О природе вещей
Как много разных тайн в себе
ещё земля хранит!
Тех, что кому-то, может быть,
однажды предстоит
на свет извлечь и оттереть
рутину тысяч лет,
что пролежали здесь перед тем,
как вновь увидеть свет.
Творенья чьих-то рук теперь
опять лежат в руках,
напомнив вновь о тех давно
уж канувших веках
в пучину тёмную времён
без края и концов,
что с того времени прошла, когда
не стало мастеров,
чьих рук творенья до сих пор
кругом в земле лежат
и свои тайны здесь и там
до наших дней хранят.
И по крупицам, что подчас
извлечь удастся нам,
за разом раз перекопав
лопатой тут и там
эти безбрежные поля
нетронутой земли,
где вместе небо и земля
сливаются вдали.
Тогда, быть может, новый акт
из драмы, что кругом
уж много тысяч лет подряд
всё длится день за днём,
запишем на страницах мы
истории своей,
быть может, пару новых строк
ещё добавив к ней.
А кто-то, кто наш шар земной
всё крутит день за днём,
уже давно и лучше всех
всё знает обо всём.
Всё это время свысока
на нас на всех глядит,
он что-то до сих пор пока
всё знает, но молчит.
Молчит, но строго по счетам
налог кровавый свой
за долг давно прошедших лет
взимает он порой.
И к нашей вечной драме он
всё добавляет вновь
всё новый акт, и снова там
рекою льётся кровь.
А мы – как стая мотыльков,
что бьются тут и там
при ярком свете фонаря,
что зажигает нам
уж много тысяч лет подряд
в один и тот же час
зачем-то кто-то где-то там
и всё глядит на нас.
И всё пытаясь разгадать
все тайны, что кругом
надёжно спрятаны от нас,
мы снова день за днём
в земле копаемся, пока
и нас самих туда,
когда настанет наш черёд,
не спрячут навсегда.
И сами через сколько там –
бог знает – тысяч лет
кому-то мы передадим,
быть может, свой привет.
И после, может быть, как знать,
в те времена, когда
нас к жизни всех вернут опять
для Страшного суда,
узнаем мы из первых рук
все до конца, как есть,
те тайны, что сейчас вокруг
пока не перечесть.
И те, кто в Судный день попал
на шапочный разбор,
узнав всё то, что им пока
неясно до сих пор,
поймут, что много лет подряд
в потёмках наугад,
где света проблески порой
бывали невпопад,
пытались истины собрать
бесценное зерно,
чтоб как устроен мир, понять –
и вот в руках оно.
И что же там, в конце пути,
что людям предстоит
ещё когда-нибудь пройти,
нам истина гласит?
Вперёд – и, может быть, как знать,
на много тысяч лет
я заглянуть и угадать
заранее ответ
рискну сейчас, и пусть потом
рассудит время нас.
Порой, бывает, узнаём
заранее подчас
мы кое-что, как говорят,
лишь только наугад,
и пусть научные круги
пока ещё молчат,
но главный вывод, что их ждёт,
я думаю, таков:
чем дальше люди лезут в лес,
тем больше будет дров.
И что за море новых тайн
там впереди лежит,
узнать в грядущие века
нам только предстоит.
Как из наивности своей
мы в наши времена
его пытались поскорей
всё вычерпать до дна,
то точно так же и потом,
в век просвещённый свой,
потомки наши тоже в нём
утонут с головой.
А кто-то, кто наш шар земной
всё день за днём вертел,
вертел на лад капризный свой
и нами как хотел,
когда сценарий свой писал
для нас за годом год,
давно на много тысяч лет
всё знал он наперёд.
И вот теперь привёл нас всех
к финалу своему,
что был известен много лет
ему лишь одному.
И как бы все умнее мы
не стали до сих пор,
что Бог нам дал, то он и взял –
вот весь и разговор.
Старинный портрет
Портрет старинный в резной раме
висит в музее на стене
красивой женщины с глазами,
что словно в душу смотрят мне.
Изгиб бровей и взгляд печальный,
что вдаль куда-то устремлён,
и жест рукою машинальный,
что здесь навек запечатлён,
как кстати волосы волною,
от любопытных глаз закрыв,
легли на плечи со спиною
те, что нечаянно обнажив,
она здесь на скамью присела
и, на неё слегка рукой
опёршись, пальцами несмело
за подбородок круглый свой
взялась в раздумье, и мгновенье
здесь навсегда остановил
и, словно сон и наважденье,
художник чудо нам явил,
что лёгким взмахом кисти белой
в одно мгновенье совершил,
запечатлев рукой умелой,
её он облик сохранил.
И, глядя на портрет, что ныне
висит в музее на стене,
заметил как-то я однажды,
что вдруг казаться стало мне,
что колдовское наважденье
и взгляд как будто бы живой,
лица немое выраженье
и жест нечаянный рукой
не могут быть игрою света,
и лишь мгновение пройдёт –
и эта женщина с портрета
на самом деле оживёт.
Ведь слышал я, что так бывает,
что на портрет на свой порой
взамен художник забирает
навеки часть души живой.
И с той поры с картиной этой
свой долгий век, за годом год,
печальный призрак неизменно,
как тень безмолвная, живёт.
Как будто чьё-то отраженье,
теперь несёт она с собой
лица немое выраженье
и взгляд как будто бы живой.
И этот призрак раз за разом
к себе всё тянет и манит
тех, кто, лишь раз окинув глазом,
мгновенье рядом постоит.
Как чёрный омут, что затянет
того, кто близко подойдёт.
Тот, кто любви искать здесь станет,
свою кончину лишь найдёт.
Лишь горечь разочарованья,
минутный след тоски чужой
оставит кто-то на прощанье
картине этой роковой.
А этот омут раз от раза
всё только хуже и черней,
любого он затянет сразу
от раза к разу всё сильней.
Когда на нас глядят с портрета
так, что ты всё забыть готов,
весь сам не свой в мгновенье это,
творенья старых мастеров,
то, может статься, что ты в сети
вслед за другими попадёшь
и, как они, в мгновенья эти
свою погибель здесь найдёшь.
Случайно ль их расставил кто-то
когда-то много лет назад,
когда вложил в своё творенье –
да только, видно, невпопад –
талант и мастера уменье,
когда рождают вновь и вновь
мгновений кратких вдохновенье,
и жизнь, и слёзы, и любовь.
Об авторе:
Родился и вырос в г. Северодвинске Архангельской области, где и живёт в настоящее время. В 1989 году окончил среднюю школу, а в 1995 – электромеханический факультет Санкт-Петербургского политехнического университета. Работает по специальности. Номинант Московской литературной премии, финалист Московской литературной премии – 2019.
