«Рукою детски-неумелой…»
***
Рукою детски-неумелой
Поэт перо впервые взял.
Но тайну своего удела
Уже душою прозревал.
Ему сверкал из бурной бездны
Глазами угольными бес,
И белые сияли звезды
Ему с торжественных небес.
И чуял: дня уж близко утро,
Когда, став мужествен, умел,
Он превратит из перламутра
Стих в белый или чёрный перл.
2006 год.
Цыгане
Что алою вспышкой ожгло даль степи летней ночью? Зарница?
Нет, это костёр у шатра загорелся земною звездой.
Что движется там по зыбям? Шар перекати-поля катится?
Нет, это кибитка плывёт, как Летучий Голландец степной…
Некротких бессменная страсть! Утешенье бродяг и поэтов!
Кто жажду души всех полней утолит самым ценным вином!
Цыгане! Из древней страны вы ушли к нови Старого Света.
А правда ль, зачем и куда, по дороге забыли о том?
Тогда став к деннице спиной и к закату лицом, под закатом
Вы долго скитались. Но вновь позвала вас рассветная даль.
И вы повернули на зов. И обнялись, как брат с милым братом,
Цыганский и русский напев! и слились в сплав теснее, чем сталь.
Где дух ваш так истов, как здесь? Кто из нас да ответа не знает,
Откуда в славянской степи неславянская жгучая грусть?
Без устали ветер поёт, хор полынный ему подпевает
Чьи песни огня и тоски, вечно помня их все наизусть?
Единственный целый народ, пренебрегший презренною пользой
И песнею сделавший жизнь по любови и воле, — одних
Не проклял вас Бог, а избрал упованьем земли многослёзной
На участь иную на ней для венца всех творений Своих.
О вечные странники! Вас тайной манят пространства без края?
Приютом неведомым? Нет! В этот мир вы пришли для того,
Чтоб чудную дикую Песнь петь ему о потерянном рае,
Не дать позабыть о мечте и надежде возврата его.
И чтобы – взамен всей земли и всей бездны небесной над нами
Как княжества русской души – мы привыкнуть никак не могли
Лелеять пылинку от них: шесть, как смердам наделы, князьками
Отмеренных соток на жизнь, а на смерть – три аршина земли.
Привыкли мы – всем племенам словом нашим могучим и делом
Объятья свои открывать, даже нашим заклятым врагам.
И что же? Нас предали все: на Руси и за русским пределом,
Едва, ослабев, пали мы и – не встали подобно рабам.
Так время нам всех их проклясть? Но и мы тоже предали многих.
И сами себя – кто за грош, кто за гроб, кто за так, кто за страх.
И только цыгане – одни! – не свернули с цыганской дороги
По русским просторам степным Жизни-Песни во всех временах.
За каждый ваш звук в крепи зла и за каждое ваше движенье
Цена велика и для вас. Но неистовый бег всё равно
Коней по степи и орла величавое в небе круженье
Остались в них живы! А нам – неужели осталось одно:
Лишь чувствовать, как всё быстрей и верней убывают в нас силы
И как остывает уже не кипящая русская кровь?!
Цыгане! Как Песней своей, сохранившие верность России!
О, не измените и впредь! Вы – последняя наша любовь.
2000 год.
***
Маме
Облака на юг проплыли низом.
Гром гремел- гремел и замолчал.
Вдруг по листьям, жестяным карнизам
Дождь – откуда только? – застучал.
Чаще, громче… И в минуту струи
Серебристым ливнем полились!
Вся земля иссохшая пирует!
Жаль над нею не темнеет высь,
Жаль, уже стихающим потоком
Хлещет дождь (ни капли столько дней!).
Кажется ли нам? иль ненароком
Он и впрямь опять пошёл сильней?
Друг мой! Называю счастья лоном
Наш тобою осиянный дом,
Счастьем – пред распахнутым балконом
Замереть, обнявшись, нам вдвоём,
Воздух наконец вдыхать прохладный,
Знать: к нам воды всё же прорвались!
И смотреть, смотреть с отрадой жадной,
Как то в прежнем месте, то нежданно
Где-нибудь нет-нет и вздрогнет лист.
Август, 2011 год.
***
Посвящается преподавателям и студентам
отделения народного пения Московского
музыкального института им. М.М. Ипполитова-Иванова
Средь звуков чуждых и пустых,
Невнятных, грубых, пошлых, ложных
И безобразных, и ничтожных
Ты слышишь, Русь, свой чудный стих?!
И музыку свою? И в ней-
Шум густолиственной дубравы
И как, ласкаясь, шепчут травы
Про ширь и гладь, и грусть полей?
И топот вольных табунов
Ты узнаёшь ли чутким слухом?
А по весёлым перестукам-
Работу чудо-мастеров?
Как вдруг пронзает волка вой
В ночном, в разгар степного пира,
И вся тоска земного мира
Язык в нём обретает свой?..
О русских звуков древний лад!
Наполни русское пространство!
Скинь, Русь, позорное убранство
И облачись в родной наряд!
Давно взвещает Див: «Беда!»,
Явь — сплошь кошмары наважденья
И, как ослепнув, провиденье
Ведет, не ведая куда.
Зачем ты снова терпишь гнёт
Казной богатых, духом нищих?!
Что в них тебе? Ты правды ищешь-
В их прорицаньях нет её.
Так ложь и злато их отринь!
Приди сюда — здесь всё родное!
Здесь неизменны над тобою
Твоих небес и глубь, и синь!
Здесь лица русские и речь
И голос жаворонка вешний
Поёт, поёт о жизни прежней,
Что не смогли мы уберечь.
Всего на свете, Русь, не то ль
Для русского потребней люда?
Ах, чёрт возьми! Какая удаль!
О Боже мой! Какая боль!
Ну, где ещё, в иной земле,
Одну хотя бы сыщешь песню-
Сиянья Севера чудесней?
Полудня летнего светлей?
Отрадней, чем густая рожь
Уж пахаря повыше ростом?
Печальней сельского погоста,
Куда, нездешний, забредёшь?
В зной – одинокого куста
Приманчивей прохладной тени?
Тревожнее – в ночное бденье
Рассказов страшных у костра?
Смиреннее простёртых ниц
Пред образом в углу высоко?
И дерзостней, шальнее скока
Неукротимых кобылиц?..
И всякий звук призреть спеша,
Стряхни с души оцепененье!
Твоё не здесь ли воскресенье,
Где о тебе поёт душа?
В слезах блаженством и тоской
Разлейся, растекись, как Волга!
И обрати слова восторга
И благодарности живой
К тем, кто ничем не изменил
Ни чести Русской, ни Искусству,
Но – даром, знаньем, мыслью, чувством
Вливает в них ток юных сил;
Тихонько кто не снял венца
На труд свободный, благородный
Пред клеветой тупой и злобной;
Кто остаётся до конца,
Как на последнем рубеже
Бойцы несдавшегося взвода,
Служить – могучего народа
Нежнейшей песенной душе!
1998 год.
Софида
Что счастье? Звуков ряд, лишённый содержанья.
Нам и об этом знать несчастьями дано,
Живущим всё его бесплодным ожиданьем.
Так слуху одному и ведомо оно.
2003 год.
На басню И.А. Крылова « Лев и комар »
Покуда мы в едину грозну рать
Всю боль свою и гнев не воплотили снова,
Чем только горевать да проклинать,
Не худо бы пример нам брать
Вот хоть бы с Комара премудрого Крылова.
Нет спору : меч с иголкой не сравним.
Но сколь она ничтожна перед ним,
Столь велика врагам досада от иголок,
Когда вонзать в них с головы до пят
То здесь одну, то там две-три подряд.
Недаром же в народе говорят:
Мал золотник, да дорог.
2003 год.
***
Нет, не ищу я упоенья
В невольной чувственности ласк,
На что моё вам угожденье
Теперь отваживает вас,
Но утоленья жажды новых
Забот душевных и утех
В союзе дел, в согласье слова,
В объятьях и лобзанья тех,
Где для невинности стыдливой
Нет ни обиды, ни стыда,
Блаженство бденьем боязливым
В ней не теснимо никогда.
Вам – не природе доверяясь,
Узнаю ль счастье между тем:
Как богу, ей не поклоняясь,
Ей и не жертвовать ничем?
2003 год.
В скорбную годовщину народного артиста СССР В. Честнокова
Тоскуй и плачь, когда душа не может
Отчаянья восторгом одолеть.
Всё прокляни. Но милость, мудрость Божью
Благослови! И тем уход отметь
Того, чьих дней Бог ведал ли красивей?
И взял к Себе в тот предпоследний год,
Когда в стране родной, в его России
Ещё не пал возлюбленный народ;
Служением Искусству и Державе
Кто видел жизнь свою – и с лет младых
СССР в могуществе и славе
И, уходя, его оставил в них.
Он не узнал Отчизны разоренья,
Ни глубины, ни лёгкости измен,
Ни их числа; как без сопротивленья
Весь русский мир спешил сдаваться в плен;
Что значит быть на сцене, как в пустыне,
Артисту средь раскрашенных кривляк,
Ни как Театр – его Любовь, Святыня –
Был превращён при кладбище в кабак.
Когда, слепцы, не видя этой бездны,
Мы у неё стояли на краю,
Он с мукою, со словом бесполезным
Там не стоял. Он был уже в раю.
И вот теперь он рая давний житель,
Не знающий от Бога ничего.
Отечеством ему – Его обитель
До воскресенья в царствии Его.
Благослови ж судьбу как волю Божью
И горестный свой ропот заглуши:
Чтоб здесь ему остаться много дольше –
Да, человек здесь может дольше жить, –
И чтоб хотя бы раз ему на сцену
Ты бросила роскошнейший букет,
Он заплатить такую должен цену?
Иль всё равно? пусть только жил бы? – Нет.
2005 год.
***
Ещё вечерняя заря
На небе не совсем погасла,
А уж звезда, свечой горя,
В нём обозначилася ясно.
Главой сапфирною почти
Густеет неба середина,
И ярче краткие лучи
Звезды на ней пока единой.
Проходит несколько минут,
И вот уже звезда другая,
За ней ещё то там, то тут
Во мгле огонь свой зажигает.
Но светел север: всё на нём
Над дальним рядом елей тесных
Бледнеет старым серебром,
Как белой ночью, свод небесный.
Не тьма и свет, чтоб воевать,
Сошлись, преобразив округу, —
Два света встретились опять
И улыбаются друг другу.
2004 год.
Скрипач
Богиней Музыкой помазанный на царство,
Царь Музыкант! высок твой трон – концертных сцен!
Я, ненавистница оков любого рабства,
Искусства твоего благословляю плен.
Нет нужды мне, что в нём меня терзают руки,
Каким смычка и струн все тайны знать дано,
Живые изливать рыдающие звуки
И струи слёз из глаз, не плакавших давно.
Других царей презрев – с меня им и довольно –
И тех, кто ищет сам к престолам их припасть,
Над русскою моей душою своевольной
Я признаю твою – единственную! – власть.
2000 год.
Об авторе:
Вера Коломейцева-Фиронти, поэт, прозаик, драматург. Родилась в Москве, в семье потомственной интеллигенции. Окончила с отличием факультет русской словесности педагогического института. Отлично окончила Государственные курсы иностранных языков. Работала преподавателем, переводчиком. Однако недолго, и все последующие годы уже целиком отдала творческой деятельности.
Стихотворения публиковались в периодической печати, публиковались в ней и статьи. В 2015 г. вышла книга стихов «Праздник зимы». В 2017 г. – книга «Избранное. Поэзия. Философия. Критика». Художественное творчество разворачивается в двух направлениях: литературном и музыкально-поэтическом.
