Поэзия не для всех

Когда начинаешь читать стихи Анатолия Ливри, то сначала возникает ощущение чего-то неуловимо знакомого, но вместе с тем нового, неизвестного. То ли это происходит за счет вечных античных образов, то ли благодаря аллюзиям к русским поэтам и европейским философам и писателям…

livri

Однако по мере чтения понимаешь, что перед тобой самобытный, ни на кого не похожий автор-интеллектуал, впитавший всю мировую культуру – от античности до современного постмодерна. Поэтому и поэзия его – своеобразный диалог с мировой литературой, причем, в качестве собеседников Ливри выбирает самые знаковые фигуры: Гомер, Свифт, Пушкин, Ницше… Хотя есть у автора и безусловные «фавориты» – Древняя Греция и русский Серебряный век. Кажется, что Анатолий Ливри пытается поверить современность античным инструментарием, ввести ее в эллинскую систему координат.

Вместе с тем стихи автора живут в контексте постмодернистской реальности, причудливо переплетающей первоисточники. Поэтому иногда в почти есенинское «октябрь золотом струится между пальцев» вторгаются броские, сюрреалистичные образы  («Эйфеля ходули», «планетный сколиоз», «тень бахромы безумья») и оксюморонные тропы («смерторадостные данайцы», «исчадье дивное небес», «дифирамб прозы»), высокая книжная лексика («вакхантов рать», «и в ритм трепещет ей», «сбирающий каменья») сталкивается с просторечной («попутал бес», «пупырчатой березе», «свихнувшийся мальчонка-музагет», «и сиганув сквозь рай»), в полотно поэзии Ливри органично вплетаются русские березовые рощи и южная мандрагора, французский плющ и японский тополь, скандинавский молот соседствует с ветхозаветным Вельзевулом, горгона с Вальгаллой, прекрасная чухонка и Калевала с вакханкой и Асклепиадом, свифтовские еху с ницшеанским «халкионическим предтечей Бога смеха».

Подобно раннему французскому сюрреализму, зародившемуся в атмосфере послевоенного разочарования и принявшему форму всеобъемлющего протеста против устоявшихся ценностей, творчество Ливри, бунтарское по своему духу, тоже восстает против реальности, против знаковой системы и знаковости окружающей культуры. Особая эстетика коллажа иногда позволяет автору ставить рядом логически несвязуемые между собой образы. Поэтому постичь поэзию Анатолия Ливри способен только интеллектуально искушенный читатель.

Профессор Елена Коломийцева
доктор филологических наук,
зав.кафедрой журналистики
Московского государственного института культуры

Заклинание

«Вашей пулей – и горд и обижен,
К топору приручил позвонки,
Но всегда посрамлён и унижен
Прикасанием вашей руки.»
Анатолий Ливри, «Сорбонна», Цюрих, октябрь 2001

Вас заклинаю чистотой проклятья,
Геракловой корявой булавой,
Булавкою иокастового платья
(с царицей этой, хоть ты сядь, хоть стой,

Не избежишь сыновьего зачатья
В братоубийством славном чреве Фив).
Вас заклинаю (восприми курсив
Как брызг слюны) аидовым объятьем.

Вас заклинаю мужем-небосводом
Сосной пронзённым – алой от стыда
Победы над Ураном, – и народом,
Которому что strada, что страда,

Всегда расплатой му́ка, иль мука́,
А пуще – скука – ярый враг плебея.
В сём заклинании старинная затея
Об избавлении поэта от щелчка

Затворницы фригидной, иль затвора,
Который – клинг-клинг-клинг! – пугает вора
Спокойствия в подмышках потных душ :
Уймите пошлый говор, вашу чушь,

«Наукой» наречённое мычанье,
Пропитанное хамством да тоской,
А лучше : удалитесь на покой,
Себе воздвигнув столп навек – молчанье.

Париж, 20 ноября 2006

Спецназ в Грузии

Мне миф Колхиды с колдовской колядкой
Летучей мышью прянет в волоса:
Во тьму врастает строй повадкой шаткой,
До крови падка, зреет полоса.

Вы, в космы рун завёрнутые души
С дорийскою невыстонностью сна,
В безмолвье вашем, вся драконьей крови гуще,
Пестросапожная пифийствует весна!

Я камень вознесу, как пуповину,
Оракул кину в чудные ряды,
Чтоб хаос лязгнул бронзою – невинным
Зачатием танцующей звезды.

Оберриден, 13 августа 2009

Чистосердечное признание

Я – вор жемчужных переливов
Глубин дыхательных морей
И шантажист писак пугливых
Научных кляуз да статей.

И каждую из краденых расцветок
Лернейской гидроглавой красоты
Скрываю я : так брусья львиных клеток
Зверей нагих хранят от суеты.

Счастливей длани щедрой Поликрата,
И тяжелей самоубийц-перстней,
Я кану в темень, мраку ставши братом,
До дна. Средь пентаграмм теней

Я створки отомкну стихии,
Чтоб выкрасть посейдонову слезу,
Соединив, по Слову, по России,
Мой плач и океанскую грозу.

Париж, 25 февраля 2009

Исмарское вино

Богат стадами Полифем, но зелен,
Как Галатея голоден да гол;
Ощрёной бронзе века не доверен
Ни пух ланит, ни девственный глагол.

Ты – человекозверь, и ты – сын божий,
Сменил уменье плавать и читать
На кровопись Эрота, что дороже
Да и сочнее, чем Итаки рать.

Насыться, око, нереиды видом –
Ленивой недоплывною красой!
Пока поётся – пой свою обиду,
Над рябью рыщи злобою косой.

И по сей день, Посейдона чадо,
Кудесит колик в печени твоей
Слепца познаньем : да, жены не надо,
Ведь чистый Бахус нам её милей!

Санкт-Мориц, 21 июня 2008

Воскрешение Мандельштама

                          «И в поздний час ужасный бледный Страх
                            Не хмурится угрюмо в головах.»
                            А.С. Пушкин

Одинокой стезёй мне сподручней
Слово за слово Вас оживлять.
Вот нацелится лучник-двурушник
В аргивянскую дошлую рать,

Детским тиком кивнёте, на плечи
Прянет битвой кудрявая прядь,
Не в заплечных углах – в срубах млечных
Вас напоит бореева мать,

Лиру тронет с рассветною негой :
Веретенный космический звук,
Вас разбудит; на лапках омегой
Полубогом станцует паук –

Нам навстречу душа-ротозейка
Устремится на мшистых ногах,
Проигравши пари, а Еврейку
Обрюхатит голубкою Страх.

Аты-баты, волхвы, аты-баты,
Вы батыева воинства сны
Подглядели, и в дар, словно злато,
Троглодитам снесли до весны,

И овчинней Ирода подвалов,
Ароматнее хлебных домов,
Вашей рифмою, как одеялом
Обернут легионы волхвов.

Санкт-Мориц, 11 сентября 2008

 

Поделиться новостью в социальных сетях:

Подписка на новости журнала «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: