Поцелуй Иуды

Эдуард ХЭЙФЕЦ | Публицистика

Мало найдется столь ярких образов предательства, как поцелуй Иуды. Благостная форма здесь противопоставлена подлой сути поступка. Такие образы создают легенды, рождающиеся из многократных пересказов и переосмыслений. Иное дело, реалистический рассказ.

Предатель – обыкновенно трус. Ему незачем подходить к Иисусу, окруженному толпой разъяренных апостолов, и целовать его, рискуя головой. Достаточно указать на него издали. Нелепость этого чувствует Лука. При поцелуе Иуды апостолы говорят: «Не ударить ли нам мечом?» (Лука: гл. 22 стих 49). И Петр рубит ухо, но не на Иуде, а раба первосвященника.

Между тем, устные предания неуклонно возвращаются к Иуде. Один гриб так и называется: иудино ухо (Hirneola auricula-judae). Наверное, Иуду заменил рабом один из евангелистов, ощутивший, сколь кощунственно унижать предателя физически, когда муки и унижения предстояло пройти Христу.

И еще один штрих добавил Лука. Он правомерно приписал Христу исцеление невинно пострадавшего (Лука: гл. 22 стих 51).

В эпизоде с мечами сохранился отголосок подлинных событий. Полагают, что приверженцы Иисуса собрались на Масличную гору, господствовавшую над Иерусалимом, чтобы восстать против римского владычества. Именно за это был распят Иисус. Но само восстание сыграло столь малую роль в становлении христианства, что стало казаться нелепостью, подобно удару, нанесенному невинному рабу, сохраненному в евангелиях как символ готовности к защите.

К сожалению, такая показуха присуща не только героям святого писания. После казни Саддама Хуссейна т. н. «мстители» вздернули не судей и не палачей, а сотню ни в чем не повинных шиитов Багдада, помогая своим «врагам» разделять и властвовать.

Что же стало прототипом легенды о поцелуе? Можно предположить, что Иуда попросту поцеловал Христа на прощание, без всякой задней мысли. Но такой поцелуй был бы панибратством. А если бы потом Иуда еще и бахвалился тем, что целовал учителя, идущего на смерть (или если бы это сделали в легендах его ученики), то такая похвальба была бы сродни измене. Вспомним, как был наказан Петр за простое уверение в преданности.

Полагаю, что такое восприятие поцелуя и породило легенду о предательстве. Изначально же Иисуса целовал не простой апостол, а тот, кого в древности считали выше Христа.

В рассказе о преображении Иисус встречается с Моисеем и Илией (Матфей, гл. 17; Марк, гл. 9; Лука, гл. 9), благодаря чему лицо его сияет, а одежды становятся «белыми, как свет». Такой рассказ – повторение легенды о Моисее, чье чело воссияло после встречи с самим Богом. Христу[1] (в переводе с греческого, «помазаннику»), царю иудейскому, приходится довольствоваться встречей с предками. Правда, далее евангелисты сообщают о гласе с неба: «Се есть сын мой возлюбленный!». Очевидно, сделано это «задним числом» с целью поднять значение события.

Поцелуй праведника не мог быть унижением, особенно, если то был поцелуй Иуды Маккавея – избавителя Иудеи от иноземного ига, санкционирующего таким образом Иисуса на восстание против римского владычества.

Впоследствии, когда Христа возвысили до степени бога, а восстание было предано забвению, поцелуй стал казаться святотатством[2]. Его не могли приписать блаженной душе покойного праведника. Поступок перенесли на апостола. Не уверен, что он был тезкой Маккавея, но кличка свидетельствует о его существовании. Искариот, вернее Иш-Крайот, означает «человек Крайот» – поселков на берегу Средиземного моря на западе Галилеи. В Палестине, разделенной множеством застав, чьи мытари-таможенники стали притчей, Иш-Крайот был чужаком для уроженцев востока Галилеи и Иудеи, и уже потому его могли недолюбливать.

 

Можно представить себе, как этот муж, видя сравнительно небольшое – хотя достаточное, чтобы утонуть, угощающее коварными штормами и острыми базальтовыми скалами озеро, спрашивает у местных рыбаков: «И эту лужу вы морем называете?», а затем рассказывает о Старшем море (так Средиземное море зовется на Иврите), обильно мешая правду с выдумкой по привычке моряков, рыбаков и жителей Востока. Было за что возненавидеть такого человека!

К тому же позднее произошло отталкивание Христианства от Иудаизма. Оно было столь сильным, что в символ предательства превратилась не кличка, а само имя, в древней Иудее столь же обычное, как у нас «Сережа». Не спасло его даже заступничество евангелистов, называющих Иудой другого апостола — Лука (глава 6, стих 16) и Иоанн (глава 14 стих 22) и даже родного брата самого Иисуса — Матфей (глава 13 стих 55) и Марк (глава 6 стих 3).


[1] Именно воссияло, украсилось лучами. Ивритское слово «карнаим» – рога или лучи было переведено на латинский однокоренным «cornua» – то есть, рога. В оправдание переводчика можно заметить, что на начальных стадиях утомления физическая усталость не ощущается, но мозг начинает искать легкого пути созвучий. Лично мне хотелось перевести «yellow» («желтый»), как «еловый». У болгарских переводчиков прочел, что их коллега невзначай «перевел» в книге фразу: «Пахла сирень и порхали бабочки», как «Пахла сирен и прхали бабички», что означает «Пахла брынза и фыркали бабушки».

[2] Примером подобного переосмысления является «крещение», вернее, омовение Иисуса, произведенное, согласно легендам, а возможно, – и на самом деле Иоанном-предтечей. Таким образом, Иоанн смыл с Христа первородный грех. Обожествление Христа сделало этот обряд лишенным смысла. В трех Евангелиях Иоанн не просто восхваляет Христа, а унижается, говоря, что недостоин развязать сандалии и долго отказывается от свершения обряда. В четвертой книге тезка предтечи умалчивает о столь странном происшествии, как смывание несуществующих грехов со спасителя, хоть и продолжает унижать достойного человека лишь потому, что он пришел к своего рода христианству до Христа.

Об авторе:

Эдуард Хейфец, «С 1985 по 1990 год учился в Одесском государственном университете им. И. И. Мечникова по специальности «гидробиология». Сатирический очерк «Десять минут двуночества» (по Маркесу), написанный в соавторстве со студентом из Колумбии Феликсом Эдвардо Родригесом под псевдонимом Дос Эдвардос («два Эдуарда»), был опубликован в специальном новогоднем выпуске межвузовской газеты. Впоследствии мне сообщили, что по нему была поставлена пьеса.

С 18 октября 1990 по апрель 2000 жил в Израиле с родителями. С 2000 г. проживал на Украине. Работал в аквариумной фирме переводчиком, с 2005 по 2007 г. – на станции юных натуралистов, с 2007 по 2012 г. – в Селекционно-генетическом институте. Участвовал в работе жюри биологических турниров школьников, был дважды отмечен грамотами; занимался переводом и редакцией научных статей.

Пишу преимущественно в научно-популярном жанре. Статьи «Сикомор», «Гиганты луж», «Спирула – между аммонитом и каракатицей» были опубликованы в журнале «Наука и жизнь» (№ 6 и 9 за 2011 г. и № 6 за 2016 г. соответственно).

В 2000, 2007 и 2019 издавал за свой счет книгу «Протофизика, или Физика элементарных понятий» (в 2019 – «Умозрительная физика, или Физика элементарных понятий»). В этой работе в популярной форме предлагаются новые философские основы физики, исходящие из внутренней бесконечности любого физического объекта, а также прослеживается развитие концепций, которым настоящая работа оппонирует и которые исходят из того, что основы мироздания можно выявить экспериментальным путем.

На конкурсах Международного Центра Научного Сотрудничества дипломами І степени были отмечены работы: «Опыт Философско-Математического описания Вселенной» (февраль 2019 г.), «Доказательство пятого постулата Евклида» и «Жизнь — производная химии или основа физики?» (обе последние в марте 2019 г.).

С 2012 г. проживаю в Израиле. Работаю переводчиком, в частности, перевел книгу Дж. Корбетта «Русско-японская война»».

Рассказать о прочитанном в социальных сетях:

Подписка на обновления интернет-версии альманаха «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: