Мой снег густой — моя Россия

Валерий МОГИЛЬНИЦКИЙ | Поэзия

Могильницкий Альманах №4

Мой снег густой — моя Россия

Тебя совсем не понимаю
И слов твоих не принимаю
О том, что жизнь мрачна,
как снег,
Так мало любишь, человек!
Во всем, что есть,
на что гляжу, —
Я смысл счастливый
нахожу.
Ложится снег
на тротуар,
Он для тебя
немил и стар.
А для меня
холодный снег —
И свежесть дня,
и детский смех.
Под снег в тайге
я танцевал
С любимой вальс,
мой первый вальс.
Костры горели,
как огни.
И вспоминал
наш мастер дни,
Как, замерзая
от снегов,
Он брал Кронштадт,
он шел на Львов.
И, побеждая,
он кричал:
«Пусть будет снег!»
и целовал
Снежинки,
пальцами ловя.
Какие мудрые слова:
«Пусть будет снег!»…
Я помню шторм.
Семь дней на катере
в пути.
И мы остались
без воды.
Кряхтел натуженно
мотор.
Он нас, как бес,
тянул домой.
Но нет воды —
беда бедой.
У капитана сохнет рот.
Во флягах пусто:
капли нет.
Но вот светлеет
небосвод
И шлет нам снег,
пушистый снег!
Его хватали котелками,
И целлофаном, и руками…
И, как в войну,
старпом кричал:
«Пусть будет снег!»…
Потом был чай,
Тот теплый
снежный кипяток —
Он как воды святой
глоток.
Мой белый снег —
мое спасенье,
Души уставшей
вознесенье.
Я столько лет
не видел мамы,
Истосковался так
по ней!
Когда обнял ее,
над нами
Пошел январский
тихий снег…
Мой снег густой —
моя Россия,
Любовь, что в песню
перешла.
Идут снега с небес
косые,
Идут прямые —
жизнь светла.
И я тебя не понимаю.
И слов твоих не принимаю
О том, что жизнь мрачна,
как снег.
Люби сильнее, человек!

Благодарность

Маме моей С.П. Колчиной

Софья Павловна, Софья Павловна,
Дорогая мама моя,
Стала кудри твои опаливать
Неразумная седина.
И трубят над тобою осенью
Гуси-лебеди в вышине.
Пусть я сам уж шагаю озимью —
Молодой ты живешь во мне.
Молодой, красивой отчаянно.
С детства виделось мне в окно:
Всё красивое — это мамино,
Всё прекрасное — от нее.
И к тебе любовь незабвенная
В сердце мальчика перешла
И на башни Кремля алостенные,
И на русские колокола.
На березы, что пляшут весело,
На стога, что в степи тихи.
И, поняв это, как-то вечером
Ты шепнула: «Пиши стихи».
Софья Павловна, Софья Павловна,
Дорогая мама моя,
Мне надежду твою оправдывать,
Пока жизни горит маяк.
Было трудно мне в море, больно.
И под Южным Крестом, кляня
Непутевую качку, я помнил:
Софья Павловна есть у меня!

