Слепая ненависть
(рассказ)
Мир с арабами будет тогда,
когда они будут любить своих детей больше,
чем питать ненависть к нам.
Гольда Меир, премьер-министр Израиля, 1969-1974.
«Жаркие» дни декабря 1987 года.
Меня призвали на переподготовку в армию.
Явился я в расположение штаба города Хеврон.
Командир штаба зачитал нам, прибывшим резервистам, новый приказ, который гласил:
«В связи с объявленной палестинцами интифадой[1] и в связи с ростом количества израильских жертв из-за террористских актов в стране и на территориях Иудеи и Самарии, вместо запланированных военных учений, ваша задача — это обеспечить безопасность еврейских граждан и соблюдать общественный порядок в городе Хеврон и его окрестностях. Служба — дней на тридцать. Выходные — отменяются!»
***
Каждый день мы выезжали для патрулирования города Хеврон — «Ир ха-Авот»[2] и его ближайших регионов, и каждый раз нас «встречал» дождь камней и десятки баррикад, сооруженных на каждом углу.
Баррикады и заграждения наспех сооружались арабами по ночам из огромных валунов, остовов старых машин, различных повозок и множества подожженных дымящихся автомобильных покрышек, затрудняя тем самым выполнение нашей «боевой деятельности».
Но мы, зрелые, рассудительные и степенные резервисты, не горячась, спокойно наводили порядок. Никого мы не убивали и не увечили. Пользовались дымовыми шашками, и то лишь в экстренных случаях, когда другого выхода просто не было.
Каждый раз, сталкиваясь с очередной преградой, мы заставляли арабских подростков-демонстрантов разбирать её.
Некоторые из баррикад были выстроены в похабных формах с соответствующими надписями в наш адрес. Этим им иногда удавалось вывести нас из равновесия, и мы, сочно ругаясь на иврите и на русском, хватали за шиворот первых попавшихся под горячую руку «революционеров» и, тряся их со всей «пролетарской ненавистью», заставляли разрушать «творения искусства»…
Огни баррикад и густой едкий дым были для нас испытанием не из легких. Но мы были рады, что никто из нас до сих пор не пострадал и из палестинцев никто не был убит или ранен.
Но радость наша, как оказалось, была преждевременной.
Не прошло и двух недель нашей «боевой» службы, как пролилась первая кровь…
Но не кровь наших «двоюродных братьев», а, к сожалению, наша кровь…
Тот день я не забуду никогда…
***
Было раннее утро, приблизительно около пяти. Черный кофе вскипел. Нас пятеро бойцов. Сидим вокруг стола и медленно, не торопясь, обжигая губы, попиваем его. Было зябко. Слабый ветерок из открытых окон обдувал нас, разнося по столовой запах крепкого арабского кофе. Я всегда люблю пить черный кофе по утрам, а здесь — тем более! Нет ничего лучшего, чем крепкий горячий кофе в такую рань.
Выехали через полчаса…
Впереди лэндровер. В нем шофер и солдат-йеменец с заостренными чертами лица. Следом — джип сопровождения.
Командир патруля капитан Яков Корэн сидел возле шофера, а я спиной к ним, для контроля с тыла…
Мы медленно следовали за лэндровером по узким улицам города и, держа автоматы в руках, настороженно оглядывались по сторонам, изучая ситуацию. И когда, наконец, без каких-либо приключений оказались за чертой города, машины увеличили скорость.
Командир патруля решил на этот раз «проведать» село Бани Наим, расположенное в пяти километрах от города и считавшееся зачинщиком частых беспорядков.
Вокруг тишина — пустынно и уныло.
Узкая дорога была не ахти, и вся как решето. Время от времени колеса попадали в одну из многочисленных выбоин. Нас так встряхивало, что, казалось, душа выскочит, но мы не жаловались.
По сторонам — горелые следы прошлых баррикад. Тут и там, на ветвях деревьев, электрических столбах и телефонных проводах, болтались палестинские флажки.
«А ну их! Попозже заставим кого-то все это тряпье снять. Главное — на данный момент все спокойно. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить… Еще две недели — и домой. Кто к жене и детям, а кто к подруге или любовнице… А что? Дело житейское…»
Узкая пустынная дорога резко повернула налево в горку. С обеих сторон дороги рос редкий кустарник, большие кактусы, а чуть поодаль, между маслиновыми деревьями, виднелись неказистые домики палестинских жителей. И тут неожиданно все изменилось…
Перед самым поворотом на дороге была разлита огромная лужа солярки.
Ведущему лэндроверу удалось объехать ее, а нашему джипу не повезло. Предательское масло вывело машину из управления, и шофер, как ни старался, не смог справиться с ним. Джип, извиваясь как змея, заскользил по солярке…
Через долю секунды мы оказались на обочине дороги.
Колеса завалившегося на бок джипа по инерции ещё крутились, а мы — шофер, я и командир Яков Корэн — очутились в глубокой канаве вполне ошарашенные. А когда лэндровер, резко визжа тормозами, уткнулся в крупную баррикаду, сооруженную из камней, мы пришли в себя, но последствия уже были трагические.
Из близлежащих улочек и развалин тут же выскочило с десяток арабских подростков, лет шестнадцати, не больше.
Их лица были прикрыты куфией[3], а глаза, ещё детские глаза, выражали жуткую ненависть, неимоверное бесстрашие и решимость.
С громким криком «Алла Акбар!» они, не давая нам опомниться, атаковали наш патруль камнями и бутылками с зажигательной смесью.
Камни и «коктейль Молотова» сыпались со всех сторон.
Две бутылки вспыхнули вблизи меня, но, к счастью, никого не задели. Зажглись ближайшие кустарники. Вокруг распространился огонь и густой дым.
Вдруг — близкий жуткий взрыв. Земля задрожала…
Командир, а затем и все мы открыли ответный огонь на поражение, но уже было поздно…
Молодые террористы разбежались кто куда…
Выкарабкиваясь с трудом из канавы, мы, потирая ушибленные места, огляделись. Все вокруг горело одним большим костром…
— Боже мой! — вырвалось у меня…
Но Бог не пожалел шофера и солдата-йеменца. Не пожалел и лэндровер. Трудно было смотреть на зрелище, представшее перед нами… Просто уму непостижимо!
Черный скелет сожженного лэндровера, запах гари и… мяса.
Ох, этот запах! Его нельзя было игнорировать.
Долгое время и избавиться от него не мог, а забыть — это было просто невозможно…
Лишь вернувшись на базу, я обратил внимание на боль в спине.
Оказывается, при падении в канаву ударился об острый валун у дороги…
Отделался синяком и кровоподтеком. Ну и на том спасибо!
Но на душе? Там лежал — тяжелый камень…
[1] Интифада — восстание (араб).
[2] Ир ха-Авот — «город Отцов»(иврит).
[3] Куфия — головной клетчатый арабский платок (араб).
Об авторе:
Михаэль Юрис, родился в октябре 1941 года в концлагере «Транснистрия» в Бессарабии.
Выходец из литературной семьи (Леон Юрис — автор знаменитого «Эксодуса» — родственные корни). В гражданской жизни — экономист, журналист.
Советский Союз оставил в 1956 году. Репатриировался в Израиль из Польши в 1960 году.
Кибуцник, служба в Армии обороны Израиля, спецразведка, участник пяти войн с арабскими странами. В войне «Судного дня» зимой 1973 года на сирийском фронте был контужен. Участвовал в многочисленных военных спецоперациях против террористических базах в Газе, Ливане, Иудеи и Самарии.
Автор многочисленных рассказов, повестей и философских очерков.
Первый сборник рассказов «Правдивые истории» вышел в свет на Украине в 2004 году. Второй сборник «Герой в силу обстоятельств» — более обширный, был издан в Израиле в 2006 году.
Двухтомный роман «Да смоет дождь пыль пустыни» вышел в Израиле в 2012 году и сразу стал бестселлером в Израиле и за рубежом.
В 2014 году были опубликованы две повести в книге «Человек в пучине событий».
В январе 2015 было опубликовано «Третье измерение», а недавно вышла в свет очередная книга «Взгляд за занавес».
Готовятся к печати сборники рассказов «Меч Гидеона» и «Со слезами на глазах».
Рассказы и повести печатаются в СМИ. Книга «Человек в пучине событий» вышла и в электронном виде.
Член СРПИ и член правления Союза русскоязычных писателей Израиля. Член Международной Гильдии писателей. Лауреат премии имени Виктора Некрасова.
Принимал участие в международных книжных ярмарках Москвы, Лейпцига и Иерусалима.