Сказка про Веру, Надежду, Любовь
Жили-были три деревни. Дружно меж собой жили, хоть и бедно. Вместе переживали тяжёлое время и время доброе, когда пышно цвели сады, замирали над бутонами поющие пчёлы, луга пестрели головками колокольчиков, а поляны притягивали бордовыми всполохами земляники. Летом белёсые домишки жарились под солнцем, а зимой прятались среди снежных сугробов, и лишь печной дымок поднимался к небу.
На холме стоял высокий Храм. Заслышав перезвон колоколов, люди трёх деревень спешили на службу. Три сестры: Вера, Надежда, Любовь — жили по разным деревням. Старшая, Вера, жила в Первой деревне, Надежда — во Второй, а младшая, Любовь, — в Третьей. Но постепенно, год за годом, стали они отдаляться друг от друга: по-разному складывалась их жизнь.
Многие люди в Первой деревне, где жила Вера, были хозяйственными, хотя невезучими. Как-то жители этой деревни решили поумнеть. Они начали обучаться наукам и через несколько лет стали разговаривать витиевато и вежливо. Старательная Вера тоже тянулась к знаниям и при встрече с сёстрами учила их противостоять обстоятельствам. А обстоятельства у Веры были сложные: мужа она себе выбрала не того, кого нужно, — замуж вышла за пьяницу и проныру. Не хотел он учиться сложным наукам да и остался грубым невеждой на всю жизнь. Ещё и куском хлеба попрекал работящую Веру.
Одна у неё была отрада: собраться изредка с родными сёстрами, Надеждой и Любовью, посидеть, пригорюнившись, на празднике каком и поведать им о жизненных невзгодах. О том, как грубый муж обзывает да и поколачивает иной раз. Было и счастье в её тяжёлой жизни: четверо детей, которые всегда принимали материну сторону. Ну да толку от этого было мало.
А в последнее время случилось ещё одно великое невезение: весна пришла наглая, мокрая и издевательски веселилась, глядя на то, как люди Первой деревни спасали пожитки. На лодках подплывали к самым окошкам, которые вдруг стали низенькими, приземистыми и напоминали вход в собачью конуру. Старый скрипучий дом Веры тоже просел и скривился, будто в насмешку над жизнью её нелепой.
Люди Второй деревни, где жила Надежда, были усердными и расторопными, но тоже невезучими. Потому мужчины решили быть умелыми, научились плотницкому и столярному делу и через несколько лет стали ловкими мастеровыми. А Надежда, как многие женщины Второй деревни, выучилась споро шить и вкусно готовить.
Замуж она вышла ладно — за человека серьёзного и ответственного. Да вот незадача: скрытая болезнь у него оказалась, о коей не поведал он до поры до времени. Как накатывал приступ внезапный — что-то мерещилось ему, он и давай окна открывать и вещи туда какие выкидывать, а то расшвыривать, что под ноги невзначай попадёт, когда бес в голову вселялся. Недолго он так прожил: призвал его к себе бес-то, прибрал к рукам. Умер муж, и осталась Надежда одна, защитить некому. У Надежды тоже было четверо детей, но они только свои проблемы и решали. А потом опять создавали. И опять решали. Так по кругу и были всегда заняты.
И прибилась Надежда за помощью к младшей сестре, Любови, которая жила в Третьей деревне. Многие жители Третьей деревни от природы были быстрыми, да не было у них ни большого ума, ни мастеровитости. Тогда они решили, что будут добрыми. Когда над Третьей деревней раздавался колокольный звон из Храма на холме, их сердца радовались.
Любовь с детства чувствовала себя особенной: в детстве ей мудрая деревенская учительница сказала, что она «излишне молчалива» и потому ей «нужно больше разговаривать». Целью жизни Любови стало исправить эту досадную ошибку, произошедшую с её головой. Любовь старалась говорить. Но ещё больше ей хотелось не просто говорить, а быть полезной людям. Чтобы стала доброта доказательством того, что не второсортна. Муж в этом очень помогал: был он работящим.
А потому, когда Вера обратилась за помощью, Любовь решила помочь сестре с постройкой нового дома, приговаривая:
— Бедная Вера, бедная.
Любовь отложила свои насущные дела, да и мужа за бок расталкивала:
— Вставай, надо Вере помочь. Ей, считай, совсем жить негде.
Муж сильно ворчал, не хотелось ему помогать горькому пьянице, мужу Веры, да и то сказать: сам-то он целыми днями работал — и на поле, и по мастеровому делу. Любовь хвалила его за это, да сказала:
— Не впустую работать идём: когда нам помощь понадобится, то нам Вера и её дети помогут.
На том и порешили.
А вскоре, в ненастную осеннюю погоду, Любовь с мужем заметили, что и их дом покосился и как бы норовит упасть: весеннее наводнение никого не обошло стороной, всем деревням нанесло убыток. Вспомнили они, что можно за помощью к сестре Вере обратиться, да новость плохая пришла: умерла Вера от доли тяжёлой. А дети Верины сказали:
— Мы не знаем ничего. Любовь, ты уж сама как-нибудь. Что ж тут поделать.
Осенним ненастьем было поздно вдвоём чинить свой дом, да и устали очень Любовь с мужем на починке дома для Веры. Пришлось остаться на зиму в сыром доме, продуваемом ветрами, и дождаться весны. Чтобы согреться, часто грели воду, пили чай.
В тяжёлое время на помощь Любови пришла средняя сестра, Надежда: часто она была теперь рядом с Любовью и её мужем. В маленьком доме Любови нашлось место для всех: сначала для Надежды — верхний этаж, потом уж для Любови и её мужа, ближе к выходу. Ну да, в тесноте, да не в обиде.
Любовь была рада помощи сестры Надежды, поскольку чувствовала наступление болезни тяжёлой. И очень переживала, что муж её останется без пригляда, если уж доведётся умереть раньше срока.
Надежда была заботливой: в доме Любови на кухне она стала первой хозяйкой, готовила и стряпала из остатков припасов, заботясь о Любови и её муже. Любовь и сказала Надежде:
— Знаешь, Надежда, чувствую я, болезнь меня гложет изнутри. Прошу тебя, если вдруг помру скоропостижно — позаботься о муже моём, человек он добрый и работящий. Как и я, всю жизнь другим людям помогал. Коли так сложится — выйди за него замуж, чтобы не оставался он без женского пригляда.
Надежда согласилась, что да, муж хороший, и обещала, что кормить его она будет вкусно.
Долго ли, коротко ли болела Любовь. Но иной раз смотрела в окно: на пляшущие снежинки, на сверкающие под солнышком сугробы, — так ей хотелось ещё пожить. Да и разговоры с сестрой Надеждой всё доставляли радость и удовольствие.
Однажды в зимний пасмурный вечер после разговора с сестрой Надеждой Любовь спускалась со второго этажа, да что-то пошатнулась лестница. Дом Любови — неустойчивый, с наклоном — поплыл под ногами. Левая лопатка полыхнула болью, словно длинный нож вонзили в спину, и будто молния от ударов по ступенькам узкой лестницы пролетела по всему телу.
Любовь свалилась вниз, как мешок с кукурузой, который приходилось обычно волочить на себе от самого поля, чтобы дать на обед кролям. С грохотом приземлилась на тесной площадке, и толстый рыжий гвоздь, неизвестно когда оголившийся из деревянной ступеньки, впился в стопу, пригвоздив к месту. Любовь лежала, прибитая гвоздём, а в голове ухали колокола, вторя эхом в висках. Так и лежала, не понимая, что случилось. Из стопы струйкой вытекала кровь. Дикая боль неожиданно обрушилась на голову, в глазах засверкали всполохи — так было в звездопад в детстве, Любовь помнила очень хорошо. Она провалилась в темноту. Но будто сквозь сон услышала:
— Быстро! Быстро! Бегом отсюда! А то — «как умру — выходи замуж за моего мужа». Ну и всё. Ну и хватит тебе. Конечно, он на меня пока не смотрит. А тебя не будет — посмотрит…
Когда Любовь очнулась, не могла понять, то ли были те слова, то ли не были. Она лежала одна, прибитая ржавым гвоздём, страдая от боли и холода. Давно прогорела печурка, а мужа не стоило и дожидаться: далеко он, на заработках. Из последних сил Любовь чуть приподнялась, сняла ногу с гвоздя и ползком передвинулась к печурке.
Та давно остыла, да выйти из дома за дровами невозможно: и силы покинули, и кровь из ноги льётся без остановки. Время шло, становилось всё холоднее: щёлки меж брусьев, едва заметные летом, превратились в глубокие расщелины, кое-как заткнутые войлоком, старыми тряпками и газетами. Дом рушился со скрипом и недовольством. Любовь крикнула:
— Надежда!
Ответа не было. Она прислонилась к ледяной печурке, подумала:
«Мороз пробирает до костей. Ничего, так я быстрее замёрзну, умирать легче будет».
В цветастой блузе и старой юбке казалось, что она и вовсе не одета. Под затылок Любовь собрала волосы, словно мягкую подушку. Холод донимал так, будто по спине прошлись металлическими прутьями. Заломило икры, пятки взлетели и зависли в воздухе, надеясь на тепло. Тепла не будет. Откуда взяться?
Донёсся колокольный звон. Любовь зажмурила глаза, унеслась мыслями в Храм. С колокольным звоном легче умирать.
— Спасибо Тебе, Господи. Не оставил в последнюю минуту.
Пришёл муж Любови после тяжёлой работы, нашёл свою жену лежащей. Растопил он печурку, да сделать уж ничего не мог. Не спас он Любовь.
Занедужил муж от горя такого. И когда Надежда хотела к рукам его прибрать, ничего уж от него прежнего не осталось. Больше проблем, чем пользы. Так что вскоре и он умер.
Дом Любови и её мужа стоял пустой. Позже его сровняли с землёй…
