Это тайна русской литературы, русской философии, русской культуры

Елена ЖДАНОВА | Интервью

Беседа с учёным, доктором философских наук, профессором, членом Союза писателей России, научным руководителем Российского института истории искусств А. Л. Казиным 

В последние годы под руководством А. Л. Казина вышло несколько томов исследовательской серии «Судьбы русской духовной традиции в отечественной литературе и искусстве», ставших лауреатами (в 2016, 2017, 2019 гг.) национальной премии «Лучшие книги, издательства, проекты», а также монографии о философии искусства. Мы поговорили с Александром Леонидовичем Казиным о ценностных основаниях художественной культуры России и процессах, происходящих в современном русском искусстве и литературе.

— Александр Леонидович, сегодня читатель ждёт от художественного произведения живого слова и ответов на вечные вопросы, но, кажется, авторы пока находятся в поиске достойных тем и смыслов. Может ли философия искусства помочь найти выход из кризиса?

— Начнём с простого. Культура — это светская форма духовной жизни. Культура — это то, что вокруг культа. Вопрос в том, вокруг какого культа собирается эта культура, кому она приносит свои дары. Поэтому состояние культуры определяется именно тем, во что верят её деятели.

В России на равных существуют сегодня все виды мировоззренческого и художественного сознания: это и классика, и модерн, и постмодерн. Классика — это искусство перед лицом Бога, это искусство как молитва. Модерн — это искусство перед лицом человека и от имени человека, которое стремится поклоняться самому человеку как единственному субъекту культуры, искусства, науки, нравственности и так далее. И, наконец, постмодерн — это искусство под знаком игры, где культура — это свод игровых правил. Если модерн, условно говоря, убивает Бога, как об этом писал Ницше, то постмодерн убивает и человека, превращая его в совокупность каких-то функций, знаков, отношений. Я подробно описал это в своей книге «Событие искусства». В западной культуре сейчас, конечно, торжествует постмодернистское начало. А вот в России все три установки взаимодействуют друг с другом, поэтому можно даже сказать, что процессы, идущие в русской культуре, значительно более сложные по сравнению с западным миром.

— Почему в русской культуре сохраняются разные направления художественного сознания?

— Я думаю, потому что русская культура сохранила цельность духовного и светского. На Западе в XXI веке духовная жизнь человека, общественная и культурная существуют вообще отдельно друг от друга: то есть вера — это личное дело, ты можешь верить в кого угодно. В Америке существуют, например, официально зарегистрированные церкви сатаны, но в публичном дискурсе ты должен придерживаться правил светского, а точнее, материалистического или позитивистского миропонимания. А у нас этого не произошло.

Хотите — верьте, хотите — нет, но на протяжении всей тысячи лет христианской цивилизации в России мы имеем дело с тем, что, несмотря на многочисленные влияния, реформы и заимствования, в том числе у Запада, новые формы наполнялись в конечном счёте православным пониманием мира и человека. И русская культура сохранила целостность миропонимания. Это хорошо отметили ещё славянофилы Хомяков, Киреевский и другие, которые писали, например, о том, что долгое время центрами просвещения в России были монастыри, а не университеты, как на Западе. Что произошло на Западе в XVIII веке, в эпоху Просвещения? Восторжествовал вульгарный материализм. А вот у нас эпоха Просвещения завершилась совершенно другими вещами. Например, у Державина: «Я есмь — конечно, есть и Ты», — пишет он, обращаясь к Богу. Понимание человека как творения Божьего, как существа, в котором есть образ Божий, есть главная идея русской литературы.

— Если современная культура России неоднородна, как писателю найти нужные темы и интонации, чтобы быть услышанным и угодить таким разным читателям? Возможно ли это в принципе?

— Угождать художник должен прежде всего самому себе. «Ты сам свой высший суд», как писал Пушкин. Но, по существу, это всегда будет выбор между Христом и Его противником. Каждый писатель — сознательно или бессознательно — определяет это сам и по мере своих сил пытается осуществить то, что возможно его таланту.

Кроме того, должен сказать, что разные парадигмы не отгорожены друг от друга китайскими стенами, они взаимодействуют друг с другом, иногда даже в рамках одного произведения; писатель использует приёмы и даже точки зрения классики, модерна и постмодерна часто в одном и том же произведении. И, бывает, со временем происходит творческая эволюция того или иного писателя или художника. Вот я могу в качестве примера привести Тимура Кибирова, поэта, который начинал как концептуалист, но с течением времени становится постепенно поэтом христианского типа сознания. Или, например, современный прозаик Герман Садулаев, и его «Тетради» — начинается это произведение как постмодернистский текст, где герой выступает в виде персонажа, который «сам не знает поутру, куда поедет ввечеру». А вот кончается всё настоящей военной, я бы сказал, героической прозой. Тем, что раньше, при советской власти, называлось лейтенантской прозой или окопной правдой.

Эта тема сейчас поднимается, появляются новые произведения. В частности, поэзия замечательная, например Анны Долгаревой. Или поэзия и проза Дмитрия Артиса, например «Дневник добровольца». В данном случае мы имеем дело с выбором талантливого поэта и прозаика, который, жертвуя собой, сознательно идёт на войну. Вот это и есть герой нашего времени, вообще говоря, которого многие ищут. Возьмите книги этого человека, читайте. Здесь присутствуют все возможные способы изображения: есть опыт классики, модерна и постмодерна, но главное — осмысленная в свете духовного идеала реальность бытия, потому что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя»[1].

— Русская литература во всём мире понимается как вид русской философии, а поэт и писатель выступают в роли пророка. Надежда на русскую литературу сохраняется?

— Недаром же Томас Манн назвал русскую литературу святой, а Ницше, например, считал себя учеником Достоевского. И не только Достоевского, из Льва Толстого выписывал цитаты. Это тайна России, её величие, её значение для современного, распадающегося на глазах западного мира. Единственная святыня Запада — это он сам, другой нет. Единственная его задача — это сохранение статус-кво с возможным переводом в цифру, совмещение человека с искусственным интеллектом, для которого всё возможно в этом мире. Правда, это покупается ценой смерти души. А у нас эта борьба продолжается. Вот в чём особенность русской культуры, русской философии, русской литературы.

[1] Ин. 15:13.

Рассказать о прочитанном в социальных сетях:

Подписка на обновления интернет-версии журнала «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: