Открытое письмо Главе государства

Борис АЛЕКСЕЕВ | Поэзия

Алексеев

Открытое письмо Главе государства

Прошу Вас, Глава государства,
Сделайте нас счастливыми,
Не отдавайте в рабство
Кровников вольнолюбивых!

Сегодня там плавятся пули
От температуры сердца,
Сегодня там ангелов ульи
Открыли небесные дверцы.

Час истины — он не хоженый,
СШАтко вокруг, загажено.
Вязнут глаголы вольные
На клейких губах помаженных.

Вижу: над голубятней
Голубь с высокого круга
Бросился на стервятника,
От смерти спасая друга!..

Прошу Вас,
Глава государства,
Над злобой духа лютующего
Вручите охранные грамоты
Подданным Русского будущего!

 

Памяти бойца спецподразделения «Беркут»

Пираньи рвали на куски редеющий вельбот.
Теперь до берега пути не высчитает тот,
Кто заказал и оплатил прогулку по волнам,
Ведь наш вельбот, озолоти, не стоит и талант!..

Они стояли — щит к щеке
Когортой боевой,
А стая зверочеловек
Выкусывала строй.

Ату его, ату! — алкал
Плюгавый (с кулачок)
Сам чёрт!
И смерти карнавал
Уже повёл отсчёт.

Упал товарищ не в бою.
Ему пробил висок
Какой-то пьяный говорун,
Заточенный в острог.

И я подумал: «Что за хрень?
Я мразь не вызывал!
И смерти ряженую тень
Не ждал на карнавал».

Кричу товарищу: «Держи,
Покуда можешь, строй!»
А он в ответ смеётся: «Жид
Помянет нас с тобой!»

Товарищ мой высок и юн,
Он — радости глоток.
Но пули ластятся к нему,
Как пчёлы на цветок…

Я падаю, ко мне бегут, не оставляя след.
Их локоны ласкают грудь через бронежилет.
Повитый пéленами крыл, над линией огня
Взлетаю вверх! А зверь завыл,
Что в мёртвых нет меня.

 

Бремя Славянское

Украина, галушки да горлицы,
Прыть да лень, да горчинка в глазу,
Богданóв хмéльных пряжные воинства,
Да телеги в грязи и в грозу.

Обступили вражи́ны и во́роги.
На крылечке твоём не впервой
В соловьиных сиреневых пологах
Смерть присела с раскрытой сумой.

И тотчас паренёк вспыхнул заживо,
Витька Рябов, студент из ОНУ[1],
А в Славянске славянские граждане
В День Победы ушли на войну.

Третий Рим, похвала Византийская,
Оглянись, кто стоит у беды?
Лютый зверь да Тимошка латышская,
(бес «кончита», но без бороды).

 

Русская Голгофа

По пажитям заглохнувшим блуждали
без пастырей безумные стада…
Е. Баратынский

Им оставался только шаг.
Уже вино в бокалах пляшет.
Отмыт и заново окрашен
Средневековый чёрный стяг.
Им оставался только шаг,
Готов лететь во все пределы
И пересчитывает стрелы
Для бойни собранный отряд.

А там внизу, у магазина,
Клокочет людная река.
Пуста привычная корзина,
Ни хлеба нет, ни молока.
И только кормовой спагетти,
На полках, в мыслях, проводах,
Негожий для игры ума,
Слипается в мякину-гетто.

Как ядовитый порошок
Украдкой травят садоводы,
Тем, кто прошёл огни и воды,
Осталось лишь — на посошок!
Глядите: рухнул старый храм,
Подточенный проказой века!
И не осталось человека,
Не связанного по рукам…

В полуподвале на стене
Горела старая лампада,
От почерневшего оклада
Бросая тень на стороне.
Им оставался только шаг,
Но в ночь, назначенную к битве,
Творила женщина молитву,
Склоняясь к Господу в слезах.

И видит горестная мать
Огонь в ночи и крыл движенье,
С иконы «Бога Воскресение»
Сошла Божественная Стать!
Бог поднял бережно с колен
Седую женщину, а злобу
Сковал и в адову утробу
К забвенью вечному призвал!

И снова красная заря
Воскресла в небе как виденье,
Залив медáми Воскресенья
Голгофы горестный наряд!..
Мы что имеем — не храним,
Теряя же — премудро плачем.
Мы зла коварную подачку,
В тугие сундуки набив,

Как волка, держим «за ушки́»,
Авось сгодится в лихолетье,
Но сами попадаем в сети,
Расставив красные флажки.
Мы к алтарю в слезах бежим,
Когда беда зовёт к барьеру,
И прячем совесть как химеру,
Почуяв золотой алтын!

P.S.

— Что плачешь, друг?
— То плачет сердце:
Воскресший Бог — вновь Бог Распятый.
Его пречистые стигматы[2]
вновь кровоточат на Кресте…

 

Nature morte на оранжевом фоне

Земля — не лист для писчих упражнений.
Когда к ней приближается перо,
Она чернит испуганным движением
Писарчука отверстое крыло.

И грозный писарь в небе припадает
На рыжий дым и чёрный фюзеляж
И с рёвом смертоносным на окраинах
Выплёвывает «выпитый оранж».

Доволен бес: «Какая сила цвета!
Месье Шарден, слабо подсесть на борт
И стать, как я, оранжевой кометой,
Вписав живых в свой лучший натюрморт?»

Война, война, — бег тел окровавле́нных,
Искусство смерти, рыжий карнавал
И бес-покойное под ложечкою жжение,
Что я по жизни недовоевал…

 

Славянское сновидение о будущем

На праздной паперти Европы
Гогочет людный эспаньоль!
Дымятся в тиглях эскалопы,
Выводит шансонье бемоль.

Но приглядитесь — всюду ветошь!
Безводный римский акведук,
Где азиата арабеска
Уже сплела коварный круг.

Нет места русскому в Европе?
Неправда, — есть! И нам пора
В балтийский чан «Петровых окон»
Влить русские колокола!

Пусть византийские пределы
Восстанут из небытия,
И в католической капелле
«Изы́дите!» — пробáсит дьяк,

И с крестным ходом Ромул Третий[3]
На выжженный европогост
По акведукам старосветским
Прольёт живицу Божьих слёз!..

В бомбоубежище Славянска
Проснулся я от тишины.
Вокруг попахивало гарью
И едким сумраком войны.

 

Прошки, вешенки, Тимошки —
спустя 100 лет…

Прошки, вешенки, Тимошки,
Словно клавиши гармошки,
Ждут, когда войдёт маэстро
С грудой пальчиков — инвестров,
Скажет по-английски «Yes»,
Смоляной нажмёт диез,

И над городом моим
Чёрный заклубится дым.
Он нажмёт бемоль печальный,
И от дальнего причала
В лодке поспешит Харон
К нам, в Донецкий регион.

Что за музыка такая,
Распальцовка — «хоть убей»?
Леденящих звуков стая
Бродит в зареве огней…

Дядя шоколадноо́кий,
Прошкин кум из США,
Говорит, что на востоке
Жизнь не стоит ни гроша!

Что ему слеза ребёнка,
Краматорского сынка,
У него в расчётах тонких
Прошка давит дурака!

Прошки, вешенки, Тимошки,
Гарных судеб главари,
Жгут «Сараевы[4] жарёшки»,
Будто ставят на пари…

 

Да будет свет в корпускулах российских!

Передо мною чёрный предмет.
Точка. Короткое слово «нет».
Бархатный голос издалека:
«Смелее, дружище, это — приказ!

Если промедлишь — начнётся возня:
Невзгоды, пустейшие фразы дня.
Завтра — то же, и хватит врать:
«В будущем буду существовать!..»

Некуда деться! Чёрная слизь
Пологом чёрным выкрала высь.
Вдруг вперемешку с воздухом чёрным
Корпускулы света сверкнули над пологом!

Вмиг чернота окрасилась в серый,
Заголосила: «Что вы наделали,
Псы-азиаты, дрянные корпускулы,
Гости незваные,
светлые русские?!»

 

Галичи, Наличи, Таничи, ещё…

Бродит в песочнице солнечный зайчик,
Ластится к крохотным лицам людей.
Время промчится — вырастут мальчики,
Будут сжимать в кулачках-чемоданчиках
Вовсе не кубики и не трамвайчики,

Но повода боевых лошадей.

Небо сомкнётся над крохотным раем
В блок-пирамиду ружейных стволов.
Слёзы прольют потускневшие зайчики,
А поседевшие Галичи, Наличи,
Лесоповала хлебнувшие Таничи
Встанут под пули, прикрыв от пожарищей

Листики-крыши песочных домов.

Бродит зарёванный солнечный зайчик,
Ищет — кому бы испечь куличи.
Плавит, как лазером, огненным пальчиком
Время песочных часов, ждёт товарищей
Крохотных, чтобы на солнечных пастбищах

Зрели защитники малых отчизн!

 

Лобные доли, кто вы?..

Лобные доли стёрты,
Мы проворонили взлом.
Всех нас, живых и мёртвых,
Бог рассудит потом!

Нынче одно — атака!
Под фронтовые сто грамм
Две фронтовые гранаты
В небе идут на таран.

Мёртвые — тоже герои!
Бойня — процесс потерь.
Матом друг друга кроет
Бегущий на зверя зверь.

А за спиной командира
Плачет в мазутной грязи
Крохотный атом мира,
Лет четырёх-пяти.

Парни, где его мама?
Что ж, будет сын в полку.
Дать молока сто граммов,
С фляги обмыть щеку!

Кончилось злобное время.
Московия, Крымский мост.
Вижу: вдоль парапета
На роликах в полный рост
Катит юнец-стиляга
С вросшей в щеку слезой,
Обмытой в окопном овраге
Из командирской фляги

В мёртвом полку — Живой!..

 

Братья-славяне, довольно!

Братья-славяне, довольно
Приклад на зарубки стачивать,
Довольно убитых кровников
Недодавать внучатам!

«Эй-эй, москалей на гиляку!» —
Горланит бандерова челядь.
В ответ ополченец гранату
Срывает с чеки — «Нелюдям!»

Братья-славяне,
русские ли,
Крайние или мелованные,
Вас латиняне лузгают,
Склёвывают, как вороны!

Вы простодушно верите,
Что Меркель лучше Пандоры[5].
Сколько надобно смерти,
Чтобы насытить вора?
Братья-славяне, пóмните:
Вы — Ромулы поствизантийские,
В формулах ваших геномов —
Критерии будущих истин!

Каждый убитый ромул
Уносит в могилу знание.
Трупы с обрывками формул
Не подлежат опознанию.

Братья-славяне, довольно
Уничтожать собеседников.
О долге славянском помня,
Встанем к святой обедне![6]

 

Восторженное отторжение Макаревича

Я состою из Одессы…
М. Жванецкий

Пряные сельди одесских пивнушек,
Екатерина en face,
Фрунт моряков, покидающих сушу
На корабле «Пегас»…

 

Россия,

Москва,

улица Горького,

Тверская пяти морей,
Сельдь кусковáя с одесских траулеров
К вечернему пиву.

Эй!

Что случилось?

Вы, одесситы,
Мы, москвичи-бичи,
Стали

(как бы кого не обидеть)
На Русской земле — ничьи!

 

Пришелец из прошлого Макаревич
В свидóмый концертный зал
Входит с гитарой весёлый, стареющий,
Русское как украл.

Как в ДТП попавший вне времени,
Обиду вложив в слова,
Андрюша мови́ти: «Батáны и леди,
Россия сошла с ума!»

Эх, Макар, бестолковую музыку
Ты гонишь на старости лет:
Второе мая, Дом профсоюзов,
Иль это приснилось мне?

Однажды в Альпах фельдмаршал Суворов,
Восславив поникший полк,
Кликнул: «Богатыри, наш норов

русский,

Какой восторг!»

 

Меркель и Олланд как антиперсоналии
Русского мира

Если зимой валяются собаки — быть метели.
Крестьянская поговорка
Не спи, россиянин, сны детства досмотришь потом!
Под Выборгом бродит каналья по русскому снегу
И телом сползает в сугробы, как в белый бетон,
Формуя следы для такой же, крадущейся следом.

Бегут через лес погранцы, они чуют беду.
Приказ — обезвредить, доставить в оковах пудовых
Идущих по пояс в январо-карельском снегу
Клыкастую пару непрошеных европоморов.

Не спи, россиянин, — силён и коварен твой враг!
Под городом Выборг в обнимку «два розовых[7] фина»:
«Француз из Бордо», однодневка, лукавый Олланд,
И Меркель, борзая баварка, немецкая б…
Примяли снежок на окраине Русского мира.

 

Немка вдвоём на картине Шагала

Европа — суконная зелень. Я
Вхожу со свечой в полумрак бильярдной.
Обвисли лузы, шары внакат
Застыли, как артиллерийские ядра.

А там, в России, на дальних оврагах,
Где прорастает пехотный комбат,
Девочка из-под города Каргополь
Рожает втайне от европейских «благ»…

Падший ангел Ангела Меркель
И клоун-де-клон Франсуа Олланд
Ведут на костёр российского президента,
Но русские, как рукописи, не горят!

Что им, вертлявым, Русская слава
С позывными «Москва-Севастополь-Донецк»,
Они, как псы на удавке, лают,
Срыгивая намерéния ОБСЕ.

Струхнула Европа, когда ополченцы
В гуще Дебальцева взяли в котёл
Blue-голубые французские ценности
И бочку баварского пива «Jawohl!»

Ладно, потерпим и эту подставу.
У нас на взлётной кого только нет!
Лети «от винта» с лёгкой кисти Шагала
В прошедшее время, евродуэт!

 

Туры и операторы смерти

Недавно я услышал о новом направлении российского
туристического бизнеса —
туры в Донбасс на линию фронта.
Желание стать очевидцем смерти,
находясь в гарантированной безопасности,
напомнило мне традиции римского зверинца-Колизея…

Я свечу запалил украдкой,
Мне не хватает воздуха.
Совесть, как галогенная лампа,
Слепит глаза, выжигает голос.

Сердце бьётся вослед кровотоку:
«Стойте!
Да стойте же, вы,

безумцы,
Шоколадные штрудели, нелюди-клоны,
Маклеры, брокеры, денежные трезубцы!..»

Есть мародёры плоти.
Чуя исход летальный,
Они набивают глотки
Жизнью остывшей тайно.

Им, вороным, потеха:
Сцéпочка, крест нагрудный
Апофеоз «успеха» —
Топ-портмоне с купюрами.

Есть мародёры духа.
Раньше их звали «вампиры»,
Они, как чёрные фурии,
Ластятся к бранному пиру.

Что ж, в двадцать первом веке
Снова отцы-магистры
О кровушке человеческой
Галдят в туристических «Бистро».

Хотите в Донецке под пулями,
В бронированном для вас авто
Фиксировать, как стекает по улице
Кровь женщины

с разорванным животом?

А вот старушка,

наспех прикрытая
Упавшим с крыши листовым железом.
Хотите, за дополнительную плату
Лист приподнимут,
И вы увидите тело!..

Нечем дышать!
Евгений[8], спасибо,
Ваши слова нынче стали моими.
Толпятся «туристы от смерти»

в мизер,
Вытаптывая совесть и собственное имя.

 

Инвалиды Афганистана

Инвалиды Афганистана
У метро собирали паёк.
Инвалидам Афганистана
Кто-то бросил пятак в комок.

Задрожала гитара глухо,
Будто стингер царапнул борт,
И насмешливый голос духа
Взвыл надрывисто, как волк-койот.

Кровь метнулась к лицу и встала.
Кто мы, люди, куда идём?
Инвалид отложил гитару:
«Да не парься ты, всё путём!..»

 

Герой-квартиросъёмщик

Уютно в московской квартире
Топтаться на Яндексе.ру,
Помножив себя на четыре
Упавших в смертельном бою.

Рассматривать, как диораму,
Андроид, лаская диван,
И чёрного парня Обаму
Отстреливать, глядя в экран.

Удобно злословить: «Уроды!»,
Когда не свистят над тобой
Ни пули, ни битые своды
Небесной судьбы роковой.

В руках твоих чашечка кофе
Дымится, как жерло ствола,
Но близится полночь — и по фигу
Все скорбные в мире дела.

А утром, по Яндексу-пробки
Взглянув на изъяны пути,
Ты под Иловайские сводки
Газуешь к ноль-ноль девяти.

 

Я начинаю верить

Я начинаю верить в грядущий момент истины,
Память в сугробы белые кутает прелые листья.

Всюду чужая осень — бумаги, банкноты, чеки,
Маклеры, брокеры, евро — валютные ипотеки.

Хотели по-русски, как лучше, — с Европой дружить домами.
Простите великодушно, теперь мы как-нибудь сами…

Да, мы постыдно молчали, когда над Белградом-братом
Кружили, как грифы над падалью, «US-томагавки» NATO.

Да, наши воины-профи хмурили брови с экрана,
Глядя, как рвут Каддафи нелюди-псы Обамы.

Что ж, поделом нам, ромулам, третьим от трона Кесарева:
С Псаки браниться да порознь плавать в пагубном месиве.

То-то на нашей совести «ужин» одесских пираний.
Печальнее нету повести, чем та, что случилась с нами!

Мы потеряли Веру.
Как сумрачные левиафаны,
В мир глядим из партера через плечо охраны.

Гибнем на ровной дороге, высчитывая поворот:
«Что сулит нам, убогим,

баррель на будущий год?!»…

 

Хватит! Рубли на бочку! Хочешь иметь — плати.
Хочешь — плати в рассрочку, в рассрочку, но за рубли.

Хватит глодать Украину, дескать, ничья земля.
Это мне, славянину, решать — Украина чья!

Хватит болтать об укропах. Русский язык — чернозём.
Гибнут Наши в окопах,

и к Каждому мы — причём!

Навальным и макаревичам, лобстерам-яценюкам
Скажем: «Нам Богом велено мир поделить пополам:

Вам — океанский лайнер, рейс Мариуполь — Бали,
Нам — вековая тайна греко-славянской земли!»

 

Охота на глухаря

Бывалый охотник наставляет своего друга,
неопытного охотника, в ночь перед охотой:

— Запомни: шаг на глухаря
Удобен, когда снег подтаял,
Когда намёт сугробов вмят
и держит след.
Под вечер стая
Слетается на токовище:
Хвастливых оперений ряд
На зорьке в мокрых голенищах
Выводит песню глухаря!

Вот первый перистый петух
Ветвь изогнул под тяжью крупа.
И зорко «досчитав» до двух,
Окликнул «Крэк!»
Спустя минуту —
Второй.
За ним наперечёт
Десятка два, крыла оправив,
Расселись по ветвям в зачёт
Любовных и смертельных правил.

 

Неопытный охотник:
— Их жалко мне! Сколь мудреца
Жизнь отмечает смертью ранней,
Столь оперение певца
Губительно на поле брани…

Бывалый охотник:
— Стреляй под песню, так верней,
Глухарь, когда поёт, — не слышит.
И глухариная свирель
Слепа шагов на триста. Ты же
Стреляй!
И глухаря, как масть,
На смерть разыгрывай проворно!
Бей крупной дробью — это раз,
А встрепенётся — бей повторно.

Неопытный охотник:

— Я сам себя не узнаю!
Убить любовь во время песни?
Любовь в крови, — и я стою
Над ней, беспечной злобы вестник?..

Бывалый охотник:
— Братан, да не морочь себя!
Тебе ружьё дано для славы.
Рукописания горят!
В огне, кто костровой — тот правый.
Глухарь — он тоже не дурак,
Он, как и ты, — жестокий воин,
Сильнейшим — корм, слабейшим — враг.
Увы, братан, так мир устроен.

Давным-давно грехопаденье
Нас отлучило от любви.

Неопытный охотник:

— Прошу тебя, мой друг,

хоть в этом
Хулý на Бога не твори!

Да, токовище — не Голгофа,
И птицы зов — не зов Христа,
Но тот, кто исповедал кровью
Любовь, — бессмертен в Боге стал!

А вам, оруженосцы горя,
Я говорю:
Пуская кровь,
Вы пьёте адское «снадобье»!
Эх, ты,

охотник на любовь…

P.S.
На том друзья в тот день расстались.

 

Болотная присказка

Бежит житейская волна
Из глубины житейской силы,
Выносит к берегу она
Всё то, что сила износила.

Обрывки дум и чертежи,
Где капля крови Архимеда
В песок упала, положив
На плаху голову победы!

Что ж, чести доблестный черёд
Не раз ходил в изгоях века.
Но всякий раз он наперёд
Умел окликнуть человека.

Умел припасть к нему на грудь
И выпросить, как подаянье,
Высокой меры сладкий зуд,
Иль смерти тайное дыханье.

Бежит житейская волна,
Выносит ветхие мундиры
Из мёртвой парадигмы дна
И сочетает их над миром

В ума восторженную трель,
Иль силы дерзкую прохладу.
И снова тысячи людей,
Похожих на безумцев стадо,

Смыкают вздох в стоглавый вой
На площади Болотной. С речью
К ним обращается герой,
Чтоб головы сочесть для сечи…

Спешит с волною дней порог
Из глубины житейской силы
И каждому кусочек ила
Выносит молча
Под залог…


[1] ОНУ Одесский Национальный университет имени И.И. Мечникова

[2]  стигматы — крестные раны

[3] производное от выражения «Москва — третий Рим»

[4] 100 лет назад, 28 июня 1914 года, в Сараево было совершено покушение на австрийского престолонаследника Франца Фердинанда и его жену. Убийство эрцгерцога Франца Фердинанда послужило поводом для начала Первой мировой войны.

[5] Пандора в древнегреческой мифологии — первая женщина, созданная по велению Зевса в наказание людям за похищение для них Прометеем огня. Любопытная Пандора открыла полученный ею от Зевса сосуд (ящик Пандоры), из которого тут же по земле разлетелись все несчастья и бедствия, а под захлопнутой в страхе крышкой осталась на донышке только надежда.

[6] обедня — простонародное название Божественной Литургии, главного христианского богослужения.

[7] имеется в виду — «напившихся до поросячьего визга».

[8] Евгений Гришковец (об одесских событиях): «Несправедливость — вот что сейчас меня буквально душит…»

Об авторе:

Борис Алексеев,  родился в 1952 г. В настоящее время — церковный художник, руководитель иконописной артели «Радость» (г. Москва). Полагает, что изображать горний мир и писать стихи — по состоянию души — синонимы.

 

 

Рассказать о прочитанном в социальных сетях:

Подписка на обновления интернет-версии альманаха «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: