Симулякры писателей
В какой-то момент личная история известного писателя стала доминировать над его творчеством. В какой-то момент факты биографии оказались достоянием мемуаристов, критиков, других писателей, простых читателей. Письма, любовные драмы, рассказанные современниками, домыслы и мифы о жизни гениев стали по-обывательски доступны всем. Сегодня можно усомниться в том, что творчество бессмертно и книги автора являются его единственным наследием. По мнению Милана Кундеры, несомненно другое: известного писателя после смерти ждёт вечный суд потомков, бессмертие сплетен и бесконечность домыслов о нём.
Кто угодно может ознакомиться с личными письмами и дневниками Франца Кафки. А ведь он просил сжечь их после своей смерти. Писатель обращался к человечеству через свои романы, а вот письма предназначались… нет, не всему миру, а только отцу и нескольким женщинам. Его друг и почитатель Макс Брод опубликовал их, вывалив семейную драму своего товарища перед благодарными потомками, которые не очень-то любят читать сложные произведения чешского новатора, но зато обожают копаться в писательском грязном белье. Так возникло «кафкаведение». На сайте livelib.ru можно приобрести тридцать книг, написанных разными авторами, о судьбе и личности Франца Кафки, авторами, которые в глаза его не видели, но знают всю подноготную его жизни, предельно ясно понимают мотивацию его поступков и уверены, что разгадали психоделический ребус под названием «Франц Кафка». Тридцать книг! Сколько же произведений самого автора можно купить на этом сайте? Кафка написал три небольших романа и несколько десятков новелл и рассказов. И всё собрание его сочинений помещается в одном томике. Конечно, значимость произведений не исчисляется количеством написанных страниц, но «кафкаведов» зачаровывает не проза своеобразного писателя, а именно его личная история. Поэтому письма Франца к отцу и женщинам изданы отдельной книжицей. Ведь в ней всё самое интересное!
Имя Иоганна Вольфганга фон Гёте известно всем. Но кто сегодня читает его стихи, трагедию «Фауст», «Опыт о метаморфозе растений» или «Учение о свете»? Немногие. Но история его последней любви к молодой Беттине Брентано взбудоражила в своё время не только читательскую публику, но даже писательский легион. Наберите в Интернете запрос о последней любви Гёте, но знайте: вы не прочтёте о том, как Беттина всю жизнь «сочиняла» мемуары о своей бессмертной любви к мэтру поэзии. И да, многие писатели (включая Ромена Роллана) клюнули на её удочку, стали вторить голосу красавицы и даже осуждать шестидесятидвухлетнего Гёте за нерешительность на любовном поприще. Какие метаморфозы растений, какой Фауст! Беттина, положившая старика Иоганна на любовные лопатки, — вот что достойно читательского внимания! Имейте в виду, что с этой историей не всё однозначно. И Милан Кундера в романе «Бессмертие» (моё любимое произведение автора) копается в личной истории Гёте не для того, чтобы за счёт писательской биографии накатать любовный водевиль, а как раз наоборот: для того чтобы разоблачить миф об Беттине и Гёте. Миф, созданный самой красавицей, которой очень хотелось вписать своё имя в историю человечества, стать бессмертной за счёт великого поэта. И она этого добилась! Очень рекомендую роман «Бессмертие» к прочтению.
Но вернёмся к личной истории писателей. «Илиаду» и «Одиссею» в подлиннике прочитать современному человеку очень сложно. Гомер оставил гениальные творения своего времени, длинные и певучие, но жил настолько давно, что о его биографии ничего не известно. Но давайте представим, что было бы, если бы остались письменные свидетельства о житии великого древнегреческого поэта-сказителя. Сколько книг написали бы о нём, особенно в том случае, если бы он ссорился с отцом, был убит на дуэли или полюбил в семьдесят два года молодую красотку.
Анна Ахматова была уверена, что у Иосифа Бродского судьба пиита: именно разногласия с советской властью и эмиграция в США сделали его поэтом с большой буквы. В Советском Союзе творили не менее талантливые авторы, чем Бродский, но их судьба была прозаичной, незамысловатой. То есть трагичность судьбы писателя, её крутые виражи и повороты добавляют ему популярности и привлекают внимание тех, кто идёт по пятам славы: «кафкаведов», «гётелюбов» и «бродскистов».
По мере появления грамотных современников, которые могли что-то рассказать о личности гениев в письменном виде, появляется новое направление в литературе: биографическое. Оно растёт, ширится, становится популярным. Люди искренне дают показания, свидетельствуют о том, кто сумел гениально описать их нравы и жизнь, но, как известно, любые показания и свидетельства связаны с некими судебными процессами.
И действительно, современники видели писателя со стороны, знали его слабости, привычки, достоинства и недостатки. Одни писали восторженные отзывы, как Макс Брод, который считал Кафку практически святым, новым мессией своего времени, поэтому верил, что любое слово, написанное гением, должно быть сохранено и преумножено. Другие, как, например, Владислав Ходасевич, видели, что дела и жизнь современных литераторов не совпадают с содержанием их произведений, а творческие идеалы далеки от прозы их жизни, поэтому нужно обязательно в мемуарах резать правду-матку: к примеру, Валерий Брюсов, писавший чудные стихи о женщинах, довёл одну из них до самоубийства.
С наступлением двадцатого века письменные воспоминания становятся очень популярны. И все начинают писать обо всех, не забывая строчить «о себе да о себе». Это естественные исторические процессы. Уже Екатерина Великая, не имевшая никаких прав на престол, писала мемуары, пытаясь в них всячески очернить своего мужа Петра, законного русского самодержца, сверженного ею. Я не осуждаю и не спорю в данном случае с необходимостью биографий, просто стараюсь понять, куда несут нас воды литературной истории и как лучше плыть и выгребать в русле разных течений, чтобы не занесло в какой-нибудь водо-
ворот творческого абсурда или тупиковый омут литературного застоя. Ведь всегда есть крайности, которые, как говорится, до добра не доводят.
Итак, с развитием технического прогресса и с поголовной грамотностью мемуары становятся литературным направлением. Сначала они дополняют творчество писателей и в основном восхваляют творцов, рисуют им нимбы и ореолы. Но затем становятся более реалистичными и начинают спорить со своими вдохновителями. Да, брат, Некрасов, ты зачем в стихах пел о том, кому на Руси жить тяжело, а сам, сам-то жил по-барски и ни в чём себе не отказывал? Нехорошо! Такие воспоминания становятся теневыми мемуарами и ложатся скандальным чёрным шлейфом на наследие гениев.
И вот наступает такой момент, когда биографии и автобиографии становятся интересней и привлекательней, чем само творчество писателей. И появляется бесконечное количество романов о Достоевском, Есенине, Сталине. Да и как иначе! Исторические личности сегодня как на ладони! Их жизни изучены по датам и часам, под лупами и микроскопами целой армии биографов. Мы знаем о великих больше, чем о собственной бабушке. И писатели начинают строчить о других писателях не потому, что этого требует литературный замысел (как в романе «Бессмертие» у Кундеры), а потому что жития последних доступны и интересны. Они у всех на виду. Их можно хвалить и ругать, обвинять и оправдывать, казнить и миловать. И это, кстати, гораздо безопаснее, чем писать даже о собственной бабушке. Вдруг та обидится! Как обижались на Михаила Булгакова его современники.
Подытожу. Воистину творческое наследие имеют только те писатели и поэты, о жизни которых ничего или почти ничего не известно. Объектом внимания со стороны потомков и почитателей являются сами произведения, дошедшие до наших дней. С появлением мемуаров известные авторы уже при жизни стали чувствовать на себе груз библиографического наследия. Одних он раздражал, других радовал, но в результате сложилась парадоксальная ситуация. По желанию или нет, но писатели параллельно с творческим вынуждены копить наследие биографическое, причём с первых шажочков в литературе.
Но это ещё не все! Личный маркетинг, проникший в творческие процессы и даже в жизни современных людей, привёл писателей к интересной раздвоенности. Сегодня даже начинающий автор параллельно с творчеством должен нарабатывать себе личную историю, заглядывая в глаза посмертной славе. Он мечется между тем, чтобы творить литературные произведения и параллельно как бы политературнее описывать факты своей биографии и обрисовывать сам процесс написания текстов. Бедненький! Нелегко ему! Какое-то раздвоение и даже растроение! Автору очень хочется прожить жизнь писателя политературнее. Конечно, всё, что он видит и слышит, составляет почву для творчества. Не поспоришь. Но современный сочинитель уверен, что любые события его жизни даны ему ТОЛЬКО для писательства. Вот полюбил он женщину и написал повесть о любви не от избытка чувств, нет. Раздвоение в том, что он специально любит, старается любить для того, чтобы поподробнее и более красочно отразить это в романе… А растроение состоит в том, что надо в процессе любви и написания романа о любви регулярно выставлять посты в нескольких социальных сетях о том, как ему любится и пишется о любви! Симулякры рулят! Современный автор должен надумывать свою личную историю и пиарить её в призрачном пространстве Всемирной паутины, жонглируя перед читателями мелкими рутинными событиями и «фишечками» литературного процесса. Жалко мне их! Что же с этим делать? Позавидовать Гомеру?!
