Как нам обустроить Олимп?
Как нам обустроить Олимп?
Шагая по горной тропе, Афина Паллада заметила на отроге характерный знак трезубца.
– Оказывается, отец не ошибся, Посейдон действительно на Олимпе. Раз имеется знак Посейдона, значит, Владыка вод застолбил местечко и здесь, – усмехнулась богиня.
– Да он тут дворец строит! – откликнулся Паллант. – Я как-то мимо пробегал, так чуть голову не свернул, его хоромы разглядывая.
Обогнув скалу, Афина оказалась в уютной долине, наполненной гулом водопада. Сквозь завесу брызг сиял дворец, еще недостроенный, но уже поражающий грандиозностью.
Витые ограды балкончиков и террас напоминали буруны волн, замысловатые лесенки, оплетающие дворец, струились, как ручейки, а по углам вздымались башни, над которыми гордо реяли хвостатые флаги. Крыши пока не было – дворец венчали свежеструганные стропила, похожие на ребра гигантского морского животного.
– Придется навестить дядюшку, а то решит, что я затаила злобу, – пробормотала Афина.
Их ссора по поводу земель Аттики вроде как подзабылась, но неприятный осадок остался.
– Заодно расскажешь Посейдону, что творят его сыновья, – поддержал подругу Паллант. – Шутка ли, горы с места сдвигать! Зевс их запросто испепелить может!
Едва они вошли в сень водопада, из пенных вод вынырнула Амфитрита.
– Афина, дорогая, ты первая наша гостья! – воскликнула радушная хозяйка. – Погляди, какой сюрприз приготовил мне Посейдон. Я ведь даже не знала, что он тут, в горах, затеял! Такой выдумщик! А какое место чудное нашел!
Из-за груды камней степенно вышел Посейдон. Любезно поклонившись Афине, он жестом пригласил ее проследовать во дворец.
– Нет-нет, спасибо… – замахала руками Афина. – Я к отцу тороплюсь. Летела над Пелионом, вижу, там двое смертных… – Афина замялась, не зная, стоит ли говорить, что Зевс считает Посейдона отцом близнецов, а значит, и ответственным за них. – В общем, братья Алоады крушат гору Пелион, и Зевс полетел их усмирять, – завершила Афина, деликатно назвав близнецов по имени их земного отца.
– Ну, я им головы-то их пустые поотрываю, – взревел Посейдон. – Бьешься тут, бьешься, обустраивая Олимп, а эти дикари вознамерились повторить подвиг пращуров. Оссу на Пелион боги ставили, когда еще и нас тут не было! Право слово, божественное семя зря на них потратил, – брякнул Владыка вод, нимало не смущаясь присутствием жены. – Небесных высот решили достичь, наглецы!
– Они усложнили задачу, – улыбнулась Афина, – и пытаются взгромоздить Пелион на Оссу.
– Того не легче! – воскликнул Посейдон, потрясая трезубцем. – Осса же просто рассыплется, идиоты!
Олимп ответил многократным эхом: «диоты, оты… оты… оты… ты… ты… ты», а Владыка вод ринулся вниз.
Сочтя свой долг исполненным, Афина, не склонная к пустопорожней болтовне, готова была идти дальше.
– Рада, что повидались. Дворец у вас прекрасный, да и ты посвежела, – неуклюже отвесила она комплимент хозяйке.
– Как? Ты не осмотришь дворец? – искренне огорчилась Амфитрита. – Изнутри он еще лучше! Когда смотришь через окно, кажется, что находишься внутри диаманта. Мир становится таким прекрасным! Хотя он и так прекрасен. Представляешь, Посейдон сказал, что скоро на волю выйдет Прометей и что освободит его не кто иной, как Геракл. А ведь балбес был – не лучше братьев Алоадов.
И тут на помощь снова пришел Паллант, радуясь, что нереида не замечает его присутствия.
– Говорят, гостить в доме без крыши – плохая примета, – подсказал он, и Афина с удовольствием повторила это людское суеверье.
Амфитрита даже рот ладошкой прикрыла, будто с губ ее слетело нечаянное проклятье, потом хлопотливо принялась смахивать пыль с мраморных глыб.
– Может, присядем здесь? Ты сильно торопишься?
– Да нет, отец-то внизу, пасынков твоих усмиряет, я его и здесь могу подождать, – вздохнула Афина. – Надеюсь, они с Посейдоном вернутся вместе.
– Только бы не притащили с собой этих сорванцов, – охнула Амфитрита, опускаясь на беломраморный блок. – Я не сторонник радикальных мер, но, право, строгость Зевса мне импонирует куда больше, чем покладистость Посейдона. Поверь, мне неведома иссушающая душу ревность Геры, просто за Посейдона обидно. Он столько делает для своих смертных детей, а те в грош его не ставят. Чего стоит любвеобильный Орион, обесчестивший бедняжку Меропу и чуть не сживший со свету своими преследованиями сестричек Плеяд. А кровожадный Бусирис, сгубивший уйму чужестранцев, коим выпала горькая участь причалить к его острову! Под стать ему и кулачный боец Амик, не говоря уж о разбойниках Керкионе и Скироне.
«Надо же! Она их всех по именам помнит, хотя ей-то никто не поручал следить за земными отпрысками Посейдона, – изумилась Афина. – Однако при всей прозорливости не замечает, что я теперь единое целое с Паллантом. Или из деликатности делает вид, что не знает о происшествии на Меру».
– Самое удивительное, что строго спрашивая с нас, он своим смертным детям явно потакает, – поддержала богиня беседу. – Ведь когда От с Эфиальтом, пленив Ареса, год держали его в темнице, Зевс делал вид, что ничего чрезвычайного не происходит. Если бы не Гермес, сидеть бы богу войны в плену у двух хулиганов по сей день.
– Согласна, Ареса можно не любить, – подхватила Амфитрита, – но все-таки это законный сын Зевса и Геры. А что до этих, как ты выразилась, хулиганов, то им, на мой взгляд, давно пора обзавестись возлюбленными. Глядишь, пылу бы и поубавилось. Я даже подумываю: а не влюблены ли эти молодчики друг в друга?!
– Вполне возможно, – кивнула головой Афина. – Не сознавая этого, в силу особенностей земного воспитания, просто красуются друг перед другом, стараясь перещеголять один другого. Если уцелеют после встречи с папашей, постарайся найти им невест.
– Кого собрались замуж выдавать? – пророкотал густой бас.
Залившись румянцем, Амфитрита прижала прозрачные ручки к груди. Она немного побаивалась Зевса. Однако братья вернулись в благодушном настроении, а главное – без бойких близнецов, которых, правда, могло уже и на свете не быть.
– Ота с Эфиальтом, – с улыбкой отвечала Афина. – Если, конечно, ты не обвенчал их с вечностью.
– Посейдон во время подоспел, – хлопнул брата по плечу Зевс. – Я уж хотел было обрушить на них камнепад, чтобы на себе почуяли коварство гор, не терпящих, когда нарушают их покой, да брат остановил. Дадим, говорит, дуракам еще один шанс. Парни от безделья дурью маются, а если их к чему-то полезному приставить, из них толк может выйти. Твой Геракл, говорит, такой же лоботряс был, а теперь подвиг за подвигом совершает, просто удержу нет. Ну, я и дал слабину, простил!
Афина хмыкнула в ответ, точно зная, что Геракл сложил бы голову при первом же испытании, не направляй она его умелой рукой.
– Чего смеешься? – нахмурился Посейдон. – Думаешь, на всех подвигов не напасешься? Да на Земле куда ни плюнь, там подвиг требуется.
– Мы ребят в Гиперборею послали, – пресек назревающую ссору Зевс. – Пусть за зверьем смотрят, озера чистят, просеки рубят, да мало ли там работы, на таких-то просторах. Артемида им дело найдет. Хотя ты, Афина, права, этаких молодцев и на племя пустить не грех.
