Верочка
Верочка
Посвящается моей маме
Ночь. 1941 г. Кронштадт. В темной комнате Верочка и ее сестра Мария. Тихо. Вдруг завыла сирена и совсем где-то рядом раздался взрыв, потом еще, еще… и вот грохнуло так, что заложило уши. Взрывной волной вышибло двери, и на ватные одеяла, под которые едва успели девушки спрятаться, посыпались стекла и обломки рам.
Морозный ветер загулял со всей своей яростью, раздувая пожар рядом с воронкой вместо стоявшего соседнего дома. Какое тут бомбоубежище! Как было страшно, трясло от неожиданности и неизвестности: куда упадет следующая бомба, можно было поседеть, ожидая. Спать не могли до утра, надо было уходить: начинался пожар.
Наконец наступила тишина. Вот когда она мертвая, когда вокруг груды всего, что только что жило, говорило, пело, что было кем-то и чем-то. Это все увидела Верочка, когда стало светать, по пути в госпиталь, где она работала санитаркой сразу после окончания школы. Этот кошмар она увидела и на том месте, где еще вчера высилось здание спасения, нет их — наших бойцов, стариков, детей. Слезы текли у нее по щекам: нет их, кого она перевязывала, кормила, успокаивала.
— Мы отомстим тебе, фриц, за них! — грозила Верочка небесным варварам.
Но город, маленький, на острове, окруженный со всех сторон водой и врагами, жил и боролся в блокаде вместе с Ленинградом. Он был отрезан немцами от земли, захватившими город Ораниенбаум. Хотя немецкие войска и заняли Петровские форты, служившие защитой городу, но наши моряки давали фашистам «прикурить», да так, что город им был не по зубам. Флот, защищая Кронштадт, стоял насмерть до снятия блокады и отступления немецких войск.
Мать Верочки, Екатерина Никитична, одна воспитывала четверых детей — их отец, Иван Годунов, погиб в 1921-м. Как только и она ушла в мир иной, а Верочке тогда было 15 лет, старшая сестра Нина, прихватив все, весь скромный капитал, убежала и сгинула навсегда. Пришлось устроиться на работу Маше, Сереже и младшей — хохотушке. Верочку взяли работать на завод, с местной радиостанцией и микрофоном тоже пришлось подружиться — война! Ладная до невозможности, с огромной, тяжеленной косой темно-каштановых волос, с удивительно ярко-синими, ясными глазами, с царственной статью, подсказывавшей, что ее место в жизни — быть на виду.
Еще до начала этого военного кошмара она мечтала поступить в консерваторию — обладала данным природой прекрасным голосом. Он ей пригодился там, на заводе, где она работала до конца войны. Радиопередачи местной рабочей радиостанции — это единственная ниточка связи с землей, Ленинградом, с Жизнью. И Верочка вместе со своими друзьями поднимала боевой дух бойцам и заводским труженикам не давала умирать от отчаяния, вселяя веру в нашу Победу.
Р.S. В 1943 году Вера Ивановна была награждена медалью «За оборону Ленинграда».
— А в мирное время стала певицей?
— Нет, но прохожие останавливались около ворот дома, заслышав ее голос, и долго ждали: может, еще что-нибудь споет, но нет. Мирное время Верочка посвятила мужу и дочери до 1998 года, пока жила.
Почему о ней рассказ? Да потому, что каждый человек ценен, если он честен, справедлив, порядочен, если он любит людей, предан семье, Родине!
30.10. 2009
За Родину!
Дед Михась поутру, прихватив бутыль самогона, вышел на проселочную дорогу и походкой подвыпившего двинулся в сторону края деревни.
— Ба-а-рыня, барыня, ух ты, барыня-сударыня, вот те на, су-у-дарыня-барыня… Прохудились старень-ки, ва-а-ленки да ва-а-лен-ки, не в чем к миленькой ходить, вот те на… — пел дед громко, идя пританцовывая.
— Глянь, Глаш, дед-то Михась пошто эть раздухарился! Так эть непьющий, да эть днем! — всплеснула руками Анна.
— Да эть к вдовушке нашей, Анисьюшке, пошел, праздник сегодня поди! Орет-то как, а вдруг немцы схватют! — заволновалась Глафира. — Один он у нас в деревне, мужик-то, все защита, хоть и стар!
И действительно, из соседнего дома вышли два фрица. Подойдя к деду, очкастый выхватил из его рук бутыль с самогоном, а тот, что поздоровей, вдарил деда в бок кулаком, да так, что Михась тут же оказался на обочине и, кряхтя, долго поднимался, певуче приговаривая:
— Вот те на, вот те их, ва-а-ленки, строчи пу-у-леметчик, строчи… — наконец барахтанье завершилось быстрым семенящим бегом к дому Анисьи.
— О, шнапс! — обрадованно зацокали фрицы и, хохоча, направились в комендатуру.
В доме деда квартировались три немецких офицера, уехавшие утром во Ржев на мотоциклах, а вечером, вернувшиеся из дальней поездки, в окружении денщиков и друзей, они ввалились в избу… И тут раздался оглушительный взрыв: дом деда Михася разнесло в клочья!
— Вот вам мой праздничный салют и хвейерверк, варвары поганые! — смеялся дед, смотря в окно, как горит его дом.
Наутро его немцы не искали, так как подумали, что сгорел вместе со всеми, ибо видели его пьяным.
А дед Михась остался у Анисьи навсегда.
08.03.2010
Новенькая
Зима 1941 г. Немцы рвутся к Москве. Токарный цех был огромен, с бесконечными рядами станков, окнами зашторенными, где уже не было стекол, и бетонным холодным полом. Вчера от бомбежки разрушился соседний дом, а на заводе прорвало трубы с водой, и она залила бетонные полы и застыла от ночного мороза, превратив в большой каток весь цех. Надюшу угораздило первый раз выйти на работу в морозное утро, как раз после этой аварии. Молодой рабочий люд продвинулся ближе к проходу, чтобы взглянуть на новенькую. А Надюша скромно стояла в своей старенькой шубейке у каморки начальника цеха, в ожидании теребила уголок платочка голубенького, как ее глазки, а то поправляла платьице синенькое в белый горошек, расстегнув шубку. Станки, от рева которых проснулся бы и глухой, замолкли — перерыв — дверь распахнулась, и вышел пожилой, осунувшийся от забот и дел начальник.
В это время Нюра со смехом пронеслась мимо, раскатившись, как на коньках, по ледяному полу, а за ней Юрок с Иваном и человек пятнадцать приготовились покрасоваться перед новенькой. Нюре не повезло: не справившись со своими «тормозами», она протаранила станок, а потом, то плача, то смеясь, сидела на полу, ожидая прихода медпомощи.
— Вы как себя ведете? Вы помните, где находитесь? — закричал неожиданно зычным голосом начальник. — Вам уже по тринадцать лет, а вы не знаете, как надо себя вести!..
Оборонный завод работал и днем и ночью — все для фронта, все для Победы!
06.09.2009
Отряд Леонида
1 сентября 1941 года занятий в школах Москвы не было. На призыв взрослых по радио откликнулось невообразимое количество не эвакуировавшихся детей, собравшихся на Самотечной площади в 10 утра. Всех разобрали по возрасту и организовали тимуровские отряды.
Заводила Леня — весельчак, балагур и явный лидер, — сразу определил для своего отряда основные задачи: помощь взрослым в подготовке школы №14 под госпиталь. Выносили мебель, очищали двор. Тем временем взрослые завозили кровати и тумбы, оборудование, — все время ребята были на подхвате.
То и дело начиналась бомбежка, разгоняя всех по бомбоубежищам. Немецкие войска рвались к Москве.
После отбоя тимуровцы продолжали выполнять намеченное: ходили по домам, выясняя, кто остался в квартирах и есть ли больные и раненые. В одном из домов рано утром нашли семью из шести детей, матери и бабушки, ютившуюся в небольшой комнатушке: двое детей спали с матерью, двое под кроватью, двое на топчане, а бабушка на раскладушке с котом и собакой.
Эти обстоятельства очень удивили тимуровцев, и вот уже на следующее утро Леня с отрядом заявились в райисполком на Петровке. В приемной из-за невероятного количества людей невозможно было сразу определить, кто в очереди последний. Кто-то в кабинет входил, кто-то выходил, а очередь не продвигалась. Прошел час. Вдруг из кабинета вышел взъерошенный от уймы дел, сваливавшихся на его голову с приходом каждого посетителя, сам председатель. Он, удивленно уставившись на ребят, забыв, зачем вышел, спросил:
— А вы с чем пожаловали, молодые люди?
— Да у нас очень важное дело, — серьезно ответил Леня.
— Ну, раз важное, заходите, — и распахнул дверь кабинета.
Очередь молча проглотила обиду.
Внимательно выслушав ребят, председатель каждому пожал руку, поблагодарил за заботу, пообещав помочь. И стая скворцов-тимуровцев, довольная разговором, уже через двадцать минут была на улице.
Какова же была радость ребят, когда через неделю эту семью переселили в свободную просторную квартиру, оставленную эвакуировавшимися хозяевами. Они ликовали и с еще большим рвением помогали всякому, чем могли.
Наступление немецких войск было остановлено, и советские войска перешли в контрнаступление.
Но уже 1 сентября 1942 года в школах Москвы впервые зазвенел звонок, призывая не опаздывать на занятия.
18.10.2009
Об авторе:
Радмила Цветкова-Данильчук, родилась в 1944 г. в семье военнослужащего в г. Кронштадте (Ленинград), русский стрелец с высшим образованием и большим рабочим стажем.
