Высший суд

Николай ИВАНОВ | Проза

Высший суд

«Ох-хо-хо, грехи наши непрощённые и незамоленные». Николай Павлович в очередной раз при смене времени года заселился в стационарное отделение пульмонологии: застуженные суставы не давали покоя. Современная медицина круто берёт в оборот болезных: интенсивная терапия, новые технологии, новые методики, физиотерапевтическое лечение приборами, новые лекарства. Капельницы, компрессы, мази, обезболивающие уколы и таблетки, в общем «болезнь, только держись». Контингент больных совершенно разный – место работы, профессии, отрасль. Довольно скоро перезнакомились, однако даже в таком небольшом сообществе больных, как палата, оказались состоятельные (с какой-то чрезмерной гордостью) и не очень.

Самый из всех богатенький – может потому, что Николая Павловича часто навещали: достаточно часто просили советов и рекомендаций по работе – начал выделять его из среды пациентов. По максимуму часто сидел рядом, расспрашивал о знакомых, о построенных объектах, о должностях, о регионах, где пришлось поработать. Николай Павлович – святая простота – видя интерес, ударился в воспоминания: очень приятно вспомнить надёжных и верных друзей, руководителей от бога, объекты, отработавшие несколько ресурсов — без аварий, отказов и рекламаций. Воспоминания о регионах, народы, их кухня и яства, города, музеи, кафе и рестораны. Мудрецы Востока утверждают: человек как личность жив — пока мы помним и как часто вспоминаем.

В потоке воспоминаний Николая Павловича прошло несколько дней, и пришла пора говорить соседу.

Начал с того, что пенсионер, работал механиком на промысле – теперь своё дело, для поддержки штанов. Есть ещё две дочери: одна в Египте, другая в Эмиратах, работают гидами-переводчиками.

Каждая ежемесячно присылает по тысяче баксов – прибавку к пенсии родителям.

Николай Павлович похвалил правильное и достойное родительское воспитание дочерей – опоры родителей. Затем сосед рассказал о супруге: «Заслуженный нефтяник Российской Федерации».

На вопрос Николая Павловича: «Какая у неё профессия? На каком месторождении работала?» сосед по палате ответил: «Она на месторождении никогда не работала, она фельдшер до и после рейсового осмотра и проверки водителей транспортных средств управления».

Николай Павлович поинтересовался:

– Сколько раз твоя жёнушка надевала тёплые штанишки на работу?

Сосед ответил:

– Ей нет нужды надевать и носить тёплые брюки: выйдя из подъезда, садится в салон легкового автомобиля, который по приезде на базу заезжает в тёплый бокс. В её рабочем кабинете всегда тепло и уютно, много цветов. После окончания осмотра водителей она в боксе садится в салон авто, которое доставляет её к подъезду дома. Если бы твоей драгоценной присвоили звание «Заслуженный медик России», вопросов нет, однако, однако.

Николай Павлович проговорил:

– Знаю огромное количество нефтяников, газовиков, конденсатчиков, с головы до ног забрызганных углеводородами. В любую погоду, в любое время года на скважинах и промыслах обслуживают качалки, насосы, коллекторы, гребёнки, трубопроводы, резервуарные парки. Только вот «Заслуженных нефтяников России» среди них почему-то нет.

На следующий день в отделении начался очередной врачебный обход палат и осмотр пациентов.

Странное дело, всего лишь за ночь всё тело мужа фельдшерицы покрылось бляхами и язвами.

Консилиум врачей специалистов вынес вердикт – экзема и полное бессилие.

Бедолагу, погрузив на тележку-каталку, санитары увезли в инфекционное отделение. Оставшиеся долго молчали, потом пришли к общему мнению: не хвастал бы, не задирал спесиво нос муженёк фельдшерицы, Всевышний и не стал бы наказывать.

Может, остался бы здоровым и чистым.

Имена участников могли быть любые.

Долги наши

Интересно устроена наша жизнь – нет-нет да выпадают случаи забавнее некуда.

Лежал Николай Павлович, тестировал диван – вдруг звонок, старый друг просит срочно-незамедлительно прибыть к нему. Понятное дело, старая гвардия просто так волну поднимать не будет. Значит, произошло что-то из ряда вон – неординарное. Пенсионер, как мог, быстро собрался да и прибыл к товарищу. Друган сидел в гараже; на столике – кипящий чайник, графинчик с огненной водой и еда что бог послал. Николай Павлович, войдя, поздоровался, присев к столику, взял кружку горячего чая и вопросительно посмотрел на хозяина.

– Что скажет старая гвардия?

– Что скажет, что скажет, одно скажет: меня жена отравила, накормила пельменями, живот режет, спасу нет.

– Эй, старина, ты в своём уме говорить такие вещи?

– А что тут скажешь – от боли ноги не держат и спина мокрая.

– Крепись, старая гвардия. Может, скорую вызовем?

– Подожди, сейчас водочку с солью и перцем примем, затем оценим состояние здоровья.

Гостю оставалось только молча исполнять капризы хозяина.

Причастились, однако «лекарство» не помогло. Ветеран закатил глаза и начал клониться набок.

Друган, не слушая возражений, вызвал скорую; болезного быстро погрузили на носилки и увезли в машине. Очень быстро обследовали – и на операционный стол; оказалось, зашевелился камень в поджелудочной железе. Отложение удалили, операция прошла успешно, пациента перевели в хирургическое отделение и через неделю разрешили посещения друзей и родственников.

Суета, текучка закружили Николая Павловича, и навестить товарища он смог только после двух недель курса лечения в стационаре. Заглянув в палату, старый друг только головой покачал: ветеран лежал на почётном месте у окна, подоконник был заставлен букетами цветов и банками соков, компотов, настоек, бутылей минеральной воды.

Вокруг кровати сидели и стояли родственники, нет-нет да смахивали непрошеные слёзы.

Николай Павлович отправился в ординаторскую; войдя, поздоровался с дежурным врачом – оказалось, знакомы. Поинтересовался:

– Как там старая гвардия, сколько ещё протянет?

Эскулап достал гроссбух учёта пациентов и начал листать, затем ещё раз проверил весь журнал и сообщил:

– Ваш друг в списках опасных больных не числится.

Николай Павлович, радостно пожав руку доктору, быстрым шагом отправился в палату обрадовать друга. Раздвинув родню, пожал руку болезному и сообщил:

– Старая гвардия, тебя нет в списке опасных больных, значит, скоро поправишься, скоро выпишут домой.

Радостно оглядев родственников, Николай Павлович остолбенел: слёзы и сырость в глазах родни почему-то быстро высохли.

Бормоча что-то неразборчивое, вся родня встала и ушла.

Растерянно оглядев друга, Николай Павлович только руками развёл: ну и дела, смотри, как обрадовались. Болезный откашлялся и оторвался по полной:

– Ну кто тебя просил совать нос в историю болезни, расспрашивать, интересоваться? В кои веки увидел, узнал, почувствовал любовь близких, а ты обломал преклонение и почитание, эхма!

Николай Павлович начал растерянно извиняться:

– Прости, пожалуйста, очень хотелось обрадовать тебя и твою родню, сожалею, что так получилось.

Взяв по стакану сока, друзья чокнулись и начали смеяться:

– Чего только не бывает в нашей жизни, только держись, главное, не боись и спину прямо.

И кто же мы?

После окончания работ по пуску котельной и подачи тепла в учреждения и жилой сектор поселка Тарко-Сале, звено (два сварщика РДС, резчик и три монтажника) перебросили на газовые скважины для изготовления и включения в цепь ресивера – защитного устройства при эксплуатации системы подачи газа. Это защита от перепадов и скачков давления в трубопроводах, исключение отказов и аварийных ситуаций. Первым делом Змей Горыныч (это вертолёт Ми-6) перебросил трубу большого диаметра, заглушки, расходные материалы, ручную лебёдку, патрубок для изготовления воротников – накладок на врезки. Затем вертолёт Ми-8 перевёз исполнителей работ. Следующим рейсом должны были доставить продукты питания, однако осень и Крайний Север всегда вносят свои коррективы. Налетел ветер, погода испортилась, началась пурга с мокрым снегом, небо закрыли – борт с продуктами и зимней спецодеждой остался на базе. Коллектив быстро занялся подготовительными работами, всегда знали: «Никто, кроме нас, работу не сделает, не сдаст, не запустит в эксплуатацию». Изготовили укрытия для сварных соединений, лестницы-стремянки, настроили сварочное оборудование, настроили оборудование для резки труб и воротников, изготовили заготовки и детали, подготовили устройства подогрева зоны сварки. Начало темнеть – ушли поспать. Утром, сварив на завтрак жалкие остатки макарон и попив чай, невзирая на погоду, взялись за работу. Обеспечив сварщиков фронтом работ, монтажники всю тёплую одежду (свитеры, фуфайки, шерстяные носки, шарфы и прочее) отдали сварщикам: у них нет возможности прервать работу, нет возможности пойти погреться, пока не закончен стык. Свободные с кружками и кастрюльками выбегали ненадолго собирать берёзовые почки и молодые сосновые шишки. Из добычи готовили кисель: утром – из берёзовых почек, на обед – кисель из сосновых шишек, на ужин остатки сладки.

Через четыре дня работы были закончены, ресивер испытан и включён в цепь подачи газа. Доложили руководству по рации об окончании работ.

В ответ – просьба продержаться ещё три дня.

Когда нечем заняться, кроме сбора почек и сна, в головы лезут всякие методы и способы добычи пропитания. Собаки, почувствовав неладное, на глаза не попадались. Через пять дней выморозили жилую бочку, насобирали более двух вёдер тараканов – вот и приманка. Ненадолго развиднелось, и над площадкой завис проходящий борт (получили задание узнать, все ли живые). Убедившись, что живы, отдав начатую пачку сигарет «Ту-154» и четверть булки хлеба, улетели. На очищенную от снега вертолётную площадку высыпали тараканов, и лучший охотник Гена Герцен с ружьём устроился в засаде, но добыча не шла. Ещё через два дня ожидания наконец распогодилось, пришёл борт, привёз продукты, тёплую одежду – костюмы «пингвин», унты, меховые жилеты, меховые рукавицы, утеплённые шерстяные подшлемники, водолазное бельё из верблюжьей шерсти – защитные очки и много всего прочего.

Коллектив попросил разрешения устроить день отдыха и банный день; получив добро, начали готовиться. Испытали и проверили факельную линию к небольшому озеру с песчаными берегами.

На следующий день начали продувку контура – на конце факельной линии бушевал огненный смерч. Лёд в озере растаял, вода кипела, снега по берегам не было. Звено нежилось в горячем песке, периодически окунаясь в очень тёплую воду. И тут заметили: на вертолётную площадку тучами слетаются куропатки и тетерева.

Откуда-то опять появились собаки, лаяли на птиц, бегая вокруг площадки.

Оператор-охотник Гена, приподнявшись на песке, только рукой махнул: пусть живут, у нас с едой полный порядок.

Прошли годы. Построенные объекты работают без сбоев, отказов, аварий. Ни среди умерших от болезней, трудов и лишений, ни среди ещё живых участников тех событий нет ветеранов Ямала, нет награждённых за освоение Севера – будто их вообще и не было. Не доживают сварщики, радиографы, резчики во вредных и особо вредных условиях до установленного законом ЯНАО стажа в тридцать лет.

А объекты жизнеобеспечения, промыслы, системы трубопроводов сами построились, и совсем ни к чему заморачиваться всякими выжившими пенсионерами – и без них тошно.

Ошибка молодости

Все мы часто говорим «пути Господни неисповедимы», что же тогда говорить о наших путях-дорогах?

Только через годы можно сказать или подумать о своих закидонах, о поступках – достойных и не очень; многим приходится скрывать своё не совсем приглядное прошлое.

Подобный случай произошёл со старым монтажником – строителем трубопроводов, назовём его Константин Васильевич. Любимая работа затягивает, как скорость: ещё труба, ещё объект и ещё объекты.

В перерыве – межсезонье – женился, пошли детки. Однако работа, работа, ещё работа – не мог себя остановить. Жена терпела-терпела, да и ушла. Детки выросли как сорняки, без отцовского пригляда, без отцовской твёрдой руки, однако очень уверенные и настойчивые, знающие, чего стоят и что хотят.

На предприятиях и организациях, где поработал Константин Васильевич, постоянно напоминали: как подрастут сыновья, только к нам. Надумают учиться – оплату обучения гарантируем, пусть только у нас работают; квартиры предоставим, сначала служебные, в зарплате ущемления и задержек не будет.

Слова руководства на Крайнем Севере очень редко расходятся с делом – так и в этом случае. Трое сыновей получали дополнительные выплаты от предприятий к стипендии, учились прилично, занимались спортом. После окончания разных универов (каждый выбрал свою дорогу) проблем с трудоустройством не было.

Так и катилось колесо жизни – то в бешеном ритме, то хоть сам подталкивай.

Однако годы берут своё. Константин Васильевич часто сетовал: здоровье куда-то уходит, начинаются всякие сбои, хвори и недуги, и не всегда получается быть там, где нужнее, где требует обстановка.

В конце концов спровадили на пенсион, предупредив, чтоб не расхолаживался и по первому зову был готов включиться в производственный процесс.

Шло время. Привлекали к «процессу» всё реже и реже, объясняя тем, что замена вполне устраивает, всё идет должным порядком, без сбоев и накладок – в общем, отдыхайте, не переживайте.

И вот Константин Васильевич впервые за годы трудов насущных получил путёвку в санаторий на побережье. Долго собираться не умел, поэтому быстро выехал в город Когалым и оттуда – самолётом в Москву.

Прилетев в столицу, начал обзванивать друзей и родственников и просил перекантоваться где-нибудь до вечера.

Константин Васильевич съездил в Бронницы на кладбище, поставил в храме свечки в память усопших друзей да вернулся на Казанский вокзал. Посидел-посидел в зале ожидания и решил позвонить подруге, с которой встречался ещё в период службы в Вооружённых силах. Всплыли воспоминания, захотелось увидеть и услышать. Набрав без всякой надежды старый номер, услышал родной голос:

– Ну где ты потерялся? Поспеши домой, ждём.

Пенсионер взял такси и двинулся; в памяти мелькали события и годы, глаза, голос, запах. «Какая она стала сейчас, смогу ли узнать?»

Наконец приехал, поднялся на знакомый этаж, позвонил – дверь открылась сразу. В проёме стояла обалденная женщина: в огромных глазах знакомые смешинки, на лице – очень приятная улыбка.

– Ну наконец, заходи, пропажа.

Впустив гостя, закрыла дверь и повела в комнату.

Присев в кресла друг против друга, оглядывали и смеялись над переменами и возрастом, затем разговорились о прошлом, как тянули жизнь поодиночке.

Вскоре пришёл парень. Константин Васильевич начал вспоминать, где видел его, точно видел, не мог ошибиться. Хозяюшка предложила помыть руки и приступить к обеду, а гость всё вспоминал и не мог вспомнить этого парня. Присели к накрытому столу, Надежда сказала:

– Знакомьтесь. Это твой отец Константин Васильевич, а это твой сын Павел.

У родителя прорезалась память. «Эта боевая пружина – я в молодости. Эх, жаль, не знает героев-родственников, предков. Лучших в мире воинов – раз вернулись с победой и умерли дома от ран или старости, значит, так и есть. Не видел их боевые награды за многие столетия в войнах, походах и стычках. Придётся строить свою жизнь, свою историю с нуля, без традиций предков, с другой фамилией».

Накатила жуткая грусть, обида на себя: о чём думал? Подумаешь, бедность – надо ещё больше работать.

В памяти всплыли младшие сыновья, дочь. Благодарность Всевышнему за любовь и заботу, возможность увидеть своё потомство, почти готовое к полёту в автономном режиме по акватории жизни.

Время приближалось к отходу поезда, и вместе поехали на вокзал.

На вопрос Надежды: «Когда всё-таки совсем вернёшься?» – ответ: «Пока не могу: младших на крыло надо ставить, и так без отца выросли, как бурьян в поле. Их мать решала свои вопросы и темы – не до деток было (молодость проходит, любовь нужна). А мне нельзя увеличивать тяжесть грехов на душу: возраст критический – замолить не успею. С вами, даст бог, увидимся, а в другой жизни наверняка будем вместе до конца мира. Мне больше нельзя ошибаться.

Обнявшись и поцеловавшись на прощанье, близкие покинули вагон. Объявили отправление. Провожающие шли и шли по перрону, махая ладошками, а поезд набирал ход.

У участников могли быть другие имена.

Чета из Дюссельдорфа

Дело было в Крыму. Николай Павлович, как обычно, отправил семью на всё лето к морю в тёплые края.

В бесконечной череде дел и забот проскакал-пролетел месяц. Закрыв выполнение, выдав зарплату сотрудникам, исполнителям, коллегам, друзьям, да и вылетел рейсом на Симферополь. Очень хотелось увидеть детей, жёнушку, хоть пару дней пообщаться с близкими.

Это бесконечно прекрасное состояние – видеть семью: довольных, радостных, загорелых детей, восхитительную супругу, на которую оглядываются встречные и поперечные мужчины. Да, жизнь удалась. Массовики-затейники организовали детворе какое-то мероприятие. Николай Павлович с драгоценной решили съездить на экскурсию в Воронцовский дворец. Кстати, очень печальная участь постигла хозяина хором.

Александр Пушкин посетил Таврию, Молдавию; братец Воронцов радушно принял родственника. В благодарность Саша охмурил жену графа, и род Воронцовых кончился, семейные отношения распались, официальных (законнорожденных) детей у графа Воронцова – наместника Крыма и юга России – не сталось.

В знаменитом прекрасном дворце (даже у фашистов не поднялась рука взорвать-уничтожить творение) произошло множество ярких и знаковых событий.

В том числе Ялтинская конференция (Рузвельт, Сталин, Черчилль – руководители стран и правительств антигитлеровской коалиции) в 1945 году. Пока супруга в группе экскурсантов слушала гидов в помещениях дворца, Николай Павлович, комфортно расположившись на скамье среди цветников и клумб, пил пиво. Немного поодаль сидел мужичок в возрасте – так, ничего особенного; однако в руках держал фотоаппарат «Кодак» последней модели. Николай Павлович предложил пиво, прямо из трёхлитровой банки; сосед, немного помявшись, сделал несколько глотков и произнес:

– О-о-о, зер гут.

Николая Павловича понесло:

– О-о-о, Дойчланд, Дойчланд, убер аллес.

Немец улыбнулся и протянул фотоаппарат, правда не выпуская из рук ремень футляра.

Осмотрев технику, Николай Павлович с сожалением, однако не подавая вида, вернул аппарат и начал перечислять отечественные модели: «ФЭД», «Зоркий», «Вега», «Смена», «Зенит», «Ленинград», «Москва», «Любитель», и ещё, и ещё. Немец улыбался. Затем узнали, кто где живёт, сколько детей, род занятий.

Оказалось, Фриц из города Дюссельдорфа, хозяин авторемонтной мастерской, имеет детей тридцати и тридцати трёх лет; сын не женат и дочь не замужем, внуков нет. Николай Павлович спросил:

– Криг пу, пу?

Фриц сказал:

– О, я, я, Волхов, Русс – мороз, – и показал свои ноги (пальцы отстрогали).

Ноги были в ортопедических башмаках (правда, очень высокого качества).

Фриц спросил:

– Дайн фатер???

Николай Павлович ответил:

– Майн фатер, Сталинград дранг цум Вена Аустрайх.

Фриц после этих слов как-то сжался (видно, дошло, с сыном какого воина свела судьба).

Экскурсанты начали выходить из дворца, и зазноба подошла к драгоценному.

– Ты что ж это, инвалида спаиваешь?

Ответ:

– Нет, конечно, мы просто знакомились, правда, Фриц?

А Фриц, как-то затравленно оглядев российскую пару, неловко встал и колченого двинулся к выходу, приговаривая: «О майн гот, о майн фрау, о майн гот, о майнен фройляйн…»

Наверное, благодарил своего немецкого бога за то, свёл с сыном, а не с отцом во время войны.

Супруга тесно прижалась к Николаю Павловичу.

– Долго ещё здесь торчать? Идём к детям, мы соскучились.

Отче наш Великий и Всемогущий, не оставь заботами матушку Россию и нас, твоих верных послушников…

У участников могут быть любые имена.

Об авторе:

Николай Иванов, родился на участке (прииске) № 34 Башзолото, ныне город Сибай в Башкирии. С самого рождения дюжие караванщики катали на конях, верблюдах, ишаках, псах-алабаях, охранявших путешествующих торговцев, пока взрослые занимались своими делами; кормил, играл, трепал животных, которые знали: если что-то плохое будет с мальчишкой, их просто прирежут, поэтому терпели всё. По жизни никогда не боялся скотины. Участвовал в скачках на сабантуях, водил тройки на свадьбах. После восьмого класса, в 14 лет, пошёл работать на пилораму: катать брёвна, перекидывать распил (доски, брус, горбыли). В 16 лет пошёл учиться на слесаря (ГПТУ № 19 – староста группы, знаменосец училища), в вечернюю школу (ШРМ № 1), занялся спортом: парашютная секция, бокс (тренер В. Тарраш, затем В. Столяров), ходил на яхте матросом, подготовка скалолаза (тренер В. Миронов – «Снежный барс»), лёгкая атлетика (бег на средние и длинные дистанции), футбол (полузащита справа), пробовал заняться вольной борьбой (оставил, однако успел получить разряд), есть опыт прыжков с большого трамплина. Проходил практику и работал на участке механизации, в отделе главного конструктора ММК – внедрение новинок и разработок по всем цехам и производствам. Ездил в командировки на другие металлургические комбинаты Урала, по приглашению СК «Металлург» остался в г. Новотроицке Оренбургской области. 1973–1975 гг. – служба в армии, сержант (командир отличного отделения, трижды поощрялся отпуском на Родину). С 17 мая 1975 г. по 24 апреля 2004 г. – строитель трубопроводов. Карьера: от слесаря третьего разряда – до руководителя отдела контроля качества и главного сварщика строительного комплекса большой компании (прошёл все ступени – звеньевого, бригадира, мастера, начальника участка, начальника лаборатории контроля и диагностики и далее). Аттестации: МГТУ Баумана, НПО «Спектр», УПИ (институт сварки, а\ц УрО РАН). Отказов, аварий, рекламаций за годы работы нет. Довелось работать в Каракумах, Кызылкуме, Памире, Карпатах, Кавказе, Молдавии (газификация), Прибалтике, Крайнем Севере, степях Оренбурга и Казахстана. Детей – три сына и дочь, все получили высшее образование (некоторые – два), имеют собственное жильё; старший – ведущий маркшейдер горнорудной компании, средний – начальник отдела лаборатории контроля и диагностики, младший сын – эксперт определения остаточного ресурса объектов нефтегазового хозяйства; все отслужили в армии (ракетчик РВСН, сапёр-минёр управляемого минирования, лёгкий водолаз ЧФ). Дочь – детский медработник. По жизни повезло встретить лучших людей эпохи: Высоцкого, Магомаева, Салманова, Черномырдина, Чирскова, Денскова, Аракеляна, Клюка, Рощаховского, Шмаля, Волошина и много-много других; видеть и слушать людей – свидетелей революций 1917 г.; участников Первой и Второй мировой войны; людей, общавшихся с Маяковским, Есениным, Коллонтай (лидер движения «Долой стыд!»); пленными немцами, оставшимися в России; настоятелем Троице-Сергиевой лавры, главным муфтием России. Омыть ноги в Чёрном, Азовском, Каспийском, Балтийском, Аральском морях; реках – Урал, Дон, Волга, Обь, Иртыш, Пур, Айваседа, Нева, Клязьма, Угра, Истра, Днестр, Терек, Белая, Сакмара – и великом множестве речек и ручьёв. Если б можно было, прошёл бы этот путь ещё раз, лучше работал, больше любил и берёг близких.

Рассказать о прочитанном в социальных сетях:

Подписка на обновления интернет-версии альманаха «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: