Суицид
Однажды в нашу районную больницу привезли ближе к полуночи молодого парня двадцати лет с огнестрельным ранением правой подвздошной области. Стрелял в сердце, а почему попал в правый бок, одному богу известно. Видно, в последний миг рука дрогнула – и полетел весь дробовой заряд в живот вместо сердца.
Привезли больного на скорой помощи сразу же к хирургическому отделению и уже на носилках занесли в приемный покой. Я был по району ургентным хирургом, другой хирург был где-то на учебе, а третий лежал в областной больнице с обострением язвенной болезни. Поэтому, кроме меня, оперировать было и некому.
Когда я увидел больного, то вначале и не мог представить, что я могу в его состоянии сделать. Картина была жуткой. Прямо на носилках лежал парень, а из правого бока, ближе к позвоночнику, вывалились петли кишечника. Входное раневое отверстие находилось в правой подвздошной области, а выходное – где-то в области печени, со стороны позвоночника. Больной был в сознании, в состоянии болевого шока, но и так было ясно, что травма очень тяжелая. Уже привезли всю хирургическую бригаду, анестезиолога и операционную сестру. Надо было готовиться в экстренном порядке к операции. Спросили больного, сможет ли он самостоятельно перелезть на каталку. Парень молча перенес свое тело на каталку, а почти весь кишечник остался на носилках. Двумя руками подхватил все эти окровавленные петли кишечника и перетащил их сам на каталку. С одной из медсестер от такой страшной картины стало плохо. Да и мне не доставляло особой радости смотреть на это ужасное зрелище.
– Доктор, я буду жить? – с надеждой в голосе спросил он вдруг у меня.
– Конечно, будешь (а что мне оставалось сказать в ответ?), вот сейчас тебе зашьем живот, обработаем рану и через две недели выпишем домой. Ты бы лучше ответил, зачем так себя искалечил?
– После операции все расскажу, – пообещал больной, – а сейчас трудно говорить. Давайте быстрее делайте операцию. Что-то мне плохо…
Было и так понятно, что больной скоро начнет «загружаться», и, если не дать ему наркоз и не вывести из болевого шока, он может и не дожить до операции.
Сама операция продолжалась около четырех часов. Пришлось убрать около двух метров тонкого кишечника, полностью раздробленного и размозженного. Кое-как остановили кровотечение из печени. По возможности попытались очистить всю брюшную полость от дроби, пыжей и грязи. Сняли живого со стола. И стали ждать. Обычно в первые три дня развивается перитонит. Но здесь этот период прошел спокойно. Через семь дней можно было ожидать несостоятельности анастомоза, места сшивания петель кишечника при резекции. Но и здесь, как говорится, пронесло.
Никакого ухудшения не произошло. Мы уже в хирургии облегченно вздохнули: «Больной-то выкарабкивается!» У постели нашего пациента постоянно дежурили родственники. Ежедневно ему делали перевязки. Каких только лекарств ему не влили, и все говорило о том, что больной идет на поправку. Осталось ждать двенадцатого дня после операции. Если тяжелооперируемый больной проходит этот своеобразный экватор лечения, то остается жить. Да и сам он повеселел. Стал много разговаривать, шутить, садиться в койке. От него я узнал причину его суицида – поруганная любовь. Ему девица дала и других не забывала. Такая вот легкомысленная особа. Она даже в больницу ни разу к нему не пришла.
– Так меня обидела моя Наташа, – сожалел наш больной, – я уже думал, что она только мне будет верна, а тут узнаю, что она с другими шашни крутит. И такая злость на меня накатила! Уже и не помню, где я ружье взял. Все было как в тумане. Сейчас и не могу точно вспомнить. Стрельнул… Сейчас вот у вас. Вы меня, доктор, скоро выпишете из больницы?
Но на этот вопрос так и не успел я ответить. На утреннем обходе привычно осмотрел больного, отдал необходимые распоряжения по перевязке и ушел смотреть больных в поликлинике. Не прошло и получаса, как прибегает палатная медсестра и просит, чтобы я вернулся в отделение: «Больному плохо!»
Буквально на глазах наш больной стал загружаться, стремительно стало падать давление, ослабевал пульс, и не прошло и двадцати минут, как он умер. В это время с нашим больным находился на дежурстве его отец. Тот тоже был в отчаянии:
– Он же только хорошо позавтракал… Шутил, смеялся. Я уже прикидывал, когда его выпишут. А тут раз… и умер!..
Отвезли мы тело нашего больного в судмедэкспертизу, в город Шадринск. Там только и выдали заключение, что анастомоз состоятелен и вины хирурга нет, а в приватной беседе удивлялись, как он только смог столько времени с травмой, несовместимой с жизнью, продержаться.
Вот так и закончился печально последний суицидальный случай в моей хирургической практике. Лучше таких больных не иметь никогда. Это для меня была первая резекция кишечника и, как оказалась, последняя. Оставшиеся жить и как бы случайно ранившие себя больше не возобновляют попыток покончить жизнь самоубийством. Есть только одна группа людей, психически нездоровых, которые, если только помешали случайно свести счеты с жизнью, обязательно их сведут. Никто не сможет удержать.
Об авторе:
Врач-стоматолог по образованию, кандидат медицинских наук. Занимается литературной деятельностью на протяжении последних двадцати лет. Опубликовал в печати более сорока книг. Является автором более 300 рассказов на различные темы. Постоянно публикует свои печатные труды на медицинских форумах «МирВрача» и «Доктор на работе».
