Ворона Гриша, такса Дора и разбойник Макс
Ворона Гриша, такса Дора и разбойник Макс
Просыпаюсь от того, что за окном громко щелкает клювом ворона. Я протираю глаза и подхожу к балкону. Так и есть. По краю балконной ограды ходит Гриша.
— Ну, чего тебе? — сонно спрашиваю я.
— Ка-а-а-а, — громко приветствует меня Гриша, распустив крылья и прихлопывая ими по серым бокам.
У меня под ногами визжит тонким скулом такса Дора. Она царапает низ балконной двери, пытаясь вырваться наружу, егозит под ногами, мешая мне отпереть замок. Наконец дверь с шумом отлетает к стенке, собака стремительно врывается в пространство балкона и заливается пронзительным лаем, подняв голову так высоко, как позволяют ей её физические возможности.
Гриша скашивает глаз на собаку, внимательно рассматривая таксу, но улетать не торопится. Он лениво перепрыгивает с одного конца балконного ограждения на другой, а потом обратно. Дорка устремляется за ним и гоняется за птицей по старинному длинному балкону, высунув язык. Поняв, что хитрую ворону не поймать, собака успокаивается и садится на задние лапы, нервно перебирая передними. Гриша перелетает с балкона на провисший кабель, цепко держась за резиновую оплетку, и, нахально глядя на собаку, вдруг выдавливает из себя:
— Ра-а-ф!
Обескураженная Дорка на мгновение теряет дар голоса, опомнившись, отвечает таким же лаем:
— Ав!
— Ра-а-ф! — не отстает от неё Гриша.
— Ав! — не переставая удивляться, тявкает собака.
— Ра-а-ф, Ра-а-ф, Ра-а-ф… — заливается лаем Гриша.
Открывается соседнее окно:
— Кто тут лает? — заспанным голосом спрашивает соседка.
— Гриша, — смеюсь я.
— Правда, что ли?! — соседка высовывается до пояса из окна.
— Ра-а-ф, — подтвердил мои слова Гриша.
Давно, лет двадцать назад, в самом начале перестройки, шоковая терапия заставляла людей круто менять судьбу и род занятий. Тогда я вышла на улицу торговать, чтобы не пропасть в бурном море хаоса. И это занятие было не хуже и не лучше других. Оно позволяло мне не только зарабатывать на кусок хлеба, но и видеть вокруг себя большое множество людей, таких же, как и я, выживавших в буднях перестроечного времени.
Улица Свободы нашего города тогда и впрямь была символом Свободы. От старой заботливой власти на улицах остались длинные скамейки, на которых проходили молодежные тусовки неформалов. Там же стоял ларек с пивом, около которого околачивались свободные от работы элементы.
— Купи вороненка, — подошел ко мне один из любителей свободы и пива, — дешево отдам, на кружку пива дай.
— Зачем мне твой вороненок? — пожала я плечами и отвернулась, зная, как привязчивы эти вечно хмельные поборники свободы.
— Не дашь денег — я башку ему оторву, — пригрозил мужичок.
Знал моё слабое место — не выношу, когда животных мучают… Я выбросила ему трешку и взяла вороненка в руки. Сердечко его билось часто-часто.
— Не бойся, Гриша, — прошептала я, прижимая его к груди.
Дома я выпустила его на кухне. Он взмахнул крыльями, юркнул в плетеную корзинку, что висела на стене, и затих. Я накрошила хлеба на тарелку и ушла спать. К утру тарелка опустела.
Ежедневно в течение трех дней я крошила хлеб на тарелку. Хлеб исчезал, но Гриша на глаза не показывался. На четвертый день Гриша вылетел из корзинки среди бела дня и сел на крышку высокого кухонного ящика, глядя на меня, как мне показалось, с доверием. Я открыла окно, чтобы проветрить кухню, а он взмахнул крыльями и ловко вылетел в открытую форточку. «Бог с тобой, — подумала я, — лети».
Каково же было моё удивление, когда я увидела Гришу сидящим на ветке дерева за окном. Он заглядывал ко мне на кухню, пытаясь сквозь стекло рассмотреть, что лежит на его закусочной тарелке. Я взяла кусочек хлеба, вышла на балкон и раскрошила его в ящике из-под овощей…
Гриша внимательно наблюдал за мной. Я ушла в дом, чтобы не мешать ему взять хлеб. Через стекло я видела, как Гриша глотает небольшие куски хлеба, а большие прижимает лапкой и склевывает по частям. «Ах ты умник, Гриша!»
Удивил он меня и тем, как ловко размачивал сухие кусочки. Делал он это так: брал сухарик в клюв и летел с ним на крышу сарая. Там лежала старая пластиковая банка, наполненная дождевой водой. Гриша опускал в воду сухарик и летел за следующим. Приносил второй сухарик, опускал его в воду, а первый, уже размоченный, склевывал.
До чего же умная птица ворона!
Всю зиму Гриша жил в пределах нашего двора, прилетая за своей порцией еды. Он уже усвоил, что в кормушке должен быть хлеб, а иногда и что-нибудь повкуснее: вчерашняя молочная каша или кусочек сала.
Ранней холодной весной во двор прилетела стая серых ворон, и мой Гриша затерялся среди них. К началу лета вороны улетели на север, двор опустел, и мне стало грустно.
Однажды я услышала странное щелканье за окном. Я подошла к балкону. Две серые вороны, цепко обхватив резиновый кабель лапками, трещали, щелкая клювами, перебивая друг друга, будто передразнивая.
— Гриша, Гриша! — радостно закричала я. — Ты вернулся, бродяга!
Одна из ворон испугалась и, взмахнув крыльями, сиганула на самую верхушку дерева, а другая отважно пошла по кабелю, перебирая резину цепкими лапками, давая понять, что он и есть тот самый Гриша…
— Ничего, Гриша, и твоя подружка привыкнет, да?!
— Ка-а-а-р, — ответил Гриша.
Настало время выводить воронье потомство. Гриша приноровился уносить еду из кормушки куда-то на вершину дерева, откуда его совсем не было видно. Особенно он радовался, когда в кормушке появлялась молочная каша. Набрав полный клюв каши и раздув щеки, он улетал, чтобы прилететь вновь. Было ясно, что он уносит еду для тех, кто не может её добыть.
А между тем у соседки, Галины Александровны, появился пятнистый котенок Макс, который со временем вырос в матерого котяру с широкой мордой и хищными острыми когтями. Макс быстро сориентировался в политическом раскладе нашего двора. Он сразу стал лидером, заявив о своих претензиях на власть. И мы уже не удивлялись, когда все дворовые кошки, в том числе и породистая сиамская, и элегантная черная пантерная, и пушистая сибирская, стали регулярно приносить пестрых котят с широкими мордами и нахальными глазами, как у Макса…
Мой подоконник Макс определил себе как место для кормления, и я заботливо покупала куриные головки, чтобы удовлетворить аппетит серого дворового разбойника. Он не планировал ни жить у меня в квартире, ни давать себя даже погладить. Пришел, поел и ушел, при этом ещё и стекло пометил со стороны улицы. И будьте довольны, мол, что честь оказываю.
Однажды я увидела такую картину: Макс, пресмыкаясь по земле и прижав уши к затылку, на полусогнутых лапах утекает от вороны. А Гриша, настигая его, с высоты полета больно бьет в темя. Каждый раз, как Гриша ударяет Макса острым клювом, кот вздрагивает и еще ниже прижимается к земле. Не знаю, чем бы это кончилось, но на выручку пришла хозяйка Макса, Галина Александровна. Она подхватила кота на руки и прикрыла его забубенную головушку ладонью.
— Вот ведь, на дерево полез, а там, видимо, гнездо воронье. Вороненка захотел попробовать, разбойник. Я в окно увидела, как Гриша его с дерева сбросил. Ну, дела! — причитала хозяйка Макса.
А Гриша, вероятно, думал: «Еще посмотрим, кто во дворе хозяин! Подумаешь, кот!» — и решил нарушить дворовый паритет. Во время кормления Макса он подлетал к моему окну, цепко хватался за железный прут решетки и высматривал, чем кормится кот. Если на подоконнике лежало несколько кусочков мяса или куриных головок, Гриша обязательно конфисковывал часть кошачьей еды и уносил её на дерево. А Макс, помня свой позор, даже не пытался защитить от вороны право на свою пайку.
Поделом тебе, серый разбойник!
Однажды я услышала шум за окном и людские голоса. Оказалось, что какая-то женщина, проходя нашим двором, была атакована серой вороной. Я вышла на балкон и увидела растрепанную женщину, прикрывавшую свою голову папкой с документами, а на ветке дерева ворону, которая просто визжала верезгом, будто её сильно обидели. Приглядевшись, я увидела, что хвост вороны был раздвоен, а одно перо выдернуто из ряда других и едва держится на вороньем хвосте. Рядом сидел Гриша и ворковал, видимо, успокаивал подругу. Но ворона никак не хотела успокаиваться.
Как только женщина ретировалась, гришина подруга выбрала себе другую жертву — проходившего мимо лысого мужчину. Ворона спикировала на него и на ходу начала клевать аккуратную, блестящую лысину. Мужчина от неожиданности присел, потом, защищая голову руками, бросился бежать. А ворона, немного проводив его, взмыла ввысь и опустилась на ветку дерева. Чувства её были расстроены, она трещала как сорока, рвала тонкие зеленые веточки и метала ими в прохожих. Такую разъяренную ворону я видела впервые в своей жизни.
Судя по её растрепанному хвосту, кто-то, видимо, захотел её поймать. Ворона, вырвавшись из лап обидчика, потеряв часть хвоста, возненавидела людей и мстила за свой позор и потерю красоты.
Удивительно, что Гриша всё это время был рядом и громко увещевал свою подругу, видимо, просил успокоиться и забыть о случившемся. Возможно, он вкрадчиво пояснял ей, что она для него всегда красавица.
Гриша с подругой высидели птенцов, научили их летать, а потом улетели со стаей своих соплеменников. Может, на поля, где по весне много червяков, а может, куда подальше, не знаю. Верю только, что Гриша вернется. Он сядет на провисший кабель и громко крикнет: «Ка-а-а-а…»
— Здравствуй, Гриша! — скажу я ему и вынесу хлебца или вчерашней каши.
Лада, Филька и весенняя Марта
Рыжую Ладу сплавили Галине Александровне под видом овчарки. Галина Александровна не тот человек, для которой статус какого-то существа, будь то человек или животина какая, имеет значение. Она взяла щенка от жалости. Лада росла резвая, даже озорная, и всё меньше походила на овчарку.
Однажды на прогулке резвость ей вышла боком. В порыве великой радости от игры со своей доброй хозяйкой Лада выскочила на проезжую часть дороги и тут же была сбита проезжавшей мимо машиной.
Поправлялась после травмы Лада долго и болезненно.
— Отнеси в Дядьково, в ветеринарку, пусть сделают ей укол. Собака мучиться перестанет, да и ты тоже, — так советовали практичные люди.
— Я сама сделаю ей укол, — отвечала Галина Александровна и делала Ладе обезболивающий укол, после чего собака засыпала.
Через некоторое время Лада стала ползать по комнате, опираясь на здоровые передние лапы. А потом наступило время, и она стала подниматься на задние лапы. Из своего угла к креслу хозяйки она ковыляла долго и, добравшись, укладывалась у ног Галины Александровны.
Когда впервые после долгой болезни Ладу вывели на прогулку, соседи удивленно качали головами. А кто попрактичнее, ворчали:
— Делать, что ли, нечего, с собакой возится…
Лада как будто оправилась совсем, только ноги её не могли резво бегать, как раньше, и почему-то отвалился хвост. Но не весь, а только половина. Вот такая вялая и кургузая псина жила в малосемейке у Галины Александровны.
То, что делать Галине Александровне было нечего, как ворчали практичные соседи, было неверно. Пожилая женщина, пенсионерка, постоянно работала, чтобы хоть немного добавить копеечку к своей скудной пенсии.
Каждый вечер соседи из окон наблюдали, как два любящих существа гуляют во дворе дома. Лада обязательно была на поводке, чтобы, не дай Бог, не попасть под машину. Хотя теперь при собачьей инвалидности это уже было нереально.
Однажды, прогуливаясь на задворках, там, где в беспорядке мастодонтами стояли железные гаражи и громоздились кучи мусора, Лада потянулась к одной из них. Галина Александровна дернула собаку за поводок и потянула за собой прочь от грязного места, но Лада рвалась в самый центр мусорного пространства. Галина Александровна ослабила тесемку поводка, и Лада с остервенением стала разгребать кучу мусора. Из-под лап собаки летели пластмассовые бутылки, жестяные банки, обрывки бумаг, она взвизгивала, крутилась на облюбованном пятачке, насколько ей позволяло её состояние, поудобнее прилаживаясь к своему рабочему месту.
«Наверное, крысу почуяла», — подумала Галина Александровна, и крикнула:
— Лада, фу! Фу-у-у!
Лада с довольным видом выскочила из мусорного хаоса. В зубах у неё было что-то черненькое, мокрое и волосатое.
«Так и есть. Крыса. Вон и хвост висит». Галина Александровна с отвращением и боязнью протянула руку к морде собаки.
— Отдай, Лада, фу-у.
К великому удивлению хозяйки, Лада зарычала, оскалив зубы, не выпуская находку из пасти. Галина Александровна стала подтягивать собаку к себе, укорачивая поводок. Лада с усилием дернулась, высвободила голову из ошейника и бросилась бежать по направлению к подъезду, с усилием волоча задние лапы. Галина Александровна поспешила за ней. Лада во весь дух неслась по лестнице на свой третий этаж. Галина Александровна, не поспевая за ней, вбежала на свою площадку. Лада нетерпеливо перебирала лапами, выразительно глядя в глаза хозяйке. Она как бы хотела сказать: «Открывай быстрее дверь, не сомневайся, не такая я глупая, как ты думаешь. Это совсем не то, что ты назвала крысой».
Галина Александровна, едва попадая ключом в скважину, открыла дверь. Лада проскользнула в свой угол, улеглась на матрасик, выпустила из пасти свою находку и принялась её облизывать.
Хозяйка попыталась поближе рассмотреть крохотное нечто, но Лада снова оскалила зубы и зарычала.
«Ну, Бог с тобой. Когда-нибудь всё выяснится», — махнула рукой Галина Александровна и занялась своими делами. Прошло довольно долгое время, пора было укладываться спать, как вдруг её внимание привлек слабый писк, который шел из ладиного угла.
Галина Александровна решительно направилась к собачьему матрасу.
А там, свернувшись калачом, возлежала Лада, а в серединке, у самого живота, лежал крохотный, пушистенький черно-белый полуслепой щенок.
Он был тщательно вылизан ладиным языком, обсушен теплотой ладиного тела, и теперь оставалось только накормить реанимированного подкидыша. Вот теперь Лада, понимая, что ей накормить найдёныша нечем, разрешила своей хозяйке взять его на руки, явно рассчитывая на доброту женщины, вы́ходившей саму Ладу.
— Что же мне с вами делать? — Галина Александровна опустила руки.
Лада делала слабые попытки вильнуть парализованным обрубком хвоста, который явно её не слушался. Она как бы хотела сказать: «Неужели ты не видишь, какой красивый этот щенок? Разве это по-человечески — оставлять умирать его в мусорной куче?»
— Да, — сказала Галина Александровна, — пользуйся моей слабостью, хитроумная псина. Ну, давай свою находку. Как же его кормить-то?..
Галина Александровна нашла пипетку, положила щенка на колени и стала закапывать ему в крохотный ротик молоко.
Филька развивалась быстро, скоро она стала пить из блюдечка. А потом полюбила забираться к Ладе в миску. Лада покорно отходила от своей кормушки, ждала, пока не насытится кроха.
Так в маленькой квартирке стали жить втроем.
Маленькая Филька производила много шума. Голосишко её был звонким, а по характеру она была скандалисткой, поэтому визжала и лаяла по любому поводу настырно и долго. Она, видимо, была из породы настоящих мосек.
К кормушке она бежала первой, съедала у Лады всё самое лучшее, и, насытившись, бежала к хозяйской кровати и делала долгие попытки запрыгнуть на неё. Сама крохотная по размерам, она была упорна в достижении своей цели. После серии прыжков Филька всё-таки взбиралась на кровать. Нахально ложилась на подушку, сворачивалась маленьким калачиком и засыпала сладким сном, вероятно, воображая себя хозяйкой квартиры и её обитателей.
Вечерами после работы Галина Александровна садилась в кресло и наблюдала странную дружбу двух собак. Маленькая и нахальная явно была лидером в этом тандеме. Она забиралась лежащей Ладе на спину, тормошила её, прикусывала ей уши. Когда флегматичной Ладе надоедало присутствие Фильки на своей шкуре, она поднималась на лапы и сбрасывала надоедницу со спины. Вот этого-то и ждала хитрющая шавка. Она с радостным воплем цеплялась за ладин хвост, и как бы Лада ни пыталась отделаться от прилипалы Фильки, сделать это было невозможно. Филька поджимала под себя все четыре лапы и каталась на ладином хвосте столько, сколько хотела её собачья душа. Когда Лада пыталась повернуть морду в сторону своего хвоста с прилипшей к нему Филькой, Филька разворачивала её хвост в обратную сторону, при этом победно виляя своим хвостом от удовольствия.
— Ну, что? — спрашивала Ладу Галина Александровна, — выкопала зверюшку себе на заботу?
Лада добродушно смотрела на хозяйку: такова, мол, се ля ви. Только что плечами не пожимала.
Так прошла сырая осень, холодная зима, и наступила ранняя весна. Было начало марта. Городской грязный снег, лужи на скользком катке тротуаров, влажный холодный воздух, наполненный смогом, — всё это вызывало озноб и душевный неуют. Галина Александровна вышла из магазина, передернула плечами, и взгляд её остановился на маленьком несчастном существе, отчаянно боровшемся за свою жизнь.
На пороге магазина мокрый, грязный и худущий щенок пытался забежать внутрь помещения на запах съестного и тёплый дух человеческого уюта. Каждый раз, как только открывалась дверь, он, вытянув вежливо шею, чтобы не оскорбить высших существ своим присутствием, пытался заглянуть в нутро большого магазина с робкой надеждой на удачу. Каждый раз его откидывали чьи-то ноги, и он слышал: «Ну, чего тут под ногами вьешься!» А когда одна дамочка больно наступила на лапу и бедняга, не выдержав боли, завизжал, то услышал, как она бросила мимоходом: «Не ходи босиком!»
Галина Александровна наблюдала эту картину, и сердце её сжималось от боли. Щенок поднял на неё свои маленькие глазки и впервые в своей жизни увидел сочувствие в глазах Человека. Сердце его остановилось от догадки, в которую он еще не мог поверить, а потом бешено забилось.
Галина Александровна вдруг очнулась: «Да что это я! Меня Лада с Филькой ждут, а я тут на чужого щенка засмотрелась!» Она резко повернулась и пошла к трамваю. Издали она увидела, что подходит трамвай её маршрута, и прибавила шаг. «Хорошо, что успела», — подумала она, вставая одной ногой на ступеньку трамвая и разворачиваясь по ходу его.
Перед ней на остановке сидел на задних лапах щенок, протягивал передние лапы и тихонько выл. Несмотря на цирковую стойку, вид его был жалким и несчастным. Галина Александровна спрыгнула со ступеньки, вытащила большой полиэтиленовый пакет, прихватила мокрое животное за холку и опустила в пакет. Потом расстегнула пальто и засунула его за пазуху. Щенок прижался к теплому человеческому телу и притих.
Дома щенка вымыли в ванной, высушили полотенцем, и он оказался красивой кудрявой болонкой.
— Как же мы тебя назовем? — задумалась Галина Александровна. — Ой, да ведь завтра 8 Марта! Праздник! Вот Мартой и назовем!
Собачье трио скрашивало жизнь одинокой хозяйки, вытворяя свои придумки в маленькой квартирке.
Однажды за дверью послышалось тонкое и жалобное мяуканье. Галина Александровна открыла дверь. У самой двери стоял маленький черный котенок, доверчиво глядя на компанию собак и их хозяйку голодным обреченным взглядом.
Марта подскочила к котенку, ухватила его за холку и в два прыжка оказалась в углу на своём половичке. Нахальная Филька по-хозяйски набросилась с лаем на Марту, приютившую котенка, но Марта не сдалась. Она накрыла собой малыша и зарычала. Филька, которой никто в этом доме никогда не возражал, вдруг попятилась и, быстро успокоившись, залезла на высокую хозяйскую кровать и оттуда с любопытством стала наблюдать за непокорной парочкой. А котенок, мурлыкая, нашел сосок на животе у Марты и присосался к нему. Марта вылизывала малыша и гордо посматривала на окружающую её компанию.
К удивлению Галины Александровны, у Марты появилось молоко, а котенок не отходил от своей спасительницы и кормилицы. Во дворе они гуляли странной парой, и Марта зорко следила, чтобы никто не посмел обидеть черненького котенка, прозванного Багиркой.
Вот такая замечательная компания поселилась в квартире добрейшей женщины Галины Александровны, скрашивая ей жизнь своей собачьей и кошачьей любовью.
Об авторе:
Ирина Алексеевна Грицук-Галицкая, родилась 7 июня 1939 года в г. Ярославле семье главного машиниста сцены драмтеатра Алексея Константиновича Галицкого. В 1962 году вышла замуж за Иосифа Грицука, а в 1967 году закончила исторический факультет Ярославского пединститута.
Начинала трудовую деятельность проводником вагонов на Северной железной дороге, закончив Саратовскую школу торгово-кулинарного ученичества, получила специальность мастера-кондитера, работала кондитером в ресторане станции «Ярославль главный».
Учась в институте на вечернем отделении, перешла на завод «Свободный труд» инспектором, потом старшим инспектором по работе с подростками. Затем была избрана заместителем секретаря, секретарём комсомольской организации завода «Свободный труд», членом парткома.
Затем были Ярославский шинный завод, где работала в должности бригадира участка балансировки шин, Ярославский речной порт — на должности помощника начальника грузового участка, Ярославский завод дизельной аппаратуры — в должности мастера, начальника участка. С 1984 года пенсионерка. В 1991 году открыла первый в городе Ярославле частный продовольственный магазин, первый предприниматель города Ярославля.
В 1998 году начала серьезно заниматься историческими исследованиями
и писать исторические книги: романы, повести.
Ирина Грицук-Галицкая публиковаться начала в 1966 году в областной газете «Юность», далее в областной газете «Северный рабочий» и заводских многотиражках.
В 1999 г. в газете «Городские новости» опубликовала пьесу «По реке плывет топор, или Кайф по-русски», в 2001 году там же опубликовала пьесу «Князь Федор Чермный».
В 2003 году вышла из печати первая книга — «Велесовы внуки», как начало историко-приключенческой трилогии «Волнующие красотой» о событиях 13 века Центральной Руси.
В 2004 году в Рыбинском Доме печати вышла вторая книга трилогии «Любовь и смерть Батыя».
В 2005 году была напечатана третья книга исторической трилогии «Волнующие красотой» — «Хан Федор Чермный».
В 2008 году появляются на свет семейные хроники «Божия коровка, улети на небко». Это историческая семейная сага, основные события которой проходят
в 19-20 веках.
В 2010 году выходит из печати роман-исследование «Александр Невский. Триста лет рабства».
В 2011 году Рыбинский Дом печати выпустил детскую книжку для детей
и взрослых «Стоял Ноябрыш у двора» о приключениях школьника Алеши и его друзей.
В 2014 году к 75-летнему юбилею автора вышла в свет колдовская книга «Мерянский роман о князе Ярославе и его мудреных женах».
Сейчас автор работает над романом, продолжающим исследование и повествование истории Руси 14 века о судьбах потомков героев трилогии, знакомых читателю.
На литературные работы откликнулись журнал «Новый мир» в №1 от 2004 года, книжная полка профессора Ермолина.
Областная ярославская газета «Северный край», автор журналист Инна Копылова «Взгляд в бесконечность», от 5 декабря 2008 года о незаурядном писательском таланте, раскрывшемся в книге «Божия коровка, улети на небко».
Ярославский областной журнал «Мера», №2 от 2011 года, профессор ЯГПУ Маргарита Пономарева «Время женщин». Женский исторический роман на материале творчества Ирины Грицук-Галицкой.
«Литературная газета» №26 от июля 2014 года, Герберт Кемоклидзе «Боги
и жены» отзыв на «Мерянский роман о князе Ярославе и мудреных женах».
Ирина Грицук-Галицкая получает благодарственные письма от читателей, много ездит по области, встречаясь с читателями, дарит свои книги местным библиотекам.