Софья Павловна —
значит, мама,
Значит, Родина, отчий дом.
И тоска моя, как ни странно,
Исчезала под грохот волн.
Ты писала:
«Не бойся смерти.
Переборешь штормов накал.
Вспомни, сын,
как ты в сорок третьем
В лазарете стихи читал.
Как в глазах бойцов в лазарете
Свет великой веры не гас.
Как они говорили: «Дети —
Пусть живут они лучше нас».
Софья Павловна, Софья Павловна,
Дорогая мама моя,
Тебе тоже было несладко ведь,
Ты прости за это меня!
Помню хлеба с ладонь, не больше,
На большую нашу семью,
Помню суп, что полыни горше,
Телогрейку мужскую твою…
Помню, как говоришь саперу,
Обожженному в ноги войной:
«Выйдешь в сад ты весенний скоро,
Потерпи немного, родной!»
Помню всё!
Как идешь ты пашней
С похоронкой в дрожащих руках.
Как спросил я:
«От дяди Саши?
Почему же ты, мама, в слезах?»
Непонятное стало памятным.
В Сталинграде в весенний день
Рядом с Волгой
высоким памятником
Поднялась дяди Саши тень…
Только что я о трудном детстве?
Всё проходит, как дым в бою.
Не старушкой — красивой невестой
Помню больше маму свою.
День Победы — огни во Львове.
Фейерверк салюта в Москве.
Нет уж боле
военной боли.
Черных красок нет в синеве.
Как ты счастлива, что не дремлют
В тучах ласковые сады,
Что не пули — роса на землю
Тихо падает с высоты.
Чувством радости, счастья жизни
Ты мой мир наполнишь сполна.
И работать во имя Отчизны
Ты, как всех, призовешь меня.
И уйду я в поля иные,
Чтобы где-то в приморской тайге,
Воспевая дела земные,
Вспоминать под гармонь о тебе.
И, когда станет полдень хмурым,
Мать чужая с другим лицом
У далеких сопок Амура
Угостит меня молоком.
Как вы, матери,
в главном схожи!
И в привычку вошло у меня
Перед каждой старушкой-прохожей
Непременно кепку снимать.
И приветствовать:
«Мир вам, мамы!»
И один их кивок головой
Придает мне отваги в самый
Тяжелейший час огневой.
Да и нынче сыны на парады
Редко ходят, а больше — в бой.
И, как прежде, всему мы рады,
Что напомнит о маме родной.
Ну а больше мы почте рады.
Отправляйте же, мамы, нам
Чаще письма, как хлеб и снаряды,
Что в войну помечали: «Сынам!»
Ты мне нежно всегда писала.
И приятно сегодня сказать,
Что беда за бедой отступала,
Начинал лишь те письма читать.
Я на стройках сейчас Джезказгана.
И не ною от смертной тоски.
Согревают в морозы, мама,
Твои теплые шарф и носки.
Что мне ветры, ненастье, осень?
Здесь в родимом краю глухом
Мы живем ради новых весен,
Ради новых строек живем.
И когда полетят сквозь годы
По гудящим путям поезда,
Вновь меня увезут пароходы
В боевую страну Труда.
Будут сниться мне вновь в разлуке
Твои руки, что пахнут землей.
Бронзовелые нежные руки,
Как над степью закат золотой.
Я твой облик свяжу с небосклоном,
С хлебной нивой совсем неспроста.
Дочь крестьянина,
ты непреклонно
Отдаешь всю земле себя.
И волнует меня, как рыданье,
Сад, что вырастила в степи.
Не бесследно твое дарованье —
У народа об этом спроси!
И пройтись твоим садом славно нам!
В нем я встречу новых друзей.
И мне скажут они: «Софья Павловна?
Да побольше б таких людей!»
Да, побольше бы!
Чтобы сыну,
Сыну каждому осознать,
Что, как солнце, необходима
Нам до смертного часа мать!
Мы в долгу всегда перед нею,
Ты без матери — сирота.
И пусть голос твой онемеет,
Коль обидишь ее когда.
Так беречь нам ее седины.
Целовать ладони ее.
Как она постоит за сына,
Постоим, сыновья, за нее.
Софья Павловна, Софья Павловна,
Дорогая мама моя,
Никогда я не буду оплакивать
И считать все твои года.
И за то, что не ходишь согнутой,
И за то, что жива, и в бою,
И в дни горя, тревог не дрогнула, —
Благодарность прими мою!

Москве

Не забыть мне Кремлевские башни
И огни над Москвою-рекой.
Подмосковья широкие пашни
И березовых рощиц покой.

Улиц добрых и ласковых руки.
И размах у Кремля площадей…
Ты со мною, Москва, в разлуке,
До заката последних дней.

Я запомнил аллеи парков
И улыбки родных москвичей.
Полыхают на небе ярко
Звезды синих твоих ночей.

И с собой увезу я навечно
Расставания грусть по Москве.
Пусть шумят над тобой беспечно
Тополя в серебристой траве.

Пусть народ не забудет тропы
К бронзе Пушкина проложить.
Пусть на зависть большой Европе
Продолжает Россия жить!

Ах, все проходит

Ах, все проходит, все проходит,
И часто в прошлое уводит
Людская память. И молва.
Но не о том мои слова.
Пусть все проходит, все проходит.
Но живы, как на пароходе,
Огни над нами,
синева,
И плещет в борт опять
волна.
И свежий ветер
поднимает
В душе желанье
вдаль смотреть.
Кто это знает, понимает,
Тому, поверьте,
не стареть.

Поле Гагарина

Шагал мальчишка через поле.
В загаре руки, как в смоле.
И от жары песчинкой соли
Пот становился на земле.
В пшенице пела перепелка.
Просила небо: «Пить, пить, пить…»
Семь километров до поселка.
И даже губы не смочить.

Босые ноги в пыль тропинок
Вплели уверенно следы.
Мальчишка думал: «Без ботинок
Смогу ли я до звезд дойти?»
И чтоб проверить силу воли,
У родника «забыл» попить…
Гагарин в детстве через поле
Любил без устали ходить.
И в день полета, на планету
Взглянув с заоблачных высот,
Он вспомнил вдруг дорогу эту,
Что в космос мальчиков ведет.
И посветлел лицом Гагарин.
И восхищался мир не раз,
Как улыбнулся русский парень,
Легко и просто, — в трудный час.

Бывшему другу

Всю жизнь спешишь? Зачем? Мгновенье
Останови хоть раз в году.
Для новых дум и дел рожденья
Ты подведи всему черту.
Как будто завтра умираешь.
И не вернутся никогда
Жена, которой изменяешь,
В беду попавшие суда,
Друзья, которых не приветил,
Враги, которым бил поклон.
Переосмысли все на свете,
Включи щелчком магнитофон.

Магнитофон, что на привале
В тайге, подернутой дымком,
Твои товарищи включали,
Рот обжигая кипятком.
Чему клялись? Каким хотели
Они тебя увидеть, друг?
Не все ведь годы пролетели.
Еще не замкнут жизни круг.

В апреле

Я вернусь домой в апреле,
Чтоб приветствовать капели,
Шум движения снегов
И цветение лугов.

Только в месяце апреле
Мать-и-мачеха желтеет,
На рассвете ледоход
Завершает свой поход.

За оврагом, где бормочут
Воды талые средь пней,
Лось трубит призывно ночью:
Не проспите новых дней!

И с утра по бездорожью,
По распутице, урча,
С семенной пшеницей, рожью
Едут в села трактора.

Солнце брызнет — сев начнется.
И гляжу я на паром:
Скоро ль он опять вернется,
Привезет в родимый дом?

В Каскелене

У гор Алатау в долине
В селении Каскелен
Я вспомнил оранжево-синий,
Сверкающий солнцем день.
Реки Каскеленки журчанье
И юрты села Чемолган,
Объятья, навеки братанье
Казахов и русских, армян…
Мне было лет пять от роду.
И многое не понимал.
С годами единство народов
И дружбу их осознал.
Дружба — она не подводит,
Спасает от муки любой.
Кто же сейчас заводит
Кривду о розни злой?
Нет, не было этой годины!
Обиженные судьбой,
Мы хлебом питались единым,
Единой чистой водой…
И, плугом к земле припадая,
Пахали, растили зерно.
И, радуя нас урожаем,
Блестело на солнце оно.

Война обошла стороною.
Но в каждом селенье — беда.
Стояли в слезах над рекою
Невесты погибших солдат.
Мы выжили!
Слово ПОБЕДА
Осталось в сердцах навсегда.
Кто в жизни тот праздник изведал,
Тот знает и цену труда.
Журчит Каскеленка в долинах,
Где маки цветут в тишине.
Родимые выси! От сына
Примите поклон по весне.
Я снова вернусь в эти дали,
Где слышится птиц перезвон.
Тут звезды о счастье шептали.
Тут каждый для дружбы рожден!

Горсть смородины

Не ходил я вокруг да около,
А ходил я всегда напрямик…
С детства кони за окнами цокали
И шептал за калиткой родник.
С детства я крепкий обруч сваривал,
Как заправский мастеровой.
И, хваля, батя мне говаривал:
«По прямой ходи, по прямой.
Чем прямее путь — благороднее.
Люди нам, сынок, не соврут».
И протягивал горсть смородины
Мне в награду за малый труд.
С той поры не гляжу на сторону,
Хоть с несчастьем-бедой знаком.
Все с людьми разделяю поровну.
Прямиком иду, прямиком!

Говори мне нежные слова

Говори мне нежные слова.
Сердце будет биться учащенно.
И травой покажется листва,
Что упала с прошлогодних кленов.
Говори мне нежные слова,
Ведь они — как лебеди над речкой.
И отвечу песней соловья,
И в объятьях проведем весь вечер.
Говори мне нежные слова.
Грубых от людей наслышан вдоволь.
И ночная улетит сова.
И притихнут зеленя на поле.
Говори мне нежные слова.
Я без них — как нищий на погосте.
Я без них — как вялая трава,
Что зовет дождя все лето в гости.
Говори мне нежные слова.
Я окрепну, будто клен могучий.
Упадет под утро синева,
И она навеки нас обручит.

Поклониться земле

Мне уже шестьдесят.
И пора оглянуться
Хоть немного назад
И чуть-чуть улыбнуться
Тем, кто помнит меня.
Золотистым закатам.
И полям, и морям.
И в степи сайгачатам.
Поклониться земле.
Ее травам и высям.
Они даже во мгле
Нашу душу возвысят.
Потому к суете
Жизнь свою не причислил.
Нет величия тем,
Кто спешил и не мыслил.
Я сегодня уйду
В сад, от вишен красивый.
Утешенье найду —
Видеть их переливы.
Буду слушать берез
Я высокое пенье.
И среди алых роз
Вдруг придет вдохновенье.
Песни снова слагать
Я готов до рассвета.
Что мне близкий закат?
Полон день еще света.

И со мною, что шла
Сквозь любые ненастья.
И рябина цвела,
Предвещая нам счастье.

Ответит осень

Придут года, быть может,
спросят:
Ты грешен был?
В долгах ты жил?
Пусть за меня ответит осень,
Каким я был и с кем дружил.
Перебирая жизни даты,
Ответят листья,
чуть шурша:
Он с детства был
как все ребята,
Он шел, свободою дыша.
И, напрягая до предела
Свои глаза,
вместить хотел
В них ширь степей,
чтоб сердце пело,
Чтоб круг друзей
не поредел.
Да, грешен был,
как все в округе,
В долгах не жил,
но высший долг —
Служить Отчизне, маме, другу —
Он пронести сквозь бури смог.
И без любви не оставался.
Теряя близких и родных,
Опять с рассветом
поднимался,
Чтоб воспевать в стихах
живых.
И отмывала раны летом
Роса прозрачная в степях.
Он просто в жизни был поэтом,
И Бог ему лишь судия.
И если так ответит осень,
То сброшу тяжесть грусти дня.
Начну сначала,
будто проседь
Еще не тронула меня.

На сопке Алтыншокы

Край родной — курганы, степи
И пустыни без теней…
И вдали в пути нам светит
Россыпь желтая огней.
Я в поездках утомляюсь,
Но на сопку выхожу —
Будто снова возрождаюсь,
Лучезарно вдаль гляжу.
Что за чудные долины
К горизонту пролегли,
А на них арбузы, дыни —
Всем подарки от земли.
И от сопки войск Тимура,
Словно выстроившись в ряд,
Вглубь степей Жетыконура
В небе лебеди летят.
По колено травы — диво,
Бьют ключи — и каждый люб…
Всюду жизнь меня носила,
Но влюбился в мир я тут!

В Турции

Радость каждого дня — лишь свидания с вами,
Из Анталии дальней на вас я смотрю.
Не страшны мне сегодня ни шторм, ни цунами,
Я приветствую жизнь
и над портом зарю.
Здесь стоят корабли, все туманом объяты.
Паруса их готовы с ветрами плясать.
Турки возят туристов в залив Клеопатры,
Чтоб песок из Египта нам всем показать.
Они нас удивят криком чаек над морем,
Апельсинов садами и пальм тишиной.
Лица их не покрыты несчастьем и горем,
Они — дети морей, и омыты волной.
А турчанки прекраснее волн бирюзовых.
Это таинство неба, загара и звезд.
Тут Луна светит всем как на счастье подкова,
Я сюда из России поклоны привез.
Нет земли благодатнее милой Антальи.
Но остаться навек мне там Бог не велит.
Ждать свиданья с любимой глаза уж устали.
Потому так печален турецкий залив.

Снег и морозы придут

Алые гроздья рябины,
Шелест высоких берез,
Запахи спелой малины, —
Август все это принес.
Лето пройдет быстротечно.
Осень с дождем отберет
Все, что казалось так вечно,
Все отойдет, отцветет.
Черными станут дороги.
Глина измажет порог.
И как положено в сроки,
Птицы покинут Восток.
Все опустеет на даче.
Снег и морозы придут.
Будет ли снова удача?
Встречу ль тебя я в саду?

Осеняя жизнь крестом

Я еще живой. Не умираю!
Не спешите хоронить меня.
Нет еще в просторах наших рая,
Нет златокопытного коня.
Жизнь — не сказка, а удел бесстрашных.
И в водовороте разных дел
Только тот живет, кто любит страстно,
Кто всем сердцем женщину воспел.
Преклонись пред матерью седою,
Подари ей аленький цветок.
Краской блещет нежно-золотою
Церковь у развилки двух дорог.
Там на паперти горит икона —
Мать Мария с молодым Христом.
Я еще живой.
И бью поклоны,
Осеняя жизнь свою крестом.

Кремль стоит, не падает

Ночь. Тишина. Снега, снега.
И льется свет луны.
И льды вдали блистают.
И проплывает по небу
с метлой в руках Яга.
И гроздьями рябины
созвездия свисают.
В моей деревне спят,
все так вокруг темно.
И только каплет воск
на блюдце со свечою.
И ты глядишь печально
в замерзшее окно.
И вьюга бьет в калитку
белесой кочергою.
Мы в этом мире лишние,
забытые совсем.
И жизнь покалечена
прегорькою судьбою.
Сошлись в избе мы временно
без всяких хризантем.

Довольствуемся хлебушком
с холодною водою.
Я околдован девичьей твоею красотой.
И утром этим благостным, и далью, снегирями…
Готов в Москву я ехать, любимая, с тобой
На русской тройке песенной с кибиткой, бубенцами.
Москва нас примет славная
под колокольный звон,
Хоть мы не постояльцы ей,
а гости полудикие.
Тяжел земель российских всех
многоголосый стон.
Но Кремль стоит, не падает,
как в век Петра Великого!

Да пребудет вечною весна

Скоро, скоро на любовь и счастье
И, конечно, к сердцу своему,
Я увижу сквозь пургу, ненастье
Колокольчик ландышей в саду.
Скоро, скоро белым-белым цветом
Засияет яблонь стройный ряд.
И грачи загомонят с рассветом,
Лишь на пашни с юга прилетят.
Ветерком повеет теплым снова.
И скажу любимой после сна
Только три простых заветных слова:
«Да пребудет вечная весна».
Хорошо, что солнце тучи гонит,
Что огонь надежды не потух.

И приветствует своей ладонью
У забора выросший лопух…
И смеются в огороде дети.
И березы к небу поднялись.
И живет Любовь
на этом свете,
Провожая пасмурные дни.

Вся жизнь — строка

Запыленный букетик сирени.
И ночами туманная мгла.
И у Бога прошу всепрощений
За потоки людского зла.
И зачем же меня посещает
Память горьких прошедших дней?
И откуда во тьме прилетает
Ангел тяжкой любви моей?
Он опять говорит: «От Бога.
Мирно встретитесь в вышине».
И читаю зимой я Блока
И Ахматову по весне…
Да, идет это все от Бога.
У поэтов вся жизнь — строка,
Хоть терниста их путь-дорога,
И судьба, как полынь, горька.

 Об авторе:

Валерий Могильницкий, буквально с первых книг Валерий Михайлович Могильницкий заявил о себе не только как публицист, прозаик, но и как поэт-лирик. Его художественно-документальные книги «Сарыарка», «На земле Сатпаева», «Выстрел Александра Фадеева», «Черные розы маршала», «Звезды Гулага», «Академик Абылкас Сагинов», «Наш Назарбаев», «Верность призванию», «Люди Победы», «Не склонив головы» и другие хорошо известны многочисленным читателям.

В книгах поэзии «Говорите нежные слова», «Строки любви», «Свет окна», «Лирика» В.М. Могильницкий утверждает гуманизм, дружбу и любовь на земле. В них вошли стихи, сочиненные на Дальнем Востоке  и на Дону, а также в Казахстане. Многие из них публиковались в журналах «Дальний Восток», «Дон», «Простор», «Нива», газетах «Комсомольская правда», «Труд», «Казахстанская правда».

Произведения Валерия Михайловича Могильницкого переводились на английский, украинский и казахский языки. На многие его стихи местные композиторы написали песни и романсы. По версии «Mail.ru» он признан одним из лучших поэтов XXI века.

В.М. Могильницкий отмечен московской литературной премией, международными наградами «Святая София», «Интеллект нации», казахстанской медалью «За трудовое отличие». Он — член Союза журналистов СССР и РК с 1965 года, академик Международной Академии информатизации, почетный гражданин Жезказгана. В 2015 году вступил в Интернациональный Союз писателей (г. Москва).

 

Рассказать о прочитанном в социальных сетях:

Подписка на обновления интернет-версии альманаха «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: