Василий Теркин в тылу страны
Василий Теркин в тылу страны
Переправа, переправа,
Берег фронта ― берег тыла
Сообщаются снарядом,
А обратно однокрылым,
По ранению, с возвратом
В новом танке и с сиреной —
Тонким голосом Вишневской (*).
С фронта всех врагов по стенам
Привидениями плющит,
И из тыла истребимы
Ультразвуком, бьющим люстры
Эрмитажа воротилы.
И плывет Василий Теркин
Этой вечной переправой
По крови с водою Невской
В отпуск с фронта, при медали
Вместо ордена ― неделя,
Чтобы злее был на фронте,
И заходит в детский садик.
А там дети и не знают
Что в блокаде, мандарины
Каждый день, тепло, не больно
Потому что рядом Смольный (**).
А оттуда он идет на побывку да в народ
Отощавший, при станках в четыре смены —
Пашет Кировский завод третий год.
И Василий, озверевший, мчит на фронт,
Отпуск свой не догуляв. И он прав.
Не бывает никогда только худо, без добра —
Он строчит из пулемета, перед ним фашист и вор —
Коммунист в тылу, в окопах политрук, его труд —
Мясо пушечное мелет и до блеска сапоги
Начищает. Милый господи, прости.
«Неоправданным обстрелом» назовут потом враги
Шквал огня, что вылил Теркин после отпуска в тылу.
Так закончил он войну. И в тылу в отделе кадров
Не узнал свою страну. Там враги по вертикали,
Тайно память вытравляя, заставляют воровать,
Тонко выстроив законы, размягчая нам мозги,
Сами в Западном Берлине точно выстроив систему,
Чтобы честно торговать, но себе, потому что это смерть —
В человеческой природе умножать двойную жизнь
И ковать фальшивой медь, там орлами в венчиках:
Двухкопеечный Касьянов и полтинник Ходорковский —
Он нью-ангел большевизма,
Он комсорг ― из отдела пропаганды
От противного: «Дети, плох капитализм».
Воруй в тылу КПСС, все на фронт!
27.02.15.
(*) «Мы с бабушкой жили в Купчино, у нас был дом и корова, я каждый день носила бидон молока на улицу Рубинштейна (это у Невского, километров 10 из Купчино (В.А.), там странная женщина открывала шкаф, полный буханок хлеба, накладывала мне в мешочек, и я шла обратно, раздавая на постах, и солдаты меня пропускали. Однажды я вернулась домой, а на месте дома воронка от бомбы, и я легла рядом умирать… очнулась в Кронштадте и вдруг начала петь раненым» (с) ― Галина Вишневская, вспоминая по tv.
(**) «Только в 15 лет я узнал, что рос в блокадном Ленинграде, потому что в нашем детском садике при Смольном каждый день на столах были мандарины» (с) ― из воспоминаний жителя блокадного Ленинграда по телевизору, сам видел в 91-м.
Схватки
Сколько времени утекло в Темзе,
Что от старости Гринвич сбрендил,
В петле перепутав тень Березовского
С тенью, кинутой коробкой московской.
Столько времени утекло в Яузе,
Что увидел Кремль в менопаузе
Вечно юной Королевы эпоху,
Когда Англии в Москве все посуху.
Столько времени утекло в Пекине,
Что решил он ― Америку скинет
С постамента Мао Дзе Дуна,
И Нью-Йоркскую высотку с дула
По-шанхайски в подделку плюнуло.
Столько времени с государств исламких
Утекло, что Коран считан рабски,
И прекрасное ассирийской пещеры
Стало пылью компьютерной эры.
Столько петелек во времени дьявола,
Что бьется в сетях Планета усталая,
И никак не лезет мавзолей в ворота.
Но еще не такое выносила пехота
Из болота, чтобы выстрелить в дали,
Сети порвав на девятое мая,
Запустив первым спутником в гости
Коробку московскую в небесную ось
И попасть Ему прямо в храпень.
Хватит спать в сети нашему Папе!
Пусть поддаст под зад, только русский
Может порвать узорную блузку
На груди православной ― куполе
И проснется Невеста во поле
И родит новый век ― слышишь вопли?
Предродовые начались схватки.
Тяжело при родах, легко в кроватке…
11.03.15.
Песня для исполнения в электричке
Гоп-стоп, толпой стояли за углом,
Гоп-стоп, с Авророй, пушкой и штыком
И были на кармане: бритва, кнут и пряник,
Хозяин за плечами ― немецкий с кошельком.
Гоп-стоп ― и мы народ снесли в дурдом,
Гоп-стоп, и был зачат НЭП кулаком,
Кабанчик взрощен для ГУЛАГА,
И для рабов была услада ― шаражкин космодром.
Гоп-стоп, и обескровлена страна.
Гоп-стоп, и снова НЭПа кровь пришла
И раб шагнул за двадцать лет,
Восстанья нет, и за бугром хозяин ждать устал.
И на гоп-стоп рабовладелец побежал
И запрещает возвращать нам капитал,
Что я, надсмотрщик-коммунист, ему носил,
Но чекист, набравшись сил, нас покарал.
И на гоп-стоп я больше не ходил.
Я коммунист, я покаяние свершил.
Я атеист, нам литургия и намаз —
Покаяние, что грех это: гоп-стоп.
Рабы, возьмите мой последний кошелек,
Я у хозяина с Уолл-стрит его взял,
Хакерский поступок я свершил,
Только не вешайте, я сам разрушу мавзолей.
24.03.15.
Об авторе:
Виктор Авин родился в Ленинградской области, окончил Ленинградский государственный университет, живет в Санкт-Петербурге, женат, двое детей. В 2012 году в издательстве МГО СПР опубликовал трехтомник стихов и прозы «Миграция души» (первый том ― 252 с., второй ― 200 с., третий ― 212 с.). В мае-июне 2013 года в составе делегации Продюсерского центра Александра Гриценко принимал участие в работе Всемирной книжной выставки в Нью-Йорке.
