Владислав РУСАНОВ

Операция «Книжный червь»

1

Запущенная украинскими вояками тактическая ракета «Точка-У» грянула оземь, словно молот Тора в грудь холмового великана. Северная окраина Донецка содрогнулась – от попадания ракеты сдетонировала взрывчатка, хранившаяся на подземных складах казённого завода химических изделий, где ещё задолго до войны разряжали боеприпасы с истекшим сроком годности, а также изготавливали шашки и патроны для подземных буровзрывных работ.

Каждый житель восставшего города, не покинувший родину в горячее лето и кровавую осень 2014 года, услыхал в тот день взрыв и ощутил дрожь обиженной земли. Тяжёлый гул прокатился по многострадальной улице Стратонавтов, отразился от стен разбитого здания аэропорта, которое всё ещё удерживали ВСУшники[1], миновал остов изуродованного «Вольво-Центра» и многократно обстрелянный Путиловский мост, докатился до самых далёких от северной части уголков города – Петровского на юго-западе и Пролетарского на юго-востоке районов. Задрожали стены домов, с потолков посыпалась штукатурка. Брызнули осколками стёкла. Лопнули, надувшись, словно паруса, полотнища полиэтилена, которыми закрывали окна, пострадавшие от обстрелов в прошлые дни.

Гигантский столб дыма и пыли поднялся над крышами домов и кронами деревьев, уже пожелтевшими в разгар осени. Кто-то из толпы, высыпавшей на улицы из учреждений и предприятий, – дело ведь было в самый разгар рабочей недели да посреди дня, – вспоминал потом широко разрекламированный давеча исландский Эйяфьядлайёкюдль, не дававший жизни половине Европы. Столб, влекомый потоком воздуха, неспешно поплыл на восток, за реку Кальмиус и дальше в глубь территорий Донецкой Народной Республики, прочь от линии фронта.

Когда первый испуг сменился раздражением – вот, опять от насущных забот отвлекают! – горожане вышли из импровизированных бомбоубежищ, в которые давно уже превратились подвалы и цокольные этажи, и вернулись к работе. Некоторые из них отправились осматривать разрушения – лопнувшие и вылетевшие стёкла, обвалившуюся штукатурку, трещины в кирпичной кладке.

Ударная волна прокатилась не только по воздуху. В земле сейсмические волны распространяются куда быстрее, чем скорость звука. Учитывая наличие пустот – старые горные выработки, трещины от тектонических нарушений и тому подобное, – грунт шевелился, оказывая влияние на построенные на его основе сооружения. Где-то просто перекосится оконная рама, где-то пойдёт трещина по стене, а где-то может разрушиться фундамент. Но жителям Донбасса не привыкать к просадкам домов. Иной раз даже новостройки, но поставленные без должного инженерно-геологического исследования несущей способности грунта, начинали складываться, словно карточные домики.

Именно сотрясения земли очень боялись весной 2014-го, когда только начинались обстрелы городов и посёлков Донецкой Народной Республики, но пока что прямые попадания мин, артиллерийских снарядов и ракет приносили больше вреда, чем сейсмические волны.

Так было и в этот раз. Большинство домов, как

и люди, ощутили на своей шкуре взрыв, но, как и люди, сохранили прочность и запас силы.

2

Красивое и приметное здание Донецкой республиканской универсальной научной библиотеки им. Н. К. Крупской стояло в самом центре города – на пересечении улицы Артёма и бульвара Шевченко, в какой-то сотне шагов от бывшей облгосадминистрации. Колонны вдоль фасада, начиная от второго этажа и выше. Горельефы – грустные лица именитых писателей, глядящие сверху вниз на прохожих. Купол, венчающий всё здание. Построено оно было ещё до Великой Отечественной войны, после освобождения Донецка от фашистских оккупантов долго восстанавливалось.

Как у большинства строений советской поры, подвалы библиотеки можно было использовать не только как книгохранилища, но и как бомбоубежища. Поговаривали о подземном ходе, соединяющем подвальные помещения «Крупской», как обычно в народе называли областную, а нынче республиканскую библиотеку, и многоуровневые подвалы под администрацией, но это вряд ли. Просто в годы строительства библиотеки руководство областью осуществлялось совсем из другого места.

В подвалы нижнего уровня давно не заходили. Когда в конце предыдущего века в Донецке поднялся уровень грунтовых вод, то помещения стало невозможно использовать как склады. А для чего они ещё учреждению культуры? Не бар же с блек-джеком устраивать? Двери заросли пылью, замки и петли заржавели. Ключи где-то лежали, конечно, но найти их мог далеко не каждый из сторожей. Это нелёгкая задача – отыскать ключ, которым не пользовались тридцать-сорок лет.

Впрочем, сторожа и не стремились попасть в тёмный и грязный подвал. И уж тем более они не догадывались, что ниже имеется ещё один уровень подземных помещений, построенный не перед войной, когда закладывался первый камень библиотеки, и не после неё, когда восстанавливали недостроенное здание. Нет, его тайно вырыли и оборудовали в годы оккупации.

Три бронзовых саркофага стояли в кромешной темноте. К ним тянулись трубочки и проводки от нескольких ящиков. В одном из них висела, удерживая рычажок, свинцовая колба с азотной кислотой.

Как сделать таймер из расчёта лет на сто? Заряд в аккумуляторе иссякнет, силы пружины в механических часах не хватит. До атомных часов в то время учёные ещё не додумались. А кислота будет долго разъедать свинец. Медленно идёт реакция… Нужно только правильно рассчитать толщину оболочки, чтобы выдержала она столько лет, сколько потребуется. Ну, лет сто, например, плюс-минус десяток – о погрешности тоже забывать не следует. В конце концов кислота прогрызёт металл, проделает себе дырочку и выльется. Вот тогда-то и сработает подпружиненный рычажок.

На этот раз всё вышло иначе.

Сейсмическая волна, пробежавшая под Донецком, как отголосок далёкого землетрясения, встряхнула подвал вместе с оборудованием. Свинцовая колба закачалась, ударилась истончившейся стенкой о жестяной защитный короб. Образовалась маленькая вмятина. Почти незаметная для глаза – волосок не проскользнёт. Но не для жидкости, которая способна просачиваться и не через такие тонкие капилляры. Возникла одна капля, потом другая… Понадобилось всего несколько часов, чтоб сосуд опустел, и рычаг под действием пружины повернулся, нажимая на «собачку». Более ничто не мешало аноду и катоду опуститься в банку с электролитом.

Со времён первых опытов Алессандро Вольта прошло больше двухсот лет, но законы химии и физики за это время не изменились. От электродов начали отрываться ионы металла. Возникла разность потенциалов, то есть электрический ток, который побежал по проводкам, протянутым внутрь ближайшего саркофага. Конечно, ни элемент Вольта, ни элемент Даниэля не дадут высокого напряжения, тут за помощью надо обращаться к Майклу Фарадею или Эмилию Ленцу, но много-то и не надо.

Тот, кто лежал в саркофаге больше семидесяти лет, оказался в роли той самой лягушки, к лапке которой подключал электричество Луиджи Гальвани. Особые медитативные техники позволили ему уменьшить частоту сердечных ритмов до одного удара в час и делать один-единственный вдох-выдох в сутки. Эдакий анабиоз без охлаждения, смерть без смерти, режим ожидания. Живому существу, обладающему такими навыками, электрические импульсы, что слону комариный укус, но они в данном случае являлись всего-навсего раздражителями, стимулирующими возврат в реальный мир и к обычному жизненному тонусу.

Крышка саркофага медленно съехала…

3

Ночной дежурный Донецкой республиканской библиотеки имени Н. К. Крупской только что поужинал. Бутылка кефира, полбатона, как поёт группа «Чайф». Правда, кефир давно перестали продавать в бутылках, так что можно сказать – пакет кефира, полбатона. Топчан в углу дежурки манил. Что могут украсть в библиотеке? Это же не Форт-Нокс и не Эрмитаж. Казалось бы, ложись и спи спокойно до утра. Но Павел

Петрович был хорошим сторожем. Он привык делать обход всех помещений библиотеки от верхнего этажа до подвалов. Проверял, заперты ли двери, окна, не оставили ли где включённым электрическое освещение. И только после этого, успокоившись, нырял в объятья дремоты.

Он отложил томик Ахматовой, которую читал за едой, совмещая приятное с полезным… Следует заметить, что Павел Петрович ещё и стихи писал. Правда, никому не показывал пухлую общую тетрадь на девяносто шесть листов со страницами, исписанными по-школьному округлыми буквами. Иногда, слегка приняв на грудь, читал стихи друзьям, но очень редко. Им нравилось, и сторожу настоятельно рекомендовали опубликовать сборник, пусть даже и за свой счёт. Но Павел Петрович не спешил. Кто его знает, как в издательствах примут его тексты? Вдруг на смех поднимут? Позора не оберёшься…

Лучше строго выполнять свои обязанности. Тогда тебя всегда будут уважать. Даже если ты простой сторож, а не генеральный директор республиканской библиотеки.

Павел Петрович по старой доброй сложившейся годами традиции начал обход сверху, от «Русского Центра», чтобы завершить его на нулевом этаже. Подсвечивая себе ручным электрическим фонариком, он методично проверил все двери. И ведь прицепиться не к чему. Сегодня даже самые забывчивые библиотекари закрыли свои владения и сдали ключи на вахту.

Всё хорошо. Всё спокойно.

Павел Петрович уже собирался возвращаться к милым его сердцу топчану и стихам Анны Ахматовой, но тут его внимание привлекли шорохи за железной дверью, которая не открывалась, судя по виду, лет пятьдесят. Скрежет, постукивание железа о железо, шарканье ног. И никаких голосов. Вот тут и задумаешься.

Какое-то время Павел Петрович колебался – вызвать милицию или самому заглянуть? Потом любопытство и природная хулиганская жилка, от которой он много натерпелся в подростковом возрасте и во время службы в армии, взяли верх. В конце концов, почему он, нестарый ещё мужик, прошедший Афганистан и отработавший двадцать лет в забое шахты, должен бояться каких-то бомжей, забравшихся за медным кабелем. Для полной уверенности сторож вернулся к пожарному щиту и взял в руку топорик – тупой, но увесистый. Пользоваться им он, конечно, не собирался. Ещё не хватало из-за каких-то воришек угодить в тюрьму за превышение меры самообороны. Но попугать – самое то.

Удивительно, но подозрительная дверь была заперта не на замок, а на засов. Такой же ржавый и заросший грязью, как и всё остальное в этой части подвала. Он поддался не с первого раза, а только после основательного постукивания обухом топора.

«Вся скрытность псу под хвост… – подумал ещё Павел Петрович. – Все бомжи разбегутся. Но, может, оно и к лучшему?»

Дверь отворилась с душераздирающим скрежетом и скрипом. Словно сирена, оповещавшая о воздушной тревоге.

Сторож ожидал увидеть что угодно – от испуганных воришек до ствола в лицо, но не шесть чёрных свечей, горящих зелёным мертвенным пламенем, и три чёрные фигуры, неподвижно застывшие в центре комнаты.

Собственно, это было последнее, что увидел в своей жизни Павел Петрович, сторож ночной библиотеки.

4

Вальдемар Карлович Вайс, почётный горный штейгер и маг-хранитель Донецка второй категории, любил, чтобы его рабочий день начинался неспешно, без каких бы то ни было авралов и форс-мажоров. Иногда ему это удавалось, несмотря на тянувшуюся уже полгода военную агрессию Украины против восставшего Донбасса. Конечно, маги-хранители не принимали участия в боевых действиях, не ездили на «передок», но зачастую им приходилось вступать в схватки с врагом не менее опасным, чем «Правый сектор»[2] или боевики террбатов[3]. Оборотни, вампиры, доппельгангеры… Даже одна ламия, неизвестно каким ветром занесённая сюда из Приштины. Это не считая нередких попыток ментальных ударов или проникновения диверсионно-разведывательных групп, укомплектованных бойцами с экстрасенсорными способностями. Насколько же спокойнее, когда день начинается с чашки кофе, а не с тревожного вызова.

Маг-хранитель прошёл на кухню, сварил крепкий кофе по-турецки и перебрался на балкон. Там не спеша набил трубку. Раскурил, затянулся, отхлебнул кофе и… Заиграл рингтон мобильного телефона.

Захотелось воскликнуть: «Ну кто в такую рань?!» Но часы показывали начало девятого. Вчера Вальдемар Карлович засиделся, переписываясь с коллегами-магами из Москвы и Санкт-Петербурга в «Фейсбуке», – у них получился спонтанный семинар-практикум по обмену опытом быстрого выявления оборотней. Лёг спать уже сегодня, часа в три, поэтому, естественно, спал дольше обычного. Так и получается – он тут курит на балконе, а нормальные люди уже на работе.

Вальдемар глянул на экран. «Анна. Библиотека». Любопытно…

– Вайс слушает, – произнёс он, выпуская клуб ароматного дыма.

– Вайс! Тут у нас чёрт знает что творится! – послышался встревоженный голос мага-хранителя четвёртой категории, которая работала в республиканской библиотеке и пока не входила в Совет, но, если можно так выразиться, состояла в кадровом резерве.

– Что такое? Опять самодеятельные поэты устроили праздник декламации?

– Не смешно!

– Зато жизненно. Ладно, давай без шуток. Что у тебя?

– Представляешь! Я приехала на работу…

– Поразительно!

– Хватит издеваться!

– Прости. Больше не буду. Итак, ты приехала на работу. И?

– Я не могу войти в библиотеку.

Вальдемар вздохнул, пригубил кофе.

– Давай так. Ты не будешь говорить загадками, а я не стану перебивать тебя дурацкими шуточками. Договорились?

– Договорились.

– Начинай.

– Я приехала на работу, как обычно. Без десяти восемь. Народ уже вовсю заходил. А когда я попыталась, меня аж отбросило. Библиотека словно накрыта куполом. И это что-то очень злое. Вайс, мне страшно!

– Ты сейчас где?

– У подземного перехода. Курю и с тобой говорю.

– Отойди ещё дальше. Лучше всего перейди через бульвар. А теперь отвечай на вопросы.

– Погоди! Дай же я отойду!

– Хорошо. Жду.

Минуты через полторы в трубке вновь послышался напряжённый голос:

– Всё! Могу говорить!

– Ты крыльцо видишь?

– Вижу!

– И люди продолжают заходить?

– Да!

– Ты можешь считать их ауры? Это обычные люди, без магических способностей?

– Самые обычные. Таких посетителей у нас каждый день…

– Вагон и маленькая тележка?

– Да!

– А ты войти не смогла?

– Я почувствовала барьер. Такой липкий, холодный, смердящий… Можно сказать, мёртвый барьер.

– Но если бы ты захотела, то смогла бы его преодолеть? Пробиться, используя магию?

– Не знаю. Не уверена. И потом, я испугалась.

– Вампиров-домушников она не боится, а барьера она испугалась… – проворчал Вальдемар. – Очень всё странно. А вчера вечером с работы уходила – всё было нормально?

– Всё как обычно! Ничего интересного!

– Ясно…

– Что «ясно»?

– Я говорю – дело ясное, что дело тёмное, – Вайс со вздохом допил кофе одним глотком. – Жди меня. Я сейчас вызову такси. Буду минут через двадцать.

Маг аккуратно вычистил пепел и непрогоревший табак из трубки, облачился в чёрный костюм-тройку, опустил в жилетный карман часы на цепочке, а по карманам рассовал полдюжины разных кристаллов – от самого обычного исландского шпата до аметиста. Сами по себе камни не обладали магической энергией, но позволяли концентрироваться и обеспечивать разные сочетания волшебства с большим успехом.

Поскольку Вальдемар вполне обоснованно считал себя не только магом, но и вполне современным человеком, то в задний карман брюк он засунул браунинг М1906[4] – игрушка пусть и потёртая, но надёжная и любимая, а в руки взял тяжёлую трость с набалдашником в виде головы собаки. Дополнил гардероб широкополой шляпой борсалино и покинул квартиру, на ходу связываясь со службой такси.

5

К зданию библиотеки Вайс успел даже раньше, чем обещал. Всего-то и понадобилось – создать у встречных и попутных автомобилистов иллюзию мчащегося по улицам Донецка танка. Сейчас в городе этим никого не удивить. Главное, на перекрёстке не повстречаться с настоящим Т-72. Водитель попался понимающий и весёлый. За двойной счётчик гнал как по объездной.

Вальдемар успел сделать несколько звонков, поскольку пока ещё не понимал, с какой проблемой предстоит столкнуться, и полагался на святое правило – одна голова хорошо, а две лучше. А если ты имеешь возможность призвать на помощь не одну, а две-три светлые головы, то любая головоломка поддастся быстрее.

Анна стояла там, где он приказал. Метрах в пятидесяти от крыльца, за памятником Тарасу Шевченко. Она молча указала глазами на вход. Да… Не совсем уж «нескончаемый поток», как в Мавзолей Ленина в лучшие годы СССР, но то и дело кто-то из прохожих, спешивших по своим делам, сворачивал, словно его кто-то за рукав дёргал, и прямиком шагал к библиотеке, с натугой открывал тяжёлую дверь и исчезал в тёмном чреве учреждения культуры. Дверь захлопывалась за ним, как пасть гигантского чудовища.

– Видал?

– Да уж… – кивнул маг. – Стой здесь, я подойду

поближе.

На ходу он мучительно размышлял: «Что же делать с несчастными, добровольно кидающимися в ловушку? Ну не хватать же каждого за рукав? Проблему нужно решать кардинально».

За несколько шагов до крыльца в лицо Вальдемару Карловичу пахнуло мертвечиной и чем-то противным, кислотным… Он так и не смог понять, на что похож этот запах. Смрад вызывал ассоциации с прозекторской и вымоченными в химрастворе трупами. Ещё пара шагов – и маг уткнулся лицом в невидимое, но плотное препятствие. Холодное, скользкое по ощущению. Сконцентрировавшись, он призвал силу Огня и, пустив её в трость, попытался проткнуть дырку в преграде. Никакого эффекта, будто бронированное стекло.

– Ух ты какая… – проворчал Вайс, пытаясь струйкой огня прожечь маленькую дырочку.

Защитный экран уплотнился в точке касания с пламенем, сильно похолодел, и огонь внезапно погас, несмотря на магическую подпитку. Вальдемар с удивлением осмотрел ноготь, при помощи которого пытался достичь успеха.

Повторил:

– Ух ты какая…

В этот же миг он ощутил как на ментальном, так и на физическом уровне (по изменившейся вибрации плит под ногами), что некая злая сила, скрывающаяся в здании библиотеки, заметила его попытки.

Вальдемар всегда отличался осторожностью и принимал только взвешенные решения. Глупо вводить в бой пехоту без артподготовки. Он быстро – очень быстро – разорвал связь с магией и отошёл туда, где ждала Анна.

– Что там? – спросила она.

– Не знаю, – покачал головой Вайс. – Но похоже, мы вляпались во что-то серьёзное.

– Ты кому-то звонил?

– Конечно. Профессору. Тополину. Ну и Носику, конечно, куда же без него?!

– Значит, ждём?

– Ждём. Они обещали не затягивать.

Первым появился профессор Святослав Исаев. Ну ещё бы… От филологического факультета Донецкого национального университета до библиотеки рукой подать. Так и должно быть. Выдающийся учёный современности в области когнитивной лингвистики быстрым шагом спускался по бульвару, неся за спиной неизменную гитару в потёртом чехле. Лысоватый,

улыбчивый, широколицый. Из-под расстёгнутой куртки выглядывал ярко-синий свитер.

– Что у вас тут? – спросил он, щурясь и улыбаясь. – Никак без старого больного профессора?

– Я же тебе говорил по телефону… – устало вздохнул Вайс.

– Говорил, говорил, – взгляд Исаева стал цепким. – Сейчас я их прощупаю.

Он скинул с плеча гитару и принялся расчехлять её.

– Осторожнее, – посоветовал Вайс. – Я уже пробовал.

– И что?

– Это не только купол отторжения. В него вплетены сигнальные заклинания. Не знаю, кто там внутри, но они догадываются о существовании в Донецке магов и намерены не допустить их приближения.

– А мы их сейчас водичкой! – воскликнул профессор, перебрасывая ремень гитары через плечо и делая пробный аккорд.

Созвучие «ля минор» взлетело над перекрёстком, концентрируя в осеннем, но ещё тёплом воздухе микрокапельки влаги, потянулось к невысоким облакам. Целую минуту ничего не происходило, а потом вдруг над библиотекой сгустилась свинцово-серая туча. Грозная, но небольшая – с полкилометра в диаметре.

Профессор запел:

– В Донецке дождь – плащи, дождевики,

Беспрецедентных зонтиков стихия:

Штрихованные улицы хмельные –

Гравюрами неопытной руки

 

Троллейбусы, маршрутные такси…

Прохожие в переплетенье улиц

Бегут к машинам, под дождём сутулясь,

Сжимая мелочь нужную в горсти[5].

 

И тут из тучи ударили тугие, хлёсткие струи. Вайс вовремя успел создать зонтик из уплотнённого воздуха, прикрывая себя и коллег-магов. Дождь шёл, что называется, стеной. Будто кто-то опрокинул огромное ведро над зелёным куполом, венчающим республиканскую библиотеку.

Зато теперь всякий мог видеть размеры укрывающего библиотеку щита. Воду, пропитанную магией Исаева, а следовательно, белой магией, он внутрь не пропускал. Покрытый потоками, превратился в зеркальную полусферу. Вайс запоминал, где же линия разграничения проходит по тротуарам и газону.

 

– И в этот миг ты многое поймёшь.

Повесив плащ промокший церемонно,

Ты повторишь кому-то тихо, сонно:

«Есть город, есть Донецк, в Донецке – дождь».

 

Профессор выдохнул и с последним ударом по струнам отпустил магию.

– Однако!

С ним было трудно не согласиться. Энергия, которой с успехом хватило бы, чтобы растворить и смыть

в Кальмиус если не легион, то минимум когорту косматых пустынных демонов, нисколько не навредила мертвенному куполу.

– Сам в шоке! – ухмыльнулся Вайс. – Ты чувствовал отдачу?

– Ещё бы. В какой-то момент мне показалось, что я поливаю из детской леечки Бегемота. Только не того, который «не шалю, никого не трогаю, починяю примус», а того, что «ноги у него, как медные трубы; кости у него, как железные прутья… вот, он пьёт из реки и не торопится; остаётся спокоен, хотя бы Иордан устремился ко рту его»[6]. А он спит или просто занят чем-то другим, а когда откроет глаза и повернётся, то мало мне не покажется…

– Думаю, с ветхозаветным чудовищем было бы легче справиться, чем с этим…

– Согласен. Что делать будем?

– Разведку боем мы провели. Ждём прихода тяжёлой кавалерии, – усмехнулся Вайс. – Кстати, вот и она.

На стоянку для автомобилей лихо влетел УАЗ-452, именуемый в просторечье «буханкой», круто развернулся и затормозил, проскользнув пару метров по мокрому асфальту. Из выкрашенного в густо-зелёный цвет микроавтобуса сыпанули люди в пиксельном камуфляже с калашами, висящими на шее по-афгански. Они собрались живописной группой возле ближайшей скамейки, закурили. В это время их командир – плечистый, усатый, с выпуклым лбом и сдвинутыми на него блестящими очками – подошёл к хранителям.

– Салют! Точно не ложный вызов? Знаю я вас, колдунов… – сурово сдвинул брови помощник военного коменданта Донецка по вопросам научно-технического развития, майор армии ДНР Дмитрий Фёдорович Тополин, а по позывному – товарищ Щорс[7].

– Я тебя когда-то по пустякам тревожил? – слегка обиделся Вайс. – Сам смотри. Купол видишь?

Незаметный глазу обычного смертного, не обладающего магическими способностями, защитный кокон покрывали струи воды, всё ещё сбегавшие вниз. От этого он стал отчётливо различим.

– Вижу, – кивнул майор. – Хорошо вижу.

– Для магов он непроницаем. Даже отталкивает, самоуплотняясь, будто обладает зачатками интеллекта. Для обычных людей – вполне проницаем. – К слову сказать, прохожие продолжали сворачивать и добровольно отправляться в пасть библиотеки. – И напротив, манит их.

– А для неживого объекта? – быстро спросил Тополин.

– Ты хочешь из пушки ударить?

– Из пушки? Нет… Хотя как крайняя мера… Я хочу… Пока не знаю, что я хочу. Просто ответь мне – неживые материальные объекты оно пропускает?

– Мою трость не пропустило. Но она вся пропитана магией. Надо пробовать.

Тополин покосился на кобуру с ПМ, потом порылся в кармане и вытащил гайку. Самую обычную гайку М16.

– Ты прямо настоящий сталкер, Дмитрий Фёдорович, – усмехнулся профессор.

– Разговорчики в строю…

Тополин сделал несколько быстрых шагов и, как гранату на учениях, отправил гайку в сторону республиканской библиотеки. Не встретив ни малейшего препятствия, она ударилась в серую стену, отскочила и запрыгала по асфальту.

– Вопросы есть? – прищурился помощник коменданта.

– Никак нет! – вытянулись по струнке маги-хранители.

– Какие могут быть вопросы, когда иссякли папиросы! – воскликнул, улыбаясь, только сейчас подъехавший на такси маг-хранитель второй категории и по совместительству талантливый блюзмен Яков Наумович Носик – совершеннейший разгильдяй, но непревзойдённый мастер по установке охранных и сигнальных заклинаний.

– Великие Силы… – Вайс поднял глаза к небу. – Поэты атакуют…

– Я больше не буду! – легко согласился Носик. – Что делать надо?

– Свежо предание, но верится с трудом.

– Я – человек-кремень. Сказал, что завязал, значит, завязал!

– Поживём – увидим. Ты уяснил, что я тебе по телефону рассказал?

– Уяснил, но хотелось бы уточнений.

– Тогда слушай внимательно. Получишь инструктаж вместе с бойцами товарища майора. Расставишь «маячки» по периметру здания, насколько сможешь приблизиться, и на местах установки ограждений.

– Понял, – когда было надо, весельчак и шутник Носик становился скучным и серьёзным до оскомины. – Сделаем.

Вайс с соратниками уже направился к отдыхавшим на скамейке бойцам комендантского взвода, когда его окликнула Анна:

– Алё, начальник! А я что буду делать? А то все при деле, одна я – не пришей рукав!

– Ты? – маг-хранитель задумался на мгновение. – Знаешь что? Обзвони своих коллег по библиотеке. Узнаем, живы ли они, заколдованы или в своей

памяти…

– И всё?

– Заодно узнаем, – добавил майор, – проницаем ли купол для радиосигналов.

– И всё?

– Потом обзвонишь Совет магов-хранителей, – распорядился Вальдемар Карлович. – Пусть установят очерёдность дежурства. То, что поселилось в библиотеке, пока не стремится наружу. Но это только пока…

Анна слегка расстроилась, но возмущаться не стала, поскольку была магом всего лишь четвёртой категории и привыкла соблюдать субординацию. Она вздохнула и вытащила из сумочки телефон.

6

Через полчаса тротуары, окружавшие Библиотеку имени Н. К. Крупской, опустели. Улица Артёма и бульвар Шевченко были перегорожены чёрно-жёлтыми полосатыми, как ядовитый крайт[8], лентами. На них живописно красовались таблички: «Проход запрещён!», «Не влезай – убьёт!», «Стой! Опасно!», «Осторожно! Мины!», «Работают сапёры!» и тому подобное. Тополин честно признался, что выгреб весь запас предупреждающих надписей в комендатуре.

Вдоль ленточек прохаживались серьёзные и сосредоточенные бойцы из комендантского взвода. Слишком наглых прохожих, решивших, несмотря на предупреждающие знаки, срезать путь и пройти в опасной близости от библиотеки, они разворачивали при помощи ярких выражений из живого великорусского языка и обещаний устроить незабываемый тур выходного дня с рытьём окопов на передовой.

Чуть позже к каждому патрулю присоединились по одному волшебнику из Совета магов-хранителей Донецка. Мужчины и женщины, молодые и старые, блондины и брюнеты, лысые и кудрявые. Кто приезжал на собственном автомобиле, кто на такси или городском транспорте, а одна старушка умудрилась прилететь в ступе. Хорошо ещё, что бойцы Тополина за последние полгода и не такое видели, а то могли бы открыть огонь на поражение по воздушной цели.

Поставленную задачу маги и ополченцы выполнили на пять с плюсом. Поток людей, захваченных чужеродной силой, поселившейся в библиотеке, иссяк. Нельзя сказать, что это порадовало её. Вайс, остававшийся тут же до темноты, время от времени прислушивался к защитной сфере, сканируя её на метафизическом уровне. Она стала злее, дрожала, словно от негодования, и пыталась медленно расширяться. Очень медленно – на несколько сантиметров в час. Но это скорее потому, что она уже достигла предельного размера. Соотношение силы мага и площади поверхности заклинаний отражения или прикрытия, которые он может создать, величина почти постоянная, но медленный рост свидетельствовал о подпитке силой извне. Вальдемару хотелось верить, что для этого не используется жизненная сила захваченных людей.

Анна поочерёдно набрала всех своих сослуживцев, оказавшихся внутри библиотеки. Телефоны функционировали, вызов шёл, что свидетельствовало о проницаемости купола для электромагнитного излучения, но ни один не принял звонок. Это был дурной знак.

В сумерках вернулся уезжавший Тополин. Он привёз станцию радиоподавления. До войны донецкий завод «Топаз» выпускал комплекс радиоэлектронной борьбы «Мандат-Б1Э», способный создавать помехи средствам радиосвязи, работающим в коротковолновом и ультракоротковолновом диапазоне. Трудами Тополина изготовили и поставили на службу ополчению ДНР два таких комплекса. Даже слегка усовершенствовали, благодаря новым революционным идеям молодых учёных Республики. Чем чёрт не шутит? Высока вероятность, что засевшие внутри библиотеки враги используют исключительно магию, причём тёмную её составляющую, но нельзя сбрасывать со счетов, что они могут выходить на контакт с ВСУ или координировать работу каких-либо диверсионно-разведывательных групп.

Пока что это таинственное Нечто не пыталось вырваться, не контактировало ни с кем за пределами купола и вообще не проявляло себя никак после того, как доступ людей в библиотеку прекратился.

Вместе с Тополиным прибыл руководитель лаборатории криптоучёных Донецка, которая занималась самыми смелыми и наукоёмкими разработками, какие только можно было себе позволить в городе, отрезанном от окружающего мира боевыми действиями. Но собранное на коленке оборудование позволяло научным сотрудникам углубляться в исследования молекулярной физики, кристаллографии, химии сверхтвёрдых материалов, радиофизики и многих других областей знания, за которые не брались учёные из официально зарегистрированных академических НИИ. Так бывает в жизни. Люди, занимающиеся классической наукой, слегка зашорены. Они точно знают – этого делать нельзя потому, что это невозможно. В то же время исследователи, которые не ограничивают себя подобными барьерами, берутся за задачи различной сложности, не догадываясь, что они не имеют решения, и… успешно их решают.

Жорж Водопольев – огромный, нескладный, обладающий внешностью сельского пастушка – вывалился из автомобиля и кинулся тискать Вайса, которого не видел уже почти месяц. Заботы и хлопоты не позволяли.

Между магами и учёными Донецка давно установилось негласное соперничество – кто больше сделает для обороны города. Но обычно дело ограничивалось дружескими пикировками и горячими спорами без малейших признаков вражды. Всё равно и те и другие в одном окопе и враг у них общий.

Сухощавый маг-хранитель, похожий, благодаря седой эспаньолке и очкам в золочёной оправе, на писателя Антона Павловича Чехова, отбивался как мог, но что в силах поделать человек, угодивший в объятия медведя?

– Ты хоть зубочистку выплюнь! Глаз выколешь!

– У тебя стёкла зубочистконепробиваемые! – весело отвечал Жорж.

– В жабу превращу!

– Не превратишь! У объектов должна быть близкая масса, иначе превращение не сработает!

– В гигантскую жабу превращу!

– А волшебная палочка у тебя есть?

– Есть! – Вайс поудобнее перехватил трость. – И сейчас этой волшебной палочкой я кому-то поперёк спины!

– Это дедовщина! Я буду жаловаться помощнику коменданта!

– А ну, прекратить ерундой страдать! – рявкнул стоявший неподалёку Тополин так, что у ближайших автомобилей слегка приспустились шины.

– Есть прекратить! – вытянулся «во фрунт» Водопольев, успевший пару месяцев прослужить под командованием товарища Щорса.

А Вайс усмехнулся в усы, одёргивая воротник пиджака, слегка помятый в борьбе с криптоучёным.

– Вальдемар, ставь задачу! – приказал помощник коменданта.

– Это величественное здание, мой глубокоуважаемый Жорж, – маг ткнул тростью в сторону библиотеки, – окружает защитный купол неизвестного происхождения…

– Совсем неизвестного?

– Предположительно, магического.

– Так не бывает. Поле может быть только нормальной физической природы. Иначе оно не существовало бы в материальном мире.

– Только дискуссии мне сейчас не хватало, – вздохнул Вайс. – Пусть будет поле непознанной природы. Так тебя устроит?

– Так устроит.

– Слава Великому Жругру! Значит, коротко вводная. Купол накрывает библиотеку полностью, без прорех. Непроницаем для людей, обладающих магическими способностями. Проницаем для всех остальных людей и, как выяснил товарищ майор, для неживых предметов. Проницаем для радиоволн. Но это не подтверждено окончательно, лишь опытами на уровне звонка на мобильный телефон. Никаких других характеристик поля мы не знаем…

– Так это элементарно! – обрадовался Жорж, даже украдкой потёр ладони, как обжора перед столом, который ломится от изысканных яств. – Смотри!

Он взмахнул рукой, словно артист-иллюзионист, работающий на арене свой лучший номер. Оказалось, что за время их беседы четверо сотрудников его лаборатории – трое парней и девушка – уже выгрузили из микроавтобуса десяток разных приборов и сейчас разворачивали бензоэлектрический агрегат.

– Я предполагал, что понадобятся масштабные и всесторонние исследования, – продолжал Водопольев. – Смотри сюда! Сейчас мы исследуем это ваше поле по полной программе. Определим силу реакции на внешнее воздействие – электромагнитное, механическое, радиационное. Это раз! Измерим плотность поля, а в случае если она представляет собой переменную величину, то определим градиент плотности. Это два! Потом исследуем потенциал и напряжённость поля по методу Лавуазье. Составим карту векторного поля смещений и тензорного поля напряжений при деформации на контакте упругого поля и жёсткого тела. На всякий случай, если поле оказывает сопротивление внедрению в него любого объекта…

– Только магического! – перебил его Вайс.

– Пусть и магического! Куда вас девать с вашим идеализмом и метафизикой?! А в конце замеряем «мю»-фактор, «омега»-тензор, «лямбда»-разряд и реакцию Доджа-Лассаля. Эти показатели иногда дают интересные характеристики вот таких вот полей непонятной природы. Это четыре!

– Три пропустил.

– Не придирайся, не на экзамене! На самом последнем этапе мы попробуем измерить индукцию и определить гистерезис.

– Вот на кой чёрт?! – не выдержал Вайс. – Гистерезис вам зачем?!

– Вам, колдунам, не понять. Для научных знаний!

– Мы всего-навсего хотели, чтобы ты… – начал маг-хранитель, но Тополин мягко взял его за рукав и настойчиво увлёк в сторону.

– Ну ты же понимаешь, что он пока не наиграется, за работу не возьмётся?

– Понимаю! – Вайс стукнул тростью по тротуару. – Но сколько можно мозги выносить? Я его точно превращу… Нет, не в жабу. В большую панду! И проведёт Жорж Водопольев остаток дней в поисках молодых побегов бамбука!

– Это он тебе ещё ТТХ[9] приборов не пересказал, – усмехнулся майор, опуская очки со лба на нос.

– Я искренне благодарен! Буду превращать не в панду, а в муравьеда.

– Муравьи-то что тебе сделали? Он же всех съест. Смотри лучше сюда, – он разжал ладонь, и Вайс увидел нечто, что принял вначале за шмеля.

Ну уж нет… Какой там шмель? Это был махонький БПЛА, или беспилотный летательный  аппарат.

– Вот так крошка! – восхитился маг. – А что он умеет?

– Он умеет всё. Летает практически беззвучно. Сделан из материла, который не обнаруживается радарами. Ведёт видеосъёмку с прямой трансляцией на пункт управления при помощи кодированного видеосигнала. Может доставлять микрогрузы – записку, карту памяти, ампулу с ядом, в конце концов.

– Чудесно! – искренне восхитился Вайс. – Управление?

– Вот! – Тополин вынул вторую руку из кармана. В ней была чёрная коробочка, похожая на игровой пульт от приставки SUPER NINTENDO. – Радиоуправление. До километра.

– Ничего себе! Чудо враждебной техники?

– Обижаешь. Работа наших гениев. Очень толковые ребята у Жоржа есть.

– Снимаю шляпу! – Вайс в самом деле приподнял шляпу, отвесив грациозный поклон в сторону копошащихся с приборами научных сотрудников. – Я покурю, пока они гистерезис ловят.

Он набил трубку и отошёл, присел на скамеечку в маленьком парке за спиной статуи, изображающей известного оперного певца, который родился и вырос в Донецке. В начале двадцать первого века часто вспоминали случай, когда в город с концертом приезжала рок-группа Nazareth и её лидер, рок-вокалист Дэн Маккафферти, во время экскурсии по главной улице принял выкрашенного золотой краской Анатолия Соловьяненко за Элвиса Пресли. Ну и обложил его по-своему – при помощи убогой и невыразительной американской брани.

Но сейчас Вальдемар Карлович думал не об оперной классической или западной рок-музыке, не размышлял и об особенностях перевода английской обсценной лексики на живой великорусский язык. Все мысли его занимала библиотека и её новые обитатели. Хотя, может, и не обитатели, а некая нематериальная сущность. Может ведь такое быть? Да запросто, если верить писателям-фантастам. Не исключено, что это поле и есть та самая чуждая человечеству сила, которую они сейчас пытаются обнаружить. Или живая протоплазма, занесённая в букинистический отдел с раритетным экземпляром книги. А что? Была высохшая и безвредная, потом вдруг попала в сырое хранилище и ожила. Или сгусток энергии, блуждавший в межзвёздном пространстве со скоростью, превышающей скорость света, совершенно случайно наткнулся на планету Земля, а в ней, успешно пройдя все слои атмосферы, наткнулся на столицу восставшей Республики.

К несчастью… А может, и к счастью, Вальдемар Вайс, несмотря на магические способности и внешность писателя-романтика конца девятнадцатого века, обеими ногами твёрдо стоял на земле. Он верил в магию, поскольку понимал её происхождение и умел не только пользоваться ею, но и с успехом учил начинающих волшебников. Верил он также и в законы природы, ибо получил образование горного инженера, а позже учёную степень кандидата технических наук. Вот в живую протоплазму и пучеглазых инопланетян с Проксимы Центавра он верил мало. Так, совсем чуть-чуть, чтобы не обидеть Тополина и Водопольева, соглашался на людях. А в глубине души так совсем не верил…

Он всегда пытался отыскать рациональное объяснение любому иррациональному явлению, полагая, что даже самые удивительные случаи имеют под собой вполне осязаемую основу. Но что сейчас происходило в республиканской библиотеке, он не знал. Любые догадки и гипотезы казались слишком смелыми. Самой правдоподобной казалась версия с мощной группой тёмных, предположительно, вампиров либо некромантов, решивших взять реванш. Ведь ещё в середине лета нынешнего года, практически сразу после вывода отряда Игоря Стрелкова из Славянска, Совет магов-хранителей Донецка приказал местной нечисти – оборотням, вампирам, колдунам всех мастей, доппельгангерам, ведьмам, терриконникам, духам и прочим – либо покинуть город, либо принести клятву Великой Тьмой не предпринимать никаких действий до окончания войны. Ослушников Вальдемар Вайс обещал развоплотить лично, а он, как правило, держал своё слово.

Весь август 2014 нечисть спешно покидала Донецк. Остался десяток вервольфов, поступивших на службу в ополчение ДНР, один оборотень-универсал, с первых дней поддерживавший протесты в Донецке, а с сентября 2014 – комвзвода в батальоне «Кальмиус»[10]. Ведьм, лояльных к новой власти, объединила старейшая и самая авторитетная из них – Божена Галенко. А вот вампиров и некромантов извели напрочь. Хотя, вполне возможно, кто-то из них скрывался в старых, заброшенных шахтах или в брошенных зданиях. Остались, какое-то время копили силы и вот теперь нанесли ответный удар.

Но в Донецке не было ни вампиров, ни некромантов такой мощи, чтобы поставить заслон, непроницаемый для мага-хранителя одной из высших категорий. У тёмных существуют, конечно, способы ускоренной «накачки» силы. Они стандартны и давно описаны как в узкоспециальной литературе от «Некрономикона» до «Наставления юным вампирам» Луиджи ди Сангуи, так и в художественной – например, в «Дозорах» московского мага-хранителя Сергея Лукьяненко. Но ни один из этих способов не работает тайно. В ментальном эфире расходятся круги и сферы, как от падения камня в озеро. Маги-хранители Донецка с начала войны держались настороже и обращали внимание на любую мелочь. А кроме того, держали на контроле все сводки военной и гражданской власти, следили за оперативными отчётами правоохранительных структур.

Нет, возможность «прокачать уровень» для хорошо тренированного тёмного сохранялась, но вероятность достичь цели тайно стремилась к бесконечно малой величине.

Поэтому у Вайса пока не было ответа…

7

– Всё готово! Работаем! – Жорж Водопольев прямо-таки излучал жизнерадостность. Он держал в одной руке ноутбук, а в другой – беспилотник-шпион вместе с пультом управления. – Сядем прямо здесь?

Вайс кивнул и слегка подвинулся. Учёный плюхнулся на скамейку, пристроил открытый ноутбук на коленях:

– Как загрузится, приступим!

– Тополин где?

– Сейчас подойдёт. Поместимся втроём?

– Если ты не будешь локти растопыривать.

– Да не вопрос! Я вообще-то очень скромный и почти незаметный.

– Ага… да тебя от ЯБП[11] невооружённым глазом видно. И слышно.

– Вот вечно вы меня, папаша, притесняете…

– Не помешаю вашей семейной сцене? – Тополин шагнул в свет фонаря из окружающей тьмы неслышно, словно призрак.

– Разве ты можешь помешать, товарищ майор? – воскликнул Жорж.

– Присаживайся, Дмитрий Фёдорович, – добавил Вайс. – Будем этого охламона с двух сторон подпирать.

– О! Простите меня, мудрые учителя! – дурашливо взмолился Водопольев. – Я буду себя хорошо вести и слушаться вас всегда и во всём! – И добавил: – Можем начинать?

– Начинай! – кивнул Тополин.

– Поехали! – торжественно провозгласил учёный, и крошка-беспилотник сорвался с его ладони, поднялся метра на четыре, завис над скамейкой, словно птица колибри над медоносным бутоном. – Проверяем функционирование систем… – пояснил Жорж, вглядываясь в экран.

– Темновато что-то… – проворчал Вайс. – Как в экранизациях Гарри Поттера. Действие есть, только его не видно.

– На этот случай у нас предусмотрен инфракрасный режим.

Щелчок тумблера – и в ноутбуке появилось изображение в зеленоватых тонах, как в тепловизоре. Обрисовались силуэты троих, сидящих на скамейке, патруль, чуть поодаль преграждающий путь через улицу Артёма, разогретые капоты проезжающих автомобилей, даже окурок в ближайшей урне.

– Это другое дело, – одобрил маг-хранитель.

– Рады стараться, ваше благородие! – Водопольев взялся за пульт управления.

БПЛА полетел, поднявшись над деревьями. Обладая весьма неплохой скоростью, он достиг здания библиотеки за несколько секунд. Жорж довольно хмыкнул:

– Теперь бы форточку найти открытую.

– А раньше ты подумать об этом не мог? – нахмурился Тополин.

– Мог. Но что бы это изменило? У нас есть другой способ попасть внутрь?

– Ладно, – нехотя согласился майор. – Действуем по обстоятельствам.

Облёт и поиск открытого окна занял несколько минут. Вайс уже начинал нервничать. Столько усилий – и всё впустую… А время идёт, и неизвестное зло, вероятнее всего, тоже не сидит сложа руки. И вдруг Жорж довольно крякнул. Как будто пятьдесят граммов опрокинул с мороза.

– Есть! Вот оно!

Да, все работники библиотеки соблюдали установленные правила, и ни один из них не оставил окно открытым. Даже в режиме проветривания. Но недавняя взрывная волна расколола стекло, и уголок вывалился, образовав дыру чуть больше ладони в ширину. Для летающего разведчика этого оказалось достаточно.

– Его не заметят? – почему-то шёпотом произнёс Вайс.

– Беспилотник практически бесшумный, – ответил Тополин. – В нём ничего не светится. Ну, разве что по входящему-исходящему радиосигналу засекут.

– Не думаю, что внутри «Крупской» найдутся приборы, позволяющие сделать это.

– Ещё вчера там не было ничего для создания силового поля неизвестной природы.

– Отцы-командиры, – прервал их беседу Водопольев, – давайте лучше следить за картинкой. Поговорить успеем.

– Ты потише будь, – возмутился майор. – Раскомандовался…

Но замолчал и, сдвинув очки со лба на нос, вперился в экран ноутбука.

Коридоры четвёртого этажа, где удалось проникнуть в здание, пустовали. Лампы тоже не горели.

– Звук он даёт? – спросил маг-хранитель.

– Встроенный микрофон есть. Жорж, усиль звук.

– Секундочку!

Водопольев покрутил большим пальцем какое-то колёсико. В динамиках появился белый шум, ровный и монотонный. Но по мере того, как беспилотник приближался к монументальной лестнице с барочными перилами, в него вплетались отдельные, пока ещё трудноразличимые звуки. То ли постукивание, то ли притопывание.

– Идём вниз, – прокомментировал Жорж. – Медленно и печально идём.

Аппарат клюнул носом и ушёл в пике.

Тополин присвистнул, а Вайс выругался сквозь зубы по-польски, как часто делал в миг опасности.

– Постой! Придержи его! – Вальдемар схватил Жоржа за рукав.

– Любой каприз! А что такое?

– Переключи из инфракрасного в обычный режим.

– Фотоконтрастный, что ли? Боюсь, света не хватит…

– Делай, что велено! – рявкнул Тополин.

– Ой, да пожалуйста…

Водопольев щёлкнул маленьким тумблером. Экран потемнел. Изображение стало едва различимым.

– Опусти чуть ниже… – командовал Вайс. – Ещё ниже. Ещё! Вот так. В самый раз. Вы тоже это видите?

– Твою же ж мать… – протянул Жорж.

А Тополин просто открыл рот и снова закрыл его, видимо, не найдя подходящих слов в великом русском языке.

Лестничную площадку – широкую, хоть бал с мазуркой устраивай – и примыкающие к ней участки коридоров покрывали человеческие тела. Судя по отсутствию инфракрасного излучения, холодные и мёртвые. На глазок от полусотни до сотни. Нечто подобное они могли видеть только на старых фотографиях, которые использовались как вещественное доказательство в Нюрнбергском процессе – свидетельства нацистских преступлений в концлагерях. Освенцим, Белжец, Майданек, Треблинка, Собибор… Здесь уничтожение людей, которым не посчастливилось принадлежать к арийской расе, было поставлено, что называется, на конвейер и шло ускоренным темпом. Русские, поляки, сербы, евреи, цыгане, по замыслу Третьего Рейха, подлежали тотальному истреблению. Только в Освенциме погибло около четырёх миллионов человек. Газовые камеры работали почти без перерыва. А кроме того, узники

концлагерей умирали от голода, холода, различных болезней и непосильного труда.

Мало кто, помимо магов-хранителей, знал, что параллельно основному процессу в Нюрнберге проходил ещё один, не предававшийся широкой огласке. Судили несколько десятков захваченных в плен немецких вампиров и некромантов. Таких, как, например, Ирма Грезе по кличке Светловолосый дьявол или Йозеф Крамер, известный как Бельзенский зверь.

Конечно, Вайс не мог принимать участие в слушаниях просто потому, что родился через двадцать лет, но знал подробности от одного знакомого вампира из киевского гнезда. Эти кровососы по возможности соблюдали Закон Великой Тайны и поддерживали разумный баланс между Светом и Тьмой в мире, а случалось, и сами наказывали зарвавшихся кровных братьев, которые пытались стремительно повысить силы и ранг за счёт бесконтрольных убийств. Всех осуждённых вампиров из баварского и саксонского гнезда ждало развоплощение. С некромантами тоже обошлись предельно строго, ведь только перечень пунктов обвинения составил больше двухсот страниц. Удалось каким-то образом спастись только Йозефу Менгеле, доживавшему век в Латинской Америке. Ну, каким именно образом, Вайс догадывался, имея определённую информацию о работе штатовских спецслужб и их увлечении оккультными науками в послевоенное время.

И вот теперь увиденное живо напомнило Вальдемару Карловичу фотографии, сделанные после Победы над Германией в концлагерях и приобщённые к делу.

– Кто бы там ни засел, – проговорил он внезапно пересохшим ртом, – свою силу они получают, убивая людей.

– У тебя появились версии, кто это? – быстро спросил Тополин.

– Нет. Ни кто это, ни зачем они здесь, ни откуда появились…

– Тогда смотрим дальше. Жорж?

– Слушаю, командир!

– Спускай малыша на второй этаж.

– Есть!

На втором этаже тоже было не протолкаться из-за человеческих тел. Приходила на ум поговорка: «Без окон, без дверей полна горница людей». Дурацкая мысль в данной ситуации, если разобраться. В пленниках ещё теплилась жизнь. Именно теплилась, поскольку лишь наличие инфракрасного излучения, зафиксированного беспилотником, позволяло отличать их от покойников. Голые люди сидели на полу, обхватив колени руками и выпрямив спины. Все в одной и той же позе. Все лица развёрнуты в одном направлении. Неподвижные взгляды.

– Что с ними? – проговорил Тополин.

– Думаю, они под действием колдовства, – отвечал Вайс. – Того самого, что заставило их свернуть с привычной дороги и войти сегодня утром в библиотеку.

– А зачем?

– Очень хочу ошибаться, – вздохнул маг, – но это накопитель. Склад. Кто бы ни обосновался в здании, они запасливы и не хотят тратить сразу всю жизненную силу пленников.

– Да кто же там засел, мать его?! – рявкнул майор.

– Сейчас увидим… – переходя на хриплый шёпот, как будто его могли подслушать, сказал Вайс.

По затемнённой лестнице поднималась высокая фигура.

– Жорж, покажи нам его, только осторожно, – попросил маг-хранитель.

Учёный поколдовал с пультом управления. На экране появилось более-менее чёткое изображение высокого светловолосого человека с фигурой атлета. С большим трудом удалось разглядеть при помощи встроенной камеры беспилотника, что когда-то, возможно, черты лица его были правильными – высокий лоб, прямой нос, чуть раздвоенный подбородок. Но сейчас они несли печать тлена, напоминая изображения египетских мумий. Кожа неровная, словно покоробившийся пергамент. Рот как чёрный провал. Но обнажённое тело разительно контрастировало с измождённым лицом – мощные мускулы, прямая спина, широкие плечи. Шагал он легко и пружинисто.

Ступив на лестничную площадку, человек задержался лишь на долю мгновения. Наклонился, схватил железной хваткой двух пленников и поволок их вниз.

– За ним! – скомандовал Тополин.

БПЛА устремился на первый этаж. Но Жорж Водопольев не был бы Жоржем Водопольевым, если бы по дороге не облетел вокруг бронзовой статуи Надежды Константиновны Крупской, стоявшей в полный рост и с книгой в руке. Облетел, поднялся выше и завис под потолком.

Внизу было так же темно, как и везде. Просто неведомые захватчики библиотеки не нуждались в искусственном освещении. Зато на полу мерцала зеленоватым фосфоресцирующим светом огромная пентаграмма – от стены до стены. По узловым точкам её – уж Вайс-то знал в этом толк, ибо серьёзно изучал чернокнижие и способы противодействия оному – горели густо-фиолетовым пламенем чёрные свечи.

Спиной к выходу и лицом к Надежде Константиновне стоял, воздев руки к потолку, ещё один мумиеподобный незнакомец. Перед ним возвышался импровизированный алтарь, сложенный, словно из кирпичей, из толстых книг энциклопедического формата. На алтаре светился опалесцирующей хмарью волшебный шар – таких пруд пруди у любого знахаря-шарлатана или волшебника-недоучки из глухой провинции. Таких, да не таких. От этого исходила сила, которую Вайс почувствовал даже через видеокамеру и телепередатчик. Но в следующее мгновение он уже позабыл об алтаре и о шаре.

БПЛА занял положение, когда стал хорошо виден центр пентаграммы. Волосы зашевелились под шляпой Вальдемара. На полу, свернувшись спиралью, лежала гигантская многоножка. Сегменты тела покрыты крупной чешуёй, из-под которой торчали конечности, пока что бессильно сложенные. Голова без признаков глаз, но этот недостаток вполне компенсировал огромный рот, окружённый шевелящимися усиками – каждый по полметра в длину. Точно оценить размеры туловища из-за полумрака, мерцающего света свечей и скрюченного положения чудовища не представлялось возможным. Вероятно, метров пятнадцать, а может, и двадцать.

Третье человекообразное существо, напоминавшее мумию, стояло перед многоножкой на коленях. В руках оно без видимых усилий держало стопку книг – штук эдак десять. Резкое движение – и книги отправились в круглую пасть, вполне способную проглотить канализационный люк. Тот же, который волок пленников, не отставая от сотоварища, отправил следом за книгами голого человека. Многоножка сделала глотательное движение – только босые пятки мелькнули. Второй несчастный разделил судьбу первого не позже чем через пару секунд. И снова пачка книг…

– Джентльмены, извините за мой французский, это какой-то дурдом… – пробормотал Водопольев.

– А ты думал, тебе тут размножение бурундучков будут показывать? – съязвил майор.

– Тише! – Вайс наклонился ближе к экрану, стараясь не упустить ни малейшей подробности.

По длинному телу многоножки волной пробежал спазм. Словно комок пищи пошёл по пищеводу. Ну да так оно, пожалуй, и было… Чудовище приподняло хвост… Вайс ожидал любого процесса, но вполне обоснованно полагал, что он будет естественным. Однако туловище просто удлинилось на два белёсых сегмента, из которых высунулись две руки и две ноги. И тут же скрючились, подогнулись, подобно остальным конечностям многоножки. Ещё через секунду осклизлую, слегка поблёскивающую шкуру покрыла плотная чешуя прямоугольной формы.

– Очуметь! – маг-хранитель полез пятернёй в затылок. – Что за чертовщина?

– Тебе виднее, – проворчал Тополин. – Ты ж у нас специалист по всякой чертовщине…

И тут на экране ноутбука возникла раскрытая ладонь, которая за долю секунды стремительно увеличилась, занимая всё поле зрения, а потом наступила тьма.

После долгой паузы Водопольев сказал слегка охрипшим голосом:

– Поздравляю, джентльмены, нас обнаружили, – и длинно, витиевато выругался, упомянув гипотетических родственников неизвестных колдунов, засевших в «Крупской». – Мы месяц собирали нашу крошку-беспилотник.

– Надеюсь, чертежи и схемы у тебя остались, – отстранённо ответил Вайс, думая о чём-то другом.

– Сохранились! Да, сохранились! А где я тебе микросхемы куплю? У нас есть хорошие микросхемы?

– Так! Тихо! – рявкнул Тополин. – Слушать меня внимательно. Кто что понял из того, что мы видели? Почему мёртвые люди? Что за «Мумия возвращается» на наших экранах? Звезду кто нарисовал зелёную? И самое главное – что это за таракан-переросток?

– На некоторые вопросы я могу дать исчерпывающий ответ, – начал маг-хранитель. – На некоторые высказать догадки… Но многое мне и самому непонятно от слова «совсем».

– Ладно, давай, – кивнул майор. – Излагай, что есть.

– Да пожалуйста. Мёртвые люди на верхнем этаже свидетельствуют о том, что в библиотеке творится некромагия в чистом виде. Это подтверждает и зелёная пентаграмма с чёрными свечами. Настолько просто, что даже банально.

– Хочешь сказать, что эти уроды…

– Либо вампиры, либо некроманты. Скорее, последнее. Способ добычи силы у них приблизительно одинаковый – извлечение оной из живых людей. Если вампир разумен, он никогда не перебарщивает. И энергию возьмёт, и человека отпустит живым, хотя и ослабевшим.

– А эти по ходу совсем берега потеряли! – встрял Жорж.

– Именно. Вполне очевидно, что им было необходимо в кратчайший срок «раскачать» свои магические навыки для выполнения некой задачи.

– Червяка выращивать?

– Думаю, эта зверюга пострашнее будет, чем обычный червяк.

– А ты знаешь, что это? – быстро спросил Тополин.

– Увы… Даже догадки нет.

– Оружие? – предположил Водопольев.

– Может быть.

– А выстрел из танка оно держит? – прищурился офицер.

– Откуда я знаю? Пока не проверим, не узнаем. Но я вижу, что сейчас все захваченные люди идут исключительно на усиление твари. Назовём её червём, почему бы и нет?

– Книжным червём! – снова встрял Жорж.

– Почему?

– Видел, как оно книги жрёт?

– Да. Тут ты прав.

– А зачем оно их жрёт?

– Боюсь ошибиться, но мне кажется, что оно перерабатывает целлюлозу в хитин.

– Что за метаболизм такой? – удивился майор.

– Пусть Жорж скажет. Он по первому образованию биолог. Ну? Просвети нас.

– Да что тут просвещать? – задумчиво протянул Водопольев. – И хитин, и целлюлоза – полисахариды. И то и другое встречается в клеточной стенке организмов. Чтобы было понятнее, это биополимеры с мономерами на основе глюкозы. Внутри молекулы атомы связаны через ковалентные связи.

– Хорошо сказал! – восхитился Вайс. – Главное, понятно как!

– Я могу объяснить, что такое ковалентность…

– Я знаю! – воскликнул маг. – Не надо! Товарищу Щорсу потом разъяснишь. Позже. Если он захочет.

– Ой, ну и ладно, подумаешь… Мне продолжать?

– Да, но коротко и по существу, – кивнул Тополин.

– Хитин и целлюлоза образуют кристаллические нанофибриллы. Это такие структурные образования, под микроскопом похожие на усики.

– Что они дают?

– Повышают прочность материала.

– Ага!

– Но хитин и целлюлоза – не одно и то же. Например, в хитине азот есть, а в целлюлозе нет. Хитин является структурным компонентом грибковой клеточной стенки и экзоскелета членистоногих. Целлюлоза является структурным компонентом клеточной стенки растений и водорослей. Сила хитина выше, чем у целлюлозы. Основным отличием между хитином и целлюлозой является наличие и сила молекул. В целом хитин крепче.

– Тогда вполне логично, что из целлюлозы делают хитин, а не наоборот, – подытожил Тополин.

– Да. Могущественные враги редко бывают нелогичными, – вздохнул Вайс. – Иначе нам пришлось бы всем уйти на пенсию, а гоняли бы тёмных ученики. Я думаю, химическая реакция, которая позволяет из целлюлозы делать хитин, существует. Просто мы о ней не знаем.

– До сих пор целлюлозу делали прочнее при помощи хитина…

– Что-то мы топчемся на месте, бросаемся умными словами, а суть проблемы пока неизвестна, – вернул их на грешную землю майор. – Зачем это всё?

– Это точно. Не из любви же к искусству они тут развлекаются? – согласился Жорж.

– Видал я волшебников-маньяков, которые таких дел наворотили исключительно из любви к искусству… – пожал плечами Вайс. – Хотя здесь я соглашусь с вами. Да, в библиотеке что-то затевается.

– Плохо, гражданин чародей, плохо. Вы не оправдали возложенного на вас…

– …высокого доверия, понимаешь! – подхватил маг. – Увы, не оправдал. Готов кровью искупить вину. Дайте мне несколько дней, и я создам боевую группу для прорыва в «Крупскую».

– А есть у нас эти несколько дней?

– А есть у нас другие предложения?

– Я бы расстрелял прямой наводкой… – начал Водопольев.

– Ну ты даёшь! – искренне восхитился помощник коменданта. – Немцы в Великую Отечественную не разрушили здание, так ты сейчас решил.

– Кстати, не факт, – вмешался Вайс, – что их можно убить из пушки. Помните, как там у Мартина: «Что мертво, умереть не может»?

– Ничего мы не сможем сделать, пока не узнаем, какая у них цель! – стукнул кулаком по своему колену Тополин.

– А как узнать? – вздохнул Жорж.

– Надо рыть. Аналоги. Похожие случаи. Просто что-то, что могло бы натолкнуть на мысль, дать ключик

к разгадке… – сказал Вайс.

– Где искать? Библиотека захвачена!

– Интернет наш! – воскликнул Водопольев.

– Он-то ваш, а можно доверять всему, что там пишут? – нахмурился майор.

– Однозначно нет, – покачал головой Вайс. – Всё, что писано в интернете, нужно через мелкое сито пускать.

– И кто это будет делать?

– Есть у меня один хороший знакомый… Кстати, у тебя тоже. Если кто и справится с такой сложной задачей, так это он. Завтра же с утра к нему заеду.

– В Макеевку?

– Ну да. Ты меня понял.

– Загадками изволите изъясняться, – обиженно проговорил Жорж.

– Да никаких загадок. Придёт время, всё тебе расскажем, – отрубил Тополин. – Значит, работаем по линии Койфмана.

– Работаем, – согласился Вайс. – Ну и штурмовую группу тоже будем готовить, чтобы время не терять. На всякий случай. Есть у меня один человек на Петровке – позывной Степаныч. Ходячая смерть. Если его усилить двумя-тремя магами, может, у нас и получится.

– Годится. А я распоряжусь усилить кордоны на ночь.

– И обесточьте библиотеку, – посоветовал Жорж. – Вдруг они и правда попытаются с укровояками на связь выйти.

Он захлопнул крышку ноутбука и поднялся. За разговорами время пролетело незаметно. До начала комендантского часа оставалось минут сорок – только-только хватит по домам разъехаться.

8

Соломон Израилевич Койфман проживал уединённо на окраине Макеевки, окружённый лишь книгами да предметами старины, в компании ручного волкодлака по кличке Балто, обладавшего от рождения исключительно развитыми ментальными способностями, – любую угрозу своему хозяину и благодетелю он чуял в тот самый миг, когда она зарождалась в разуме гостя или случайного прохожего.

За грунтовой дорогой, которая вела к воротам скромного загородного особняка, больше похожего на маленький замок, оборудованный защитными сооружениями по самому последнему слову фортификационной науки, расстилалась изрезанная оврагами и балками степь с редкими перелесками и вкраплениями терриконов.

Без преувеличения, Соломон Израилевич считался самым эрудированным жителем Донецкой Народной Республики, хотя знали об этом лишь немногие избранные. Получив блестящее советское образование, дополненное благодаря привитой с детства любви к чтению глубокими знаниями в областях, расположенных за пределами школьной и вузовской программ, он много лет подвизался в элитарном клубе знатоков «Кто? Где? Зачем?» и не пробился в высшее руководство лишь благодаря гнусным интригам завистников. Распрощался с любимым увлечением и занялся коммерцией, где тоже достиг немалых успехов, о которых сам не любил распространяться, а швейцарский банк свято хранил тайну вклада. Наконец, к началу второго десятилетия двадцать первого века ему прискучило делать деньги из денег, и Койфман ушёл на покой, теперь уже всецело посвятив себя собиранию библиотеки. Среди прочих книг, в том числе редких – букинистических и даже антикварных, немалое место в его интересах занимала фантастика, на почве чего он сблизился с Вайсом и Тополиным.

В последние несколько месяцев Соломон Израилевич отказался от доброго десятка предложений руководства ДНР возглавить любое на выбор министерство, со смехом отвечая, что готов вплотную заняться лишь Общественной палатой, если вдруг в ближайшем обозримом будущем таковая возникнет. И продолжал жизнь отшельника, изредка принимая гостей – по большей части людей, которые добывали новые книги для его коллекции, крупнейшей на всём юге России. Иногда он выпускал Балто поохотиться на антисемитов. Зверь, радостно подвывая, убегал в ночь, преодолевая десятки километров неутомимой рысью, но к утру всегда возвращался – усталый, довольный, облизывая окровавленную шерсть на острой морде.

Таксист, который вёз Вайса к жилищу Койфмана, ворчал и шипел сквозь зубы, что не подписывался гробить машину по бездорожью, что он оставит здесь подвеску, а с ней и всю ходовую, и кто тогда будет кормить его семью – Вайс, что ли? Пришлось дать ему зелёную банкноту с портретом генерала Гранта. Уже захлопнув дверцу и выбирая на обочине место почище, чтобы ступить, Вальдемар подумал, что мог бы просто слегка подправить сознание водителя, уменьшив жадность, но по давней привычке постеснялся. Это тёмным хорошо – делают всё, что им надо, лишь бы шло на достижение поставленной цели. Если ты стоишь на стороне Света, вольно или невольно начинаешь примерять на свои поступки нормы нравственности. Порой это очень сильно мешает быстро достичь желанного результата, зато наполняет гордостью.

У бордовых железных ворот Вайс остановился, прислушался. Вот хитрец… Кого-либо другого Балто обманул бы, но не мага-хранителя второй категории. Оборотень мог перемещаться совершенно бесшумно, не тревожил дыханием сухой травинки. Но аура его – алая с сапфирно-синими протуберанцами по краям – прекрасно читалась даже через металлическую дверь. Хищник, конечно же, узнал Вайса, но собирался пошутить в своей манере – рявкнуть из-за угла или удариться плечом в воротину. Кое-кто из непрошеных гостей после такого приветствия удирал сломя голову. А один бомж, оголодавший на безлюдье и вышедший к окраине Макеевки в поисках пропитания, умер от разрыва сердца.

– Балто, я тебя вижу, – проговорил Вальдемар, с трудом удерживаясь от смеха.

Волкодлак обиженно засопел. Коротко взрыкнул.

В его нечленораздельном высказывании угадывался всё же вековечный русский посыл. Высказавшись, Балто гордо удалился, демонстративно цокая когтями по отмощённой дорожке, хотя, как уже упоминалось, в случае необходимости бегал неслышно, как лёгкий ветерок, и даже тише.

– Сам иди… – буркнул маг, нажимая кнопку домофона.

В динамике послышался треск и пощёлкивание непослушных электронов, а потом голос Койфмана произнёс:

– Скажи «друг» и входи!

Гостя он заметил при помощи камеры видеонаблюдения и особой сигнализации, на кнопку которой нажал лапой Балто.

– Amigo, – начал Вальдемар, улыбаясь. – Przyjaciel. Venn. Amicus. Freund. Draugas. Rafiki[12].

Динамик несколько секунд молчал, потом Койфман вновь заговорил:

– Суахили… Это было сильно. Хотя от тебя я ожидал бы, скорее, синдарин.

– Не всё орку Изенгард, – пожал плечами маг. –

Открывай.

– Не спеши. Отгадаешь загадку – войдёшь.

– Решил Сфинксом поработать?

– А чем ещё заняться, когда все о тебе забыли, бросили, не звонят?

– Моня, ты говоришь обидно. Я же приехал.

– Ой, я тебя умоляю, Вальд. Ты бы сто лет ещё не вспомнил обо мне, когда бы не нужда.

– Заметь, большая… – прищурился Вайс.

– Вот и будешь отвечать на мою загадку. По большой нужде.

– Ладно, – скривился маг-хранитель. – Давай уже свою загадку.

– Ну что же… Тебе, как чародею, что-нибудь попроще. Вот, скажем… Нет, это не то. А если… Тоже не годится. Вот! Ответь мне, Вальдемар, что говорил Прокруст, сын Посейдона, своему братишке Тесею, когда укладывал его на некое ложе?

– Что-то я не понял – у нас тут КВН или «Кто? Где? Зачем?».

– Ты не увиливай, отвечай!

– Ну хорошо. Предположим, Прокруст говорил своему братцу по папаше: «Размер имеет значение…»

Из домофона послышалось сдавленное хрюканье – то ли смешок, то ли подавленное в зародыше возмущение.

– Убил. Как есть убил… Заходи.

Ворота приоткрылись, Вайс шагнул в чистый и ухоженный двор. Осень, но листва убрана, дорожки выметены, многолетние цветы, где надо, подрезаны. Балто полулежал на крыше огромной будки – многие жители однокомнатной хрущёвки с радостью пошли бы на обмен жилплощади – и щурился на октябрьское солнце – ещё сильное, но уже не обжигающее. Отметив в который раз, что крыльцо отлично простреливается с двух сторон, Вальдемар потянул ручку двери. Она легко открылась. Хозяин уже спускался по ступеням – крупный, бородатый, одетый в бордовый бархатный халат и турецкие туфли с загнутыми носками.

– Ну здравствуй, Вальд! Решил-таки навестить старого больного еврея?

По мнению Вайса, Койфман изрядно привирал. Во всяком случае, ни старым, ни больным не выглядел.

– Да вот решил проведать. Мимо случайно проезжал.

– Балто расскажи! Может, поверит. Чтобы мимо меня случайно проехать, нужно обладать топографическим кретинизмом в крайней стадии.

– Сдаюсь! – Вальдемар снял шляпу, повесил её на рог изюбря. Поставил трость на подставку, где куда уместнее смотрелась бы шпага. – Есть несколько вопросов, на которые можешь ответить только ты.

– То есть опять присутствует самая гнусная эксплуатация человека человеком. Нет чтобы просто так за­ехать, кофе попить. Можно даже с коньячком. У меня бутылка Hennessy выдыхается.

Соломон Израилевич сделал широкий жест рукой, приглашая гостя на второй этаж в библиотеку-кабинет.

– Да я как бы не за рулём, – бодро отозвался маг-хранитель.

На втором этаже их ждали уютные кресла. На журнальном столике стояла плоская бутылка Hennessy, два бокала и коробка с сигарами.

– Я с твоего позволения трубку набью, – проговорил Вайс, усаживаясь. – Табак из довоенных запасов. Скоро кончится, и буду тогда стрелять папироски у революционно настроенных матросов.

Все четыре стены комнаты покрывали книжные полки. Там за стеклом виднелись разноцветные корешки. Коленкоровые и кожаные, картонные и бархатные. С буквами и без. Собрания сочинений всех русских и большинства зарубежных классиков. Выдающиеся фантасты двадцатого века – Иван Ефремов и Станислав Лем, Клиффорд Саймак и Александр Беляев, Рэй Брэдберри и Айзек Азимов, Артур Кларк и Урсула Ле Гуин, целых три собрания сочинений Аркадия и Бориса Стругацких. Современные авторы в широком ассортименте. Всех не перечислить. Особо выделялась «Библиотека советской фантастики» и «Библиотека приключений и научной фантастики», иначе называемая «Рамка», – Соломон Израилевич собирал её с упорством истинного коллекционера, отыскивая редкие тома и вываливая за них кругленькие суммы.

– Да кури что хочешь, – пожал плечами хозяин дома. Разлил коньяк по широким бокалам. – Объясни, пожалуйста, что у вас там произошло? По телефону было как-то сумбурно, и я не совсем понял, кто на ком стоял.

Вайс взял бокал, согрел его на ладони, поболтал напиток цвета тёмного янтаря, вдохнул тонкий аромат.

– Шикарно… А то я начал забывать вкус и запах настоящего коньяка.

– Только не надо мне рассказывать, что вы в Совете магов-хранителей не можете себе позволить нормальных напитков и давитесь самогоном.

– Фу… Как ты мог подумать? Просто у меня катастрофически не хватает времени. Ни на что. Спасибо судьбе, что позволила мне отдохнуть немного у тебя. Я это не слишком высокопарно сказал?

– Как в дешёвом дамском романе! Но ты не расстраивайся – ещё лет двадцать – и будешь писать как Достоевский.

– Какой ужас…

– Терпи.

– Я терплю.

– Вот и терпи.

– Вот и терплю.

– Ладно, терпила, что у вас там приключилось в большом мире?

– Изобретён дизель-мотор, написаны «Мёртвые души», построена Волховская гидростанция, совершён перелёт вокруг света, – вздохнул Вайс. – Но всё это меркнет по сравнению со странными существами, захватившими нашу любимую библиотеку имени супруги товарища Крупского.

– Я так понял, дело связано с некромагией?

– Очень похоже.

– И вы не можете с ними справиться?

– Не знаю. Наверное, можем, но мне прежде всего не хочется лезть наобум. Положу половину Совета – даже если победим, это будет пиррова победа. Не для того я их столько лет собираю. А узнав, какова цель врага, я смогу прогнозировать, чего ждать. Следовательно, попробую продумать ответные меры и наметить контратаку.

– Убедил, – Койфман потёр подбородок. – Давай, рассказывай всё по порядку и не упуская мелочей. Ты же знаешь, кто кроется в деталях.

– К сожалению… – кивнул Вайс и начал говорить.

Он старался излагать максимально подробно, в то же время не высказывая до поры до времени своего мнения и своей версии событий. Только факты, которые, как известно, вещь упрямая. Соломон Израилевич слушал, не перебивая. Возмутился вслух лишь один раз, когда маг-хранитель описал процесс скармливания непонятному монстру книжных томов. В этот миг книголюб в душе Койфмана пересилил внимательного слушателя, и он длинно, витиевато выругался. Да, книги могут быть плохими, хорошими и современной массовой литературой, но никто не имеет права жрать их в захваченном здании библиотеки. Впрочем, потом он устыдился сиюминутного порыва, извинился и дальше слушал молча, кивая и делая пометки в блокноте. Когда Вайс замолчал, задумался. Его сигара потухла.

Маг-хранитель не торопил. Сидел, грея бокал коньяка в ладонях, и рассматривал корешки книг за стёклами. Вспоминал Артура Конан Дойла и его рассказы о великом сыщике. У Шерлока Холмса сложность расследуемых дел определялась количеством выкуренных трубок до того момента, как полностью выстраивалась логическая цепочка. Дело на одну трубку, на две, на три… Соломон Израилевич трубки не курил, но задумался основательно. Вот бы нырнуть под его черепную коробку и пробежаться по извилинам, как по лабиринту Минотавра, наблюдая за прихотливым перемещением больших и малых мыслей. Они же там наверняка ползают… Нет, бегают, как многоножки, – стремительные, вёрткие и опасные. Почти как тот червь, которого откармливают книгами и человеческой плотью.

– Да, это книжный червь, – внезапно прервал молчание Койфман. – Никаких сомнений.

– Книжный червь? Что это? Одно дело, когда Жорж сболтнёт. Он юморист известный. Но ты? Всегда думал, что…

– Да, обычно это имя нарицательное используют в ином смысле. Но ты не расстраивайся, Вальд. Твоя проблема в слабой эрудиции.

– Вот спасибо!

– Не благодари. Ты, как маг-хранитель, мог бы больше внимания уделять древним мистическим книгам. А там всё сказано.

– Да не сомневаюсь. Остаётся два шатких момента: где брать эти книги и где брать время, чтобы их тщательно прорабатывать?

– Вот! А я что говорю? Ещё и неумение организовать своё время. Кто тебя выбрал в Совет магов-хранителей?

– Так маги-хранители и выбрали. А тебе лишь бы унижать старого больного чародея.

– Унижать – модное веяние времени.

– Рад, что ты в тренде. Так что там с книжным червём?

– Не хочу быть голословным. Пойдём покажу.

Если Вальдемар Карлович и удивился неожиданному приглашению, то не подал вида. Отставил бокал с коньяком и поднялся.

9

Потайная дверь скрывалась за рядом книжных полок. Работа аккуратная – комар носа не подточит, но ничего сверхъестественного. Поручи мастеру сделать

в твоём доме скрытый ход, и он сделает его либо из платяного шкафа, либо за этажеркой с книгами.

Дальше начался долгий спуск по винтовой лестнице. Никакого освещения, кроме фонарика в руках Соломона Израилевича. Вайс насчитал шестьдесят четыре ступеньки. Это приблизительно трёхэтажный дом, только наоборот – погружённый в глубь земли. В голову начали закрадываться странные мысли: не создал ли Койфман бункер с системой полного жизнеобеспечения на случай ядерной войны?

– Долго рыли? – спросил он, просто чтобы не идти молча.

– Наоборот, зарывали, – ответил библиофил. И пояснил: – Здесь шурф был от старой копанки[13], ещё дореволюционный. Пришлось бетоном заливать и лестницу установили. Но мы пришли.

Койфман набрал сложный код на электронном замке. Открылась бронированная дверь. Щёлкнул тумблер. Под потолком загорелась люминесцентная лампа, осветившая круглую комнату, выложенную изнутри красным кирпичом. Эдакая стилизация под старинную башню – некий намёк на румы из «Посмотри в глаза чудовищ» Андрея Лазарчука и Михаила Успенского.

Вайс улыбнулся в усы, но тут же веселье слетело

с него, как осенняя листва под шквальным ветром. Вдоль стен он увидел шесть подставок-пюпитров, на которых лежали старинные книги.

Книгу, вышедшую на заре эпохи книгопечатания или вообще до начала оной, опознать легко. Во-первых, размеры – любая энциклопедия обзавидуется. Ну, кроме втиснутого в один том собрания сочинений Льва Толстого. Во-вторых, переплёт. Старая кожа – потемневшая, потрескавшаяся, кое-где покрытая подозрительными пятнами, похожими на кровь. Уголки обложки опять же не посеребрённые или позолоченные, как

в современных имитациях, а самые что ни на есть настоящие – золотые, серебряные, бронзовые. Ну а для мага, конечно, главным критерием подлинности книг является их аура. Те сполохи багрового пламени, прорезаемые аспидно-чёрными протуберанцами, лучше всяких предупредительных табличек кричали – опасность! Койфман тоже прекрасно это понимал. Не зря же в корешок каждой инкунабулы было вставлено стальное кольцо, от которого шла цепь, закреплённая на анкере, вмурованном намертво в пол. И лишь массивные замки – без ключей, но с кодом, как в банковском сейфе, – позволяли освободить книги.

– Это же… – проговорил Вальдемар Карлович. – Это же бесценное богатство!

– Похоже, ты хотел сказать другое, – улыбнулся Койфман.

– Признаться, да. Это ещё и ужасная угроза.

– Если попадут не в те руки. Именно поэтому я храню их в надёжном месте. Ты – первый человек, которому я их показываю.

– Благодарю за доверие. Но какой смысл владеть раритетом, можно сказать – артефактом, тайно? Я думал, коллекционеры просто изнывают от желания похвастаться своими собраниями.

– Через это я прошёл давно. Детско-юношеская тяга покрасоваться… – Соломон Израилевич махнул рукой. – Всё в прошлом. К счастью, эти манускрипты попали в мои руки после того, как я изжил гордыню окончательно. Но я вижу, ты изнываешь от любопытства, Вальд?

– Признаться, да, – маг быстро и незаметно просканировал ауру собеседника. Нет, как и раньше, никаких признаков магического начала. Обычный человек. – Введи меня кратко в курс дела.

– Для этого и привёл… Сразу предупреждаю – ни одна из этих книг не является подлинником в исходном значении этого слова. Ну, в смысле той самой первой магической книгой, которая вошла в историю. А то у тебя уже глазки твои чародейские разгорелись.

– Ты думаешь, я способен ограбить друга? – возмутился Вайс.

– Я думаю, ты способен напроситься пожить в моём подвале, чтобы исследовать книги, а это никак не входит в мои планы. Корми тебя…

– Какой же вы жадный, Моня!

– Не жадный, а экономный. Не время сейчас сорить деньгами.

– Ладно уж. Давай рассказывай.

– Хорошо. Пойдём по кругу, – Койфман приблизился к первому пюпитру, ближайшему к двери. – Здесь у меня лежит «Grimoire La Poule Noire». Ты владеешь французским?

– Недостаточно, чтобы читать в подлиннике Бальзака, но довольно сносно, чтобы понять – это «Гримуар Чёрная Курица». Я слышал о нём.

– О! Поразительно для наших малоэрудированных магов.

– Ты говоришь обидно, но я стерплю.

– Значит, ты знаешь, что гримуар был написан во Франции в восемнадцатом веке. Согласно легенде, он является вольным пересказом некоего магического учения, которое автор почерпнул в Египте во время наполеоновских походов.

– Да. Он содержит инструкции по созданию амулетов из разных материалов, а также учит вызывать различных духов, способных разговорить молчунов, растопить холодное сердце какой-нибудь красавицы или отыскивать клады.

– Именно! Причём существо, помогающее разбогатеть по методу шефа из «Бриллиантовой руки», и зовётся Чёрной Курицей. Хотя никто из ныне живущих не знает, какой же облик этот джинн примет на самом деле.

– Ты хочешь сказать?..

– Пока ничего не хочу сказать. Идём дальше. Вот «Liber Juratus Honorii», известная также как «Книга Гонория». Это тоже гримуар… Написан якобы Гонорием Фиванским – личностью мифологической и, скорее всего, не существовавшей в действительности.

– Вынужден тебя разочаровать, – поправил Вайс. – Гонорий Фиванский существовал на самом деле. Очень достойный маг. Мастер защитных заклинаний. Например, разработанный им «Гоплон Персея» я использую весьма часто.

– Век живи – век учись. Раньше ты мне этого не рассказывал.

– Повода не находилось.

– Я запомню. Ну, раз ты знаешь всё о Гонории, то

и об этой книге кое-что знать должен.

– Я знаю, что завладеть ею просто так невозможно, – прищурился Вальдемар Карлович. – Нужно или стать учеником мага, или…

– Или, – ответил Койфман. – Последний владелец этой книги был никудышным человеком. Последние годы жизни съехал крышей, скрывался в пустыне и почему-то оказывал поддержку талибам.

– С ума сойти…

– Теперь книга моя. Жаль, что я не маг и не могу воспользоваться знаниями, там заключёнными. Вот, храню как коллекционер.

– Продолжай хранить. Я сделаю всё, чтобы ни один из магов не узнал о ней.

– Конечно, – библиофил прищурился. – Иначе у тебя станет на одного мага меньше в подчинении.

– Если кто-то из них будет настолько глуп, чтобы связаться с тобой. Что у нас дальше?

– «Гоэтия»[14] – часть «Малого ключа Соломона»[15].

– Ну, тут тебе сам бог велел.

– Не все Соломоны достойны владеть ключами к магическим силам. Тем более всеми сразу. У меня лишь один – «Гоэтия».

– Я не спрашиваю, как ты её добыл.

– Вот эту купил, честное благородное.

– Да, Реджинальд Скотт тоже писал, что купил «Арс Нотория» по случаю, а потом выяснилось…

– У меня английский список с латинского оригинала! – оправдывался Койфман.

– Ладно, не будем. Эту книгу я тоже не читал, но вкратце осведомлён, что же в ней написано.

– Да, – кивнул Койфман. – Описание семидесяти двух демонов. Весьма увлекательно. А также ритуалы их вызова. Но пойдём к следующей книге!

– Ты меня интригуешь.

– Это «Пикатрикс», или, на языке оригинала, «Гайат

Аль-Хаким». Ещё один гримуар, но только астрологический. Конечно, у меня тоже точная копия с оригинала одиннадцатого века. Я датирую её четырнадцатым веком приблизительно. Латынь. Я в ней недостаточно силён, но найти перевод на испанский, который сделали по приказу короля Альфонсо Мудрого, не удалось.

– Знаешь, астрология, впрочем как и испанский, – не мой конёк, – развёл руками маг-хранитель. – Поэтому я не заглядывал даже в копии, а не то что в оригиналы этой книги.

– Если астрология тебя мало интересует, тогда и смысла не вижу. Четыреста страниц теоретических выкладок. Неспециалисту читать будет скучно. Но есть несколько интересных моментов. Заклинания для изменения сознания и «выхода из тела».

– Как у Кастанеды?

– Почти, только без пейотля.

– Конечно. На Ближнем Востоке его успешно заменяет гашиш.

– Вот именно. Так что книга почти бесполезная. Хотя Ибн Хальдун[16] весьма хвалил её и называл самым лучшим и полным трактатом по практической магии.

– Простим это Ибн Хальдуну. Что у нас дальше?

– Дальше у нас «Гальдбрук»[17]. Образец, скопированный с книги семнадцатого века, тогда как у большинства коллекционеров хранится издание 1921 года, сделанное Натаном Линдквистом.

– Даже не буду спрашивать, как он тебе достался.

– Вполне законным путём. Я вообще-то за свою жизнь ни одной книги не украл.

– Так я не обвиняю. Просто фантазирую.

– В Совете магов фантазировать будешь, а у меня оперируют фактами.

– Ну прости, – пожал плечами Вайс. – Итак, «Гальдбрук», рунная магия, дротткветты и кеннинги[18].

– Всё гораздо проще. Просто сорок семь рунических заклинаний. Есть, правда, заклинания призыва демонов и обращения к скандинавским богам, но большинство вполне бытовые. Можно сказать – магия народнохозяйственного значения. Урожай, отёл, отвороты-привороты и тому подобное. Но есть очень интересные комбинации рун. С удовольствием использовал бы кое на ком.

– Сам такой. Я скальдической поэзией много лет увлекаюсь. Убойный нид сочинить – одно удовольствие.

– Нид – это чтоб порчу навести?

– Ну да. Чесотка и золотуха, запор или диарея – в ассортименте. Пишешь рунами, мажешь их кровью чёрного петуха – и наутро твой недруг лысый, как колено, а роскошная шевелюра осталась на подушке.

– Звучит увлекательно. Продолжаем?

– Продолжаем.

– Собственно, нам осталась одна книга. И это «Хроника Ура-Линда». Её иногда называют просто «Ура-Линда» или «Оэра Линда»[19].

– Так это же подделка! – воскликнул Вайс. – Это давно доказано!

– Да как сказать… На каждый аргумент против «Ура-Линды» находят два аргумента за. Современные исследования истории ариев, Атлантиды и многих других фактов говорят, что книга вовсе не фальшивка. Можно утверждать, что она не является точной копией древнего манускрипта, что ряд мест её авторы нафантазировали, что каждый абзац нужно взвешенно изучать. Но ведь не зря в Третьем Рейхе её называли «Библией Гиммлера».

– И что это доказывает?

– Ну ты же прекрасно знаешь о существовании «Наследия предков».

– «Аненербе».

– Именно.

– И что?

– А то, что многое из знаний, полученных учёными Германии, подтверждается более поздними независимыми исследованиями.

– А многое не подтверждается.

– Потому что не воспринимается всерьёз.

– И ты хочешь сказать, что…

– Я могу лишь высказать гипотезу. Если бы не ты, возможно, эта мысль не пришла бы мне в голову. Во всех этих книгах есть определённые нестыковки. Например, в «Гайат Аль-Хаким» упоминался совершенно непонятный мне «свободный червь». В «Гальдбруке» – веттвангский человек, которого маг может создать себе в помощь и наделить великой силой. В «Оэра-Линда» сразу два – «чёрный червь» и «ручейный червь». Причём оба упоминаются практически в одинаковом контексте, и опять же делается вывод, что это демоны, призываемые через весьма большие затраты сил, но способные отслужить великую службу. Я читал эти места не слишком внимательно… И вот теперь сообразил. Будто озарение пришло! – Койфман принял позу римского оратора на трибуне. – «Свободный червь» на латыни – liberavermis. А книжный червь?

– Я же тебе говорил, что не слишком силён в латыни. Не томи.

– Libervermis!!!

– И? – довольно скептически скривился маг-хранитель.

– Веттвангский человек…

– Это ещё кто такой? Неандертальского знаю…

– Да никто это! Нет такого человека! Это ошибка переписчика. Wettwangsmaður.

– А должно быть?

– Vettvangsmaður – то есть «книжный червь»!

– Вот оно что! – восхитился Вальдемар Карлович. – Позволь-ка я угадаю. Bachewurm, который переводится как «ручейный червь», на самом деле Bücherwurm, сиречь «червь книжный»?

– Совершенно верно!

– А голландский Boehkenworm, или «чёрный червь», тоже из-за вкравшейся ошибки переписчика превращается…

– …превращается в Boekenworm, а именно в «книжного червя»! Браво! Ты понял!

– Я догадливый! – похвалил себя маг. – Послушай! А с «La Poule Noire» как быть? Чёрная курочка ни во что не превращается?

– Пока что только в элегантные шорты. Но я поработаю над сопоставлением слов в разных переводах. Может, там какая-то игра слов на арабском, которую не понял переводчик на французский. Спасибо за идею! Но вернёмся к червю. Книжному червю.

– Вернёмся, пожалуй.

– Если принять гипотезу – а она весьма и весьма правдоподобна! – дескать, все перечисленные мной наименования суть означают одно и то же существо…

– Демона?

– Можно так сказать. Демона огромной силы. Жизненная субстанция убиваемых людей плюс колоссальный объём знаний, заключённый в книгах, скормленных ему, наделяют книжного червя почти безграничными возможностями. Его готовят для чего-то непростого.

– А кто готовит? Кто эти странные люди-мумии?

– У меня есть версия. Поднимемся наверх?

– Если ты больше не покажешь ничего интересного…

– Я уже вдосталь потешил гордыню.

– Верно. Был бы я коллекционером книг, пошёл бы и повесился. Или прыгнул в ствол шахты – так надёжнее.

– Вот поэтому хватит с тебя сильных впечатлений на сегодня. А то неокрепший разум чародея может не выдержать и расползтись по швам.

– Вот это было обидно. Мой разум от переизбытка информации, напротив, окреп настолько, что у меня сейчас натуральным образом крепатура. Нажми на него посильнее – и лопнет, как бутылка из закалённого стекла.

– Тогда я буду нажимать нежно, – Койфман демонстративно поднёс палец к тумблеру, выключающему освещение. – В соответствии с концепцией мягкой силы. Пойдём, а то я уже замёрз!

10

В библиотеке Вайс опять набил трубку. Хозяин подлил коньяку в бокал гостя и о своём не позабыл.

– Вот послушай, – начал Койфман. – Информация не закрытая, я бы даже сказал, общедоступная, но, к сожалению, малоизвестная по той простой причине, что ею никто не интересуется.

– Так часто бывает, – кивнул Вальдемар Карлович. – Я внимательно слушаю.

– Летом 1943 года учёный праисторик Франц Бурш, голландец по происхождению, но по убеждению верный сын Великой Германии, появился на оккупированных немцами землях Украинской Советской Республики. Приехал он не просто так, а по приглашению окружного комиссара Днепропетровска, бригаденфюрера СС Клауса Селцнера. На тот момент Бурш серьёзно увлекался идеями «наследия предков», о котором мы уже вспоминали сегодня. Кстати, должен напомнить, хотя ты это наверняка знаешь и без меня, что в южнорусских землях, которые сейчас принято называть Украиной, частенько бывал и рейхсфюрер Генрих Гиммлер, даже имел оборудованную по последнему слову ставку под Житомиром. А рейхсфюрер…

– Курировал работу «Аненербе» в структуре СС, – кивнул Вайс.

– И посещал Днепропетровскую и Запорожскую области, интересуясь содержимым скифских курганов. А почему?

– Ну, тут я и сам могу много тебе рассказать. Немцы искали следы своих якобы предков ариев повсюду. Особо им хотелось доказать своё происхождение напрямую от скандинавских богов – асов и ванов. Отсюда создание таких отделов, как исследовательский отдел естествознания доисторического периода, которым руководил Рудольф Шютрумпф, учебно-исследовательский отдел истории первобытного общества во главе с Густавом Беренсом… И даже исследовательский отдел насыпных обитаемых холмов, а командовал им…

– Вернер Хаарнагель. К нему мы вернёмся чуть позже.

– Согласен. Немцы пользовались разными источниками. От серьёзных научных монографий до откровенно дилетантских фальшивок. Кстати, по одной из версий, Асгард находился то ли в Закавказье, то ли в Предкавказье. Так что рвались туда части вермахта не только за высококачественной нефтью.

– Кстати, Вальд, что бы было, если бы они действительно отыскали Асгард?

– Скорее всего, ничего. Тут выигрыш, скорее, идеологический. Я верю, что мифические артефакты из «Старшей Эдды» существуют – молот Мьёльнир, копьё Гунгнир, ожерелье Брисингов, золотые яблоки Идунн, рог Гьяллархорн… Ну и остальные. Так вот, я верю, что они существовали и, вполне возможно, где-то хранятся. Но воспользоваться их мощью не по силам человеку. Даже если он сильный маг. Даже сильный тёмный маг.

– Почему?

– Это долго объяснять. Просто поверь на слово человеку, сточившему на магических науках последние клыки.

– А могли они рассчитывать использовать этот найденный Асгард как место силы?

– Теоретически… – задумался Вайс. – Теоретически, да. Наша брамфатура[20] допускает наличие таких точек. Только в нашем мире я могу назвать несколько – Шамбала, Стоунхендж, остров Пасхи, озеро Светлояр… Так что гипотетический Асгард может, да.

– А Донецк? – Койфман прищурился.

– Что – Донецк?

– Может быть местом силы или даже тем же Асгардом?

– Нет, – маг-хранитель тряхнул головой. – Нет! Нет… Ну нет же. Я бы почувствовал.

– А почему гитлеровцы рвались сюда в 1941? Так рвались, что временно приостановили наступление на Крым.

– Так промышленный потенциал…

– Немцы – враги, но не идиоты. Они, по-твоему, не понимали, что промышленность не получат? Во всяком случае, в пригодном для эксплуатации виде.

– Рассчитывали на молниеносный удар. Не думали, что заводы быстро эвакуируют. Да и вообще… Им нужен был плацдарм для наступления на Ростов и Северный Кавказ.

– Ты всё правильно говоришь. Как и должно быть с точки зрения классической логики. Но ведь учёные из «Аненербе» часто руководствовались не формальной логикой, а тайными знаниями, которые черпали из уникальных книг, существовавших в единичных экземплярах, чьи авторы были отлучены от церкви…

– Ну, предположим.

– Ты не предполагай, ты включайся в рассуждения. Одна голова хорошо, а полторы – лучше.

– Змею Горынычу расскажи. Итак, предположим, здесь у нас место силы.

– Что может способствовать его возникновению?

– Что угодно. Например, геотектоника, искажения полей Земли, глубинные разломы… Стоп! – Вайс хлопнул себя по лбу с такой силой, что едва не сбил очки. – Эврика!

– Эка ты заговорил по-древнегречески.

– Бывает иногда. Хотя чаще ругаюсь по-польски.

– Золотой ты человек, Вальдемар Карлович. Поли­глот, можно сказать. Итак?

– У нас стопроцентно есть геомагнитная аномалия. Глубоко, ниже каменноугольных и девонских отложений. Предположительно, в кристаллических породах докембрия. Возможно, она приурочена к глубинному разлому.

– Возможно?

– Ну, теоретически мы можем предполагать, а практически – нет достоверной информации. Ни одной скважины, только данные геофизики.

– Чем тебя геофизика не устраивает?

– Поливариантностью. Понимаешь, имея на руках данные геофизических исследований, я могу сказать: порода с такой-то глубины, похожая по свойствам на гранит… или песчаник… или диабаз. Неважно. И только подержав в руках пробу, поднятую в колонковой трубе, я скажу: да, это гранит.

– Так пробурили бы…

– Я тебя умоляю. Сейчас себестоимость одного погонного метра такая, что закачаешься, а только чтобы карбон с девоном перебурить, больше четырёх километров скважину надо.

– Очень дорого?

– Сумасшедше дорого.

– Ладно, тебе виднее. Так что там за данные по разлому?

– Их очень мало. Тектоническое разрывное нарушение по типу надвига. Отслежено лишь на некоторых участках. Но предположительно, оно начинается севернее Харькова, проходит под Донбассом, под восточным побережьем Чёрного моря и заканчивается где-то под водами Персидского залива. Если, конечно, не тянется дальше.

– Ого! Из-за него Земля не развалится?

– Обязательно развалится, но через несколько миллионов лет, когда наконец налетит на небесную ось, – Вайс грозно сверкнул очками.

– А насколько он древний?

– Да как я тебе это скажу без пробы, которую можно отдать на радиоуглеродный анализ? Да и то плюс-

минус десять тысяч лет.

– Но он наверняка был до появления на планете Homo sapiens?

– Думаю, да. Иначе до нас дошли бы отголоски воспоминаний о катаклизме. Землетрясение такой силы – это даже не Звезда-Полынь и не зверь, восставший из моря, с числом шестьсот шестьдесят шесть. Запомнилось бы.

– А Атлантида?

– Что Атлантида?

– Могла она из-за него исчезнуть?

– Ну, если принять гипотезу, которую одно время продвигали, что Атлантида была в Эгейском море, то да.

– И аномалия, вызванная разломом, могла воздействовать на человечество?

– Могла. Но как? Степень и направления воздействия мы не выявим уже никогда.

– Я вот к чему… – задумчиво проговорил Койфман. – Не зря же мы сразу заговорили об «Аненербе», СС и рейхсфюрере Генрихе Гиммлере. По непроверенным данным, они раскапывали курганы рядом с селом Солёное. Это Запорожская область, если не ошибаюсь. Курганы скифские.

– Понятно. Какие же ещё можно здесь раскапывать?

– Да как сказать. В одном кургане были найдены останки человека огромного роста и с телосложением настоящего богатыря.

– Да? – почти не удивился Вайс. – И кто же это был? Арий? То есть чистокровный ариец?

– Может быть. Во всяком случае, по отчётам он проходит как белый человек из Приазовской степи. Но Франц Бурш в своих дневниковых записях звал его ни много ни мало Одином.

– Фантасты! – хмыкнул Вальдемар.

– Тебе виднее. Ещё есть место в путевых заметках Франца Бурша. Очень любопытное. Он, ссылаясь на кого-то из видных учёных «Аненербе», пишет, что курганы Приазовья наделяли силой бойцов Красной армии и поэтому гитлеровцам группы армий «Юг» удавалось пробиваться к поставленной цели – Донбассу, Ростову и Северному Кавказу – с таким трудом, ценой кровопролитных боёв и огромных потерь

в технике и живой силе. И если бы удалось курганы, являющиеся концентраторами позитивной энергии, развернуть в противоположном направлении, то эту территорию удалось бы отстоять, когда Советский Союз пошёл в контрнаступление. Прогрессивных идей, как именно это сделать, он не высказал, но упомянул, что отправил докладную записку в Берлин куратору проекта. То есть Генриху Гиммлеру. Но Красная армия наступала слишком стремительно, был уже 1943-й, а не 1941-й год, и фашистам пришлось драпать, бросая пожитки. Так что осталось неизвестно, каким образом они намеревались разворачивать курганы и что вообще вкладывали в это понятие.

– Туда им и дорога. К чертям на сковородки! – махнул рукой маг-хранитель. – Но… Понимаешь, всё, о чём мы сейчас говорили, безумно интересно, а как это поможет разрешить загадку захвата библиотеки?

– О! – Койфман вытащил из коробки ещё одну сигару. – Сейчас выскажу свою гипотезу. Заметь, когда мы начинали рассуждения, её ещё не было. Она оформилась постепенно – что-то ты мне подсказал, что-то я вспомнил или домыслил сам.

– Слушаю с великим вниманием.

– Думаю, дело тут в жажде реванша. Отступая, фашисты оставили в подвале здания библиотеки своих агентов. Погоди! Не перебивай! Во-первых, в числе адептов «наследия предков» хватало матёрых оккультистов и даже некромантов. Найти троих добровольцев не составило бы труда. Тем более что шла работа над оружием возмездия. Немцы горели желанием отомстить за временные, как им тогда казалось, неудачи на восточном фронте. Во-вторых, оберштурмбаннфюрер СС Вальтер Грайте, возглавлявший отдел биологии «Аненербе», много внимания уделял крионике. Его исследования не носили такой масштабный характер, как у доктора Зигмунда Рашера, который проводил в Биркенау, Аушвице и Дахау эксперименты над заключёнными. Рашер хотел знать две вещи: за сколько времени умирает человек, попавший в среду с минусовой температурой, и как можно его оживить. Но действовал грубо. Грайте работал более тонко, отыскивая способы замедления жизненных процессов и возможности «включения» их по сигналу извне. Глубинное чутьё подсказывает мне, что именно с результатом его исследований мы и столкнулись. Почему сейчас? Не знаю… Может, таймер у него стоял на семьдесят лет? Может, пробуждение некромагов подстегнули наши «небратья» из-за линии фронта своими кричалками во славу Бандеры и Шухевича? А возможно, какая-то банальность… Например, сторож случайно нашёл камеры с эсэсовцами, нажал кнопку или дёрнул за верёвочку.

– Ты в это реально веришь?

– Это очень правдоподобная версия. Особенно вариант со сторожем.

– Ну, предположим… И что они делают сейчас? Зачем им книжный червь?

– Запустят его в недра земли, намереваясь как-то повредить канал связи поверхности с глубинным местом силы. Или обратить его в свою пользу.

– Но насчёт места силы это вилами по воде писано.

– Мне кажется, что немецкие некромаги так не считают. Есть ещё вариант.

– Какой же?

– Книжный червь накопит достаточно силы, питаясь человеческими жертвами и книгами, а потом, словно бур, пройдёт земную кору, достигнув места силы. А там получит такую подпитку, что сможет горы свернуть, не говоря уже о курганах. И вот тогда нам всем будет мало места на этой части суши. Не исключено, что, выйдя из-под контроля, демон уничтожит и всех и вся, стерев с лица Земли саму человеческую цивилизацию, но когда это останавливало реваншистов?

– Так не доставайся ты никому…

– Вот именно. Рагнарёк[21] по-современному.

Вайс передёрнулся. Сколь ни фантастична была теория Соломона Израилевича, но она выглядела достаточно складной и правдоподобной. Даже если он ошибается, то, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Надо что-то делать… – пробормотал маг.

– Конечно, надо. А ты тут пьёшь халявный коньяк и куришь трубку. А время идёт.

– Знать бы ещё, что делать!

– Но ты же горный штейгер, а не я! Назначь кого-нибудь вастадором[22], подведи подкоп под библиотеку. Штурмуйте здание. Удар с воздуха не предлагаю – самолётов у нас всё равно нет, разве что твои ведьмы-магички на мётлах полетят.

– Не тронь моих магичек. Они спят по два часа в сутки, гоняясь по ночам за всякой нечистью, а днём, заметь, работают, как все граждане Республики.

– Я тебя умоляю! – Койфман дурашливо поднял руки, сдаваясь на милость победителя. – Кто твоих магичек трогает? Вот создадим в Республике Общественную палату, тогда привлеку их для работы в социальном направлении. Или даже в социально-магическом.

– Это хорошо… – рассеянно отвечал Вайс, поднимаясь с кресла. – Я пойду, пожалуй. Нужно многое обдумать. Нужно получить кое-какие подтверждения наших теорий. И тогда уже действовать.

– Иди-иди… Я провожу, пожалуй.

Во дворе их встретил волкодлак Балто, который бегал вдоль забора и увлечённо принюхивался к чему-то. Увидел хозяина и потрусил навстречу, виляя хвостом не хуже дворняги.

– Когда ты уже сожрёшь этого Вайса? – спросил Кофман, потрепав оборотня по мохнатому загривку.

Балто прижал уши и отвернулся.

– Видишь, какой ты вредный? Тебя даже есть не хотят! – возмутился Соломон Израилевич, грозя магу-хранителю пальцем.

– Просто я непитательный. И Балто это понимает, в отличие от тебя. Всё! До свидания!

– Звони, если что интересное будет.

На улице Вальдемар выругался в усы, сбил стремительными ударами трости несколько высохших головок репейника и полез в карман за мобильным телефоном – нужно было вызывать такси, а на окраине Макеевки это не у каждого получается. Даже у одного из руководителей Совета магов-хранителей Донецка.

11

Остаток дня Вальдемар Вайс провёл в заботах и хлопотах. С Жоржем Водопольевым они долго анализировали запись видеоматериалов с БПЛА. Считали количество пленников, замеряли с секундомером скорость прирастания книжного червя новыми сегментами. Пытались вывести закономерности, чтобы определить время, оставшееся у них в запасе до того момента, как демон войдёт в полную силу. Хотя откуда им было знать, когда наступает эта самая полная сила? По каким критериям её опознать? Длина, толщина? Вполне возможно, что размеры червя значения не имеют… Банальный вывод, если задуматься.

Получившиеся по расчёту трое-четверо суток скорее работали на самоуспокоение. Жизнь давно научила мага-хранителя: если что-то плохое может случиться, оно обязательно случится, и тогда, когда ты меньше всего ждёшь.

Чтобы хоть как-то подстраховаться, Вайс снова отправился в Макеевку. На этот раз в компании помощника военного коменданта с охраной и бумагой, украшенной гербовой печатью Республики. Чего ему стоило получить её в кратчайшие сроки, известно только Высшим Силам и двоим магам, по воле случая трудившимся в Кабинете министров ДНР на разных должностях. Один – помощник министра информации, а второй – рядовой служащий канцелярии Министерства угля и энергетики.

Мандат с предписанием оказывать всяческое содействие предъявили сторожу на базе Макеевской геологоразведочной экспедиции, которая уже полгода не работала, но тщательно оберегала материальные ценности. И не только свои, но и отданные на хранение после ликвидации производственного объединения «Укруглегеология», когда-то давно координировавшего всю работу по доразведке угольных пластов в Донбассе.

Как и многие другие производственные подразделения, приносившие немалую пользу при СССР, ПО «Укруглегеология» оказалось безразлично украинской власти и почти двадцать лет медленно угасало, пока к концу нулевых не было признано банкротом и ликвидировано. Но значительная часть оборудования сохранилась. Просто её не успели продать или сдать в лом. Вайса, в частности, интересовали приборы большой геофизической партии, увы, не пережившей объединение.

Они нашли, что хотели. Несколько штук сейсмографов КСЭШ-Р[23]. Старенькие, но вполне надёжные. И, едва ли не самое важное, в отличие от современной аппаратуры, напичканной микросхемами и чипами, способные работать практически при любых погодных условиях и в любых руках, даже самых неумелых, ибо назначить операторами было некого, кроме бойцов комендантского взвода, подчинённых Тополину.

Сейсмографы расставили по кольцу вокруг библиотеки. Теперь любое сотрясение земли не пройдёт незамеченным. Если книжный червь в самом деле попытается пронзить недра и добраться до тектонического разлома, об этом узнают сразу. Вот только что делать с полученным знанием, Вальдемар Карлович пока не представлял, несмотря на богатый опыт геологоразведочных работ в регионе.

Но важно быть наготове. А то заваруха начнётся, а портянки не намотаны, шашки не наточены, кони не подкованы.

Домой он успел уже почти к самому комендантскому часу. Торопился, подгонял нервничающего таксиста, хотя мог накрыть и автомобиль, и участок дороги метров на пятьдесят вперёд и назад покрывалом невидимости. Не хотелось тратить силы по пустякам. Что-то подсказывало – совсем скоро они пригодятся полностью и без остатка. В голове мага-хранителя зрел план, но оставался пока что весьма смутным и неясным, как мираж над барханами. Достаточно лёгкого дуновения ветерка под названием «реальность», которая, как известно, вносит коррективы в любое начинание, и он развеется, не успев даже толком сформироваться.

Выкурив на балконе две трубки, он всё же собрался с духом и позвонил криптоучёному:

– Доброй ночи, Жорж!

– И тебе поздорову, боярин! – дурачась, отвечал Водопольев.

– Если я тебе скину одну схему и техническое описание китайской игрушки, сколько понадобится времени, чтобы её сделать в металле?

– Зависит от того, что за игрушка. Если спиннер – это одно дело, если тактическая ракета – совсем другое.

– Не усложняй. Это механическое приспособление, но снабжённое устройством геолокации в трёх измерениях…

– Беспилотник, что ли?

– Не перебивай старших, – поморщился Вайс. – Почти. Короче, я пришлю схему и требования.

– Ладно, давай. Скинь на имейл, помозгуем.

Закончив отправлять файлы, Вальдемар выключил компьютер и лёг в постель.

12

Спал Вальдемар Карлович беспокойно, ворочался с боку на бок, сбивая простынь. Дважды вставал попить воды. На зыбкой грани между сном и явью его всегда мучила жажда. Усилием воли заставил себя не включать среди ночи интернет, также никому не позвонил с расспросами, хотя очень хотелось.

Ближе к трём часам ночи маг-хранитель наконец-то забылся тяжёлой дрёмой, глубокой, как шахтный ствол, и мрачной, как круги Ада. Снился ему сон, удивительно яркий и сочный, похожий на высокобюджетный голливудский боевик своей реалистичностью.

Солнечные лучи, словно прожектора противовоздушной обороны, пробивались сквозь прорехи в тучах и врезались в купол библиотеки имени Н. К. Крупской, заливая его зелень расплавленным золотом. Несмотря на идиллическую картину, в воздухе густо разлилась тревога. В ней вязли спешащие по улице Артёма троллейбусы, автомобили, люди

и мысли. Тревога перерастала в беспричинный страх, граничащий с паникой. Вайс слышал, что такой эффект дают излучатели инфразвука. На определённой частоте, находящейся за пределами зоны восприятия человеческого уха, они наводят панику, понуждая бежать куда глаза глядят.

Через несколько мгновений Вайс ощущал уже всем телом звуковые волны. Кровь в сосудах резонировала гидравлическим ударом в унисон с тревожным гулом.

И вдруг…

Освещённый кусками и похожий из-за этого на глобус купол библиотеки словно взорвался изнутри, разлетаясь обломками стропил, кусками листового железа, обрывками стекловаты.

Гигантское тело книжного червя возникло в образовавшейся прорехе. Чудовище вздыбилось, будто королевская кобра, и возвышалось над колокольней близрасположенного Свято-Преображенского собора. Фасеточные глаза, выпуклые и блестящие, зорко ловили любое движение. Изогнутые жвала – метра по два с половиной каждое – хищно сжимались и разжимались.

Вайс почувствовал себя маленьким-маленьким и бессильным, словно муравьишка против занесённого над ним тапка. Но даже в такой ситуации он не собирался сдаваться. Не дождутся ни мерзкий червяк, ни те, кто его создал.

Частицы Огня и Земли, собираясь из Аэра, окружавшего мага, сформировались в сияющее копьё метров пятнадцать длиной и толщиной в ногу взрослого человека. Яркий свет бил по глазам и заставлял щуриться. Внутри волшебного оружия клокотала чистая, незамутнённая сила, способная прожечь крепостную стену или испепелить тяжёлый танк вместе с навесным оборудованием. Копьё Рассвета. Вайс редко прибегал к нему, поскольку заклинание отбирало слишком много сил и вдобавок привлекало слишком много ненужного внимания даже со стороны непосвящённых. Но сейчас игра стоила свеч. Тут уж надо ударить так ударить.

Боковым зрением маг-хранитель увидел багровые точки файерболов и тоненькие росчерки молний, потянувшиеся к телу червя. В небе откуда ни возьмись сгустились тяжёлые дождевые тучи, чёрные и сырые, как вымокший ватник.

Копьё Рассвета устремилось к демону, целя между выпуклых глаз…

В этот миг книжный червь дёрнулся, встрепенулся, как боевой конь от удара шпор, и окружил себя мерцающим куполом. Магия хранителей Донецка, соприкоснувшись с защитой, истаяла, растворившись в Аэре, откуда и была получена. Хлынувший дождь обтекал купол, не причиняя ни малейшего вреда.

Вайс понял, что ничего у них не получилось. И сейчас у магов есть два пути. Первый – погибнуть в неравном бою, а второй – попытаться спастись, но потом всё равно погибнуть поодиночке, как затравленные звери.

Он покрепче сжал трость, остатками магической силы превращая её в высоколегированную сталь с добавками титана. Глупость, конечно, пытаться одолеть врукопашную противника подобной мощи, но, как говорится, умирать – так с музыкой. Сейчас профессор с гитарой подтянется. Всё же веселее будет.

И тут зазвонил будильник…

Как обычно, пять тридцать утра. Много лет Вальдемар Карлович просыпался в одно и то же время. Только давно уже не вскакивал с бешено колотящимся сердцем и не приводил в порядок дыхание, опустив ступни на холодный линолеум.

Приснится же такое… Чертовщина, по-другому не скажешь.

Но что ни делается – к лучшему. Второй раз проклятому червю не удастся так его напугать. Даже если сон оказался пророческим и вся магия Донецка бессильна против демона. А пока нужно вставать и бороться, сколько хватит сил. Иначе зачем они создавали Совет магов-хранителей?

На экране телефона светилось оповещение о принятом СМС.

Жорж Водопольев написал полтора часа назад:

«За три дня управимся, но с тебя ящик коньяку».

13

Не успел Вальдемар Карлович позавтракать, как звонок от одного из магов, патрулировавших библиотеку, сорвал его по тревоге. Враги, засевшие внутри, пошли на вылазку. Случилось это примерно в шесть утра. Ну, может, чуть-чуть позже. Маг третьей категории Афоня, которого за страсть к мобильным гаджетам часто звали в узком кругу Айфоней, волновался и не сумел объяснить подробности, но Вайс не стал терять время.

– Гони! – приказал он таксисту, дремавшему на стоянке неподалёку от его дома. – Двойной счётчик. ПДД – не твои проблемы!

Когда возникала необходимость, маги-хранители Донецка могли нарушать закон, и делать им это приходилось в последние месяцы всё чаще и чаще. Ничего не попишешь. Как говорится, не мы такие – жизнь такая.

Вальдемар любил ментальную магию. Правда, предпочитал пользоваться ею как шпагой, а не как булавой. Но сейчас выбирать не приходилось. В прошлый раз он распугал встречных водителей иллюзией танка, а в этот раз решил соригинальничать и придал старенькой белой «копейке» вид обезумевшего от ярости трицератопса, который мчит не разбирая дороги. Да, может показаться мальчишеством, но иногда даже мага-хранителя обуревает желание подурачиться. Он улыбался в усы, предвидя шквал записей в местных пабликах

соцсетей. Пусть пишут. Пусть даже фотографируют. Всё равно на снимках «жигули» останутся «жигулями».

На перекрёстке у библиотеки царила суета.

Стояли три скорые. Накренился на один бок троллейбус маршрута № 2, врезавшись в крытую остановку. Бегали, суетясь, бойцы из комендантского взвода и, надсаживая горло, разгоняли легковой транспорт, так и норовивший притормозить, поворачивая с бульвара. Водители сгорали от любопытства, но лишнее внимание никому не было нужно.

Вайс заметил на тротуаре несколько тел, накрытых простынями. Над одним из бойцов в камуфляже «Берёзка» колдовали врачи. Неподалёку Яша Носик что-то горячо втолковывал круглолицему мужчине лет пятидесяти, одетому в военную форму очень свободного покроя – почти кимоно. Вальдемар знал его. Позывной – Степаныч. Мастер рукопашного боя из Петровского района. Обладая едва ли не зачаточными познаниями в магии, он постиг, пожалуй, все известные в мире единоборства – от капоэйры до борьбы бартитсу. Не человек, а машина для убийства. Свои невеликие магические умения он использовал исключительно для увеличения скорости в бою, повышения болевого порога и усиленного обогащения крови кислородом. Будучи неплохим фехтовальщиком и опытным магом, Вайс тем не менее не рискнул бы схлестнуться со Степанычем не в учебном спарринге, а в настоящей схватке.

Быстрым шагом он направился к старым знакомым.

– Привет! – Носик устало помахал рукой. – Как видишь, мы повоевали, пока другие сладко спали.

– Давай хоть сегодня без поэзии! – отмахнулся Вайс. – Что у вас стряслось? Рассказывай, только быстро, лаконично и по существу. И где Афоня?

– Обходит периметр. Я его отправил мою магосигнализацию подправить.

– А сам? Обленился, батенька…

– Просто натаскиваю младшего товарища.

– Ну, молодец… Привет, Степаныч! Как сам?

– Ничего, бывало и хуже, – мастер рукопашного боя баюкал левую руку. На щеке его виднелась свежая ссадина, а глаз наливался синевой. – Кто там засел? – в его голосе звучало неподдельное удивление. – Это не люди…

– Не люди, – кивнул Вайс. – Мне кто-нибудь расскажет внятно, что здесь было?

– С утра пораньше отворились двери, – начал Носик. – Появились двое. Высокие, в рванье каком-то. Телом – чистые качки, а вот физиономии подкачали. Мятые, скукоженные, как туалетная бумажка использованная…

– Ты с метафоричностью не перебарщивай, – усмехнулся Вайс.

– Я в пределах разумного! Нет, правда, стыдно смотреть. Страшные, как моя жизнь. Выскочили – и бегом сюда, к остановке. Тут как раз троллейбус подходил. Народу не то чтобы битком, но на работу спешили. Один сразу по патрулю ударил – ребята наперерез бежали. Чем-то мерзким типа Ночной Гнили… – Яков Наумович поморщился. – Нехорошо это. Такое только тёмные применяют.

– Тебе кто-то обещал, что там светлые эльфы засели?

– Нет, но я как-то надеялся на честного противника.

– Такой большой, а идеалист.

– Я всегда без лишних слов идеалистом быть готов!

– Испепелю.

– Ну и пусть! За правду пострадать не грех.

– Ладно. Давай дальше.

– Даю. Ополченцев накрыло, но мои «звоночки» сработали. Искорки хоть и не убивают, но докучают, мешают сосредоточиться. Этот гад отдёрнулся. Тут ещё Малыш по нему очередь из калаша дал…

– А ты где был?

– Меня под утро сон сморил.

– Вот получишь на орехи! Афоня где был? Ирина?

– Они как раз здание обходили. Они с той стороны были! – Носик махнул рукой, указывая направление.

– Ладно. Потом что?

– Второй на троллейбус заклинание накинул. Похоже на сеть мелкоячеистую, только нить свита из подчиняющей магии. Тоже штучки тёмных. Некромансеры таким балуются.

– Без тебя знаю. Дальше!

– Да что ты гонишь?!

В это время сопровождаемый визгом тормозов у подземного перехода остановился голубой «шевроле». Оттуда выскочили Тополин и Водопольев, продолжая ругаться:

– Они мне третий беспилотник пожгли! Где я ещё возьму? Рожаю я их, что ли? – возмущался криптоучёный.

– Где хочешь бери! Но мне надо следить! Каждый шаг под контролем! – стоял на своём помощник коменданта.

– Ты мне детали купил? То, что я заказывал?

– Что значит «купил»? В стране война, мы не на рынке!

– А из чего я беспилотники лепить буду? Из кизяка?

– Кто хочет, ищет способ! Кто не хочет, причину!

– Ну да! Может, мне почку продать, чтобы микросхем накупить?

– Кому твоя почка нужна?

Вот так весело переругиваясь, они подошли к магам.

– Докладывайте! – приказал Тополин, не меняя тональности.

– Это мне с начала рассказывать? – взвыл Носик.

– Можешь с троллейбуса продолжать, – милостиво разрешил Вайс. – Они взрослые, додумают.

– Ну, если так, я согласный! – повеселел Яков Наумович. – Значится так, господа. Один из этих, что в библиотеке поселились, накинул подчиняющую сеть. Магическую, само собой, – добавил он, увидев скепсис на лицах собеседников. – Водитель сразу руль бросил. Тралик в остановку. Бздынь! Тыдыщ! Стёкла вдребезги, рога слетели, провода искрят. Люди из салона выскочили и сразу, как те крысы в мультике про Нильса и гуся, на крыльцо и в дверь. Тут Степаныч откуда ни возьмись, – мастер рукопашного боя смущённо потупился. – И я уже подтянулся, и Афоня с Ириной.

Ну, мы им дали! Молнии летят, файерболы жгут! Афоня «взрыв-землю» применил, как раз у некромансера под ногами. Видишь, дырки в асфальте?

– Дырки я вижу, – хмуро кивнул Вальдемар. – У тебя посущественнее результат есть?

– Ага… Будет тут результат. Им вся наша магия как об стенку горох.

– Да?

– Сам бы поглядел… Видел, как корова от слепней отмахивается?

– Видел.

– Ну, вот как-то так. И пули навылет проходят, а им хоть бы что. Хорошо, у нас Степаныч есть!

– Степаныч – это всегда хорошо, – согласился Вайс.

– Он налетел как торнадо! Только благодаря ему живыми остались. Ногой, рукой! Вертушки там всякие…

– И?

– Да их бить, как по деревяшке, – поморщился Степаныч. – Удары пропускают, а вырубить не получается. А когда он мне отвечать начал, я думал: всё, крышка! За пятнадцать лет спаррингов меня ни разу с ног не сбивали. Эти смогли.

– Чем же закончилось?

– Да чем?! Сбежали они… – вздохнул Носик. – Афоню припечатали, аж ноги выше головы. У Ирины магическая контузия, её сейчас бабушка Лилиана восстанавливает. Хоть бы получилось, а то пролежит как инсультница… Степаныч покатился, от столба ногами оттолкнулся – и снова в бой!

– Нет, меня злость разобрала. Впервые в жизни озверел. Меня ещё первый учитель наставлял: в поединке самое главное – это холодная голова. А тут меня прорвало. Заорал! Даже матерился, кажется… – Взрослый мужик в камуфляже потупился как школьник. – Зато ещё скорости прибавил. И силы. Я его свалил. Карлович! Клянусь, свалил!

– Что дальше было? Ну, не томите меня!

– Да что было? – буркнул Яков Наумович. – Пока мы с одним разбирались, второй людей из троллейбуса в дверь завёл. Человек сорок… Тут и второй вскинулся. На ноги вскочил… Поверишь, Вальдемар, он одним прыжком отсюда… – Носик указал на разметку велодорожки у остановки. – И до двери одним прыжком. Только ветер засвистел.

– В голове у тебя засвистело. Два мага второй категории и один третьей, плюс взвод бойцов с калашами – и хоть бы одного гада…

– Ну извини! – развёл руками Носик. – Не по зубам добыча. Я не знаю, взял бы его гранатомёт или нет.

– Зря ты так, командир, – поддержал его Степаныч. – Мы по полной выложились. Бывает, что враг сильнее тебя. Сунь-цзы[24] учит избегать врага в таких случаях.

– Сильнее тот, чьё мастерство выше, – парировал Вайс. – Кодекс «Бусидо» учит в таких случаях удивить врага. Из вас, дорогие мои, справился только Степаныч. Эх, что нам сделать, чтобы таких Степанычей был хотя бы десяток?

– А давайте его клонируем! – радостно вклинился Жорж Водопольев.

– Ты беспилотник сделать не можешь, а туда же – клонировать! – рявкнул на него майор.

– Джентльмены, давайте ругаться потом, – вмешался Вальдемар Карлович. – И наказывать тех, кто прошляпил вылазку, будем потом. – Он многозначительно глянул на Носика. – Нужно принимать свершившийся факт и делать выводы.

– Ладно! – махнул рукой Тополин. – Давай определяться.

– Прежде всего меня интересует целостность их защиты. Яков Наумович, ты проверял?

– Проверял. Целёхонька. Только… Ну, может, мне показалось…

– Что?

– Вроде как мягче стала. Идём покажу.

Он решительно направился к невидимой границе, которая пропускала людей, лишённых магических способностей и неживые предметы, но задерживала волшебников и всё, что было заряжено магией. Вайс последовал за ним. Туда же прошли Тополин и Водопольев, с любопытством поглядывая на магов.

– Смотри! – Носик пнул невидимый барьер ногой. – Можешь сам попробовать.

Вайс повторил его движение, с удивлением ощутил, что плоскость, бывшая третьего дня прочной и скользкой, как бронированное стекло, отзывается под ударом будто надутый футбольный мяч. Ну, то есть пока непроницаема, но слегка вминается и пружинит.

– Что бы это могло быть? – недоумённо спросил Носик.

– А ты как думаешь?

– Я думаю? Ну, я думаю… Я думаю… – затянул маг, словно ученик, не выучивший домашнее задание.

– И что ты думаешь?

– Вот. Помягчало.

– «Помягчало»! – передразнил его Вайс. – Аналитик!

– Ну ты же знаешь, что аналитика – не мой конёк…

– Ладно. Молчи и слушай. Они слабеют. Думаете, зачем они сегодня выходили?

– За новыми жертвами, конечно! – отчеканил Водопольев. – Червяка книжного кормить надо.

– Верно! Но и силы этих мумий не беспредельны. Их надо подпитывать. Значит, несколько человек они убьют для собственных нужд. Остальных скормят червю. А дальше, если мы блокируем входы-выходы, не смогут прогрессировать.

– А как мы блокируем? – спросил Тополин. – Их очередь из калаша не берёт. И ваша магия бесполезна тоже.

– Есть у меня одна мысль.

– Степаныча клонировать будем?

– Попробуем использовать его приём. Степаныч! Можно тебя на минутку?

Рукопашник приблизился.

– Слушаю.

– Можешь повторить свой крик? Ну, когда тебя разозлили до белого каления.

– Попробую.

Он принял стойку киба-дати, выставил кулаки перед собой. Закрыл глаза, глубоко вдохнул, медленно отвёл назад согнутые в локтях руки и… Резкое движение, почти неуловимое глазом. Оба кулака впечатываются в невидимую мишень, или, как говорят адепты карате-до, макивара. При этом из горла Степаныча вырвался душераздирающий крик. Со всех ближайших свалок взлетели грачи. Голуби, мирно ворковавшие на голове и плечах статуи Тараса Шевченко, взмыли в поднебесье по спирали и в считаные мгновения превратились в мельчайшие точки. Встрепенулись и передёрнули затворы ополченцы из оцепления. Вайсу показалось, что в грудь ему ударил поток спрессованного воздуха. Он машинально придержал шляпу, хотя, конечно, ничего ей не угрожало.

– Вы что творите, граждане-товарищи?! – возмутился Тополин, а криптоучёный радостно кивал, ковыряя

в ухе мизинцем.

– Прекрасно! – восхитился Вайс. – Повторишь?

– Повторю… – с немалым удивлением произнёс Степаныч. – А зачем?

– А затем! – маг-хранитель вытащил из кармана «нокию», потыкал в кнопки, включая режим диктофона. – Давай на бис!

Степаныч вернулся в киба-дати, выставил кулаки перед собой. Закрыл глаза, глубоко вдохнул, медленно отвёл назад согнутые в локтях руки…

14

Превозмогая шум работающего трактора-тягача, Вайс кричал в трубку телефона:

– Жорж! Так ты везёшь? Что значит – не на чем?! Придумай, ты же учёный! Нет, на самокате не надо. Шутник! Скажи честно – ты вообще сделал, что я просил, или так лихо отмазываешься? Сделал? Ну так привези во имя Великого Жругра! А если проверю? Так я проверю…

Маг-хранитель отключил телефон и повернулся к бригаде, которая скатывала с лафета гусеничного тягача буровую установку. Самоходных, которые подходили бы для решения поставленной задачи, на базе Макеевской ГРЭ[25] не сыскалось. Пришлось взять передвижную – УКБ-4П. В условиях Донецкого каменноугольного бассейна такие использовались нечасто. Конечная глубина, исходя из мощности двигателя, маловата. Геологоразведчики для изучения угольных пластов предпочитали установки, обеспечивающие скважины до двух километров, а УКБ-4П, бурящая до пятисот метров, по сравнению с ними казалась детской игрушкой. Учебно-тренировочный станок для бурильщиков, посещающих ясельную группу. Но в данном конкретном случае устанавливать рекорды по глубине не требовалось, а кроме того, Вайс, как опытный горный штейгер, выбирал оборудование ещё по одному важному критерию. Конструктивное исполнение станка позволяло забуриваться под углом, отличным от вертикали. Кстати, у специалистов этот угол называется зенитным. Перпендикуляр к поверхности земли – это зенитный угол ноль. А дальше сколько отклонишься.

Руководил разгрузкой оборудования и подготовкой площадки член Совета магов-хранителей Донецка, маг третьей категории Афоня – лысый и с серьгой в ухе. По счастливому стечению обстоятельств он учился в том самом вузе, на той самой кафедре, где Вайс преподавал в конце прошлого века. Таким образом, одной заботой у Вальдемара стало меньше. Но это не означало, что он может расслабиться и отдыхать. Особенно напрягал внезапный демарш Жоржа Водопольева. Криптоучёный наотрез отказывался привезти устройство, которое маг-хранитель не так давно попросил его изготовить. И вот тут вопрос: правда у него нет свободного транспорта или по обычному разгильдяйству Жорж тянет время, чтобы его лаборанты довели изделие до ума?

Мчаться через полгорода проверять ой как не хотелось.

– Как там наши дрессировщики червей? – поинтересовался Вайс у Анны, оставшейся, похоже, единственной из всех библиотекарей. В эти сутки она возглавляла дежурных магов-хранителей. – Не шалили?

– Шалили… – нахмурилась она. – Под утро опять пытались выскочить.

– И что?

– Включили колонки, как ты приказал…

Действительно, три дня назад по распоряжению Вайса ополченцы из комендантского взвода с ног сбились, отыскивая по ближним Дворцам культуры мощные колонки. И к ним любые устройства воспроизведения с усилителями. Потом тиражировали запись крика Степаныча, записывали на все проигрыватели, расставляя их с колонками вокруг библиотеки. Никто же не знал, в какую дверь попытаются выбраться адепты «Аненербе» (в правильности выводов Койфмана маг уже не сомневался). А может, вообще в окно попробуют выскочить? И вот тут круглосуточно дежурившие маги должны были включить звук, что называется, на полную!

– И как эффект?

– Это неописуемо, профессор! – цокнула языком Анна. – Эффект потрясающий. Если бы били их кувалдой в голову, то такого успеха не достигли бы. Мне так, по крайней мере, кажется.

– Вот и замечательно! Продолжать вести наблюдение! Не спускать глаз! Бить врага акустическим оружием!

– Есть, командир! – дурашливо вытянулась во фронт магичка. Под козырёк не взяла исключительно из-за отсутствия козырька на её вязаной шапочке. – Разрешите выполнять?

– Выполняйте, рядовой!

– А чего это рядовой? – обиделась Анна. – Хоть бы сержантом назвал… И вообще, я никогда не видела, как бурят.

– А как же бурятские дивизии, которые видят украинские телеканалы? Скажешь, их тоже не видела?

– Видимо, проспала…

Натужно урча, снизу по бульвару, прямо по встречке, подъехал выкрашенный в зелёный цвет КамАЗ, который из последних сил волок «мерседесовскую» цистерну почти на сорок кубометров. Её отыскали с большим трудом, солярку слили донецким танкистам, как строго наказал майор Тополин, а ёмкость наполнили святой водой. За приготовлением чудодейственного оружия против некромантов от начала до конца наблюдала самая пожилая волшебница Донецка госпожа Лилиана. Она и сейчас парила в своей ступе прямо над кабиной КамАЗа и тоном, не терпящим возражений, распоряжалась, куда поставить цистерну. Больше всех досталось, конечно же, Афоне, который опрометчиво возмутился, доказывая, что ему помешали разворачивать буровую установку из походного в боевое положение.

– У вас всё в порядке, госпожа Лилиана? – решил вмешаться Вайс, пока спор между волшебниками не дошёл до потасовки. – Удалось без труда столько воды приготовить?

Магичка стремительно приземлилась. Едва ступа коснулась асфальта, выпрыгнула из неё и пошла в наступление, постукивая резной клюкой.

– Как это в порядке?! Где это в порядке?! Вальдемар Карлович! Я вам нанималась, что ли? В моём возрасте! Надо уважение иметь! Одного серебра четыре пуда! А сколько сил ушло на ионы его расщепить?!

– От лица Совета магов-хранителей выражаю вам признательность, – снял шляпу Вайс. – Ваш подвиг навсегда будет занесен в анналы нашего сообщества!

Старушка расплылась в улыбке:

– Премного благодарна.

– Раствор хороший получился? Ядрёный?

– Я вчера мелкого беса подловила. Шкодник безнравственный, в женской раздевалке подглядывал. В техникуме. Чайную ложку брызнула – растворился без остатка!

– Как замечательно! – маг картинно всплеснул ладонями. – Когда качнём, мало не покажется! А скажите, не могу ли я воспользоваться вашей ступой, чтобы слетать в одно местечко? Тут недалеко, километров семь по прямой.

Магичка молчала, рассматривая кресты недалёкого кафедрального собора.

– Лилиана Александровна! Покорнейше прошу разрешения воспользоваться вашей ступой. Я аккуратно.

Тишина.

– Лилиана Александровна! – возвысил голос Вайс. – Вы меня слышите?

Никакой реакции.

Чувствуя, что закипает, Вальдемар сжал и разжал кулак правой руки. На кончиках пальцев вспыхнули рубиново-красные огоньки.

– Я покорнейше прошу…

– Нет! – с внезапным задором воскликнула старушка. – Моя ступа – раритет. Мне её ещё при Сталине отлили из чугуна!

– И что, я её на металлолом сдам, что ли?

– А что? От вас, молодых, всё что угодно ждать можно! Или вот – устану я, мне домой надо, полежать бы, а вы где-то летаете… Нет, так я не согласна! Или, к примеру, за корвалолом захочу…

Вайс зарычал и схватился за голову. Огляделся по сторонам в поисках если не помощи, то хотя бы сочувствия. Афоня развёл руками и поднял взгляд к затянутому тучами небу.

– Ну, только моя метла… – нерешительно проговорила Анна.

– Стар я в Гарри Поттера играть! – буркнул маг.

– Ну, вызывай такси.

– Такси… такси… Вот надо было до войны авто купить… Ладно! Давай метлу.

Волшебница протянула ему свой летательный аппарат с отполированным держаком и розовой ленточкой, стягивавшей прутья.

– Дети эпохи гламура… – Вайс протянул Анне шляпу. – Храни как зеницу ока, а то захочу за корвалолом слетать…

– Попутного ветра, Вальдемар Карлович! – улыбнулся Афоня.

– И тебе семь футов под килем. Вернусь, чтобы всё было готово! – рявкнул Вайс, отталкиваясь двумя ногами.

Магия Воздуха никогда не была его сильной стороной, и больше всего на свете импозантный чародей с седой бородкой и очками в позолоченной оправе боялся опозориться. Шлёпнуться с высоты на глазах у учеников и соратников – после такого конфуза нужно сразу уходить в Гималаи искать просветления и нирваны. А какие могут быть Гималаи, когда в Донецке такое творится?

Ветер ударил в лицо. Хорошо, что шляпа осталась на земле, а то слетела бы – и концов не найдёшь. Метла вздрогнула, как плохо выезженная лошадь, клюнула носом, потом встала на дыбы. Вайс выругался сквозь зубы, а потом и в голос. Всё равно в небе тебя слышат только голуби. Ценой полной концентрации выровнял метлу и пошёл вверх по спирали, поднимаясь над крышами домов. Вскоре люди и автомобили на улицах стали маленькими, как солдатики и машинки, которые когда-то выпускались на Донецкой фабрике игрушек, прославленной не только на весь Советский Союз, но и на полмира, но угробленной при Украине в 90-е годы. С высоты птичьего полёта город был как на ладони – от офисных зданий центра до многоэтажек спальных микрорайонов на окраинах. Если хорошо присмотреться, на севере угадывался разбитый аэропорт. На юго-западе, в Петровском районе, что-то горело – поднимался чёрный дым. Да, с утра там стреляли.

Вальдемар направил летательный аппарат на юго-восток, к станции Мушкетово. Там в промзоне располагалась секретная лаборатория Жоржа Водопольева. Километров семь… Если поднажать, то можно минут за пять-шесть домчать. В небе нет светофоров и «лежачих полицейских». Лишь бы никто из ополченцев не принял за странный украинский беспилотник. Маг наклонился вперёд, улучшая свои аэродинамические характеристики и упомянув при этом всуе Гарри Поттера, квиддич и мать их – Джоан Роулинг.

Ну, понеслась!

Лишь одна у лётчика мечта – высота, высота.

Самая высокая мечта – высота, высота.[26]

Внизу промелькнула свинцовая серость Нижнекальмиусского водохранилища, мост по проспекту Ильича, Левобережная улица, трамвайные пути, обширный район с индивидуальной застройкой, или, как говорили в Донецке, частный сектор. Дальше начиналась непосредственно сама промзона – автобазы, склады, ремонтно-механические мастерские, цеха небольших заводов. Отдельной площадкой раскинулся околоствольный двор станции метро, которую строили в незапамятные времена… Ну, когда руководство области решило, что в Донецке должно быть метро. Потом, как водится, посчитали себестоимость строительства, поддержания в работоспособном состоянии, прикинули рентабельность и проект спустили на тормозах. Тут неподалёку приютилось и ШПУ-3, или Шахтопроходческое управление номер три, на территории которого и располагался секретный объект «Омега» – вотчина Жоржа Водопольева и его пытливых криптоучёных.

Опасность получить пулю от охраны не только не уменьшилась, но и существенно возросла. Вайс полез в карман, вытаскивая мобильный.

– Привет, Жорж! Снова я. Я прилетел.

– Что-что? – удивлённо переспросил Водопольев.

– Посадку, говорю, давай! Я тут парю над ШПУ, как молодой орёл.

– Карлсончик, дорогой! Ты ли это?! – дурным голосом заорал учёный так, что Вайс отдёрнул руку с телефоном от уха, отчего метла вильнула и вновь попыталась сбросить седока.

– Я тебя в жабу превращу!

– Лучше в ёжика! В этом сезоне ежи в моде! Сейчас охране перезвоню.

Вальдемар выждал ещё немного, накручивая круги в небе, а после начал спускаться. «Сухой лист слетает с сакуры», – назвали бы этот способ японские мастера поэзии.

Внизу уже поджидал Жорж с зубочисткой в зубах и объёмистой картонной коробкой в руках.

– Как ты это потащишь? Тут килограммов десять!

– Кого в этом городе когда-либо волновали мои трудности? Придётся выложиться.

– Ну смотри – в Кальмиус не рухни. Будет обидно – столько трудов впустую.

– А мне как обидно будет! Не пересказать… У тебя верёвка найдётся, чтобы примотать прибор к метле?

– Найдётся! Чего не сделаешь для поддержания отечественного бурения?

Минут через десять маг-хранитель взлетал. Медленно и натужно, всеми клетками ощущая сопротивление метлы, не желавшей входить в роль грузового транспорта. На висках Вайса выступили крупные капли пота. Руки дрожали от напряжения. Но он справился. Набрал нужную высоту и лёг на обратный курс.

Вдали, над Авдеевкой, серое небо расчертили огни реактивных снарядов. ВСУ снова применила РСЗО[27] по участку между Горловкой и Донецком. Где-то

в районе ЯБП.

15

Ближе к сумеркам всё было готово к работе. Дизельный привод буровой установки пару раз кашлянул, а потом заработал ровно и ритмично, вселяя надежду на успех операции. Вайс про себя называл её – операция «Книжный червь». Если задуматься, чистой воды авантюра. Не только чистой, но и святой, насыщенной ионами серебра. Слишком много зависит от каких-то мелочей, которые они, как ни старались, а могли упустить. Да и отсутствие информации о том, что же конкретно происходит в захваченном здании библиотеки, отнюдь не вселяло уверенности. Но лучше что-то делать и ошибаться, чем не ошибаться, но ничего не делать. В первом случае с врагом можно побороться, а во втором исход изначально предрешён.

Вальдемар поднёс к губам переговорное устройство:

– Внимание всем постам! Начинаем забурку! Операторам сейсмографов учесть поправку на вибрации бура! Прожектора на библиотеку! Операторам звуковых ударов – повышенная готовность к отражению вылазки! Магам из группы поддержки – повышенная готовность! Пулемётчикам – повышенная готовность! – Ещё утром подвезли два «Утёса», снятые с линии фронта. Возможно, они и не повлияют на исход сражения, которое разгорится сегодня, но боевой дух ополченцев поднимут наверняка. – Бойцам комендантского батальона – повышенная готовность! Как меня поняли?

Посыпались один за другим сжатые и чёткие ответы:

– Есть!

– На месте!

– Готовы!

– Есть приготовиться!

– Есть!

– Готовы!

Маг улыбнулся. Ну хоть тут никто не подвёл. Надежда, что их разношёрстная команда будет работать как слаженный механизм, окрепла.

– Даю нулевой отсчёт – пять, четыре, три, два, один! – Сквозь сырую мглу прифронтового Донецка ему почудился далёкий голос Жоржа Водопольева: «Поехали!»

Но космическая команда не потребовалась. Заранее проинструктированный Афоня, ныне поставленный машинистом буровой установки, щёлкнул распределительным золотником, крутанул рукоятку дросселя. Гидронасос погнал масло к цилиндрам механизма подачи. Шарошечное долото вошло в грунт с зенитным углом тридцать градусов. Породы, лежащие на поверхности, не отличались особой прочностью – чернозём, суглинок да выветрелый аргиллит, поэтому бурильная колонна погружалась на глазах.

Двое студентов-пятикурсников, вытащенных Вайсом, под руководством доцента с его же кафедры просчитывали на ноутбуках траекторию движения породоразрушающего инструмента.

Казалось бы, нет ничего проще – запускай в действие любой отклонитель непрерывного действия, обеспечивающий заданную интенсивность искривления скважины, и да пребудет с тобой удача во веки веков…

Но нет.

Нужно учитывать скорость набора кривизны, согласовывать её с жёсткостью и прочностью на изгиб бурильных труб. В стенках ствола наклонно-изогнутой скважины создаются желоба – инструмент не висит на крюке, а всё время лежит, истирая стенки своей боковой поверхностью. Особенно это катастрофично в мягких породах в сочетании с липким глинистым раствором.

Тут тоже палка о двух концах – густой раствор на основе бентонитовых глин прекрасно выносит разрушенную на забое породу, но образует на стенках скважины вследствие водоотдачи толстую и липкую корочку. Вода или безглинистый раствор на основе ПАВ не такие липучие, но и шлам выносят хуже – особенно крупные частицы. А в искривлённой скважине скопление продуктов разрушения горных пород может привести к большим проблемам.

Прихваты, прижоги, залипания, затяжки в желоба, обрывы – работа бурильной колонны опасна. Любая из этих аварий может быть ликвидирована и, как правило, устраняется достаточно быстро на современном уровне развития науки и техники. Но все они – потеря времени, а значит, фора врагам.

Сам Вальдемар сидел за экраном ноутбука, куда поступала информация от хитроумного устройства, созданного в кратчайшие сроки лабораторией Жоржа Водопольева.

Ребята постарались на славу!

Отклонитель непрерывного действия с шарниром и скользящим клиновым распором известен уже давно. Но сконструировать его таким образом, чтобы набор интенсивности искривления как в вертикальной, так и в горизонтальной плоскости можно было контролировать с поверхности и управлять им, удавалось не каждым учёным. Ну, разве что китайцы подошли к решению проблемы с огоньком. Известен случай, когда они состыковали две горизонтальные скважины, устья которых располагались в паре километров друг от друга.

Вспомнился старый анекдот, когда в Палату лордов Великобритании явился ирландец и предложил проект тоннеля под Ла-Маншем.

– Просто я и О’Брайен начнём копать одновременно. Я с английской стороны, а он с французской. Под проливом мы встретимся, и будет тоннель.

– А если не встретитесь? – спросил самый дотошный лорд.

– Тогда у вас будут два тоннеля за те же деньги.

Так вот, китайские буровики встретились под землёй, определяя координаты бурового инструмента по спутникам и корректируя его положение с рабочего пульта.

Российские учёные только-только приступили к решению данной технической задачи.

На Украине, от которой отделились Донецк с Луганском, о подобном даже не задумывались. Вторая из республик Советского Союза по научно-промышленному потенциалу медленно и уверенно скатывалась в двадцать первом веке к участи сырьевого придатка Европы, умудряясь находить в своём незавидном положении предмет великой гордости. Дайте нам безвизовый режим, чтобы удобнее было ездить на заработки в Польшу и Норвегию. Цель оправдывает средства, и обрушить экономику государства, потеряв при этом целый ряд значимых территорий, для желающих европейского счастья – вполне нормально и допустимо.

К счастью, в Донецкой Народной Республике оставались ещё свои Кулибины, которые сумели по эскизам Вайса создать необходимое устройство. Теперь он уверенно вёл буровой наконечник, набирая сперва достаточную глубину, чтобы после повернуть вверх и подбуриться под библиотеку имени Н. К. Крупской снизу.

Проектная трасса скважины немного напоминала широкую параболу. Но проект проектом, а Вальдемар Карлович знал, что реальные горно-технологические условия часто вносят существенные коррективы. Пока что процесс протекал без отклонений. Судя по скорости бурения, шарошечное долото, венчавшее колонну, успешно преодолело слой суглинков, вошло в выветрелые аргиллиты, да так в них и работало. Дважды попался более крепкий пропласток – возможно, слабый песчаник, но его преодолели без труда.

Вот и контрольная точка перегиба.

Вальдемар оглянулся на Афоню – хмуро и сосредоточенно наблюдающего за показаниями датчиков частоты вращения, осевой нагрузки, подачи промывочной жидкости на забой и механической скорости бурения.

– Всё нормально?

Маг третьей категории показал большой палец – отлично!

Вайс легонько тронул верньер. Бурильная колонна пошла туже – это выдвинулись распорки, прижимающие её к одной из стенок скважины, заставляя таким образом забирать в сторону. В данном случае – вверх. Афоня прибавил давления масла в гидроцилиндрах. Ему, в отличие от Вальдемара, не нужно было смотреть на положение бура в 3D-формате. Хороший бурильщик чувствует инструмент, как рыбак, вываживающий крупную рыбу, натяжение лесы.

Неожиданно взревели многоваттные колонки голосом Степаныча. Вайс аж подпрыгнул. Ага! Некроманты внутри чуют близкую погибель. Попытались пойти на вылазку.

– Нет уж, нет уж… – пробормотал маг-хранитель. – Сказал доктор в морг, значит, в морг. И никаких реанимаций.

Шарошка уверенно набирала разворот, уходя снизу к подвалам библиотеки. В какой-то мере на компьютерном экране это напоминало приближение космического челнока к астероиду или орбитальной станции. Кстати, трёхмерную модель участка городской местности с надземной застройкой и подземными сооружениями, к которой они сейчас привязывались, геологам подарил один маг-хранитель, который состоял в Союзе архитекторов Республики. Наконец-то его хобби начало приносить не только эстетическую, но и практическую пользу.

Приблизительно через полминуты вылазка германских чародеев повторилась. Теперь уже к звуку из колонок добавилось несколько коротких автоматных очередей.

– Ах, не любо вам… – шептал Вайс, ведя бур с напряжением, как будто заменил собой станок.

На его висках, несмотря на осеннюю стылость, выступили крупные капли пота. Сорочка на лопатках промокла насквозь.

– Внимание! – хрипло произнесло переговорное устройство. – Зафиксирована посторонняя вибрация грунта! Внимание! Повышенная опасность!

Значит, и демон пошёл в атаку. Так, как и предполагалось, – в землю. Наверное, его создатели решили форсировать события и выполнить чёрную миссию, несмотря на противодействие дончан. Но Вайс в глубине души предполагал, что так и будет. Ведь согласно законам Мёрфи:

во-первых, всё не так легко, как кажется;

во-вторых, всякая работа требует больше времени, чем вы думаете;

в-третьих, из всех неприятностей произойдёт именно та, ущерб от которой больше.

Ну и так далее…

Вальдемара Карловича жизнь подтолкнула к осознанию того, что Мёрфи был махровым оптимистом. Поэтому он всегда готовил не один, а три-четыре запасных варианта на случай, если события пойдут не так легко, как кажется, развиваясь от плохого к худшему.

Щелчок тумблера.

Внутри шарошечного долота включилась портативная телекамера. Теперь половина экрана ноутбука показывала пространственное положение инструмента, а вторая половина – изображение забоя.

– Акустики! Работаем! – произнёс Вальдемар в микрофон.

Через десять секунд экран разделился уже на три части.

Установленные по периметру здания акустические установки посылали ультразвуковые сигналы под основание библиотеки. Непрерывным потоком. Как в сонаре боевого противолодочного корабля. Рядом с каждым генератором колебаний стоял датчик-приёмник, который получал видоизменённый сигнал, – звуковые волны, как и свет, преломляются на сопряжении поверхностей с различной проницаемостью. На знании этого эффекта основаны методы ультразвуковой дефектоскопии, которую ещё называют неразрушающим контролем качества изделий и материалов. Да и акустический каротаж[28] буровикам известен с середины прошлого века. Вайс успел подготовиться, опираясь на базовые знания.

На третьем участке экранов мониторов появилось смутное, размытое, но вполне узнаваемое изображение подвалов республиканской библиотеки. И два продолговатых, удлиняющихся следа, которые тянулись друг навстречу другу. Тонкий и чёткий – бурильная колонна. Более толстый, с размытыми очертаниями – демон, рвущийся в глубины Донбасса.

– Врёшь, не уйдёшь! – отчеканил Вальдемар Карлович и обернулся к помощнику: – Афоня, дорогой, давай!!!

– Я даю! – отозвался маг-бурильщик. – Только, боюсь, фрикцион не сдюжит! Диски старые! Говорил, надо диски поменять!

– Ты дави, дави… Говорить потом будем. Потом диски поменяем…

– Кому они потом нужны будут?

Топая, как слон, подбежал Водопольев. Какой учёный усидит на месте, когда такие испытания, да в полевых условиях! Пыхтя, застыл за спиной Вайса, глядя в монитор через плечо.

– Так вот ты какой, пресловутый книжный червь!

Вальдемар не отвечал, полностью сосредоточившись на управлении буром.

Демон уходил не вертикально вниз, а слегка под углом. На северо-восток, в сторону «Донбасс-Арены», если смотреть по поверхности. Несмотря на влитую в него жизненную силу нескольких сотен людей и сакральную мощь тысяч книжных томов, он прогрызал земную твердь не так быстро, как Вальдемару думалось изначально. Медленнее шарошечного долота.

Выправив траекторию скважины, чтобы позволить себе ещё прибавить скорости бурения, Вайс шёл на сближение. Как лётчик на таран. Он ещё не знал, чем всё закончится. Имеет ли под собой хоть малейшее основание дерзкий план со святой водой?

«Его бы, конечно, тактическим ядерным зарядом… – думал маг-хранитель. – А мы со святой водичкой рассусоливаем…»

Секундомер, казалось, испортился. Цифры сменялись совсем не так, как в привычном ритме времени.

Червь уползал.

Бур догонял его.

Всё-таки догонял, выигрывая метр за метром.

Некстати вспомнилась песенка, слышанная ещё в далёком студенчестве:

Станок гудит, ревёт со страшной силой,

И, нарушая всюду тишину,

По сантиметрику, по сантиметру

Коронка лезет, лезет в глубину[29].

Глупая песня, но в данном случае удивительно уместная.

Смерть придёт, как призрак, тощий и босой,

Где-нибудь в горах Бырранга,

Стукнет из каприза даже не косой,

А шестиметровой штангой,

И заревёт мотор со страшной силой,

Когда под гробовую тишину

По сантиметрику, по сантиметру

Нас на верёвках спустят в глубину…

Контакт произошёл стремительно, как ракетный удар штурмовика.

Ещё долю секунды назад Вайс видел через телекамеру неровную серую поверхность забоя, разбиваемого тремя коническими шарошками, и вдруг… бугристая шкура демона… удар!

– «Союз-Аполлон»!!! – выкрикнул Жорж, подпрыгивая от избытка чувств.

– Кран!!! – не помня себя заорал Вальдемар.

Маг-практикант Вано Гогоберидзе грудью навалился на рукоятку трёхходового крана. Насос, качавший до того ингибированный глинистый раствор, втянул святую воду из цистерны.

Насаженный на бурильные трубы, как бабочка на булавку, книжный червь дёргался и вырывался. На открытом воздухе его усилия, несомненно, увенчались бы успехом, но в стеснённом пространстве им же прогрызенной норы техника одолевала. Правда, демону удалось заклинить инструмент, но добрая сталь пока выдерживала. Хотя камера «погибла» в первые же мгновения. Перед тем как потух экран, Вайсу показалось, что он видит искажённые болью и ужасом лица людей, скормленных червю.

Но акустика пока работала. Две полоски на экране сцепились, замерли на месте.

При максимальной подаче насоса и заданной площади внутреннего сечения труб расчётное время подачи насыщенной ионами серебра воды к выходу из шарошечного долота составляло семьдесят пять секунд. Вальдемар думал, что испустит дух, пока они пройдут.

Фоном, будто не через дорогу, а за километры, звучали крики Степаныча, стократно усиленные современной электроникой. Уже не периодически, а непрерывно, как во время тяжёлого боя, стучали автоматы. Их гулко и авторитетно поддерживал «Утёс».

– Давай, давай… – шёпотом подгонял Вальдемар несущийся по трубам поток.

И вот свершилось!

Маг-хранитель не мог видеть, как святая вода хлынула в зияющую прореху в шкуре книжного червя. Но его крик – пронзительный и вместе с тем страшный – услыхали все. Содрогнулась земля. Пошатнулся Жорж, хватаясь одной рукой за плечо Вайса. Заскрежетали шестерни бурового станка, в воздухе разлился густой смрад горящих фрикционных накладок. Лопнул и рассыпался пластиковый козырёк-крыша над подземным переходом.

Демон, обжигаемый изнутри (всё-таки Лилиана Александровна – долгих ей лет жизни! – приготовила замечательную святую воду, убойную для нечисти), рванулся изо всех сил.

Первыми не выдержали бурильные трубы. Любой металл, даже самая высоколегированная сталь, имеет предел прочности. Станок радостно затарахтел

вхолостую.

Не отрывая взгляд от экрана, Вальдемар видел, как серая тень, чуть более плотная, чем затемнение от прогрызенной норы, поползла обратно, ускоряясь с каждым преодолённым метром. Вот он уже на нижнем ярусе подвалов, вот покидает подземный ход и врывается в здание…

Из окон брызнули стёкла, недавно выдержавшие даже прилёт «Точки-У». Через одного попадали классики русской литературы, чьи горельефы украшали фронтон. Крепче всех оказались А. С. Пушкин и В. Г. Белинский. Н. В. Гоголь устоял, но лишился носа. А. М. Горький и Л. Н. Толстой разлетелись в мелкую крошку. Вайсу на миг показалось, что многоэтажное монументальное здание приподнялось

и село обратно.

По всей видимости, терзаемый мучительной болью, рассвирепевший и потерявший остатки и без того невеликого разума демон набросился на своих создателей.

Вайс поднёс к губам переговорное устройство.

– Внимание всем магам! Разбиться по тройкам. Двое впереди, один прикрывает! Атака!!!

Звуки его голоса, преобразованные в радиоволны, ещё доходили до приёмников, а Вальдемар уже вскочил, сбросил пальто и шляпу и длинными прыжками помчался к крыльцу. Трость в его правой руке наливалась багровым пламенем, как меч нехорошего джедая.

16

Сражаться магам-хранителям Донецка не пришлось.

Когда они вышибли дверь и ворвались в холл библиотеки, всё уже кончилось.

Кольца и петли дымящейся туши книжного червя занимали почти всё пространство. Мерзкого вида болотно-зелёная субстанция, густая как дёготь, покрывала пол, стены и даже потолок. От чёрных свечей, алтаря и пентаграммы не осталось и следа.

Одного некроманта они обнаружили сразу – впечатанный в стену и расплющенный до толщины картона, он скорее походил на необычный гобелен, чем на колдуна, ещё недавно представлявшего угрозу для целого города. Второй напоминал прожёванный и выплюнутый кусок мяса. Следов третьего обнаружить не удалось, несмотря на то что Вальдемар дотошно ковырял палкой груду останков.

Святая вода сделала своё дело, а разъярённый демон довершил работу.

Что ж… Все старинные книги по основам магии, собранные в подвале у Койфмана, учат нас: вызывая демона, будь готов, что он поживится тобой. Ритуал вызова – процесс весьма сложный и опасный. Даже если у тебя было всё продумано и предусмотрено, всегда могут появиться противодействующие маги с буровым станком и десятком тонн серебряной воды. Тогда даже у самого сильного некроманта шансы на успех снижаются многократно.

Следует заметить, вонища в библиотеке стояла неимоверная. Половина магичек сразу попросились наружу, ссылаясь на тошноту и головную боль. Вальдемар не стал им препятствовать. Сотворив простенькое заклинание, которое называл «эльфийский противогаз», он отсёк неприятные запахи и довёл осмотр помещения до конца. Разрушения, конечно, ужасные, но библиотечный фонд пострадал процентов на пятнадцать-двадцать. Жалко и обидно, но некритично. Вот вычищать мусор и продукты разложения придётся неделю. Если не позвать профессора Исаева, чтобы тот каким-то образом завёл в библиотеку магический дождь через разбитые окна. А потом пусть работают обычные строители…

Вайс вышел на крыльцо, вдохнул ночной воздух, отпустив заклинание противогаза.

Тут уже стояли майор Тополин и Жорж Водопольев, по обыкновению яростно споря на повышенных тонах. Причина спора от мага-хранителя ускользнула, да он и не пытался до неё докопаться.

– Всё, – сказал он. – Победа.

– Я думал, будет жарче, – покачал головой помощник коменданта.

– Это хорошо, что не было жарче. В мои планы не входило терять половину соратников. Да и в твои тоже, я уверен.

– Само собой. Оцепление я пока не снимаю.

– Конечно. Намусорили там изрядно. Мои волшебники займутся чисткой Авгиевых конюшен, – Вальдемар спустился по ступенькам. – И да… Жорж! Спасибо за управляемый отклонитель. Война закончится, мы его непременно запатентуем.

– Всегда пожалуйста. Рад стараться, ваше благородие! – торжественно произнёс Водопольев. – А ты заметил, что победили мы при помощи науки и техники. И никакой магии!

– Науки и техники, а также сорока кубов святой воды, – безмятежно произнесла Анна, стоявшая тут же.

– Много вы понимаете… Бурение – это магия. Чистая и незамутнённая, – Вайс вытащил из жилетного кармана позолоченные часы-луковицу. Щёлкнул пружиной. – Подумать только, с начала 90-х не заводил,

а они всё ходят. Заболтался я с вами, а мне к лекции готовиться.

И он умчался прочь, постукивая стальной оковкой трости по тротуарной плитке.

2020 г.

 

[1] ВСУ – вооружённые силы Украины. Соответственно, ВСУшники – солдаты украинской армии.

[2] Украинская радикальная организация ультраправого толка, запрещённая в России и Донецкой Народной Республике.

[3] Террбаты – батальоны территориальной обороны, созданные в составе вооружённых сил Украины и находящиеся в оперативном подчинении Министерства обороны Украины. Выполняют, как правило, карательные функции.

[4] Browning M1906 – бельгийский карманный пистолет, разработанный Джоном Мозесом Браунингом в 1905 году. Серийно выпускался с 1906 года. Был одним из пистолетов, которые разрешалось приобретать за свой счёт и носить вне строя офицерам русской императорской армии.

[5] Автор текста – Вячеслав Теркулов.

[6] Книга Иова (40:13,18).

[7] Николай Александрович Щорс (1895–1919) – легендарный красный командир времён Гражданской войны, командовал 1-й Украинской советской дивизией, разбил войска петлюровцев под Житомиром и Винницей, член РКП(б) с осени 1918 года.

[8] Крайт, или бунгар, – ядовитая змея сем. аспидов. Занимает второе место (после кобры) в двадцатке самых ядовитых змей на нашей планете.

[9] ТТХ – тактико-технические характеристики.

[10] «Кальмиус» – вначале батальон, а позже отдельная артиллерийская бригада особого назначения 1-го армейского корпуса Народной милиции ДНР.

[11] ЯБП – Ясиноватский блокпост. Участок фронта севернее Донецка – место постоянных жестоких боёв между ВСУ и ополчением

республики.

[12] Слово «друг» на испанском, польском, норвежском, латыни, немецком, литовском и суахили.

[13] Копанка – горнодобывающее предприятие по нелегальной добыче угля. Объёмы выемки в копанках обычно невелики, а условия труда нарушают все правила безопасности и промсанитарии.

[14] «Гоэтия» (от др.-греч. γοητεία) – колдовство, вредоносное волшебство.

[15] «Малый ключ Соломона», или «Лемегетон» (от лат. «Lemegeton Clavicula Salomonis»), – один из наиболее известных гримуаров, содержащих сведения о христианской демонологии.

[16] Абу Зейд Абдуррахма́н ибн Мухаммад аль-Ха́драми, более известный как Ибн Хальду́н или Ибн Халду́н (1332, Тунис – 1406, Каир), – арабский мусульманский философ, историк, социальный мыслитель.

[17] Гальдбрук (исл. galdrabók – книга волшебства) – исландская колдовская книга.

[18] Дротткветт – стихотворный размер в скальдической поэзии. Кеннинг – разновидность метафоры, характерная для скальдической и кельтской поэзии.

[19] Оэра Линда (з.-фриз. «Oera Linda Boek», нем. «Ura-Linda-Chronik») – фальсификация XIX века, выдаваемая за фризский исторический, мифологический и религиозный текст.

[20] Брамфатура (в мифологии Розы Мира, согласно учению Даниила Андреева) – система, объединённая общностью процессов, протекающих в планетарном космосе. Иначе – многослойная Вселенная, состоящая из множества миров.

[21] Рагнарёк – битва конца мироздания из скандинавского эпоса «Старшая Эдда». Сражение между богами и хтоническими чудовищами, в котором не выжил никто.

[22] Вастадор – в Средневековье сапёр, делавший подкопы под крепостные стены и закладывавший туда пороховые заряды для разрушения вражеских укреплений.

[23] КСЭШ-Р – комплект сейсмометров электронных широкополосных Рыкова.

[24] Сунь-Цзы – китайский стратег и мыслитель, живший в VI веке до н. э. Автор знаменитого трактата о военной стратегии «Искусство войны».

[25] ГРЭ – геологоразведочная экспедиция.

[26] Строки из песни «Обнимая небо». Музыка Александры Пахмутовой, слова Николая Добронравова.

[27] РСЗО – реактивные системы залпового огня.

[28] Каротаж – разновидность геофизических исследований скважин. Детальное исследование геологического разреза с помощью спуска в скважину геофизического зонда.

[29] На самом деле текст песни «Марш буровиков» принадлежит Юрию Траубе. Впервые опубликован в книге «Рождённые в дороге» (СПб., 1994).

Об авторе:

Родился 12 июня 1966 года. По образованию инженер-геологоразведчик, кандидат технических наук по специальности «Бурение скважин». Живёт и работает в Донецке.

Прозаик, поэт, переводчик. Автор 28 книг, выходивших в разное время в издательствах «Крылов», «Астрель» (Санкт-Петербург), «АСТ», «ЭКСМО» (Москва), «Шико» (Луганск, Севастополь). Переводил с английского прозу Артура Конан Дойла, Грегори Киза, Джо Аберкромби, Гилиан Флинн и других.

Редактор-составитель сборника гражданской поэзии Донбасса «Час мужества» (обладатель специальной премии в номинации «Поэзия» Московской международной книжной ярмарки 2015 г.).

Лауреат премии «Лунная радуга» в области литературы (2014 г.).

Кавалер Ордена им. Ф. М. Достоевского 1-й степени (2016 г.).

Член Союза писателей Донецкой Народной Республики. Почётный член Интернационального Союза писателей. Член Союза писателей России. Член Совета по фантастической и приключенческой литературе при Союзе писателей России.

 

Катерина Булах

***

Этот город за мной сжигает мосты…
Этот город – он такой же, как ты:
Яркое, тёплое воспоминание…
И сегодняшнее наказание.
Этот город меня захватил в кольцо,
У него постоянно твоё лицо.
Каждая улица – чёрточка и морщинка,
То обидный смех, то задумчивая грустинка.
Этот город мне не даёт пощады,
Я его навсегда оставить бы рада,
Отвернуться гордо и развести мосты…
Только он для меня всё равно как ты.
Непонятен, как путаное пророчество,
На миг дарит любовь, на века – одиночество.
И стою на распутье, на полпути.
Не пойму, куда шла, куда дальше идти.
Этот город жесток, не даёт подсказки,
У него круглый год размытые краски.
Поднимает пинками, безжалостными рассветами
И своими не делится он секретами.
Можешь – живи – этот город не станет тебя прогонять…
Ему некогда… Он и в этом как ты – его невозможно понять,
Просто прими как данность и не рви душу,
Всё равно не узнаешь, зачем ты здесь и кто
ему вообще нужен.
Так и будешь жить с ним и в нём, выполняя
неведомое пророчество,
Среди множества слов – в тишине,
Средь толпы – в одиночестве.

Ирина Горбань

Хулиган

Ноябрю присвоив новый ранг,
Улыбаюсь вовсе не ему,
Выползая из дому с утра
В полутьму.

Быть по жизни вечно на плаву,
Призываю каждый звездопад
И поэтому всегда живу
Невпопад.

И сегодня, выходя в туман,
Кутаюсь в прохладный листопад.
Ах, ноябрь, какой ты хулиган,
Говорят…

Цвет холста

А в доме, где у детства серый цвет,
Есть два окна, глядящие на север,
Две куклы без волос, стрельбы фальцет,
И как всегда – незапертые двери
В том доме, где у детства серый цвет.

А в поле, где в полнеба алый блик,
Резвится снайпер, подстрелив две куклы,
И рядом надоедливый кулик
Вдруг больно по ладони клювом стукнул –
В том поле, где в полнеба алый блик.

А в окнах, занавешенных холстом,
Играет луч в оставшихся осколках,
И девочка, в испуге платье скомкав,
Спасает куклу, спрятавшись под стол,
За рамой, занавешенной холстом.

Точки над «ё»

В полях трава зелёная
Не тронута жнивьём.
Войною закалённые,
Мы всё ещё живём.

Окраины донецкие
Дымятся день и ночь,
Но удаль молодецкая
Вражину гонит прочь.

Вражи́ну или вра́жину –
Не в этом нынче соль –
Славянскую продажную
Встречай, Донбасс, юдоль.

Не за полушку проданы –
За метры той земли,
Что взорвана уродами,
Отнять что не смогли.

«Друзья евросоюзные»
Готовы всё продать,
Пропитые, обрюзглые,
Желают угождать.

А мы траву зелёную,
Готовую к жнивью,
На мир заговорённую,
Не отдадим ворью.

Александр Кучерявый

Плюс тридцать восемь. Без кондиционера

Душно, как же здесь адски душно.
Какие черти
спалили небо моё дотла?
Осиротевшие мои игрушки,
на фоне смерти
кривляясь, пляшут вокруг котла.

По городам разошлют депеши
с призывом чётким,
что верить время другим богам.
Что время каяться этим грешным,
под степ чечётки
сослать все мысли в духовный спам.

По областям разошлют доносы.
Напишут, точно.
Как Word, подскажут красной строкой.
На предложенье уже нет спроса.
Поднимут ночью,
приказом выведут плотный строй.

Расставят точки, это так нужно,
шлёпнут штрих-код
на запястья, глаза, рот и лоб.
А затем призовут к оружию
за взводом взвод
спасать отечество и чей-то гроб.

Вечер

Хмурый вечер бормочет осенней листвой,
недоволен безделием сонных дождей,
недоволен, что спор о рассвете пустой,
кофе в чашке остыл под ветер с полей.

В гнёздах старых бетонно-холодных квартир
под гитару бессонница мучает нас,
намекая, что старый седеющий мир
переспит, переждёт этот год ещё раз.

Над бульваром кофейный кружит аромат,
опускаясь на сонный ковёр из листвы,
приглушая тоску предрассветных утрат,
возводя из иллюзий дворцы и мосты.

Этот вечер уснёт, поворчав на закат,
запретив даже думать о сумрачных снах.
Этот вечер уйдёт, как кочевник-сармат,
растворившись в туманных своих чудесах.

Лилия Полшкова

Зима

Завтра зима.
Дождь за окном
тёплый идёт
уныло.

Кот во дворе
кошке поёт
всё об одном.
Мило.

Взрыв за двором,
взвыли авто.
Что это, блин,
было?

Вздрогнула я,
ты приобнял.
Переглянулись:
«Мина!»

Завтра зима.
Цело окно.
Смерть пронеслась
мимо…

Майская памятка

И год тот вроде был невисокосным,
но его метку до сих пор мы носим.
И май, навечно очернённый гарью,
встречает календарь теперь с печалью…
Одесса, Мариуполь, Запорожье,
родной Донецк, что был всего дороже,
десяток городов по Украине…
Преступники на воле и поныне.
Шесть лет войне… И май на карантине…

***

В детстве пела в церковном хоре
Песнь Богородице…
Подросла… Избрала иную долю –
Не мироносицы…
Мама, мама, пред иконой намоленной
Отмоли свою дочь…
Разливала коктейль Молотова…
Уходила в ночь…
Вышиванка пропахла навек гарью,
Одесским адом…
Да под сердцем семечко вызрело тварью…
Да от ладанки разит смрадом…

На грани

И когда адский пламень утихнет на этой Земле
и смешной гуманоид найдёт пепелище моё,
то споткнётся слегка о стеклярус сгоревшего сердца
той, что мною была и так часто срывалась в полёт.
А в окованном старом пиратском ещё сундуке
он наткнётся на ситцы и шёлк из надежд и преданий,
что ещё не успела я в жизнь претворить, и в руке
невесомую пряжу овечью он взвесит с Чимгана…
Он вдохнёт её запах, чихнёт, удивится слегка
и потрёт по щеке, ощутив её солнце и травы…
И на память с собой унесёт этот запах Земли,
чтоб потом вечерами вдыхать, но скорей… на анализ…
А на самом на дне, там, под скарбом заветным моим,
он увидит в альбоме гербарий… смешных перемирий…
и сломает свой мозг: «Так чего не хватало тут им,
уничтожившим эти шелка… эти травы и горы…»

Анна Ревякина

***

Сама не знаю, как я их пишу,
как будто и дышу, и не дышу.
И буквы, превращаясь в отпечатки,
канючат их под утро отпечатать,
предать огласке, высвободить пядь,
как будто словом можно повлиять.
Но точно можно обозначить время,
суровость быта, свист в печной трубе.
Прошу, мой свет, ни слова о войне,
ни слова про завышенную цену,
которую приходится платить,
нанизывая бусины на нить.
Ни слова про поджилки и юродство,
про вечное безденежье в плену,
про то, как пустошь, топи, целину,
сверяясь по картинкам садоводства,
я еженощно превращаю в книги,
не применяя тяпки и мотыги.
Одни лишь пальцы, стёртые к утру,
и если я когда-нибудь умру,
во что не получается поверить,
ты помни, что мои стихи как двери,
в замочной скважине которых круг луны
и облака донецкие видны.

Признаки декабря

От сухого воздуха близ радиатора
да от въедливого танцующего дождя
мы, инаковые, становимся одинаковыми,
обретаем признаки, мы – призраки декабря.
Курим долго, по целой пачке, читаем вирши,
обсуждаем, удался ли ужин, что на столе
остывает. И я не чувствую тебя лишним,
да и ты не чувствуешь тьмы во мне.
Оттого что зима, даже вязкая – грязь и сопли,
всё равно время чуда и светлого Рождества.
И хотя нам желают, чтобы мы наконец передохли,
мы ещё поживём им назло. А давай до ста
сосчитаем и будем, как в рваном детстве
(в смысле моды на рваный варёный джинс),
говорить о любви, от которой ещё нет средства
у аптекарши тёти Любы. В любви ли смысл
нашей жизни мещанской, смягчённой чаем
с облепихой и мятой? Сыграй мне блюз.
Мне отец говорил: «От любви иногда умирают».
Неужели ты думаешь, что я смерти хоть чуть боюсь?

***

Кто читает все эти чёртовы сводки?
Налей мне водки, промой мои раны.
Мы с тобой в подвале сидим, как в подводной лодке,
имени русой Марии, имени плачущей Анны.
Наша лампа-лампочка, наша маленькая лампада –
жёлтая жуткая внутриматочная спираль мира.
Не гляди на меня, Мария, я боюсь твоего взгляда,
помолчим, Мария, здесь каждое слово – гиря.
Наш подвал укромен: четыре стены и стулья,
а ещё эти полки с помидорами-огурцами.
Нас подвал уменьшает, съёживает, сутулит,
мы становимся даже не сёстрами – близнецами.
А назавтра сводки, от которых мне сводит душу,
а назавтра снова учиться ходить по краю.
Мы идём по улице – два морячка по суше,
мы с тобою ещё ни разу не умирали.

***
…Что с нами будет, c привыкшими жить в чистоте,
делать уроки с сыном и ездить к морю?
Знаешь, я в детстве пела в церковном хоре,
сейчас же мой голос подобен гнилой культе.

Знаешь, ведь мне так мало, по существу,
надо от жизни, расползшейся на отрывки:
утром проснуться, в кофе добавить сливки
в мире, где Бог навсегда запретил войну.

***

Не ходи через площадь Ленина в одиночку,
там мужчины битые выстроились в цепочку,
говорят о политике, цыкают и регочут.
Не ходи через площадь, тебя растопчут
и наврут с три короба Анечке большеглазой.
И никто из них не будет никем наказан.
Береги себя, не ходи через чёртову площадь,
это путь народа, который бредёт наощупь.
Ты же светел, и это – твоё гражданство.
Обходи стороною площадь, на ней не танцы,
а бои без правил за право голоса.
Не ходи через площадь, обойдись без автобуса,
до квартиры – лифтом, до спальни –
тихохонько, лапушкой.
Забивайся в угол, читай под лампочкой
Ильича. Читай Булгакова или Маркеса.
Прочитай о том, что у древних кариеса
не было и в помине, но уже распускались слухи,
как в маленькой Украине, на обычной кухне,
девочка, сгорбив спину, напишет строчку:
«Не ходи через площадь Ленина в одиночку…»

***

Опять ждём худшего, в окне фанерный лист,
как символ безнадёжного исхода,
играет на ветру. И водянист
угрюмый горизонт, у пешехода
никто не просит вечного огня.
Не слишком верит отсыревшим спичкам
безумная поспешность бытия,
благоволящего слепцам и истеричкам…
Не слышно, как поёт младенцу мать,
не слышно, как в войну играют дети.
Хороший мой, нас будут убивать.
Нас будут убивать и те и эти.

Александр Сорокин

Подранки

Бывает, проза жизни, школа буден
Перерастает серую черту –
И свет явится, счастье вдруг пребудет,
И музыка наполнит нам мечту.
Был классный час в одной из школ Донецка.
Все говорили об избрании пути,
Что смыслом добрым наполняет сердце,
С которым детям надо прорасти.
Серёжка всем сказал, что будет «мэном»,
Мамашкин офис ждёт его давно,
А Мишка крикнул: «Буду омбудсменом!»
Наташка видела себя в кино.
Маринке подиум ночами снится,
Иван, «как батя», хочет стать врачом…
Мечты за горизонт летят, в зарницы,
Блеснут, погаснут – словно ни при чём…

Молчала Маша, лишь вздыхала тяжко.
– Ну, говори!
– Кем будешь?
– Кто кумир?
– Мой папа подорвался на растяжке,
Он так хотел, чтоб был повсюду мир…

И миг остановился будто сразу,
Рассвет затих, кроваво-ал.
И, не сговариваясь, молча, разом
Класс будто повзрослел и встал.

И было столько в этом силы юной,
И мужества, и боли, и тепла,
Что тьме впервые стало неуютно
В кромешной мгле, в чаду из зла.

Вячеслав Теркулов

Чакона

Над городом сонным, прожаренным, летним
Томительной скрипочкой комиссионной,
Смешным скрипачом, от любви безответной
Страдающим, льётся прохладой чакона.

И слабый сквозняк, словно дух бестелесный,
Под эту мелодию в сонном беззвучье
Проходит по комнате, по занавеске,
И я себя чувствую, кажется, лучше.

Цветок на окне опадает безвольно
И, словно скрипач, предвещает погибель
Бессмертной души, безответно-влюблённой,
Зачитанно-книжной, всемирно-бесстыдной.

О добрый скрипач, ничего не осталось,
И бог с ним – зачем тебе эта корона?..
Закончится всё и начнётся сначала,
И птицей по струнам пройдётся чакона.

А у нас тут Донецк

А у нас тут Донецк, полдесятого, август, пора
Выходить на балкон для последней ночной сигареты.
Недописанный текст полушёпотом ищет слова
Для грядущего утра, и весь в ожиданье ответов
На вопросы, которые были поставлены вскользь.
А у нас тут Донецк в обрамленье бульваров бессонных,
Зацелованных пар, и почти что мифических роз,
И заброшенных шахт, и незримых ночных терриконов.
А у нас тут Донецк, ощутимый в дыханье твоём,
В твоих тёплых губах, в расстояниях и расставаньях.
Этот город уставший и этой реки монохром
Одеваются осени пёстрой обыденной тканью.
А у нас тут Донецк, сохраняющий детство моё
В ощутимой на кончиках губ еле слышимой речи.
Ничего не понятно, и бог с ним, мы переживём.
А у нас тут Донецк, и от этого, кажется, легче.

***

Лампа тускло светится, у меня бессонница,
У меня забита чем-то голова…
Полночь приближается – что-то вспомнить хочется,
А ежели не вспомнится – не беда.

Вспомнится – не вспомнится, что гадать-выгадывать,
Пролетели дни, как будто поезд фронтовой…
А в глазах картинка: дом, над домом радуга
Лентой многоцветною, городской.

А вот ещё – вечернее, дождливое, ненастное:
Окна приоткрыты для запаха грозы…
Я не помню, кажется, ты сказала: «Здравствуй!»
А на руке браслетик
Из бирюзы…

Странная история – прожит год неистово,
Прожит год под музыку канонад,
Но кто-то снова скажет: «Да, я знаю истину».
Скажет и задумается
Невпопад…

Две женщины

Две женщины меня любили когда-то,
Две женщины меня любили,
Свечи в окне зажигали,
Добрые слова говорили,

Плакали, переживали, в снах приходили,
Вечером со мной гуляли по городским бульварам.
Я не знаю, что было причиной:
Голос мой, книги мои, гитара?

Я выходил на улицу, они меня провожали
Взглядами из окна, из неуютной квартиры.
Я жил как мог, но, наверно, главное
То, что две эти женщины меня любили…

Питер – Донецк

Я не знаю, зачем в электронных сетях
Мы запутались, словно в лесу,
Утром все ничего, но в усталых ночах
Нас как будто бы кони несут

По небесным просторам невинных бесед,
По рассказанным вскользь чудесам,
И уже ничего в этом странного нет,
Но к твоим электронным словам

Я придумаю музыку белых ночей,
И дождливого утра, и вечно спешащих людей,
Я увижу твой город в гирляндах огней,
И восторженный взлёт городских сизарей

Мне напомнит другое пространство, другие дела,
Когда в городе были слышны в отдаленье бои.
Ты тогда в этом городе, словно в молитве, жила,
И бессонные ночи в глазах отражались твоих.

Ты живёшь далеко, над твоею рекой
Ежедневно разводят мосты…
И кораблик плывёт, и покой городской,
И в покоях усталая ты.

Ты сегодня играла, ах, как ты играла,
И зал был во власти твоей,
Ты совсем не играла, ты там проживала,
Как в молитвах и в страхах людей.

И бессонная ночь в разговорах пустых,
В электронных твоих голосах.
И кораблик плывёт в сновиденьях твоих,
И всё это теперь навсегда…

Я придумаю музыку белых ночей,
И дождливого утра, и вечно спешащих людей,
Я увижу твой город в гирляндах огней,
И восторженный взлёт городских сизарей

Мне напомнит другое пространство, другие дела,
Когда в городе были слышны в отдаленье бои.
Ты тогда в этом городе, словно в молитве, жила,
И бессонные ночи в глазах отражались твоих.

 

 

Опубликовано в журнале «Российский колокол» № 1-2 2021.
Размещено на сайте 07.03.2021 в 12:12.