Идея
В от уже несколько дней Спаситель, пытаясь унять нарастающее раздражение, метался из угла в угол, понимая, что его терпению приходит конец. На протяжении двух тысяч лет он не покидал этого проклятого места и потому не мог вернуться к себе в светозарные и необозримые просторы Вечности. Великая Цель, когда-то поставленная им перед самим собой и закреплённая клятвой перед Советом Вселенных, до сих пор ещё не была достигнута. Все цивилизации, видимые и невидимые, населяющие это Мироздание, совсем недавно были объединены сиянием Мегазвезды. В её Центре была заключена Идея, консолидирующая вокруг себя всех и вся. Но светило вдруг погасло, превратившись в мерцающее багровым мёртвое космическое тело. Оно стало пустым, в нём не было ни света, ни тепла, ни мысли, — ничего живого. Было ясно, что следом за Центром погибнет вся Вселенная со всеми своими микро- и макромирами. Цивилизации направили своих представителей в Совет Вселенных с мольбами о спасении и помощи. Совет внял им, но долго не мог определиться относительно кандидатуры будущего Мессии. Желающих не было. Нашёлся всего лишь один доброволец. Он был молод, недавно закончил академию, опыта не имел никакого, сирота. Правда, при нём была внушительная папка с блестящими отзывами наставников и учителей. Никто, кроме него, не собирался растрачивать свои сверхусилия на спасение того, что, по их мнению, спасти уже было невозможно. Поэтому, не особо веря в успех, члены Совета проголосовали за то, чтобы поручить это задание ему. Спаситель поклялся найти для Вселенной новую Идею, способную возродить и воссоединить погибающие миры. — Запомни, сынок, твоя клятва останется лишь словами, если однажды ты поймёшь, что не можешь далее следовать выбранному тобою пути, — говорил ему его любимый наставник и учитель. Он понимал, какую непосильную ношу взвалил на себя его ученик. — В общем, ты сможешь оставить всё, как только сам того пожелаешь. Надеюсь, эти болтуны в Совете предупредили тебя об этом. Конечно же, его никто ни о чём не предупреждал. — Только тогда, когда я достигну цели и исполню то, ради чего я был призван, мы с вами вновь увидимся, учитель. Я не вернусь с позором, — ответил Спаситель. На это наставник лишь пожал плечами и сказал: — Тебе следует быть более снисходительным по отношению себе.
С тех пор прошло две тысячи лет. Он до сих пор продолжал искать ту самую всеобъемлющую Истину, способную сконцентрировать вокруг себя всё разумное. Спаситель знал, что когда ему удастся Её сгенерировать, сфера Идеи начнёт расти. Она будет увеличиваться до тех пор, пока не станет для всех присутствующих здесь Миров новой Мегазвездой. И никто не сможет этому помешать. Её чистый свет проникнет в души всего живого и мыслящего. Каждый сможет убедиться в правдивости именно этой его Идеи. Как только это произойдёт, цель будет достигнута, он станет свободным и сможет вернуться домой. Его мысли порождали вокруг себя хаотичные всполохи света, которые тянулись друг к другу, скручивались и образовывали пылающие космическим огнём новые плазменные шары. Их было много, они были разными: совсем маленькие могли поместиться на ладони, средние — размером с лошадь или слона. Но были среди них и очень большие. Их круглые раскалённые добела бока виднелись из окон резиденции. Созданные Спасителем идеи громоздились друг над другом, образуя вокруг цепи гор, затмевая своим сиянием тёмно-багровое беззвёздное небо. Каждая сфера заключала в себе новую Идею по спасению. Издавая однообразный и угрожающий гул, они готовы были вот-вот взорваться от переполнявшего их нетерпения и первозданной силы и разнести на куски остатки беззащитной Вселенной. Но Спасителя это мало волновало. Его чудо не рождалось. Ни одна из идей до сих пор не смогла развиться до уровня единственной и неоспоримой. Он никак не мог понять, почему. Всем его озарениям чего-то недоставало. Спаситель стал подозревать, что кто-то преднамеренно пытается помешать его произведениям продолжать расти и развиваться дальше. Он пытался даже вычислить, кто именно способен ему навредить. Ведь не думают же они, сидя там в своих запредельных апартаментах, что Спаситель сам должен заняться развитием и выращиванием своих идей?! Да, он поклялся, что поможет найти главную, основную. Но о том, чтобы воплотить их все в реальность, — разговора не было и не могло быть. Мыслимо ли: раскрыть звёздную суть, проследить, чтобы она оставалась неизменной на протяжении всех этапов своего развития, не позволить усомниться в самой себе, но, напротив, поддержать, помочь поверить в себя, устремиться самостоятельно вперёд к совершенству?! Да, это возможно, но только если он найдёт ту самую… Только одна из них способна стать неоспоримой Истиной, только ею и следовало заняться. Но прежде её предстояло отыскать среди многих. Так думал Спаситель. Совет обещал всячески его поддерживать. Спаситель предполагал, что взращиванием и воспитанием неокрепших светоносных тел будущих звёзд займутся другие, специально подготовленные для этого отряды небожителей, предоставив ему безграничную свободу и время для генерации новых гениальных мыслей. Чем он добросовестно и занимался все эти тысячи лет, что бы они там ни говорили. Раз уж члены Совета взялись помогать одному из исчезающих Мирозданий, могли бы взять на себя контроль всего, что лежит вне пределов Творческой Мастерской Спасителя, из которой он фактически не выходит. А именно: раздать часть сфер небожителям, пусть нянчатся с ними. Глядишь, кто-нибудь из них и вырастил бы Её. Неужели в Совете не понимают, какая огромная ответственность возложена на него одного, что все эти мелочи отрывают от самого главного — поиска той самой Идеи, важной не только для него, но для них?! Спаситель не раз задумывался о том, что будет с ним после того как он найдёт Её, после того как он вновь окажется свободным от этой обязанности? Что ждёт его там? Эти мысли почему-то были ему неприятны. Тогда он с ещё большим усердием сосредотачивался на работе. День за днём, минута за минутой Спаситель спрашивал себя: что не так? И не мог понять. Голова шла кругом, вся проделанная им работа оказывалась бессмысленной и бесполезной. Вверенное ему Мироздание со всеми его мирами по-прежнему оставалось во власти кровавых сумерек бессмысленности и духовной пустоты.
Ниже долины, на которой располагалась резиденция Спасителя, раскинулось Небесное Царство со своей некогда Белокаменной Столицей. В столице жил сам его Творец, изрядно страдавший от того, что его Мир рушился. Вместе со своими подданными он, не отрываясь, наблюдал за тем, как беспрерывно вспыхивали молнии, одна ярче другой, отражавшие накал творческого процесса в резиденции Мессии. Тем не менее Творец оставался безутешен. Он не мог ни есть, ни спать, ни говорить, ни тем более отвечать на мольбы и прошения преданных ему поданных, из писем которых узнавал о мрачных историях их тяжёлых судеб, лишённых просветлённых и чистых озарений. Творец плакал над ними. Небожители умоляли его спасти их. Осознание того, что гибнет созданная им когда-то Вселенная, мучило и терзало его, не давало ему покоя, поэтому он был не в состоянии кому-либо помочь. Отвечать на письма страждущих утешения мирян Творец поручил своему Первому Помощнику, регулярно поднимавшемуся к нему по межпространственному тоннелю. Помощник же, в свою очередь, прикинув в голове численность всех живых и неживых существ, способных держать в руках ручку или любой другой царапающий предмет и населяющих все миры Царства, решил быстренько перепоручить эту обязанность молодому, деятельному и неутомимому Спасителю. «Всё равно пользы от него — никакой. Всё что-то ищет, машет руками, а толку никакого. Две тысячи лет — ничего путного, шутка ли?! Так вот, пусть он для себя продолжает свои поиски, а для нас решает более насущные и жизненные задачи, — думал про себя Помощник. — Опять же, хлеб свой отрабатывает. Вполне возможно, что смена деятельности пойдёт ему на пользу». Но «смена деятельности» лишь усугубляла усталость и раздражение Спасителя. Ещё в самом начале, когда Помощник впервые обратился к нему с просьбой помочь разобрать накопившуюся кучу писем, эта приятельская услуга не показалась ему тяжёлой и обременительной. Но обращений адресованных Творцу изо дня в день становилось всё больше. Незаметно помощь переросла в строгую обязанность. Помощник не отходил от Мессии ни на шаг и строго следил за исполнением порученного ему дела. Стоило Спасителю присесть или прилечь, как он тут же появлялся с новым пакетом. Сочиняя ответы на моления подданных Творца, Спаситель ощущал себя, скорее, местным знахарем, чем тем, кто был призван однажды исполнить высокое предназначение и воскресить жизнь во Вселенной. Мастер идей всё чаще сожалел о зря потраченных им усилиях и времени. Всё, что он делал, казалось ему не имеющим никакого смысла. Цель по-прежнему оставалась за пределами досягаемости. Идеи всё реже посещали его. Недовольство собой накапливалось и готово было обрушиться в любой момент на кого угодно. Так было на протяжении долгого времени, но сегодня Спаситель почувствовал Её приближение, он томился предвкушением, знал все признаки Появления новой Идеи: очертания предметов становились смазанными, слегка кружилась голова. Спаситель старался не думать о Ней, чтобы не спугнуть. С утра он пересмотрел все доставленные накануне письма, несмотря на то, что работа была рассчитана на неделю. Зато была твёрдая уверенность в том, что Помощник не появится в его резиденции в течение нескольких дней, что никто не побеспокоит его. Уединившись сразу после завтрака у себя в мастерской, Спаситель сел на кушетку, положил руки на колени, закрыл глаза и погрузился в ожидание. Можно было подумать, что он вообще перестал дышать. Внезапно Спаситель ощутил толчок изнутри. Следом за ним он увидел пред собой белый свет. Мессия ждал, не торопил её, он знал, что очень скоро свет новой Идеи начнёт вливаться в формы, в звуки, прежде чем образуется новая сфера. Перед его взором вспыхнуло яркое видение: он летит внутри тоннеля, охваченный надеждой и осознанием свободы. Скоро! Неужели так скоро?! Спаситель был озадачен. Что означал этот образ? Должен ли он бросить всё как есть и бежать? Что судьба этого Мира уже предрешена? Неожиданно прямо над головой он услышал голос Первого Помощника:
— Не помешал?
Мастер остался сидеть с закрытыми глазами, поскольку не хотел показать, что его застали врасплох. Ведь как представитель более тонких измерений он мог предчувствовать появление этого вездесущего создания ещё задолго до того, как предался потоку воображения. Спаситель прочёл пронёсшуюся в сознании Помощника мысль: «В следующий раз, когда мне так же легко удастся проникнуть сюда незамеченным, пожалуй, я не стану тебе об этом сообщать, Спаситель. Просто буду молча дышать тебе в лицо, ни о чём не спрашивая, до тех пор, пока ты сам не спохватишься, что тебя опять застали врасплох! Хах!»
— Пришёл напомнить вам, Мастер, что сегодня состоится ежегодное представление в вашу честь. Это представление, если вы помните, — особенное. Оно — двухтысячное по счёту, юбилейное. Творец сам обещал прийти сегодня на него. Так что не опаздывайте. Охрана будет ждать вас возле парадной, как обычно. Да, и не забудьте свой плащ. Узнав в вас Мессию, люди не дадут вам проходу. — Помощник обошёл комнату, выглядывая в каждое из окон. Затем он остановился у стола и внимательно начал рассматривать бумаги, лежащие на нём. — Вам по-прежнему так и не удалось Её разыскать… — проговорил он тихо, как бы про себя. — Что ж, сожалею, — Помощник листал страницы писем и готовые на них ответы, и его настроение улучшалось. — Но вы же не собираетесь грустить из-за подобных пустяков? Зато, я смотрю, вы одолели за один день работу, которую обычно выполняли за неделю! Ведь я только вчера вручил вам эти письма. Похвально, похвально! Вы действительно — непревзойдённый Мастер. Сказать честно, я всегда верил в вас. Спаситель?
— Хотите поиздеваться?
— Да не расстраивайтесь вы так! Я уверен, однажды у вас обязательно получится, и вы её найдёте. Не сегодня, так завтра! Но сегодня ваши советы и поддержка очень нужны там, — он показал пальцем вниз. – Смотрите, Спаситель, с каждым днём писем становится всё больше, словно им больше делать нечего, кроме как писать их. Жалкие, ничтожные создания. Спаситель поморщился, резко поднялся с кушетки и подошёл к окну.
— Поймите, у меня нет и никогда не было намерения вас обидеть. У меня к вам предложение. Только пообещайте подумать, прежде чем вы ответите на него, — продолжал Помощник. — А что если нам взорвать все эти горы и высыпать сферы с неистраченной и опасной в них энергией туда, — он вновь ткнул пальцем вниз, себе под ноги, — в эту непроглядную тьму и пустоту?! Смотрите, как им там жутко и темно! Можете себе представить, каково там приходится без единой звёздочки на небе?! По крайней мере, пока не родится новая Мегазвезда, в нижних мирах станет немного теплее и светлее. Их тепло поднимется сюда, а это, как вы понимаете, выгодно и нам.
— Нет, Помощник. Сферами займутся те, кто способен будет их вырастить и помочь им развиться. Каждая из сфер может стать минимум звездой, не говоря уже о том, что она способна объединить вокруг себя планеты, наполненные жизнью.
В Совете мне обещали помощь. Так что высыпать в непроглядную пустоту эти неокрепшие сосуды с энергией я не намерен.
— Понятно. Вам не понравилась моя идея. Я вот иногда думаю: а что если той Идеи, которую ищете вы, вообще не существует, и вы будете маяться здесь вечно?! Молчите? Тогда вот вам свежая порция, — он извлёк из плаща и положил на стол новый свёрток со свежими историями о страданиях, — на всякий случай прихватил с собой.
Спаситель молча смотрел мимо Помощника. Он устал, запутался. Что он здесь делает?! Да и кому всё это надо?! Творцу?! Жителям миров? Совету Вселенных? Эти не верят в Идею, другие — в него. Как только врата межпространственного тоннеля исчезли следом за Помощником, Мессия сел на кушетку, склонился над коленями и обнял голову руками. Надежды на то, что он сможет вернуться домой, больше не оставалось. Спаситель вдруг ясно увидел перед собой родные воздушные луга, превратившиеся в берег, наполненный оглушительным шумом бьющихся о скалы фиолетовых волн и криками серебристых чаек. Он вспомнил как на рассвете, свет семи солнц, поднявшихся над горизонтом друг за другом, порождал фантастическое зрелище из переливающихся радуг, словно всюду были разбросаны гигантские кристаллы, преломляющие их лучи. Вспомнилось ему и то, что там любая мысль и её воплощение находились на расстоянии мига, но никак не двух тысяч лет. Спаситель не хотел здесь больше оставаться. Бежать куда угодно, лишь бы подальше отсюда!
Ежегодно в его честь устраивалось представление. Оно должно было отвлечь Мессию от трудов, а также от мрачных размышлений, навеянных грустными историями загубленных судеб. Ровно в назначенное время Мастера доставили в открытый летний театр оперы, расположенный в центре освещённой бледными фонарями Столицы. Как обычно, участниками представления были назначены проклятые души, кандидаты в обитатели нижних Миров. Они недавно лишились своих физических тел, и в Небесном Царстве могли предстать только в виде теней. Помощник считал пустой тратой приглашать признанных во Вселенной мастеров искусства, когда «под ногами» столько талантов. Сегодняшняя опера шла под названием «Торжество жизни». Замысел, по словам Первого Помощника, заключался в том, чтобы изобразить ликование и торжество Бытия. Но актёрам гениальнее всего удалось воплотить именно образ Небытия. Все арии звучали как вопли с завываниями и скрипом надорванных связок. Так герои спектакля выражали свою тоску об утраченной ими навечно возможности лицезреть что-то, что они любили больше всего или чем когда-то обладали. Ликующий образ Бытия как-то смазался.
— Разве способны проклятые души что-либо чувствовать, понимать и, тем более, выразить?! Сколько раз можно говорить об этом! – возмутился он и заткнул уши. Спаситель вспомнил о своём сегодняшнем разговоре с Помощником, и ему захотелось остаться наедине с собой и сосредоточиться на прерванных размышлениях. Мастер решил немедленно покинуть здание оперы и пройтись. Чтобы не выдать своей пламенной сущности, полыхавшей изнутри неугасимым огнём, и не привлечь ничьего внимания, он накинул тяжёлый чёрный плащ и отправился бродить по пустым улицам тёмного города, вдоль которых друг на друга громоздились серые безглазые небоскрёбы. К счастью, было уже достаточно поздно, и навстречу ему не попалась ни одна живая душа, что помогало ему глубже погрузиться в свои. Поэтому он не сразу обратил внимание на мечущуюся вокруг него мрачную Тень. И лишь когда внезапно она вытянулась перед ним во весь рост, он, споткнувшись об неё, вздрогнул от неожиданности и спросил: — Ты кто? Воздух между ними заискрился и зашипел. Тёмная и мрачная, Тень оказалась абсолютно безмолвной. Она бессильно заметалась вокруг, не в состоянии что-либо выразить.
— Жаль, что она не разговаривает. Только откуда она взялась здесь, в центре столицы
Небесного Царства? Ах, да! Опера. Сегодня тени, такие же безголосые и бездарные, как она, давали представление.
К его унынию присоединилась глубокая печаль. Возможно, что это — актриса или кастелянша, сопровождающая одну из «сирен» оперной труппы. Он брезгливо попытался обойти её. Тогда Тень, отчаявшись от неспособности хоть что-то произнести, открыла рот и фальшиво завела арию из только что недослушанной им оперы. Спаситель поморщился, он ничего не понял и был раздосадован. Тень его больше не интересовала, она ему мешала сосредоточиться на прерванных им рассуждениях о бессмысленности его жизни и трудов. Заметив, что Спаситель уходит, Тень перестала вопить и последовала за ним. Она норовила затаиться в складках его плаща, который от этого становился ещё тяжелее. Ощущая навалившееся на плечи бремя, Мессия то и дело стряхивал её, но вскоре забыл и перестал ощущать её присутствие. А когда его окружила охрана, чтобы препроводить обратно в Мастерскую к оставленной им работе, он и вовсе забыл о существовании Тени.
— Что с вами,Спаситель? На вашем лице — следы глубокой печали… — спросил вышедший ему навстречу из летательного лингама Первый Помощник. — По правде сказать, я надеялся найти вас в объятиях какой-
нибудь страстной куртизанки, а вы тут… в этом ужасном плаще… мечетесь подобно…
— Подобно кому?
— Подобно тем созданиям, что я вынужден извлекать из безжизненных недр Мироздания для участия в спектаклях.
— Вы имеете в виду проклятые души?! Да, вы правы. И я, подобно им, становлюсь не способен не то, что выразить себя, но даже просто понять, что происходит, — ответил Мессия задумчиво.
— Вы до сих пор надеетесь Её найти? — спросил вдруг Помощник.
— Неужели вам безразлично, что будет с вашей Вселенной?
— Это ваша проблема. Не нужно перекладывать с больной головы на здоровую. Совет Вселенных поставил эту задачу перед вами, а не передо мной. Пусть каждый выполнит свою миссию. —
— В чём же заключается ваша?
— Моя задача — обеспечить связь между вами и теми несчастными, которые стремятся быть услышанным, как можно быстрее доставить вам их послания, ведь для большинства из них это, может быть, последняя просьба, а также обратно донести обратно ваши ответы. Вы и представить себе не можете, сколько там миров и тех, кто их населяет!
— Да, но Совет ставил передо мной совершенно другую цель!
— Но вам-то она оказалась не по силам! — взорвался вдруг Помощник. — Возможно, вы не доросли, чтобы решить её, и тогда, конечно же, вам нужно ещё время. А может, как я уже говорил, Её просто не существует?!
— Вы не можете этого знать! И вас это не касается!
— Нет, касается! Кто даёт вам всё необходимое для жизни, а теперь уже и для работы, а?! Я! – Помощник хлопал себя в грудь ладонью с растопыренными пальцами. Спаситель понял, что дальнейший разговор бесполезен, и позволил охране провести себя к дому. Когда он запер за собой дверь, то ещё некоторое время стоял в прихожей, глядя в пространство. Потом прошёл в кабинет, взял со стола бумаги, оставленные ему Помощником, и стал их перелистывать. Он небрежно пробежал глазами по списку. Внезапно взгляд его остановился на одном из прошений. «Тень неприкаянная. Безмолвная душа», — пылали начертанные алыми чернилами буквы. Кровь прилила к голове, Мастер сел в кресло, скинул с себя плащ, отчего комната тут же озарилась светом, и продолжил читать. В нескольких местах чернила были размыты. Речь шла о родовом проклятии. События далёкого прошлого, имеющие последствия в настоящем. Почитаемый землянами старинный дархийский род. Знаменитая заповедь дархийских женщин: не может убивать тот, кто призван дарить жизнь. Женщина этого рода, защищая своего младенца, прикончила нескольких ублюдков захватчиков из звёздной системы Леры, но при этом погибла сама. Ребёнок выжил, взяв проклятие матери на себя и на всех тех, кто будет рождён в его семье. Последние слова уже начали расплываться в глазах, когда Мастер швырнул бумаги на стол. Они тут же рассыпались. Спаситель сполз на пол и обхватил колени руками. Как давно он не вспоминал о ней! Ему так сильно захотелось увидеть её и рассказать, сколько всего он перенёс за эти две тысячи лет одиночества, бессмысленного и никому не нужного труда, потому что все его мечты обернулись крахом. Он не справился и теперь вынужден будет отречься от цели, отречься от всего и бежать, бежать с позором. Только она была способна понять и разделить с ним его отчаяние, как разделяла в юности его мечты. Мать всегда была рядом, пока и ей также однажды не пришлось защищать его от космических охотников за звёздными душами и погибнуть. Вместе со слезами Тень тихо сползла с его лица и вновь предстала перед ним, как тогда, когда Мастер впервые на неё наткнулся на неё в сумеречном переулке. Но сейчас в Мастерской было много света, и он смог разглядеть, что не такая уж она и тёмная. Из поглощавшего лицо мрака начали проступать глаза, черты лица. Это было лицо женщины. Оно не было искажено ни горем, ни отчаянием, ни болью. В этом лице, скорее, проявлялась твёрдость, которая говорила что, случись подобное, женщина поступит точно так же, что она готова защитить ребёнка вновь. Вдруг она развалилась на фрагменты, каждый из которых оказался серией сменяющих друг друга картин. На пустынном берегу сидит маленький мальчик, на следующей картине он уже подрос, а затем стал юношей. Но на всех изображениях он оставался один. Спаситель понял, Тень сожалела только об одном: что не могла видеть, как росло её дитя, не могла быть рядом с ним. На этот раз ей удалось выразить свои мысли. Конечно, это о ней писалось в том прошении. Гул, давно уже ставший привычным, внезапно слетел с огненных вершин и, приблизившись, взорвался раскатами грома. Казалось, что все звёздные сферы сдвинулись со своих мест и начали поход, не дожидаясь призыва. Спаситель сидел напротив Тени. Он был ослепителен, на нём не было плаща, и белый свет, исходивший от него, заполнял всю комнату. Чёрная Тень неприкаянной проклятой души дархийской матери неподвижно стояла напротив, когда их окружили солдаты. Охрана Первого Помощника вернулась за ней, чтобы увести её обратно в тот мир, откуда она была извлечена для обслуживания сегодняшнего представления. Стража схватила и поволокла её за собой. Спаситель неожиданно почувствовал толчок, предшествующий появлению Идеи. Очертания всего, что было вокруг, начали расплываться. Возник голубоватый свет новой Идеи, и наполнил собой нечёткий образ, вокруг которого тут же вспыхнул гигантский плазменный шар.
— Прочь! Пошли все прочь! Ожившие сферы, дождавшиеся наконец своего часа, с громом скатывались вниз. Они взрывались под ногами у оглушённых и ослеплённых солдат, выпуская из себя реки огня.
Спаситель вдруг сквозь пелену белого пламени, ясно увидел на месте, где стояла Тень , так хорошо знакомый силуэт своей матери. Истратив последние силы на то, чтобы изобразить его, Тень тут же начала таять и растворяться. В этот момент у Спасителя родилось неведомое доселе непреодолимое желание сохранить этот образ и защитить, несмотря ни на что. Он вошёл в огненную оболочку сферы, которая тут же сорвалась с места и понеслась вниз по межпространственному тоннелю. Раскалённый звёздный шар доселе невиданных размеров продолжал лететь и расти, увлекая за собой горы громоздившихся друг на друге пылающих сфер. Спаситель был счастлив. Чем глубже они погружались во мрак, тем просторнее становилась Сфера, тем сильнее и ярче полыхало пламя внутри неё. Ему вдруг захотелось вырастить Идею самому, не дожидаясь подтверждения её непререкаемой истинности. Пока они летели, он радовался своей затее, как ребёнок. Раскаты смеха вместе с острыми как стрелы лучами, пронзавшими самые тёмные уголки Вселенной, опережали полёт новорождённого космического тела. В центре падающей Мегазвезды прорисовывались почти не уловимые очертания двух человеческих фигур. Одна — раскалённая добела, другая — на руках у первой, чуть темнее, — была полностью охвачена лиловыми языками пламени. Там, далеко, в самом конце межпространственного тоннеля, навстречу им неслось окно в сумеречный багрово-серый пасмурный день на забытой Творцом планете. Внезапно раздался оглушительный взрыв, после которого всё исчезло.
— Мальчик! У вас родился необыкновенный мальчик! — с жаром выпалила помощница повитухи молодому мужчине, распахнув двери спальни, откуда только что доносились слабые стоны его жены. Отец зажмурился и сжал лицо ладонями, пытаясь закрыться от возникшего за её спиной ослепительного сияния, заполнившего собой каждый уголок. Он не верил ни своим глазам, ни своим ушам. После того как его жена дважды приносила ему мертворождённое дитя, его надежда погасла. И в этот раз мужчина просто ждал, стиснув зубы, когда закончится весь этот кошмар, давая себе клятвы никогда больше не причинять столько боли и страдания своей жене. Многие его предупреждали, что она — из проклятого рода дархийского, но от этого любовь не становилась меньше.
— Смеющийся белый мальчик! Подите, взгляните! О, чудо! Обычно все плачут, а этот, гляньте-ка, смеётся. Идите же, идите скорей и обнимите жену и сына! Мужчина заглянул в ярко освещённую комнату. Усталая и измождённая, молодая мать гладила и целовала лежавшего на её плече улыбавшегося младенца. На фоне её смуглой кожи белоснежный малыш сиял подобно звезде.
Об авторе:
Ика Маика, родилась в Магнитогорске, жила вместе с родителями и сестрой во Фрунзе, Свердловске и Уфе. Своё стремление к писательству объясняет магическим воздействием древних Урманских гор. Замужем.