– Земли Артемиды, говорят, полны нежных нимф, прелестных русалок, – живо подхватила тему Амфитрита, радуясь, что буйные братья не станут больше докучать ее мужу. – Да и простые смертные девы под воздействием лиры Аполлона и чудных звонов, им изобретенных, дают весьма красивое и разумное потомство. Уверена, музыка в сочетании с физическим трудом облагородит наших милых сорванцов. Кроме того, Артемида приучит их к дисциплине. Ведь соблюдение баланса между животным и растительным миром – отнюдь не забава с охотами и погонями, а кропотливая повседневная работа. Впрочем, я сама отлыниваю от своих прямых обязанностей. Горный воздух расслабляет, – и она хлопнула в ладоши, призывая чутких нереид.
– А по-моему, так свежий воздух нагоняет голод! – пророкотал Посейдон. – Не пора ли перекусить?
– Говорят, в дом недостроенный нельзя… может, здесь, на лужайке? – виновато глянула Амфитрита на Зевса.
Зевса, к немалому огорчению Афины, уговаривать не пришлось, и он с удовольствием оседлал мраморный блок, приглашая и других рассаживаться на куче строительного материала.
Из-за струй водопада вынырнула парочка юных нереид с подносами в руках. Посейдон кинулся помогать, а Зевс не без зависти отметил щедрость домовитой хозяйки. Его супруге Гере и в голову бы не пришло накрыть стол на лужайке. Скорее всего, принялась бы при всех упрекать супруга, что вынуждена жить в таких невыносимых условиях.
– Трудолюбием Артемида могла бы поспорить только с твоей женкой, – пророкотал Зевс, принимая из рук Посейдона кубок. – Но близнецов моих ей вряд ли удастся переделать. Афина тут поговорку придумала: «горбатого могила исправит», я услышал, так обхохотался. До чего же точно подмечено! Родился упрямцем и гордецом, таковым и помрешь. А дурак останется дураком, сколько над ним ни бейся. Что касается бессмертных, с ними и того хуже. Не выправишь породу, хоть кол на голове теши. Тоже, кстати, удачное выражение. Не ты ли, доча, придумала?
– Очень остроумно, – поддакнул Посейдон, демонстрируя, что не держит зла на Афину.
– Нет, не я, – улыбнулась Афина. – Более того, про «кол на голове» как средство воспитания впервые слышу, но на заметку возьму.
– Будем считать, что это мое изречение, – небрежно бросил Зевс, опорожнив кубок. – Амфитрита! Что за дивными настоями ты нас потчуешь? Вроде земная пища, а вкус божественный!
– Это и правда земной напиток, приготовлен на основе меда, – скромно потупилась Амфитрита. – Я мерзну обычно на поверхности, а медовуха согревает и веселит. Меня бабушка научила варить. Могу дать рецепт.
– Расскажешь потом Афине. Мой дворец как раз над вашим, заглядывайте по-соседски. У меня сейчас Немесида гостит, замучила меня баснями про добро и зло. Я-то ее пригласил, чтобы обсудить правовые аспекты освобождения Прометея. Гея сильно за него хлопотала, ну, я и решил уважить мать, простить безумца. Ссылая Прометея на Кавказ, я ведь тоже верил в благотворность труда. Надеялся, что суровый климат и некоторые ограничения образумят строптивца. Как бы не так! Даже орла, к нему приставленного, втянул в свои безумные опыты. Приучил его клевать собственную печень. Испортил мне птицу. Скормит ему кусок, а потом подсаживает печень смертных, чтобы проверить способность ткани к регенерации. Ну не безумие ли – на себе ставить опыты, чтобы потом передать знания людям?
– Он что, совсем умом тронулся? – проговорил Посейдон, смачно заедая медовуху пучком дикорастущего лука.
– Да, брат, крыша у нашего титана, как говорится, поехала. Это, доча, тоже твое выражение?
– Нет, – отрезала Афина, стараясь не раздражаться.
Паллант мучил ее изнутри, заставляя попробовать медовухи, и она залпом опорожнила кубок, снискав тем восхищение Посейдона. Зевс же продолжал вдохновенно:
– Значит, это тоже я придумал, под впечатлением от твоей дырявой крыши, брат. Крыть-то когда будешь?
– Ее раз уже покрыли черепицей, – молвила Амфитрита, – но Посейдону не понравился цвет, и он все скинул в водопад. Теперь ждем, когда привезут голубую.
– Голубой черепицы не бывает, только терракотовая, то есть красно-коричневая, – дернула плечом Афина. – Ведь делают ее из глины, то есть из земли, а землю в здешних местах зовут террой.
– Голубые глины бывают, а голубой черепицы нет? – проворчал Посейдон.
– Если моя дочь говорит «нет», значит – нет! – отрезал Зевс, потянувшись к кувшину. Медовуха явно впечатлила его куда больше, чем недостроенный дворец, и он не собирался покидать своего мраморного коня. – А если я сказал «да!», значит – да! Прометей выйдет на свободу, тем более что безумие освобождает от наказания. Это, кстати, тоже мое открытие, так сказать, мой вклад в законотворчество. Хочу теперь под это правовую базу подвести, ну, заодно и просветить Немесиду, а то она все со своим кнутом носится. Лупит всех подряд, а сумасшедших что пори, что по головке гладь – толку не будет.
Афина чувствовала неловкость и беспокойство. Что за откровения при болтливой Амфитрите и завистливом Посейдоне?
– А если твоя дочь скажет, что негоже оставлять гостью одну? – строго молвила она, чувствуя, что и Паллант не прочь посидеть за кубком медовухи. – Немесида не любит ждать, – добавила Афина как последний аргумент.
Но Громовержца было не унять.
– А кто мои интересы блюдет? Уверен, и строптивец Прометей не оценит моих щедрот. Все делает назло мне! Мог бы укрыться в пещере – цепи-то позволяют, я не изверг, в конце концов. Нравится себя истязать – хоть наизнанку вывернись, но не прилюдно! Так нет же. Публично демонстрирует экзекуцию, чтобы все думали, будто это я обрек его на мучения. И ведь добился своего! Орел жаловался, что местные жители, люди дикие и невежественные, специально лезут в горы, чтобы поджечь гнезда орлов горящими стрелами. Вот вам и все достижения нашего человеколюбца! Стоило ли огонь красть, чтобы дикие горцы сжигали заживо невинных пташек?! Вот ты, брат, молодец! Делом занялся! – Зевс уже забыл, что недавно высмеивал новостройку. – Особенно пирамида впечатляет. Не иначе как обсерваторию задумал возвести?
Окинув взором гору отполированных мраморных блоков, на нижнем ярусе которой удобно разместились богини, Зевс обратился к дочери:
– Ты ступени-то пересчитай и параметры запомни, может, я себе такую же возведу! – потом обернулся к Посейдону, который хлопал глазами, явно не понимая, чем восхищается брат: – Ты, помнится, Небесными сферами-то особо никогда не увлекался, тебя больше морские глубины манили. И – на́ тебе! Такую обсерваторию отгрохал.
– Да я и сейчас не больно часто в Небо смотрю, – растерянно проговорил Владыка вод, озираясь по сторонам. – А где ты, брат, обсерваторию увидел?
– Отец имеет в виду эту конструкцию, – пояснила Афина, поднимаясь с мраморного блока и любуясь ступенчатой пирамидой, сияющей в лучах заходящего солнца. – Отец прав, твоя пирамида прекрасно впишется в систему аэрокосмических сетей. Да и сама по себе очень красива!
– Что тут красивого? – с недоумением молвил Посейдон, окидывая взглядом аккуратно сложенную гору мраморных блоков. – Груда камней – и только. Я думал часть на облицовку бассейна пустить, а обломками дорожки вымостить.
– Афина, какая ты умница! Правду говорят, вся в отца, – искренне восхитилась Амфитрита, польстив заодно и Зевсу. – Посейдон, приглядись, пусть случайно, но у нас получилась настоящая пирамида, а она даже у Гермеса пока только в чертежах! Кроме того, на Ниле ее задумали строить из песчаника, так что наша даже лучше!
– А тебе-то откуда знать? – вытаращил квадратные свои глазищи Посейдон.
– Нимфы речные с Нила приплывали, – просто ответила Амфитрита. – Говорят, у них начата грандиозная стройка. Но подводят строители, неспособные понять и воплотить замысел. Я думаю, у них вряд ли что получится, если Атлант не поможет с людьми.
Зевс крякнул смущенно. Он слышал о планах Гермеса возвести на берегах Нила комплекс пирамид, которые обеспечивали бы надежную связь с Космосом, но сам в проект не вникал, считая его малоперспективным и недолговечным. Умение домоседки Амфитриты все знать и обо всем иметь свое суждение также не было для него новостью. На фоне тихой нереиды ее громогласный супруг выглядел порой простаком. Однако на сей раз осведомленность Амфитриты поставила Громовержца в тупик.
Опрокинув еще один кубок, он строго обратился к Афине:
– Прохлаждаемся, медовухой балуемся, а кругом забот невпроворот. Пошли, дочь, нас ждут великие дела!
Двойной агент
Гора Меру, подсвеченная низким незаходящим солнцем, мерцала на горизонте, словно магический кристалл. Гермес соскучился по этому ласковому неназойливому свету, по дубовым рощам и цветущим лугам, поэтому решил пройтись пешком. Северные края он любил даже больше, чем Аркадию, где прошло его детство и где навещала его, обернувшись голубкой, высокородная атлантида Майя, его мать.
Еще не спустившись на землю, Гермес почувствовал легкое прикосновение Борея.
– Ты первым встречаешь меня, Борей, чему я несказанно рад. Я так устал от жарких южных ветров, а еще более – от тяжеловесных мыслей людей.
– И я рад твоему возвращению, Гермес, – сверкнул хитрым глазом мальчик в серебристом хитоне, вынырнув из-за плеча. – Я тебя давно заприметил. Ибис над Гипербореей – редкая птица. Аполлон с Артемидой больше лебедей привечают. – Хитро прищурившись, он добавил с усмешкой: – Впрочем, мог бы и собакой прибежать. Я слышал, на берегах Нила тебя величают Тот Собакоголовый.
– Зови меня просто – Трисмегист, надеюсь, без перевода ясно, что это значит «Трижды Величайший», – ответил на колкость мальчишки Гермес. – Что касается славы среди людей, то тебе при твоем характере, боюсь, ее не снискать.
– Ошибаешься, о Трижды Величайший. Не знаю, чем наградили смертные тебя, кроме сомнительной клички, а вот в мою честь назвали целую страну. Ты знаешь, что все земли отсюда вплоть до Меру, а на юг аж до Понта Эвксинского, именуются теперь Гипербореей?
– Хоть в голове у тебя и ветер, Борей, – с добродушной улыбкой отвечал Гермес, – но постарайся понять простую истину, доступную даже людям. Нельзя гордиться тем, чего не заслужил. Полученное не по праву, без должных усилий и трудов, именуется хлебом стыда, а проще – подачкой.
– Это я-то не тружусь, летая над полями, лесами и морями, чтобы принести людям прохладу и покой? – подпрыгнул, чуть не улетев от возмущения, Борей.
– Ну, что касается покоя, ты, пожалуй, перегнул, – продолжал беззлобно подшучивать Гермес. – Люди могли бы с тобой поспорить. А благословенные земли близ Меру потому и называются Гипербореей, что находятся «за Бореем», где силы твои ослабевают.
– Досуг мне спорить с людьми, как, впрочем, и с тобой, когда я на самого… – Борей прикусил губу. Он чуть было не проговорился, что Зевс назначил его тайным агентом. – …Когда я на самого Аполлона работаю, – вывернулся Борей. – А что мне до людей? Пусть сидят как мыши в своих норах и отдыхают, когда я по просторам своим гуляю.
– Согласен, пусть себе отдыхают, как я отдыхаю сейчас от них, – миролюбиво заключил Гермес.
– Я так и подумал, что ты летишь к брату, чтобы опробовать новое поле для игры богов. Аполлон его Росью назвал, по росистым заливным лугам, которыми славится Гиперборея.
– Да нет, я вообще-то на Меру лечу, – уклончиво ответил Гермес. – Просто решил пройтись, размять ноги.
– А что сейчас на Меру делать? – деланно удивился Борей. – Может, к компании Вакха хочешь присоединиться?! Артемида его изгнала из Гипербореи за пьяные дебоши, так он теперь по Священной горе козлом скачет. Гера вначале ругалась, а потом у нее от шума голова разболелась, и она укрылась во дворце, даже шторы в спальне не поднимает. Деметра, та молча страдает – ведь это она подарила Вакху виноградную лозу и теперь корит себя, а Зевс от этого бедлама вообще удрал. В Эдем полетел. Кстати, там и Афина со своей совой.
– Ври, дружок, да не завирайся! – засмеялся Гермес. – Пространство над Меру закрыто для ветров, а в зоне Эдема особый климатический режим…
– А у меня особый дипломатический статус тайного агента, – с вызовом бросил Борей и тут же, спохватившись, добавил заискивающе: – Это я тебе по секрету… Я брату твоему, Аполлону, обещал разведывать все потихоньку, чтобы его в курсе держать. Он-то от колоколов своих отлучиться не может, разве доверишь такой тонкий инструмент Артемиде? – вдохновенно врал Борей. – Вот я тайно и сную туда-сюда, рискуя, между прочим, навлечь гнев Зевса. Он только что своего любимого виночерпия Ганимеда в Гиперборею сослал за его длинный язык, а что со мной будет, если он узнает…
– Да, Зевса гневить – последнее дело, – усмехнулся Гермес, не очень-то веря хвастливым речам Борея.
Вряд ли будет Аполлон прибегать к услугам ветреного мальчишки, когда у него в Туле имеются мощнейшие телескопы, антенны и экраны, способные заглянуть в любой уголок Земли, просканировав заодно и семь надземных сфер. Город Туле потому и закрыт для людей, что все эти хитроумные устройства излучают энергии, губительные для живой материи. Редкие животные, что забегали иной раз в пределы города, пока Аполлон не огородил его стеной, возвращались в леса Артемиды с частично измененным генетическим кодом, где они немедленно попадали под защиту Артемиды. Охотница вообще сурова до непрошеных гостей. За Гераклом, подстрелившим ее Златорожку, гналась до самых Микен, а теперь вот и Вакха потрепала, хотя тому покровительствует Деметра.
Борей словно услышал мысли бога.
– Ты вот летаешь беззаботно, а здесь такое творится… Охотница Вакха из своих краев изгнала, а потом ругалась на всю округу, что этого пьяного козла надо сварить в молоке, потому что молоко удаляет отраву, а титаны, те вообще грозятся сварить его в котле с вином, если он не уберется с Меру.
– Ну, от вина бы он не отказался, да и козлятина в вине – неплохая закуска для непритязательного вкуса, – рассмеялся Гермес. – А что, действительно были такие угрозы? – на всякий случай уточнил он, прекрасно понимая, что верить ветреному мальчишке нельзя. – Вакх хоть и принят в сонм богов, но куролесить на Меру не позволено даже богу.
– Вот именно! – важно подтвердил Борей. – Не знаю, куда торопишься ты, а я лично спешу доложить Зевсу, что на Меру складывается чрезвы… – и он прикусил язык, сообразив, что проговорился.
Однако Гермес не поверил Борею, хотя тот случайно сказал правду.
– Повторяю: ври, дружок, да знай меру! Я понимаю, что у тебя в голове ветер и там трудно удержать стройную мысль, но когда врешь, старайся придерживаться одной версии. А на двойного агента ты явно не тянешь. – И он беззлобно хлопнул Борея по спине.
– Вечно ты все испортишь своими шуточками, вредный Собакоголовый, – надулся Борей, в душе довольный, что Гермес ничего не понял, хотя и поймал его на противоречии. – Даже помечтать не дашь.
– Ну что же, мечтать не вредно! Мечтай, коль больше заняться нечем.
– Это ты бесцельно бродишь по Гиперборее, – огрызнулся Борей, – три раза уже курс поменял. Кстати, Туле в другом направлении. Ориентируйся на звон колоколов.
– А кто тебе сказал, что я к Аполлону? Ты свои фантазии попридержи, а то они разлетятся быстрее ветра. Я вызван к Зевсу, на Совет богов, но с чего это ты взялся меня допрашивать? Или действительно в услужении у кого-то излишне любознательного?
– Да иди ты хоть в Преисподнюю, – крикнул, взлетая под облака, Борей. – Только имей в виду, дядюшки там не найдешь. Аид сейчас в Эдеме отдыхает, с папашей твоим. Кстати, и сестрица твоя там, сову выгуливает.
Насладившись изумлением, отразившимся на лице Гермеса, Борей обдал его снежной порошей, которую всегда имел в потайном кармане, и полетел, насвистывая песенку про трех белых коней, хотя тройки у него отродясь не было, да она ему была и не нужна.
Гермес действительно собирался заглянуть к Аполлону, прежде чем лететь на Меру, однако настойчивое желание Борея направить его туда заставило поменять планы. Конечно, он ни на йоту не поверил тому, что Аид отдыхает в Эдеме, да еще в компании Афины и Зевса. Боги стороной обходили это место с тех пор, как был насильственно прерван опыт по доводке человека до уровня бога путем совмещения божественной и человеческой природы.
А вот для тайных переговоров сей укромный уголок подходил вполне. И если Зевс с Аидом и многомудрой Афиной решили обсудить детали Совета именно там, было бы очень кстати оказаться в Эдеме, как бы мимоходом, с тем, чтобы присоединиться к высокой беседе. Мол, решил прогуляться по лесам Артемиды, но кущи так разрослись, что почти поглотили Эдем. Не заметил, как оказался в Райских садах.
Гермес огляделся. Вдали блестела излучина реки, за ней синела полоска леса. А над лесом, на дальних окраинах его, вспыхивали огненными мечами протуберанцы Северного сияния, указывая, что смертным – отныне и навсегда – путь туда заказан. Людям, но не ему – сыну и посланнику Зевса. Гермес бодро зашагал в сторону леса. Навязчивый мотивчик, навеянный Бореем, звенел у него в ушах.
Об авторе:
Надежда Ивановна Колышкина, писатель. Автор книг «Небесная вертикаль» (2007 г.), «Когда мы были…» (2013 г.), серии «Споры богов»: «Пир вместо войны», «Тьма над бездной», «Игры героев и гениев» (2014 г.).
Родилась в Вологодской области в семье военного в 1946 г. В возрасте 10 лет переехала с семьей в Одессу, где и окончила школу.
В 1965 году поступила в Томский госуниверситет на историко-филологический факультет. В 1967 г. перевелась в МОПИ им. Крупской, который окончила в 1970 г., по специальности «русский язык и литература».
С 1970 по 1974 гг. служила лит.секретарем детской писательницы Зинаиды Шишовой, за сына которой, Марата Брухнова, вышла замуж и в счастливом браке с которым прожила более 38 лет. С 1974 г. по 2001 г. работала в издательстве «Прогресс», куда пришла корректором, а завершила работу ведущим редактором литературы по истории.
Надежда Ивановна работала с такими авторами, как Гумилев Л.Н., Богард-Левин Г.М., Рыбаков Б.А., Уколова В.И., что и сформировало во многом круг ее литературных интересов. Долгие беседы со Львом Николаевичем натолкнули Колышкину на мысль о том, что мы находимся на разломе цивилизаций.
Издание трудов западных историков и философов, таких, как А.Дж. Тойнби, Хёйзинга, Гиббон, Дж. Франкл, натолкнуло на мысль шире ознакомить читающую публику с мировой мифологией, во многом (наряду с религией) определившей культурную основу нашей цивилизации.
Так родился замысел «Небесной вертикали» (новая интерпретация мифа). Книга увидела свет в 2007 г.
По семейным обстоятельствам в эти годы Надежде Ивановне часто приходилось бывать в Одессе, где в 2012 г. вышла книга «Все, что они знают про нас, да не могут сказать» (мир людей глазами животных). В Москве переиздана в 2013 г. под названием «Когда мы были…» (издание дополненное и переработанное). В 2013 г. в издательстве «Международные отношения» выходит первый том серии «Споры богов» под назв. «Пир вместо войны». 2-я и 3-я книжки из этой серии «Тьма над бездною» и «Игры в героев и гениев» увидели свет в 2014 году. С тех пор вышли в свет еще 3 книги: «Реальность миражей», «Невинность простоты» и «Опрокинутая Вселенная». В настоящее время Н. Колышкина работает над книгой «Чаша горя», которая выйдет в этой же серии в 2018 году.
