все права и привилегии принадлежат имущим и правящим классам, а все трудности и повинности возлагаются на плечи только трудящихся масс, то русский народ ходом исторического развития был бы исключён из числа цивилизованных народов. Он превратился бы тогда в народ рабов. К счастью, однако, русский народ не способен бесконечно терпеть гнёт своего бесправия. С середины XVI века внутри его начинает зреть недовольство. Возникают бунты против судей, управителей, воевод. Затем волнения приобретают социальный характер. В народе просыпается человеческое достоинство.

Но правительство никогда не прислушивалось к законным желаниям народа. Проекты реформ откладывались и всегда запаздывали. И дело доходило до того, что народ терял всякое терпение. Недовольство народа взрывалось с такою силою, которую уже ничто не могло обуздать и потушить.

На основании вышеизложенного Г.Петров приходит к убеждению: для понимания истинных причин страшной катастрофы в России и для будущего возрождения русского народа, необходимо признать, что преступления, совершённые после революции, – это результат многовековых тяжких преступлений правящих властей по отношению к народным массам. Старая царская власть и её правительство не уважали свой народ, презирали его, не воспитывали в народных массах человеческое достоинство. Не пробуждали и не поддерживали в миллионном русском населении уважение к человеческой личности, а всячески унижали эту личность. Царская власть была отравлена византийским духом. Видела себя в качестве представителя Бога. Не хотела и слышать о воле народа. Смотрела на него как на кусок глины, из которого правительство могло лепить всё что угодно по своему усмотрению.

Во всех цивилизованных странах мира – в Европе, Америке, Южной Африке, в Азии, в Японии правительства становились все более и более народными. Власти прислушивались к воле народа. И таким образом приучали народные массы уважать себя.

В России было не так. Русский народ дал миру великих писателей, учёных, художников, артистов, полководцев, изобретателей, промышленников. Во всём мире признавали и высоко ценили ум, способности и духовное благородство русского народа. С развитием просвещения из года в год народные массы все сильнее стали сознавать своё человеческое достоинство и всё более чувствовать оскорбление и унижение «человека» в себе. А русское правительство, глубоко поражённое гнилой византийщиной, упорно продолжало не уважать русский народ. Систематически, сознательно, преднамеренно попирало, принижало, оскорбляло его самолюбие и достоинство. Царская власть видела в лице русского народа или бездумное животное или дикого зверя.

Русский народ дал миру Пушкина, Достоевского, Толстого, Лобачевского, Менделеева, а власть по отношению к нему использовала только одно средство – дубину. Унижаемый, оскорбляемый и презираемый народ молчал, терпел и подчинялся своеволию властей. Но в его душе накапливались обиды, злость и гнев. Ещё в 1875 году великий знаток русской души Ф.Достоевский писал:

— Да, русский народ может превратиться в зверя. Он часто и становился им. Но зверство русского народа не в его природе. Это болезнь его духа. В продолжении столетий, с тех пор, как существует Россия, русский народ так долго и часто оскорбляли, унижали, обижали, что нужно удивляться не тому, что он огрубел и стал способен на жестокости, а тому, что этот несчастный русский народ под толстой кожей привитой ему жестокости, грубости и зверства, ещё сохранил в себе глубокую человечность.

Русская государственная власть упорно презирала свой народ. Верила не в светлую, мягкую, отзывчивую на всё доброе русскую душу, а в дубину, в кулак и кнут. Это была её привычка, старая педагогика. Педагогика всех террористов и тиранов. Педагогика Византии, инквизиторов Торквемады, Робеспьера, Дантона и Марата, педагогика большевиков.

Основной грех, тяжкое государственное преступление старой царской власти было в том, что она не уважала и презирала русский народ. И сегодня старые русские бюрократы из «бывших» с презрением говорят о русском народе, что он – зверь и понимает только дубину. И эти несчастные люди надеются на спасение России опять с помощью дубины. Словно маньяки, думают, что русский народ в измученной России только того и ждёт, когда ненавистные большевики исчезнут, а на их место придут другие с дубиной и с её помощью заставят этот народ возродить и обновить страну. Несчастные люди! Несчастный народ, которым управляли такие люди!

Со времён Радищева передовые умы России внушали правительству:

— Народ не может и не должен быть рабом. Миллионы крестьян и рабочих – это не «рабочая» собственность. Подумайте о тяжёлом положении трудящихся. Русский народ терпелив, может многое вынести. Но у всякого терпения есть границы. Не доводите его до отчаяния.

Об этом говорили писатели, учёные, общественные деятели. Но их не слушали. В 1905 году после поражения в войне с Японией вспыхнула революция. Это был первый подземный удар наступающего большого землетрясения. Депутаты различных городов и областей России собрались в Москве и предупреждали правительство:

— Прислушайтесь к тому, что требует многомиллионное население. Озлобленный народ может стать зверем и тогда уничтожит и отечество, и с таким трудом созданную русскую культуру. Но правительство не захотело слушать. Дело дошло до того, что знаменитый миролюбец, проповедник непротивления злу насилием Лев Толстой не смог сдержаться, чтобы не поднять свой голос:

— Не могу молчать!

— Что делаете вы в России? Как вы, правительственные и царские чиновники, обращаетесь с великим, умным и добрым народом? Вы пляшите над вулканом. Бросаете огонь в пороховой погреб.

Правительство назвало Толстого старцем, тронувшимся умом.

Пришла страшная европейская катастрофа – война с Германией в 1914 году. Вся Россия поднялась на войну. «Я был два года корреспондентом на фронте, – пишет Петров. – Самоотверженно сражались русские полки, корпуса, дивизии. Я преклонялся перед тысячами простых и в то же время великих людей, которые жертвовали собой ради родины и своего народа. С каким мужеством шли они на пулемёты и пушки! Какие раны и какие страдания переносили! Как геройски порой умирали без ружей, а иногда с ружьями без патронов! Это были сыновья великого народа. Это были горы алмазных душ. А как с ними обращались? Как с кучей выброшенного навоза».

Русское правительство было всегда бездарным, тупым и безответственным. Это тяжкая вина верховной власти. Власть выбирала себе помощников не талантливых, нужных и полезных людей, а только приятных и угодных ей. Верховная власть окружала себя не искусными политиками и управленцами, а угодливыми царедворцами. За малым и редким исключением русские министры в большинстве своём были не государственными мужами, а придворными лакеями с высокими чинами и титулами.

Только сказочно богатая Россия могла платить такую безумную плату – иметь самое бездарное правительство во всём культурном мире.

Во время войны с Германией, когда от власти требовалась наибольшая мудрость, несостоятельность русского правительства обнаружилась во всей неприглядности. Война велась бездарно, небрежно и преступно. Людей не щадили ни в бою, ни в окопах, ни в тылу. То бросали целые армии в непроходимые Карпаты почти с голыми руками, то предавали крепости, полные бесчисленных боевых припасов. А в тылу день ото дня росли коррупция, воровство государственной казны под разными формами, грабёж населения. В России вообще никогда не заботились о миллионных массах крестьян и рабочих. Страна сказочно богатая от природы, а русский народ в большей своей части самый бедный в Европе. Десяток аристократических семейств в России владели по миллиону гектаров земли, тысячи помещичьих семейств – по сотням тысяч гектаров, а сельские труженики зачастую не имели ни одной десятины. И напрасно печать, учёные, передовая часть интеллигенции неустанно повторяли русскому правительству:

— Необходима безотлагательная и справедливая аграрная реформа. Напоминали о страшных уроках истории.

Но правительство оставалось глухим. Горстка богачей имела всяческие привилегии, а крестьяне оставались только с повинностями и налогами

Положение русских рабочих также было наиболее тяжёлым среди всех развитых стран. Промышленники не обогащали Россию и народ, а открыто их грабили. Народные массы с каждым годом всё болезненнее это чувствовали. В душе народа скапливалось всё больше горючего революционного материала. Во время войны банки скупали и накапливали в огромных количествах сено, овёс, овощи, дрова, а затем бессовестно подняли на всё цены. Тоже делали торговцы углём, газом и мануфактурой. Честные русские люди предупреждали о необходимости обеспечить трудящееся население продовольствием, одеждой и топливом. Но ответом правительства было презрение к самым насущным нуждам народа.

В дворцовых кругах небывалых размеров достигла гангрена «распутинщины». Повсюду росло общественное недовольство. Страна наполнялась озлоблением, а правительство, не обращая внимания на страдания и жертвы народа, на его небывалый героизм, было глухим к нуждам населения. Народное недовольство перешло в лютую ненависть, в жажду отмщения тем, кто был виновником страданий и позора России. И в результате, поскольку не нашлось времени для необходимых спасительных реформ, чтобы облегчить тяжёлую жизнь трудящихся, пришло время разрушения России взбесившимися от злобы народными массами, сбросившими с себя оковы.

И дело тут совсем не в Ленине, не в большевиках и тем более не в коммунизме. Народ России никогда ни о каком коммунизме не слыхал и не имел понятия. И когда Ленин с большевиками захотели внедрить его в России, народные массы не захотели о нём и слушать.

Озлобленное, голодное и бесправное, униженное и попранное миллионное население пошло за Лениным и большевиками, словно стадо овец, не во имя царства коммунизма, а потому что Ленин как бессовестный демагог соблазнил массы лозунгом:

— Бросайте оружие и идите по домам! Немцы поступят так же, и война окончится сама собой без ущерба для России.

— Спешите! Иначе ваши соседи присвоят себе то, что полагается вам из конфискованных помещичьих земель.

— Грабьте награбленное! Кто был ничем, тот станет всем!

И массы люмпенов не устояли против соблазна нового искусителя Ленина. Бросились грабить земли помещиков, их дома, фабрики, склады и товары, избивая их владельцев и хозяев.

Начался второй акт трагедии России и русского народа. Несчастный герой первого акта народ – раб, обузданный. Сейчас на сцену вышел раб, разнузданный. Вначале была забитая покорность и скрытая злоба. А теперь проявилась острая ненависть, дьявольская жажда мести, звериная жестокость, потребность всё громить, жечь и рушить.

Ленин и его сотоварищи, главари большевизма, сколь ни аморальны, – совсем не глупые люди и хорошо понимали, что натравленный ими невежественный народ совершит многочисленные безумства и преступления. Но они неосознанно вершили это.

Ленинцы всех времён и всех народов, – считает Г.Петров, – это люди тёмных дьявольских сил. Они не знают сил светлых, святого начала в мире, не верят в них. Верят в тёмные силы дьявола. Они его слуги. Единомышленники великого инквизитора нашего великого Достоевского.

Ленинцы воздействуют только на грубые низменные инстинкты, прибегая к соблазнам или угрозам. Ленин начал с соблазнов, обещая голодным рабам и сытость, и власть. А чтобы подсластить приманку, дал свободу и простор звериной мстительности раба, разрешив разнузданным рабам жестокость, насилие, убийства и разврат.

Ленин надеялся этим подкупить волю народа. Надеялся, после превратить разнузданных рабов в коммунистов, хотя бы с помощью силы, террора и массовых расстрелов непокорных.

И тут наступает третий акт русской трагедии – позорный провал опыта Ленина и большевиков создать царство бескорыстия и человеческой любви на основе злобы, жестокости и классовой вражды. Трагедия дьявола, который с помощью дьявольских средств, путём обмана и насилия хотел создать на земле царство Божие. Дьявол чрезвычайки в роли нового спасителя мира!

Миллионные массы некультурного, измученного народа, следуя соблазнам дьявола, начали грабить, жечь, мучить, разрушать, насиловать и убивать. Опустошили Россию, потеряли многие её окраины. Уничтожили великое царство, затормозили культурное развитие страны. Вселили в культурных людей во всём мире ужас и отвращение.

Как и в былые времена, – утверждает Петров, – Россия и русский народ выберется из современного ада и через чистилище поднимется к вершинам блаженства. Страшен этот ад. Кто в нём не был, тот не может представить себе всех его ужасов.

Большевики хотели лечить социальные болезни коммунизмом. Лекарство оказалось более опасным, чем сама болезнь. Большевики – коммунисты как целители потерпели крах. Однако социальные болезни и недуги остались. Их необходимо лечить. И это работа не отдельных партий или только одного правительства. Это работа всех вместе и каждого в отдельности.

Обращаясь к своим читателям, Григорий Петров, призывает:

— Думайте не о том, как создать и обеспечить только своё личное благополучие, благополучие своей семьи или своего класса, сословия, а как обеспечить благополучие всех классов и всех сословий.

Разве не актуально звучит сегодня этот призыв писателя – гуманиста? На фоне прокатывающегося по странам и континентам волна за волной глубокого экономического и социального кризиса власть предержащим нашей страны и практически всех других стран стоило бы прислушаться к его утверждению, что самыми острыми, самыми наболевшими вопросами сейчас у всех народов являются не вопросы внутренней или внешней политики, а социальные вопросы. Вопросы о том, как по государственному мудро и по-человечески справедливо достигнуть и обеспечить благополучие для миллионов неимущих трудящихся масс.

Эту главу автор завершает вопросом:

— Понимают ли другие народы, их правительства, отдельные силы устрашающий смысл чудовищной Русской трагедии?

Вот в этом простом, но чрезвычайно ёмком и убедительном обличении деяний Ленина и большевиков и заключается тайна и одна из основных причина того, что творческое наследие Григория Петрова – нашего соотечественника, талантливого и глубокого мыслителя, оставалось под спудом более восьмидесяти лет и не известно российскому читателю. Нет сомнения в том, что каждый, кто познакомится с честными и мудрыми произведениями Григория Петрова, раскрывающими беспредельную творческую мощь человеческого духа, сделает для себя немало полезных открытий, и многое будет оценивать уже по-другому.

О том, благодаря чему государство добивается достойной и благополучной жизни для своих граждан, Г.Петров повествует во второй главе книги «Россия и Болгария».

Он обращается к опыту Японии. Страна расположена на островах. Бедная полезными ископаемыми, ограничена территорией. Ещё 50-60 лет назад японцы были полудиким народом, пишет Петров. А сегодня Япония – самая передовая страна Азии. Как это произошло? Что сделало её такой? Упорство и непрестанная работа над умами и сердцами японских детей и молодёжи.

Познакомившись с европейскими народами – с англичанами, французами, русскими и немцами, японцы поняли, что сила, богатство и слава Европы завоёваны путём образования и воспитания граждан. Тогда японцы взяли за правило – полагать образование и воспитание всего народа, до последнего ребёнка в стране, самым важным государственным делом. Главной силой, богатством и славой родины для них стало просвещение ума и сердца народа. Грубый и глупый, необразованный и невоспитанный, ленивый и пьяный народ погубит и себя, и свою великую державу. Но сильный и здоровый духом, просвещённый и воспитанный народ может и с ограниченной территорией создать и поддерживать благополучную жизнь.

Вот почему японцы не только усердно занялись просвещением народа, но сделали то, чего нет ещё и в Европе. Народное собрание Японии ежегодно отпускает сотни тысяч иен для образования самых способных детей из беднейших семей. По городам и селениям страны выискиваются талантливые дети из бедных семей и, словно нежные и любимые цветы, взращиваются их таланты. Воспитывают из них великих людей. Так растут и воспитываются великие народы. В том и состоит особое искусство и большая наука, чтобы сделать народ сильным и благородным.

В громадной и сказочно богатой России с её двухсотмиллионным населением не занимались просвещением и воспитанием народа. И он в критические моменты не смог спасти свою родную державу. И так не только в России. Многие народы не озабочены в достаточной мере воспитанием детей, просвещением всех граждан.

Великий славянский педагог, чех, Ян Амос Каменский говорил: «Если в стране на десять миллионов непросвещённых приходится только несколько тысяч образованных людей, то это похоже на поле, где из миллиона колосьев только тысяча имеют зёрна, а остальные – пусты. Тогда голод будет неизбежным. Точно также неизбежен умственный, духовный голод в стране, где только тысяча человек просвещённые, их головы полны знаний, а миллионы голов – пусты».

Жизнь – это большая мастерская человечности, – считает Г.Петров, – в которой работают над тем, чтобы и люди, и народы становились всё лучше и лучше. Мы все хотим, чтобы улучшалась наша пища, были лучше наши жилища, одежда, дороги, законы страны. Но откуда может взяться всё это? Само по себе оно не упадёт с небес. Всё лучшее мы сами можем и должны создать. А чтобы это сделать, необходимо самим стать лучше.

Правительства должны управлять народами не путём угроз, наказания и террора, а через просвещение граждан. Школы и библиотеки, хорошие учителя и умные книги – это самый короткий путь к разумной, трезвой, сытой и мирной жизни. Чем больше в стране будет школ и библиотек, тем меньше в ней станет кабаков и тюрем.

На Петрова огромное впечатление произвела всегерманская сельскохозяйственная выставка, проходившая в Гамбурге в 1908 году. Её следовало посетить, – пишет он, – чтобы понять и оценить силу и необходимость просвещения как для государства в целом, так и для каждого труженика. Его поразили факты, приведённые в отчёте о доходах земледелия в Германии – страны не аграрной, а индустриальной. С каждых 100 квадратных метров земли в год получают прибыль 142 рубля, а в России с такой же площади прибыль составляет 42 рубля. В том же документе содержалось и объяснение: доходность земледелия напрямую зависела от образованности населения страны. Германия расходовала на образование четвёртую часть государственного бюджета. На тысячу человек здесь приходилось всего восемь неграмотных. В России это число ровнялось шестистам шестидесяти. Примерно такое же соотношение было в промышленности и торговле. Г.Петров приводит сравнительные данные за 1913 год, которые свидетельствовали, что товарооборот в Германии с населением в 60 миллионов человек был равен 22 миллиарда марок. В России с населением 180 миллионов человек годовой товарооборот составил всего 6 миллиардов. Вот какую цену платит Россия за невежество народа, – делает вывод автор. – Правительство не заботится о просвещении народа. Оно считает, что управлять легче многомиллионным стадом овец. А само население плохо понимает пользу и необходимость образования. Оно не знает, как повысить доходность земли, торговли и промышленности. Страна богатая, земли много, земля плодородная, а народ самый бедный в мире. Он не умеет извлечь богатства, которые у него под ногами. А когда он уничтожил старую власть, и русскому народу нужно было самому своим умом и совестью строить новую жизнь, тогда необразованные труженики и двадцать миллионов необразованных солдат оказались неспособными создать новую государственную власть и управлять странной.

В России я был одним из тех, – продолжает Григорий Спиридонович, – кто постоянно писал и говорил: «учите, просвещайте народ, воспитывайте его совесть». Но нас не слушали. И вот сейчас после страшной катастрофы в России, я, русский, говорю болгарским братьям: «Не повторяйте наш страшный пример! Не работайте только над землёй, лесами и животными! Больше работайте каждый над самим собой, чтобы быть не только храбрым, сильным и богатым народом, но и умным, честным, образованным, добрым и благородным. Работайте над своим умом и своим сердцем. Работайте над своей семьёй, чтобы ваша молодёжь была умнее, просвещённее и благороднее старшего поколения. Чтобы в жизни было больше света и тепла, больше солнца и огня нужно, чтобы каждый в своём доме, в семье, на работе, в обществе, в своей стране был, по крайней мере, лучом. А для этого необходимо, чтобы светлыми, солнечными были ваши головы и сердца.

Другие народы – немцы, французы, испанцы, итальянцы и англичане – дали много светлого человечеству. Настал и наш черёд. И мы, славяне, должны дать миру людей с великими умами, огромными знаниями и великими сердцами. Великие мыслители, учёные, герои, писатели, художники, мудрые управленцы не рождаются в народе случайно. Появление в одной стране большого числа великих и благородных людей – заслуга всего народа. И, напротив, появление в стране значительного количества глупых, ленивых, пьяниц, преступников – вина всего народа. И если хотите, чтобы ваша родина дала много мудрых и благородных людей, вы должны работать над своим умом и сердцем, над умами и сердцами своих детей и всего народа. Граждане становятся добрыми или плохими от того, какими их воспитывают. Но кто и как должен воспитывать детей, чтобы народ становился умным и благородным?

Во всех цивилизованных странах для этого создаются различные школы и училища. Именно они являются рассадниками и распространителями мудрых знаний, которые люди копили в течение тысячелетий на земле. Кроме того, школы побуждают учащихся мыслить, развивают мозг и душу детей. Отсюда следует, что государство и народ должны более всего заботиться о просвещении. Чем больше государство расходует на образование и чем больше народ ценит школу, тем больше его уважают и другие народы. Всё богатство Германии, вся её государственная мощь и уважение в мире обязаны постановке в ней дела образования, – полагает Г.Петров. Государство, города, сёла, общины не жалеют для этого средств. Учитель в Германии – самый уважаемый человек. Ему дают хорошую зарплату, чтобы его не докучали мысли о хлебе насущном, а детям предоставляют школы с тёплыми, высокими и светлыми классами. В школах множество различных учебных пособий. Подобно тому, как хороший земледелец стремится иметь самые лучшие машины, семена и породистый скот для своего хозяйства, точно так же Германия, а следом за ней Америка и Австралия заимствуют в других странах всё самое лучшее.

Но одних школ и училищ не достаточно, сколь ни хороши они. Человек должен учиться в течение всей своей жизни. Далее его ведут книги. Добрые и мудрые книги являются самым лучшим украшением и самой главной ценностью любого дома. Книги в доме – признак и мерило ума хозяина. Стеллажи с книгами даже самую бедную комнату делают благородной. Книги – это живое чудо. Они и сказки превращают в действительность. Добрая и умная книга на крыльях знаний и мудрости уносит человека, куда бы он ни захотел: и на горные вершины, и в морские пучины, и в глубины человеческого сердца, и в далёкое прошлое.

Все знания учёных мира, все великие, благородные и добрые мысли мудрецов человечества вложены в книги, как в драгоценные хранилища. И они ждут, когда их откроют. Благодаря книгам в ваш дом входят великие и мудрые люди всего мира: и мудрецы как Сократ, и цари как Соломон, и императоры как Марк Аврелий, и пророки как Моисей, и учёные, и законодатели, и великие поэты. Даже одна книга может обогатить вас знаниями и мудростью на всю жизнь. Есть книги, которые и падших людей превращали в святых. Есть книги, которые дали человечеству больше, чем все золотоносные шахты и рудники на земле. И поэтому, кто не научен любить и ценить хорошую книгу, тот подобен глухому, который не слышит прекрасное пение или музыку, или слепому, не способному видеть солнце.

Хорошие школы должны привести народ и страну к хорошим книгам, привить к ним любовь. А хорошие книги способны привести людей к доброй, разумной и радостной жизни. И если страна наполнена школами и библиотеками, тогда в народе появятся сотни, тысячи великанов ума, истины, совести и любви. А вашему отечеству, – обращается к болгарам Григорий Спиридонович, – сегодня необходимо много умных, образованных, трудолюбивых и честных людей. Не имеет значения, что страна ваша не столь велика, как другие славянские государства. Дело здесь не в размерах границ и территории. Такие небольшие страны как Финляндия, Швеция, Бельгия, намного превосходят соседние с ними большие страны.

Для Болгарии нужны сегодня деятели. Люди, которые развивают промышленность, торговлю, совершенствуют государственное управление. Нужны тысячи специалистов, хорошо знающих свою работу – техники, химики, инженеры, врачи, учителя. Нужны честные чиновники и мудрые министры. Не ждите, что они появятся чудесным образом. Не надейтесь на счастливый случай, что тут и там вдруг из молодёжи возникнут сами по себе хорошие люди. Их нужно готовить. Великих людей в будущем воспитывайте с детского возраста. Не надо надеется только на школы, библиотеки, учителей и книги. Самой важной, начальной и высшей школой для детей является семья. Первые учителя ребёнка – их отец и мать. До школы дети знакомятся с жизнью на их примерах. Сердца и головы детей, словно губки, жадно впитывают и доброе и злое, которое они слышат и видят вокруг себя. И все это, как зерно в земле, лежит в душе детей до определённого момента. А когда через некоторое время их поведение изобилует грубостью, ложью и злобой, то родители приходят в ужас и удивляются: «Откуда это взялось у детей?»

Откуда? От вас отцы и матери! Из-за ваших ссор ваши дети такие. Из-за небрежного отношения к ним. Вас больше заботит, чтобы не разбить посуду, не повредить мебель, одежду, а не детскую душу. Она, как нежный цветок, требует заботы и ухода. Она требует любви, заботы и нежности.

Воспитание детей в семье является важным делом, но обычно ведётся родителями плохо и не умело. Ни с кем и нигде люди не бывают так грубы, как со своими близкими в семье. Особенно грубы отцы с детьми. Грубость в семье – большое несчастье и тяжкая вина родителей. Чтобы правильно воспитывать детей, родители сами себя должны перевоспитать. Отучить себя от грубости и плохих привычек. В доме, где есть дети, нельзя допускать ни ругани, ни криков, ни тем более избиения. Разве будут дети уважать своих отца и мать, если они сами нападают один на другого, превращают в ад свою семью, к детям относятся так грубо, как даже звери не относятся к своим детёнышам?

Воспитание детей в семье – это большая и трудная работа. Это настоящее искусство, которому необходимо учиться. Родители должны понять, что они несут огромную ответственность за своих детей. Они ответственны за их ошибки и пороки. Дети бывают такими, какими их воспитали родители.

Завершая главу, Г.Петров подчёркивает, что основной смысл его сочинения – побудить задуматься над тем, что одним из самых главных в этом мире является то, как сделать свою жизнь, своих детей и свою родину лучше, разумнее, просвещённей и благородней. Поэтому необходимо употребить все средства и все усилия для развития ума своих детей, обогащения их знаниями, воспитания людей труда, порядка и совести. Пусть те, кто придёт нам на смену, будут людьми сильными и красивыми духовно. Мудрое и разумное воспитание в семье и школе должно развивать все их силы, способности и таланты, их ум, сердце и волю, чтобы, став взрослыми, они были не плесень и ржа своего народа, а настоящими, добрыми сынами своей страны, её созидателями.

В третьей главе книги Г.Петров формулирует своё видение роли сельского населения Болгарии в превращении её в развитую и процветающую державу. Критически настроенный современный читатель может усмотреть в его подходе очевидные вещи. Но надо иметь в виду, что его произведение написано в первой трети прошлого века. И то, что сегодня представляется очевидным, в то время таковым не было.

Для Петрова сельское население Болгарии – это фундамент государства. Являясь самым многочисленным сословием, оно способно сделать страну богатой и благополучной. Но для этого его надо научить, как наиболее эффективно использовать свои земли. Тогда Болгария могла бы стать настоящей житницей Европы. Её плодородные земли, богатые леса и горы, минеральные источники, бесспорный природный ум болгарского народа – это настоящие дары природы.

Вопрос в том – что сделают болгары с этими дарами природы? С точки зрения Петрова, всему болгарскому народу, и прежде всего сельскому населению, а не той или иной партии, необходимо напрячь свой ум и талант, чтобы сделать Болгарию сильной, могучей и великой, не по размерам территории, а великой народным умом, высотой и благородством народного духа.

Г.Петров ссылается на опыт Италии и Соединённых Штатов Америки, который может быть применён и в Болгарии. Преемственность передового мирового опыта для Петрова – важнейший компонент экономического развития. Особую роль в этом играет, по его мнению, использование достижений науки. Именно разветвлённая сеть научных учреждений в различных районах США даёт возможность сельским труженикам получать обоснованные рекомендации по повышению продуктивности своей земли с учётом природно-климатических условий региона. А если тот или иной фермер занят животноводством, ему помогут советом, как оптимально добиться роста производства мяса, молока, шерсти, сыра, яиц и т.п.

Сельское хозяйство при правильной организации способно обогатить страну, словно волшебник, – заявляет Петров. Всего было бы в изобилии. Люди перестали бы голодать. Изменилась бы не только их жизнь, но и характер. Народы бы перестали враждовать и воевать между собой. Ведь, как правило, государства воюют из-за лучших земель. Получая на своих землях в 10, 15, 20 раз более высокие урожаи, чем в настоящее время, люди бы поняли, что лучше пролить больше пота на своих полях, нежели свою и чужую кровь на полях сражений. Некоторые могут назвать эти утверждения идеалистичными, но то, что они проникнуты глубоким гуманизмом, этого отрицать нельзя.

Болгарским земледельцам могут показаться фантастичными данные отчёта американского министерства земледелия за 1905 год, – пишет Петров. Сельское хозяйство США принесло прибыли на много больше, чем Америка добыла золота с момента своего открытия. Только птицеводство дало яиц на сумму, равную процентам по государственному долгу. Совокупный доход сельскохозяйственного производства в три раза превосходит доход всех банков страны. Болгарским крестьянам стоит задуматься над тем, что самым богатым банком может стать земля. От неё зависит благосостояние страны. Годом ранее указанное министерство направило в различные страны шестьсот учёных агрономом, ботаников и лесоводов с целью закупки для нужд своего земледелия новых продуктивных сортов плодов, овощей, трав, других растений, цветов и деревьев, которых не было в Америке. И эти посланцы в 1904 году доставили на родину более полутора тысяч новых сортов полезных растений. Только с российского Кавказа было доставлено 19 сортов винограда. Они поступили на опытные станции, коих в США более пятидесяти, а позже будут переданы в фермерские хозяйства для повышения урожайности культур. Американцы неустанно трудятся по разведению новых лесов, садов и пастбищ. Такая организация сельского хозяйства обеспечивает страну продовольствием и приносит большие доходы населению.

Так же рационально развивается сельскохозяйственное производство в Германии, Голландии, Дании, Италии, Канаде, Швейцарии. Болгарская земля благодаря научно организованному производству может превратиться в большой райский сад, полагает Петров. И он выразил надежду, что рано или поздно это произойдёт.

Потери и жертвы, понесённые Болгарией в балканских и первой мировой войнах, тяжело отразились на всех сферах общественной жизни и нравственном состоянии болгарского народа. Глубокий кризис в экономической и социальной областях, а также влияние событий в России радикализировали население страны. В сентябре и июне 1923 года происходят восстания, которые были жестоко подавлены. В апреле 1925 года военная организация болгарской компартии совершает террористический акт в соборе Святой Недели в Софии. В результате взрыва погибли более ста ни в чём не повинных людей. Другими жертвами этого варварского теракта стали тысячи представителей разных слоёв болгарского общества, погибших в результате репрессий правящих кругов.

В этой ситуации в Болгарии появляются новые произведения Г.Петрова. Они, подобно озону, оздоровляют духовную атмосферу в стране и привлекают симпатии многих тысяч болгар, заинтересованных в прогрессивном и демократическом развитии своего отечества.

Последнее произведение, которое вышло из-под пера Григория Спиридоновича, была книга-завещание «К болгарской молодёжи». Рукопись книги он направил Д.Божкову накануне своей поездки в Париж на операцию. Мне удалось познакомиться с её ксерокопией. У меня перехватило горло, когда прочитал, что из-за болезни он не может больше писать, и последние несколько страниц пишутся под диктовку. Они написаны другим подчерком, вероятно, его супругой Зинаидой Ивановной. После публикации книга стала настоящим бестселлером. За десять месяцев её переиздавали шесть раз.

Искренние слова, обращённые к молодому поколению Болгарии, проникнуты горячей любовью к этой стране, желанием передать ему весь свой опыт и знания для строительства процветающего и благополучного государства. Автор сравнивает молодёжь с расплавленной бронзой в горниле. В какую форму она выльется, зависит от того, насколько она окажется мудрой и осознает свою великую ответственность перед народом, родиной и жизнью. Старшие поколения тяжёлыми усилиями, кровавой борьбой, ценой великих лишений и, может быть, многих ошибок создали свободную, с огромными возможностями страну. Получая это ценное наследие, – пишет он, – молодое поколение может «как искусный и усердный ювелир, отшлифовать каждую грань алмаза вашей родины и вашего народа – развить земледелие, промышленность, торговлю и общественную жизнь Болгарии до наивысших возможностей». Для этого необходимо пробудить ум, совесть, энергию в народе, чтобы ни одна духовная сила миллионов болгар не оставалась не использованной.

Г.Петров утверждает, что Болгария, как по красоте своей земли, так и по богатству даров природы, ни в чём не уступает самым передовым странам Европы. Изобилие плодородной почвы, горы, богатые разными рудами, райские долины роз, густые леса, рыбные берега моря, благодатный климат, – «всё это может сделать Болгарию современным Ханааном, землёю, которая в буквальном смысле слова может течь молоком, вином и мёдом». Здесь автор прибегает к известной метафоре из Ветхого Завета. Он хорошо понимал, что в тех конкретно-исторических условиях болгарскому народу надо было пробудить веру в себя, в свои силы, в дремлющий в нём творческий потенциал. По его словам, народный ум глубок, способен к сосредоточенности, душа музыкальная, чуткая к красоте. Темперамент горячий, его можно зажечь яркими огнями. Богатство земли в купе с великими духовными силами народа делают страну драгоценным и благородным художественным материалом, который ждёт своего художника. Ждёт потому, что пока Болгария похожа на сказочную спящую царевну в сонном царстве. Творческие силы страны и населения не пробудились вполне, находятся в дремотном, а то и в сонном состоянии. Они ждут своего царевича – будителя из сказки. Героя, который пробудил бы страну от дремоты. Г.Петров адресует свой призыв к молодёжи Болгарии, которая может и должна стать таким героем, вдохнуть творчество, кипучую деятельность и всю любовь к своей родине в строительство всех сторон её жизни. Всего этого добиться можно только свободным, одухотворённым творческим трудом. Большинство людей, часто умных, образованных и даже благородных, к сожалению, охотнее бывают людьми прекрасных мыслей и добрых чувств, нежели людьми долга, упорного, систематического творческого труда. Это потому, что у славян на языке много истины, любви, мудрости, красоты, а жизнь и деятельность их скорее бесцветны, мелки, пошлы, нередко полны лжи, подлости и даже преступности. Такие люди подобны паровозу без колёс. Огонь в топке горит, вода в котле кипит, пар из трубы вырывается со свистом, а паровоз ни с места.

Мы, славяне, за редким исключением особенно страдаем отсутствием развитой воли. У нас воля к труду, воля к борьбе за улучшение жизни не развита так, как у англичан, американцев, немцев. Там, на Западе, – культ труда, философия победы, торжества в борьбе за лучшую жизнь. Там и мысли, и мечты, и действительность, и фантазии густо насыщены потребностью труда, как морская вода насыщена солью.

Г.Петров иллюстрирует свою мысль примерами из произведений известных западных авторов (Даниэля Дефо, Виктора Гюго, Майна Рида, Фенимора Купера, Жюля Верна, Бернхарда Келлермана), называя их вдохновенным гимном несокрушимой энергии человека, его уму и культурному творчеству. Он намеренно подчёркивает, что «этот гимн прекраснее всех и всяких марсельез. В нём сила и слава великих народов. В нём призыв и через него путь к общему оздоровлению, спасению и благу всего человечества».

На примере своей порушенной отчизны, которая ещё недавно была великой, сильной и богатой, славившейся своей литературой, искусством, талантами стомиллионного народа, Петров показывает, что её страшное внутреннее крушение было обусловлено отсутствием созидательной воли. В России были большие умы, большие сердца и чистые, светлые души. Но не было характеров. Вместо Робинзонов и тружеников моря были разных сортов и разной величины Обломовы, милые, по своему добрые, но ленивые тунеядцы, паразиты жизни. Мечтали и говорили о братстве и любви к человечеству, а между собой трое человек делились на четыре партии. Сами были злобны, недеятельны. Не шли далее речей, статей и программ. Сущность жизни искали не в людях, не в себе, а в строе. Это философия тупых, близоруких и ленивых людей. Конечно, программы, партии, формы власти имеют значение. Но главное и основное – это человек, люди, характер и дух общества. Нужны люди творческого духа, люди – организаторы, люди мудрого общенародного блага, а не люди личного или классового интереса.

Всеми силами старайтесь, предупреждает он, избегать праздных, хотя бы и горячих идейных споров, оторванных от живой действительности юношеских мечтаний, как бы они красивы и благородны ни были. Всё это – замаскированная леность, растление воли и самообман безделья.

Все великие личности: Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэль, Данте, Гёте, Бетховен, Кант, Коперник, Ньютон, Эдисон, тысячи других великих учёных, поэтов, художников, философов и изобретателей, – были людьми неутомимого и постоянного труда.

Когда почитатели Ньютона, поражённые его открытием – законом всемирного тяготения, спросили его:

— Как Вы разгадали такую глубокую тайну природы?

Ньютон задумался и затем проговорил:

— Я постоянно думал о тайне движения мировых светил, и моё открытие никак не есть дело счастливого случая. Оно есть результат напряжённых размышлений и научных соображений, созревший плод долгого и упорного труда.

Петров исходит из концепции борьбы двух начал в человеческой личности и в народах. Все люди, считает он, представляют собой явления сложного характера. В нас борются Ормузды и Ариманы, дьявол и Бог, злоба и любовь. Характер нашей деятельности зависит от того, каким силам в себе – злобы или доброты – мы дадим свободу. Апостолами и пророками чего хотите быть в вашей будущей деятельности? Что станете развивать в себе и в своём народе? Что будете сдерживать и подавлять?

По мнению Петрова, история убедительно доказывает, что способность народов в периоды испытаний концентрировать свою волю, свою энергию позволяет им успешно справляться с трудностями и добиваться поразительных результатов в развитии. В стилистике, свойственной его времени, он пишет:

«Можно быть врагом немцев, как опасного соседнего народа. Но добросовестность и наше собственное благо требуют, чтобы мы признали, что Германия, как до войны, так и во время войны и даже в годы поражения проявляла и проявляет великие силы и достоинства духа.

Что служит основой этих сил и величия немецкого народа? Одни считают милитаризм сущностью немецкого духа. Другие – внешнюю и внутреннюю дисциплину. Третьи – исключительный немецкий патриотизм. Все эти свойства, разумеется, есть в немецком народе. Но не в них основная сила величия, мощи, богатства и во многих отношениях заслуженной мировой славы.

Сами германцы выше всего ставят не вооружённую силу, а мирный, творческий труд. Германия сильна и славна трудом».

Если немцы занимаются философией, то они дают самых великих мыслителей своего времени: Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля. Поэзию прославили Шиллер и Гёте. Политику – такой мастер дипломатии, как Бисмарк. Мировую науку обогатили Гельмгольц, Либих, Вирхов и тысячи других светил знаний. В медицине, математике, истории, богословии, филологии, – во всех науках вклад немецких учёных огромен.

В технике и промышленности марка «Made in Germany” служит знаком высшего достоинства и качества производства.

Ещё более поразительный пример культурного, созидательного труда, полагает Петров, демонстрируют Финляндия и Голландия. За сто лет после освобождения из-под гнёта Швеции финны покрыли страну прекрасными дорогами, ввели всеобщую грамотность, уничтожили кабаки и пьянство, города украсили величественными зданиями, создали свою литературу, живопись, музыку и театр. И всё это достигнуто усилиями молодой финской интеллигенции. Её одухотворённый культурный труд преобразил и страну и народ.

Финляндии, как нами отмечалось ранее, Г.Петров посвятил специальную книгу «Страна болот. Финские впечатления». Для болгарских читателей он доработал её и направил Дино Божкову рукопись незадолго до своей операции. Это произведение вышло в Болгарии под названием «В стране белых лилий». К сожалению, книга была издана уже после его кончины.

А в крохотной Голландии, которая лежит под вечными туманами на болотистой низине и на приморских песках, насыщенных солью, люди своими руками создали мощные дамбы, осушили топкие низины и болота. Обратили их в плодородные поля и пастбища, на которых пасутся стада знаменитого голландского скота. Когда вы путешествуете по Голландии, то везде видите маленькие, чистые, благоустроенные города. А северная Венеция – Амстердам стал центром мировой торговли бриллиантами, кофе, какао. В нём, а также в Лейдене, Гааге, Роттердаме находятся всемирно известные музеи, где собраны картины великих голландских живописцев.

Голландцы и в науке, и в философии дали деятелей первой величины. Отцом гуманизма, как известно, был Эразм Роттердамский. Высокую степень творчества голландцы проявили в практической деятельности. Голландская порода молочных коров славится по всей Европе. Голландский сыр – один из лучших в мире. Голландские гиацинты и тюльпаны имеют всемирную славу. Высоко ценится голландская сельдь. Голландская порода куриц и петухов – одна из лучших. Голландские кофе и какао, ликёр и сигареты известны своим качеством во всём мире. И в мореплавании, как покорители грозной стихии, голландцы приобрели легендарную славу. Основа успеха этого народа лежит в напряжённом культурном труде.

Почему вы, молодые болгары, вопрошает Петров, надежда своей родины, не можете создать из вашей страны нечто подобное тому, что есть в Голландии и в Финляндии? Ведь великие дела не творятся одною игрою идей, как бы эти идеи ни были красивы и благородны. Программы, партии, формы власти, конечно, имеют своё значение. Но главное и основное – это человек, люди характера и духа общества, это воспитание народных масс.

Бездельники, паразиты, хищники и палачи при всех и всяких строях и формах правления таковыми и останутся.

Нужны люди творческого духа, люди организаторы, люди мудрого общенародного блага, но не личного или классового интереса.

Вы должны дать вашей родине и вашему народу все силы вашего дела, ума и духа.

На этом месте рукопись Григория Спиридоновича прерывается. Далее он завершает её под диктовку, видимо, после проведённой ему первой операции до поездки в Париж.

Он предостерегает от того, чтобы все беды и невзгоды в стране «объяснять нашей бездеятельностью и леностью «славянской природы».

Возьмите Чехию и чешский народ. Сколько веков они были в самых тяжёлых враждебных тисках. В духовных тисках немцев. Но чехи не потеряли энергию и творческий дух. Борьба с высококультурными немцами выковала чехов, закалила их творческие силы. Громадная заслуга принадлежит Масарику, председателю Чешской республики в тот период. Он сотворил новую Чехию с её неутомимым в труде народом. Сын извозчика, он начал самостоятельную жизнь учеником кузнеца. Упорным трудом он сумел «выковать» из себя выдающегося учёного европейской известности. Стал профессором университета, большим писателем, глубоким и оригинальным мыслителем, первоклассным политиком и редкой силы оратором.

Чехия заслуженно избрала его первым и пожизненным президентом. Около полувека как учитель, профессор и политический оратор он изо дня в день без устали твердил: «Работайте, работайте и работайте!» Учитесь работать со смыслом, производительно. Всякую вашу работу делайте с любовью, с вдохновением… Спасение чешского народа – в упорном культурном труде и в непрерывном творчестве, в достижении наибольшего совершенства и в ремесле, и в науке, и в искусстве, и в земледелии, и в промышленности, и в политике.

И полувековая проповедь славянского пророка культурного труда принесла свои обильные плоды. Чехи покрыли всю свою родину банками, фабриками, мастерскими, театрами, сельскохозяйственными обществами и тысячью всяких школ. Задолго до войны не только в Чехии, но и в Вене, немцы поняли, что чехи их вытесняют, начиная с самых низших занятий и ремесла, вплоть до печати, до крупной промышленности и театра. Пришлые чехи были лучшими слугами, лучшими мастеровыми, лучшими торговцами и т.д. Всё это было результатом нового воспитания чехов Масариком – кузнецом нескольких поколений новой Чехии. Вот, вам и славянство! Вот, вам и вялая славянская порода!

Стыдитесь, молодые люди, прятать вашу личную лень, бездеятельность и пустословие за славянскую породу! Она тут ни при чём. Это наша личная леность, культурная невоспитанность, желание спрятать нашу духовную грязь и умственную нищету под лохмотьями философского плаща Диогена. Целые поколения интеллигенции и в России, и в Болгарии, и в Сербии любили прикрываться красивыми, но пустыми, как мыльный пузырь, словами. Мы, восточные славяне, – люди идеи и идеалов. Для нас интересы брюха и удобства тела суть вопросы низшего и низменного порядка! Скажем это, гордо подымем голову, как петухи на заборе. Любуемся собой. И ничего не делаем для пробуждения творческих сил народных масс. Прекрасны, благородны и бездеятельны, сырой, не обработанный материал.

Петров призывает болгарскую молодёжь быть будителями творческих сил народа, чтобы сделать личную, семейную, общественную и государственную жизнь радостной и счастливой для всех.

Последние строки его рукописи особенно трогательны:

«Дорогая молодёжь, о многом и многом хотел бы вам говорить, но я сейчас тяжело, почти смертельно болен. На днях еду в Париж на опасную операцию. Поэтому кончаю следующими словами:

Дорогой друг (это обращение к Д.Божкову – А.Щ.), не могу даже диктовать дальше – конец посылаю на сербском языке. Это всего две странички. Вам кто-нибудь переведёт с сербского на болгарский». И далее: «Посылаю Вам ещё на русском языке мою книжечку «Чёрный Моисей» с большими дополнениями. Она только что вышла здесь и имела большой успех. Думаю, что и Вам вместо «Искусство и жизнь» (если уже не начали печатать), лучше бы издать «Чёрного Моисея» как продолжение «Белых лилий». Прошу, вышлите «Лилии» немедленно мне в Париж».

И ослабевшей рукой неровным подчерком Григорий Спиридонович подписал письмо: «Ваш сердцем Г.Петров».

Ниже указан парижский адрес:

Avenue de Nevilly 168 ter

Maison de Sante medico-chirurgicale. Paris.

Книга «К болгарской молодёжи», как и другие произведения Григория Петрова, вызвали исключительно широкий резонанс в болгарском обществе. Проникнутые евангельским духом, обращённые к светлым началам человеческой личности, они не могли не породить в болгарах живого, положительного отклика. Ведь всем своим творчеством Григорий Спиридонович утверждает идеалы добра, любви, красоты и благородства человеческой души. Благородство для него – категория нравственная, а не благородство по рождению, по крови. Человек, считает Г.Петров, рождается для красивой и благородной жизни, добиться которой он может только сознательным, напряжённым и творческим трудом.

Не всем, однако, по душе пришлись эти идее и мысли. Отношение к творчеству Г.Петрова вполне можно рассматривать в контексте борьбы мировых сил добра и зла.

Болгарские коммунисты не могли не отреагировать на его сокрушительную критику большевизма и его вождей. О книгах «Россия и Болгария» и «К болгарской молодёжи», проникнутых искренними чувствами любви и уважения к Болгарии и болгарскому народу, коммунистический журнал «Наковалня» (№68, 1929 г.) пишет, если их очистить от «лицемерной фразеологии», то в них ничего не останется, кроме «голого национализма, который доходит до фашизма и контрреволюции». Какие-либо комментарии к этому умозаключению излишни. Для коммунистов принцип: «кто не с нами, тот против нас», был незыблем.

Некоторые болгарские исследователи творчества Г.Петрова, не обременённые идеологическими комплексами, не шли дальше его сравнительного анализа с идеями и взглядами Л.Н.Толстого.

Переписка Г.Петрова с болгарским приятелем и направление им своих рукописей в Болгарию не понравились кое-кому из сербов. В сербской печати он был даже назван «болгарским шпионом». Это его очень огорчило и обеспокоило. Он был признателен югославскому правительству, особенно министру Прибичевичу, создавшему ему самые благоприятные возможности для работы и выделившему средства для поездки в Париж на лечение. Но необоснованные обвинения в «шпионаже в пользу Болгарии» оскорбляли его. И поэтому он подумывал о том, чтобы после лечения переселиться в Софию. Однако и в Софии не все этому были рады.

Д.Божков обратился с просьбой принять Г.Петрова на работу в университет к министрам Ляпчеву и Цанкову, которые переправили эту просьбу главному секретарю министерства народного просвещения, некоему Кожухарову. Тот отреагировал довольно бесцеремонно: «в стране тридцать тысяч русских эмигрантов, надо ли ещё одного приглашать?»

Формальное отношение чиновников, аналогичное тому, как поступают чиновники любой другой страны, не помешало исключительно широкой популярности книг Г.Петрова в Болгарии. В течение шести лет (1926 – 1931) Д.Божков выпускал бюллетень «Григорий Петров», в котором публиковались многочисленные отзывы на его книги. Приведём некоторые из них для того, чтобы понять, как воспринималось творчество Петрова различными слоями болгарского общества в атмосфере того времени.

Никола Крыстев из Горна Оряховицы в своём обращении к издателю пишет: «Книги Григория Петрова сильно воздействуют на нас, молодых. Они выводят нас из жизненной плесени наверх. Его дух должен пронизывать все поры нашей жизни».

Историк и писатель Иван Кепов из Пловдива: «Хотел бы иметь все книги этого блестящего писателя и великого человека. Они являются настоящим откровением для нашей интеллигенции, но так же и живым ей укором. Моё личное желание добиться того, чтобы они нашли самое широкое распространение в нашей стране, особенно среди молодёжи, которая найдёт в них здоровое, полезное и прекрасное чтиво».

Священник Матей Танчев из села Турски Извор: «Книги Гр.Петрова меняют внутренне человека, освобождают его от субъективизма, односторонности и окрыляют его к божественному. Он – великий реформатор каждой души».

Учитель Кр.Тодоров из Плевена: «Только что прочитал «Искусство и жизнь» и спешу поделиться мыслями, вызванными этой книгой Григория Петрова. Как много мы потеряли со смертью этого великого человека! Он должен быть идеалом всех болгар: только следуя его заветам, сможем выбраться на счастливый берег».

С.Налимов, русский, из села Торос: «Книги Г.Петрова очень своевременны и читаются с большим интересом. В них молодёжь находит здоровую пищу для ума и сердца. Невольно начинаешь думать, что жизнь не так отвратительна, как иногда кажется. Что в ней есть нечто светлое и чистое, что существование человека можно сделать полезным, красивым и даже величественным, а главное – что всё это находится в каждом из нас, только дремлет, никем не пробуждается. В этом смысле изданные книги можно назвать бесценными для Болгарии».

Кр.Вылев из Неврокопа: «Интерес, который проявляет местное общество к книгам Г.Петрова, растёт день ото дня. Нет ни одного интеллигентного человека, который не почитал хотя бы одну его книгу. Приветствую и от всего сердца выражаю своё почтение тем людям, которые популяризируют идеи Григория Петрова».

Варненский и Преславский митрополит Симеон: « Г-н Д.Божков, вчера прочитал переведённую Вами книгу «Евангелие и жизнь» Г.Петрова… Признаюсь, что это – прекрасная книга, читается с увлечением. Она содержит ценные и полезные мысли, ясное и красивое изложение, и при том, существенное для болгарского читателя, облачённое в хорошую болгарскую форму. Вы подарили болгарской читающей публике полезную книгу и заслуживаете всяческой похвалы».

Генерал запаса Богданов из Пловдива: «Верю, что сочинения Григория Петрова совершат переворот у нас».

Н.Просеничков, директор мужской гимназии в г. Русе: «Григорий Петров – большой и замечательный философ. Его смерть – это потеря не только славянства, но и всего культурного мира. Все его сочинения излучают аромат, свежесть и нравственную чистоту человека, который поставил задачу возвысить человечество, сделать его пребывание на земле радостным и счастливым. После прочтения любой его книги читатель понимает и чувствует, что человек должен стремиться освободиться от животного, скотского в нём, чтобы стать настоящим человеком. Прямо и откровенно, с вдохновением он призывает каждого работать над улучшением жизни, преодолевать народные невзгоды, не жалеть средств для просвещения и воспитания народа. Он открывает нам широкие горизонты и поле деятельности, которая призвана создать социальную справедливость и светлое будущее для трудящихся масс».

И.Йорданов из Тулчи, Румыния: «В наш город случайно попала книга Г.Петрова «К болгарской молодёжи». Должно быть, она побывала во многих домах, многие руки листали её, потому что, когда дошла моя очередь, это была уже не книга, а отдельные листы, каждая строка в которых подчеркнута по два-три раза различными чернилами и карандашами. Тогда я решил её переписать от руки. Каково же было моё удивление, что этим писателем на болгарском языке создана целая литература. Прошу Вас, сообщите, что мне сделать, чтобы получить в скором времени все его труды».

Благодаря неустанному подвижническому труду Дино Божкова, ставшего переводчиком и генеральным издателем произведений Г.Петрова, в Болгарии с 1925 по 1940 год публикуется около пятидесяти его работ, тираж которых превысил 500 тысяч экземпляров. Чтобы издать книги «В стране белых лилий» и «Смысл и ценность жизни» Д.Божкову пришлось даже заложить свой дом. Столь велико было его желание донести до болгарского читателя литературное творчество своего русского друга. Но результат его многолетней благородной деятельности превзошёл ожидания. В стране спонтанно возникают культурно-просветительские организации, носящие имя Г.Петрова, создаётся официально оформленное общественное движение, ставящее своей целью ознакомление широких кругов населения с его идеями и продвижение их в жизнь. В некоторых селениях жители говорили Д.Божкову: «Эти книги написаны именно для нас. Мы собираемся, чтобы читать их вместе. Каждое воскресенье приходим в школу, где учитель читает нам книги Г.Петрова. Лучших книг мы никогда не читали».

По случаю годовщины смерти Г.Петрова вышла книга воспоминаний о нём, опубликованная Д.Божковым. В ней своими впечатлениями делились представители разных кругов болгарского общества, которые лично знали Петрова или кто был знаком только с его произведениями, с их влиянием на духовную атмосферу в стране. Отмечалось, в частности, что с появлением его книг в Болгарии бульварная и криминальная литература почти потеряла спрос.

В Софии в «Славянской беседе» было проведено собрание, на которое пришло так много народу, что помещение не могло вместить всех. Произносились волнующие речи, читались стихи, хор Разданова исполнял песни. Взволнованное выступление профессора Лидии Шишмановой, которая неоднократно встречалась с Григорием Спиридоновичем, буквально заставило всех собравшихся прослезиться.

Ситуация изменилась с середины 40-х годов. В феврале 1946 года Д.Божкову ещё удалось опубликовать свои воспоминания «Соприкосновения с личностями духа». Однако позже новые болгарские власти, исповедовавшие коммунистические идеалы и опасавшиеся идейного конфликта с Советским Союзом, постарались стереть все следы и воспоминания о книгах Г.Петрова. Пострадал и Дино Божков. Его исключили из союза болгарских журналистов и публицистов. Последние годы его жизни были полны лишений и огорчений.

Но тайна и сила духовной энергии, заключенной в произведениях Григория Петрова, состоит в том, что она проявилась в новых, современных условиях. Именно сегодня возникла острая необходимость в идеях и ценностях, способных на началах добра и социальной справедливости объединить творческие, созидательные силы в стране, не в интересах отдельных классов, партий или групп населения, а всего народа. В 2000 году Софийский университет при содействии внучки Д.Божкова Евелины издал книгу «Соприкосновение с личностями духа», которая привлекла внимание болгарских интеллектуальных кругов.

Григорий Спиридонович писал своему болгарскому другу, что мечтал «славно» поработать в «милой и прекрасной Болгарии». Судьба распорядилась так, что сделать ему этого тогда не удалось. Но родолюбивые болгары не позволили безвременью навсегда поглотить имя и дела этого замечательного российского мыслителя, которые, словно трава сквозь асфальт, пробили толщу времени и забвения.

В 2007 году выходит книга «Златоустният Григорий Петров, представен от Цанко Живков», в которой болгарский писатель и журналист раскрывает глубину философских обобщений своего героя и силу православного гуманизма, составляющих суть его произведений. Любовь и доброта как духовная энергия, вероятно, обладают материальной силой. В случае с Григорием Петровым его любовь к Болгарии материализовались в отношении болгар к его творчеству и в книгах о нём.

Читателям будет небезынтересно узнать, что предисловие к книге Цанко Живкова написано Константином Еленковым, бывшим директором Болгарского культурно-информационного центра в Москве. Он рассказывает, что в этом центре по его инициативе был проведён творческий вечер, посвящённый памяти Григория Петрова. Оказалось, что об этом неординарном русском проповеднике и мыслителе знал только митрополит Питирим (Нечаев), священник в седьмом поколении. К.Еленков нашёл в Ленинской библиотеке для митрополита биографию Г.Петрова. Он не называет автора. Но можно предположить, что речь идёт об упоминавшейся нами книге А.В.Руманова, изданной ещё в 1907 году. От К.Еленкова владыка узнал о последней книге Г.Петрова «К болгарской молодёжи», которую для него перевели с болгарского языка. Так, через много лет в Москве вновь было произнесено имя Григория Спиридоновича Петрова, когда-то собиравшего в русском стольном граде на свои выступления многотысячные аудитории.

Перед написанием предисловия К.Еленков провёл среди болгарской интеллигенции импровизированную анкету: «Знаете ли вы, кто такой Григорий Петров?» Только представители довоенного поколения ответили утвердительно. Некоторые назвали его своей путеводной звездой. Написавший более шестидесяти детских книг, восьмидесятипятилетний писатель Иван Крыстев заявил: «Нашей библией была книга «В стране белых лилий». Неожиданным было мнение бывшего партийного функционера, писателя Стояна Бойчева, который задаётся вопросом: почему сегодня не издают произведения Г.Петрова?

Автор предисловия пишет, Цанко Живков обладает той же пламенностью, что и герой его книги, той же энергией проповедовать, сеять вокруг себя зёрна любви к добру и красоте. Личное знакомство с Евелиной Божковой позволило ему воспользоваться уникальным архивом, сохранённым её дедом. На основе архивных материалов Г.Петрова, а также изданных в прошлом его произведений Ц.Живков сумел донести до читателей обаяние личности этого удивительного русского мыслителя, всю свою жизнь утверждавшего своим творчеством смысл и силу слова Божьего. Прочтение этой книги оставляет убеждённость, что в наиболее трудные периоды народной жизни Провидение посылает людей, способных, как апостолы, указать миру пути к Добру, Свету и Истине. В ней можно найти не только сведения о жизненных перипетиях её героя. Но и увлекательный рассказ о судьбах русской интеллигенции в ту эпоху, которая дала миру Достоевского и Толстого, Св. Иоанна Кронштадского и Григория Петрова.

Мне посчастливилось познакомиться с Ц.Живковым во время моей дипломатической службы в Болгарии. Он с увлечением, темпераментно рассказывал о работе над своим сочинением, которая занимала его в течение нескольких лет. Это были годы большого творческого напряжения и многих приятных переживаний и откровений.

С огорчением я узнал от него, что некоторое время назад из-за проблем со здоровьем Е.Божкова вынуждена была продать архивные материалы Г.Петрова, доставшиеся ей по наследству. Она обратилась в российское посольство. Там ей сказали, что не занимаются этими вопросами. Она написала письмо в министерство культуры России. И получила аналогичный ответ. Направила письмо директору Росархива Федеральной архивной службы России, рассказала о Г.Петрове, привела заглавия двадцати четырёх его произведений и рукописей нескольких его статей, которыми она располагала. Но ответа на это письмо не дождалась. В результате все эти материалы были куплены институтом Гувера Стенфордского университета США.

С грустью приходится отмечать, что в нашей стране сменилось несколько эпох и форм государственного устройства со времени нашего героя, но психология российского чиновничества не меняется. Оно действует согласно сложившимся стереотипам. За редким исключением представители этого многочисленного сословия без руководящих указаний не проявляют никакой инициативы. В этой среде даже родилась и повсеместно распространилась поговорка: «Всякая инициатива – наказуема». Вот и получается, что предметы культурного достояния, принадлежащие по праву нашему отечеству, оказываются где угодно, только не в России.

Хотелось бы с признательностью отметить благородный труд болгарского писателя, по зову своего сердца обратившегося к творчеству Г.Петрова и преодолевшего немало препятствий, чтобы издать книгу о нём. Цанко Живков любезно предоставил мне во временное пользование семь томов избранных произведений Григория Петрова и ксерокопии ряда его рукописей. За что выражаю ему благодарность. После ознакомления с ними какой-то нравственный императив не давал мне внутреннего покоя, который и заставил меня обратиться к написанию этой книги, чтобы познакомить современного российского читателя с творчеством нашего замечательного соотечественника, большая часть литературных произведений которого никогда не издавалась на русском языке.

Мои попытки привлечь внимание руководства союза писателей России, чтобы издать их перевод на русском языке и вернуть наше национальное достояние в российское культурное пространство, натолкнулись на извечный аргумент тех, кто хочет отказать, – отсутствие необходимых средств. Но, мне показалось, не только это было причиной отказа. В некоторых людях, видимо, всё ещё сидит комплекс страха: как бы чего не вышло?… А вдруг кому-то покажется, что изданы произведения «не того автора»? Аргументы в пользу актуальности многих сочинений Г.Петрова для современной России не имели успеха. Позицию перестраховщиков от литературы в этом случае можно охарактеризовать словами нашего классика: «Что станет говорить княгиня Марья Алексеевна!»

Другое отношение проявили болгарские братья по перу. Председатель союза болгарских писателей Николай Петев в беседе со мной сказал, что у возглавляемого им союза есть намерение выпустить избранные произведения Григория Петрова. А главный редактор Софийского издательства «Захари Стоянов» Иван Гранитски поделился своими планами – издать сборник трудов Г.Петрова в серии «Выдающиеся русские мыслители». Может быть, и в случае с творчеством нашего соотечественника «заграница нам поможет», поможет разглядеть, «от какого наследства мы так бездарно и безалаберно отказываемся».

Без малого сорок лет моей жизни связаны с Болгарией, в том числе пребывания в ней в качестве советского и российского дипломата. Мне казалось, что за это время удалось довольно хорошо узнать народ этой замечательной страны, которую невозможно не полюбить, единожды побывав в ней. Но прочитав книгу Г.Петрова «Города и люди», открыл для себя много нового, что заметил её автор в болгарском народе, посетив эту страну всего несколько раз.

Как знаток народной психологии он оставил интересные наблюдения о некоторых особенностях болгарского национального характера. Болгары, отмечал он, по природе своей – наиболее энергичный этнос среди всех южных славян. София превзошла Белград. Она больше, богаче и живёт более напряженной общественной жизнью. И быстрее развивается. После её освобождения прошли какие-то 30-40 лет, а здесь появилось уже несколько новых кварталов с широкими улицами и большими красивыми зданиями.

В городе имеется прекрасная народная библиотека с хорошо подобранными книгами. Она всегда полна посетителей. Созданы замечательные народный и этнографический музеи. Интересны и богаты зоологический и ботанический музеи. На бульваре «Царь Освободитель» возвышается грандиозный памятник царю Александру II.

Дворец, офицерский клуб, Народное собрание, военное училище, семинария – это здания, которыми может гордиться любой европейский город. Болгары, похоже, спешат жить, спешат наверстать то, что было упущено во время пяти векового рабства. Болгары жадны до просвещения. Большое внимание они уделяют школе. Все учатся упорно и с любовью. Болгарская интеллигенция растёт и из года в год увеличивается числом. Софийский университет намного превосходит Белградский. Он развивается на солидной университетской основе.

Такая кипучая энергия и работа поразили Петрова. Страна жила после освобождения полной жизнью. Не было и следа унынья и духовной усталости. Народом сделано уже многое, а он мечтает о большем. Откуда такая энергия? Где искать её причины?

Он разговаривал об этом со многими людьми в Софии: с учёными, министрами, видными писателями, которые указали на разные причины, как внешние, связанные с своеобразными историческими обстоятельствами, так и внутренние, зависящие от психологии и характера болгар. Они упорны, настойчивы, трезво практичны и чужды тому, что называют мечтательностью.

Сербы как наши малороссы. У них мягче душа, они более мечтательны, нежели практичны. Сербы менее энергичны, менее упорны в достижении своих целей. Серб – скорее поэтичная натура, а болгарин – прозаик. Причина различий характера объясняется различием крови. Смешение племён, приток другой крови укрепили у болгар мягкую славянскую натуру, придав ей твёрдость. Немилостивая историческая судьба ещё более закалила волю и трудоспособность болгар. Болгарин был ближе к туркам, чем серб. Турки больше его притесняли. Ему приходилось работать больше, чтобы сохранить свою жизнь. Для него каждый грош был более ценным. Вот почему, если серба отличают трезвость, трудолюбие и бережливость, то болгарин ещё более трезв. Его трудолюбие, как у вола, а вместо сербской бережливости, у него даже скупость. Если болгарину попали деньги в руки, так просто их не изымешь. Вообще, болгарин никогда не отречётся от своего, и будет отстаивать даже незначительные свои интересы. Русскому этого никогда не понять, а иногда это выглядит как нечто странное и чуждое.

Открытой русской душе и широкой натуре не постичь болгарской скрытности, недоверия, известной доли неискренности и холодности. Но с этим необходимо мириться и не забывать, что пятисотлетнее рабство, когда приходилось скрывать и деньги, и жён, и саму душу, не может исчезнуть сразу и бесследно. Новая жизнь с неизбежностью всё это изменит. Болгарская молодёжь, новое поколение уже и сейчас другие. Они значительно изменились к лучшему. В этом немалую роль сыграла русская культура, её лучшие проявления.

Болгария интересуется всем русским и находится с Россией в самом тесном культурном единении. Большое число болгар учится в России. На софийских улицах вы можете встретить студентов русских университетов, медицинской академии, кадетских корпусов и военных академий. На улицах и в парках постоянно слышите русскую речь. С любым интеллигентом здесь вы можете говорить по-русски. Он вас поймёт. Многие по-русски говорят прекрасно. Почти каждый знает русскую литературу. Нет учащегося, окончившего гимназию, который бы не прочитал несколько русских авторов, большей частью в оригинале. Одним словом, в Софии можно смело сказать: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Но надо иметь в виду культурный дух, а не политический.

При чтении этих строк, написанных немногим более восьмидесяти лет назад, невольно подумалось: «Как изменилась сегодня духовная атмосфера в Болгарии? Какой культурной, образовательной и политической деятельности советских и российских властей обязано неприязненное отношение большей части болгарской молодёжи к русской культуре и русскому языку?» Сегодня здесь уже трудно встреть молодых людей, которые могут объясниться по-русски, знают русскую литературу и нашу действительность.

Нельзя исключать, что произошло это не в последнюю очередь потому, что в отношениях с болгарами как советских, так и российских деятелей разных уровней не учитывались те особенности характера болгар, о которых писал Григорий Петров. В частности, он подчёркивал, что в политическом отношении болгарин ревниво сохраняет свою индивидуальность. Петров ссылается на разговор с одним министром, который сказал ему слова, в немалой мере сохраняющие свою актуальность и сегодня. «Нужно понять душу болгарина, вникнуть в его отношение к власти, чтобы правильно оценить русско-болгарские политические отношения. Понятия «русофил» и «русофоб» – это фикции. У нас самый ярый «русофоб» ценит Россию не меньше всех «русофилов» вместе взятых. Наши «русофобы» не являются ненавистниками России, а твёрдыми националистами. Их девиз – «Болгария – для болгар», но не во вражде с Россией, а в самом тесном братском единении с нею. Болгарин так много страдал от чужеземного гнёта, что ему чуть ли не маниакально во всём видятся покушения на его свободу, предполагаемые коварные замыслы. Это надо иметь в виду, когда речь идёт о болгарском «русофобстве».

Сказанное в современных условиях не следует понимать однозначно. Я бы сделал поправку на изменившиеся обстоятельства. Сегодня, по моим наблюдениям, в политической жизни Болгарии появились «русофобы» другого порядка – те, кто сделал это качество своего рода «пропуском» в большую политику или публицистику. В наш век тотальной коммерциализации и это явление политической жизни превратилось в предмет купли-продажи.

Один болгарин в шутку сказал Григорию Спиридоновичу, что болгарские «резкости» объясняются стремлением народа быстро жить и чувствовать. Поэтому зачастую средства не выбираются. Нет времени их выбирать. Нужно спешить. Отсюда «возникает необходимость кое-что делать нечистыми руками». Превратности судьбы таковы, что вчера министр – сегодня в заточении, а завтра, возможно, – вновь в министерском кресле. Всё – переменчиво, непостоянно на поверхности бурно кипящей души народа, который ещё не выбрался на свой путь. Стране даже не ясны её исторические пути. Она их ищет то там, то сям. То жадно хватается за одно, и всемерно его превозносит, то, разочаровавшись вчерашними идолами, немилосердно их разбивает, растаптывает, воздвигая на алтарь новые, которые также недолговечны.

Как это напоминает события последних десятилетий! Складывается даже впечатление, что Г.Петров создаёт картину сегодняшней Болгарии, в которой всё поглощено борьбой между партиями. Происходящее в болгарском информационном пространстве он характеризует чисто российским понятием «писаревщина». Однако, отмечает он, если у нас к этому явлению научились относиться критически, то здесь оно в апогее своего развития и задаёт тон всей общественной жизни.

Молодому болгарскому обществу по нраву пришлась смелая язвительность «писаревщины», резкая критика и отсутствие какого бы то ни было страха перед авторитетом.

Конечно, признаёт Петров, ни перед чем не следует слепо преклоняться, испытывать суеверный и рабский страх. Ко всему надо относиться критически. Пусть эта критика будет резкой, смелой и беспощадной. Но пусть она начинается или, по крайней мере, завершается самокритикой. Чтобы она была критикой не только объекта, общества, правительства или чего-то другого, но также строгая и беспощадная критика субъекта, собственной личности, состоятельности или несостоятельности своего внутреннего мира. Требования, которые предъявляешь к другим, нужно, прежде всего, предъявлять к самому себе. И главное – если отрицаешь авторитет других, то никоим образом не следует навязывать свою личность в качестве авторитета, свою позицию как единственно правильную. Критерием всего, точкой отсчёта в оценках должен быть принцип – высший и вечный идеал универсальной любви и правды. Этот идеал не терпит ядовитости, самомнения и крайней самоуверенности. Требуется упорный труд для уяснения этого идеала, для его усвоения. Только в таком труде кроется залог незыблемого и поступательного общественного прогресса. Главное в нём – умиротворение болгарского общества. В этом кроется тайна мощного подъёма и проявление духовных сил народа.

Представители всех уровней российских политических и деловых кругов, деятели культуры, выстраивающие сегодня свои отношения с болгарскими партнёрами, должны помнить простое, но в то же время очень мудрое предостережение Г.Петрова о том, что «для болгарина, как и для серба, нет ничего более обидного, чем высокомерие». Это в равной мере касается и наших туристов и людей, вступающих на бытовом уровне в контакты с болгарами. Болгарина ничем так не оттолкнёшь от себя, как обидев его. Вы можете сделать ему тысячу различных услуг, но, обидев его однажды, перечеркнёте тем самым всё.

Один болгарский дипломат искренне поделился с Григорием Спиридоновичем о том, что многих тяжких недоразумений и нежелательных осложнений между Россией и южными славянами удалось бы избежать, если бы наша дипломатия понимала психологию болгар и сербов. Мы бы всегда были вместе с вами, заявил он, но только при других отношениях. Посмотрите, что делают австрийцы. Их советники-посланники изучают болгарский язык, изучают душу народа и стараются нас привлечь различным способом. А вы, извините, не такие. Вы держитесь высокомерно. Превращаете во зло сделанное вами доброе дело. Вы столько доброго сделали южным славянам, что они никогда не могли бы вам этого отплатить. Мы вечно будем обязаны вам. Но прошу вас, не напоминайте нам об этом нашем долге. Напоминание о долге всегда неприятно. Вы действуйте так, чтобы мы сами почувствовали свой долг перед вами, но не мозольте им наши глаза, не напоминайте нам о нём постоянно. А главное – это вообще излишне. Наконец, мы и сами помним добро. А ваша политика в отношении славян должна исходить не из желания добиться от нас платы, не из предъявления нам счетов за старое (их мы и так не забудем), а из заботы о том, чтобы они не девальвировались. Ваши отношения к нам не должны носить характера отношений кредитора к должнику, а быть отношениями брата к брату, равного к равному. Вашим собственным интересам отвечает не унижение нашего достоинства, а содействие возвышению его. Наше достоинство – это ваше достоинство.

* * *

Российским политическим деятелям и дипломатам важно уяснить эти истины и действовать в соответствии с ними. Однако, мне из собственного опыта известно, что реальная практика изобилует примерами другого рода. На протяжении всего послевоенного периода отчётливо, хотя и по убывающей, проявлялся патернализм советского руководства в отношении Болгарии. Огромный вред российско-болгарскому сотрудничеству в духовной сфере был нанесён спекулятивным лозунгом о «братской дружбе» и мистификацией о пресловутом «старшем брате». Тоталитарные системы обеих стран довлели над всей духовной сферой, которую полностью подчинили обслуживанию своих политико-идеологических интересов. Камуфлируемый коммунистической фразеологией, шёл процесс насаждения в болгарском общественном сознании советских критериев пресловутого «социалистического реализма» и «партийности» в культурной жизни. Реакцией на эти явления становится скрытый протест населения, неприятие официоза на уровне обыденного сознания и высмеивание его, игнорирование всего, что ассоциировалось с советским.

Многолетний идеологический пресс над духовной атмосферой общества, лицемерие власть имущих лишали людей искренности и простоты в общении, посеяли семена недоверия между людьми. Большой вред развитию нормальных отношений между нашими народами был нанесён мифом о так называемой «шестнадцатой республике» и вульгарной поговоркой люмпенов от политики «Курица – не птица, Болгария – не заграница», которые были специально созданы недругами наших народов, чтобы поссорить их «всерьёз и надолго». Коммунистические режимы канули в лету, а их идеологемы, к сожалению, всё ещё живут в некоторых головах, продолжая свою разрушительную работу. Приходилось быть свидетелем не раз и не два, как отдельные российские представители, то ли желая показать болгарским партнёрам свою «полную» предрасположенность, то ли блеснуть «эрудицией», нет – нет, да и вставят в свой экспромт пассаж о «шестнадцатой республике» или о том, что «Болгария – не заграница». Им и в голову не приходит, что на самом деле этим сомнительным «комплиментом» они бьют по национальному самолюбию людей, чьи предки многими поколениями ценой огромных физических и нравственных жертв выстрадали чувство свободы и независимости от кого бы то ни было.

Произошедшие в последние десятилетия общественно-политические перемены отмечены новыми негативными моментами в развитии российско-болгарских отношений. Не избавившиеся от «писаревщины» служители болгарской журналистской и публицистической музы, ориентируясь на новые геополитические азимуты, начали насаждать в массовом сознании негативизм в отношении всего советского, тотально оплёвывая предыдущий опыт взаимоотношений наших народов. Электронные и печатные средства массовой информации обрушили на население потоки лжи и небылиц, замешанных на злобе и демонизации прошлого, как будто вчера не было ничего светлого, а была одна непроглядная ночь. Немало помогли этому и наши доморощенные геростраты, чьи наиболее одиозные вымыслы тут же перепечатывались болгарской прессой. Иные «писаревцы» чуть ли не за доблесть считают как можно позабористей, пооскорбительней выдать журналистский «шедевр» в адрес «старшего брата». И в нашей журналистике, и в болгарской проявилась закономерность с отрицательным знаком. Когда не хватает культуры, художественного вкуса, когда посредственность вдруг получает возможность публичного выражения, когда снижены нравственные критерии, то оборачивается это вульгарностью, руганью и дурновкусием.

На этой волне профессиональные манипуляторы общественным сознанием довольно изящно сумели подменить понятия советский и русский, используя негативную коннотацию. Стали создаваться новые мифы, предлагаться рецепты стремительного процветания всех сфер жизни при условии отказа от испытанных исторических связей. Наиболее податливыми к этой новой деструктивной пропаганде стали представители тех двух поколений, которые выросли в атмосфере атеистического дурмана и утратившие чувство исторических связей православного единения. Против потоков лжи, которая, подобно удачно приготовленному коктейлю, подавалась со справедливой критикой недостатков, не могла устоять, прежде всего, молодёжь. На неё со страниц газет и журналов обрушиваются водопады антикоммунистических призывов, изощрённо наполненных антироссийским содержанием. В условия чрезвычайно сильного общественного напряжения, которое питается непрекращающимся накалом межпартийной борьбы, тем силам, которые управляют этим процессом, удалось разрушить материальные связи между нашими странами и нанести серьёзный урон связям духовным. Новые робеспьеры и мараты сумели создать в стране такую атмосферу обскурантизма по отношению к «старшему брату» – теперь это понятие используют уже они, но вкладывая в него иронично-издевательский смысл и часто подменяя его словами русский или российский (а в болгарском языке это – синонимы), что эти слова стали чуть ли не ругательными.

В качестве примера такой словесной эквилибристики может служить крайне тенденциозная книга Иво Инджева «Течная дружба» (София, 2011г.), в которой мифотворчество соперничает с конспирологией. Автор обильно цитирует наиболее одиозные антирусские и антироссийские источники прошлого, включая злобные высказывания К.Маркса периода Крымской войны 1853-1856 гг., и многие собственные публикации последних лет. Он пытается убедить читателя в том, что на протяжении всего исторического периода: от князя Святослава и до сегодняшнего дня Русскому и Российскому государству было характерно стремление завоевать Болгарию и подчинить её своему господству. Этому служит и название книги. Каламбур от «вечной дружбы» призван вызвать ассоциацию о «колониальной» зависимости Болгарии от российских энергетических ресурсов, которые в последние годы особенно часто называются «профессиональными русофобами» фактором «империалистической» российской политики в отношении Болгарии. Видимо, по их представлению, России следовало бы бесплатно или, по крайней мере, по символической цене, как это было в советский период, продолжать перекачивать сырьевые богатства своих недр. Автор книги не преминул сообщить, что он награждён болгарским хельсинским комитетом в 2010 году. Ему, как, впрочем, и членам этого комитета, невдомёк, что с момента, когда Хельсинский Акт стал достоянием истории, этот комитет приобрёл уже рудиментарный статус.

Те силы в болгарском обществе, которые озабочены судьбами своей страны, хорошо понимают, что дальнейшее её развитие, наряду с процессами интеграции в Евросоюз, не только не исключает, а напротив, предусматривает разностороннее сотрудничество с Россией. Поэтому они всемерно стремятся активизировать российско-болгарские связи в духовной сфере. В этой многосторонней и многоплановой работе трудно переоценить значение литературного наследия Григория Спиридоновича Петрова, проникнутого заботой о духовном единении русского и болгарского народов.

Продолжение следует.

Об авторе:

Анатолий Викторович Щелкунов – чрезвычайный и полномочный посланник I класса. С 1997 г. по 2002 г. – посол России в Туркменистане. С 2005 г. по 2009г. – генеральный консул России в Варне (Болгария). Кандидат философских наук. Почётный гражданин города Варны. Член Союза писателей России. Научные и публицистические работы А.Щелкунова издавались в российской и зарубежной периодической печати. В 2009 г. в Варне вышла его книга «Духовное единение», о которой болгарский кинорежиссёр, действительный член Евразийской академии телевидения и радио Вылчан Вылчанов написал, что её автор «утверждает традиции своей профессии: быть миссионером в поиске и утверждении Доброго, Разумного, Вечного». В 2010 г. в Софии опубликована книга «Александр Рачинский», рассказывающая о жизни и деятельности первого российского дипломата в Варне, одного из создателей Московского славянского благотворительного комитета, который сыграл заметную роль в освобождении балканских народов от иноземного владычества. В 2013 году в Москве издана книга «Формула добра и красоты» о русском проповеднике, философе и мыслителе Григории Петрове, неизвестном современному читателю, но весьма популярном в начале прошлого века. Его идеи не потерли своей актуальности и сегодня. В 2014 году московским редакционно-издательским центром «Классика» опубликована книга «Туркменистан: эпоха перемен», в которой автор на основе своих дневниковых записей, а также архивных материалов воссоздаёт реальную атмосферу, существовавшую в этой стране и в российско-туркменских отношениях в наиболее сложный период их развития. В том же году в Софии вышла его книга «Болгарской розы красота». Книга повествует об удивительно живописной природе Болгарии, её уютных городах, богатой истории и культуре, уходящей своими корнями в далёкое прошлое. Герои, словно на машине времени, переносятся в загадочную фракийскую античность, суровое Средневековье, вместе с героическими защитниками Шипки бьются против иноземных поработителей. Повсюду они обнаруживают свидетельства российско-болгарских духовных связей. Постепенно взаимная симпатия между юной болгаркой и русским парнем перерастает в страстную, всепоглощающую любовь. Жестоким испытанием для них становится похищение в Санкт-Петербурге главного героя книги бандитами-отморозками. Успешное взаимодействие его родителей и полиции приводит к счастливой развязке детективной истории.

Опубликовано в журнале «Российский колокол» № 3-4 2014.
Размещено на сайте 29.12.2014 в 03:46.