Апокалипсис и другие рассказы
Апокалипсис
(юмористический рассказ)
Ночью я проснулся в холодном поту от ужаса. Даже не знаю, что такого страшного было в приснившемся мне сне. Никаких ярких картин. Только какой-то стук. Или нет. Скорее это напоминало шаги. Тяжелые шаги. Словно приближалось какое-то ужасное, огромное, смертельно опасное существо. И еще было предчувствие беды. Проснувшись, я начал успокаиваться. И правда, что плохого могло случиться? Ведь все так хорошо… Только теперь, вспоминая обо всем произошедшем, я понимаю, что это постучалась к нам реальная жизнь. А тогда мы были молоды и счастливы. Я учился в аспирантуре биолого-почвенного факультета, моя жена недавно закончила филологический. Жизнь была прекрасна. Впереди были только победы и достижения.
Я проснулся не от звука будильника, а от того, что меня отчаянно трясли за плечо.
— Митенька! Вставай, у нас несчастье! — сказала мне жена, как только я открыл глаза.
Стараясь не выдать возникшего вдруг волнения, я как можно спокойнее спросил:
— Что случилось, лапушка?
— У нас колонка не зажигается! — сказала жена. Носик ее чуть-чуть наморщился. Мне показалось, что она вот-вот заплачет.
Я вышел на кухню и попытался зажечь колонку. Колонка не зажигалась.
— Ну, ты же умный. И ты же мужчина. Сделай же что-нибудь! — умоляюще произнесла жена.
— Сейчас я нагрею воды в кастрюле и тебе полью. Ничего страшного. Дело житейское, — попытался я успокоить жену.
Я открыл кран, он захрюкал, выплевывая остатки воды, потом зашипел и, наконец, затих. Мы молча переглянулись.
— Нужно же звонить куда-нибудь… — сказала жена, взяла телефонную трубку, поднесла ее к уху и с ошарашенным взглядом протянула ее мне. Я взял у нее трубку. Гудков не было.
— Мне все это не нравится! — сказала жена. Потом подумала и добавила: — Очень! — и, наконец, заплакала.
Этот день прошел у меня в хождениях по кабинетам ЖЭКа и ожидании его работников. Сантехник сказал, что где-то что-то прорвало, и он сделать ничего не может. И попросил на бутылку. Газовщик подробно рассказал, какие прокладки нам нужно купить для нашей колонки и как их поменять.
Свет погас сразу в половине квартиры — в коридоре, кухне, туалете, спальне и ванной. Когда пришел электрик, мы расступились, пропустили его в коридор и, закрыв входную дверь, встали около нее. Электрик снял ботинки в коридоре и обернулся на нас с женой. Мы стояли около входной двери грудью, как Александр Матросов перед амбразурой.
— Вы дверь за мной закрыли, чтобы я не сбежал? — спросил электрик.
Мы посмотрели друг на друга — и в самом деле глупость. Но напряжение последних двух дней начало сказываться. Два образованных интеллигентных человека начинают совершать идиотские поступки. Нам как-то сразу стало стыдно. И пока электрик начал ковыряться в электрическом щитке в коридоре, жена пошла на кухню, а я сел за свой рабочий стол и попытался сконцентрироваться на мыслях о реферате.
— Иди, посмотри, — прервала меня жена. Я встал и вышел вместе с ней в коридор. Куртки электрика и его ботинок не было. Как не было и самого электрика.
— Сбежал! — сказал я.
— Да, сбежал, — подтвердила жена и снова заплакала.
Холодильник загудел, вздрогнул всем своим телом и замолк. Когда-то давно я видел, как мастер чинил холодильник бабушки. Он чинил, а я стоял рядом. Я еще был маленький и не понимал, что он делает, но было интересно, когда то, что казалось таким целым, неожиданно было разобрано на множество разных интересных вещей.
— Тэн сгорел, — произнес я неожиданно для себя всплывшую из подсознания фразу.
Жена посмотрела на меня. В ее заплаканных глазах мелькнул лучик надежды. И тут меня прорвало. Как же так? Мы, люди с высшим образованием, не сможем с этим справиться? Мы столько учились, только для того, чтобы спасовать перед реальностью? Ну, нет! Я говорил и говорил. Надежда в глазах моей жены сменилась уверенностью. Да, мы знаем, что делать. Мы будем бороться. Мы не опустим рук. Мы выживем.
Теперь я вспоминаю об этой минуте с большой теплотой. Кем бы я был? Обычным биологом, который изучает ареал распространения орхидных в северо-гумидной климатической зоне? Таких множество. Зато теперь я слесарь, сварщик и радиомеханик. Моя жена — электрик высшего разряда, и в ее сумочке рядом с милыми женскими вещицами всегда лежат плоскогубцы, отвертка и моток изоленты, похожий на хоккейную шайбу. А совсем недавно она научилась водить большегрузный автомобиль с прицепом. Кто знает, что еще может пригодиться в жизни.
Об особенностях сна и пробуждения в условиях военно-морской службы
В юности довелось мне служить в военно-морском флоте. И не просто во флоте, а на боевом корабле. И не просто на корабле, а на подводной лодке. Это было время незадолго до начала светлой эпохи свободы и демократии, когда Россия впервые на протяжении своей тысячелетней истории наконец-то стала независимой.
Субмарина наша представляла собою старое ржавое корыто. Со времени спуска на воду она прослужила примерно в полтора раза больше, чем было мне в ту пору лет от роду. Корабли редко столько живут. Но ее и еще несколько лодок этого проекта все еще держали в строю. Все дело было в том, что эти старые дизелюхи несли по три баллистические ракеты с ядреными зарядами и предназначались, как говорили офицеры, для сдерживания агрессивных устремлений Китая. Бухта, в которой дислоцировалась бригада этих, с позволения сказать, кораблей, была расположена таким образом, что даже с учетом небольшой дальности полета стареньких ракет сдерживать устремления Китая можно было не отходя от пирса. На это, видимо, и делался расчет.
Из-за того, что лодка была ракетной и вроде как стратегической, она считалась первого ранга. Соответственно и командир ее был целый капитан первого ранга. Это был крепкий, коренастый, широкоплечий мужчина около пятидесяти лет. Так же как и командир подводной лодки из небезызвестного фильма о подводниках, он, конечно, не без основания, считал, что прошел долгий и трудный жизненный путь от сперматозоида до капитана первого ранга. Трудно себе представить, какую тоску, наверное, нагоняло на него командование таким старым кораблем.
Служба была размеренная, и я бы даже сказал, нудная. В море не ходили. Куда там! Да, видно, и не предполагалось. На завтрак, обед и ужин ходили строем за километр на базу. В промежутках на лодке драили до блеска металлические предметы. Вот и вся служба. Но вдруг однажды вышел приказ отправить нас на ремонт в док. Зачем? Ума не приложу. Если боялись, что лодка затонет прямо посреди бухты, то проще и дешевле было бы приварить ее к пирсу.
Тем не менее, до завода несколько миль морем дошли, как ни странно, своим ходом. И началась совсем другая жизнь. Работать приходилось много. Кроме того, утром и вечером около десяти километров от дока до базы ходили пешком.
Матросы, как водится, кто как мог старались откосить от работ, зашкериться куда-нибудь, благо на корабле много укромных уголков, и вздремнуть. Так же при любом удобном случае поступал и я. Да что говорить! Все, кто служил срочную, не дадут мне соврать: после пожрать для любого рядового солдата или матроса первейшее дело — поспать.
И вот однажды уснул я в своем родном втором отсеке, к которому был приписан. Надо сказать, что отсек этот был командирский. В нем и каюта капитана, и каюта старшего помощника, и радиорубка, и кают-компания. Но в тот момент, когда я засыпал, прислонившись к кормовой переборке, в отсеке никого не было.
Проснулся я от не то чтобы сильного, но уверенного тычка в голову. Встал, спросонок хлопая глазами. Передо мной стоял незнакомый капитан первого ранга.
— Ну, почему молчишь? — спросил он.
Я молчал.
— Когда в помещение входит старший по званию, ты должен отдать команду «Смирно!» всем, кто находится в этом помещении. Конечно, если здесь нет кого-то равного или старше меня по званию.
Капитан первого ранга был вполне уверен в себе. Он не мог предположить, что на старой дизельной подводной лодке может встретить кого-то равного себе по званию.
То ли я что-то почувствовал, то ли как следует не проснулся, то ли дружеский подзатыльник сыграл свою отрицательную роль, но я продолжал молчать. Офицерское терпение, понятное дело, тоже не безгранично, и, постепенно наливаясь багровым цветом, капитан начал на меня орать.
Мне уже приходилось такое видеть. Однажды на построении перед заступлением в наряд один майор с базы, от которого на полкилометра несло перегаром, полчаса, брызгая слюной, материл матросов за то, что они плохо подготовлены к службе. Помню, тогда из этой речи мне больше всего понравилась его мысль о том, что нестриженые ногти есть признак неинтеллигентного человека.
А этот кап-раз орал, что я не знаю устав и за это он сгноит меня на киче. Что на этой лодке расхлябанные матросы. Что он сейчас устроит построение всей команде и всех высушит, включая командира.
Неожиданно дверь командирской каюты открылась и в коридоре появилась крепкая коренастая фигура моего командира. Товарищ капитан первого ранга был слегка помят и заспан и не нес на себе никаких знаков различия. Он был в сером толстой вязки водолазном свитере, трениках, шерстяных носках и домашних тапочках.
Ах, товарищ капитан первого ранга! Получается, он прошел мимо меня в свою каюту, решив не тревожить мой крепкий молодой сон.
— Ты чего тут разорался? — спросил он приблудного капитана первого ранга. — Больше поорать, что ли, негде? Я здесь командир, и я тоже капитан первого ранга.
Тут необходимо сделать маленькое лирическое отступление. Все моряки, которые служат на кораблях, — это так называемый плавсостав. Они, как правило, презирают «сухопутных» моряков, проходящих свою службу на берегу, на заводах, базах, но носят при этом такую же форму. Кроме того, офицеры, служившие на нашей лодке, не без основания считали, что дальше этого старого корыта их не сошлют. Вполне вероятно, что в числе других причин это тоже стало предпосылкой к развитию событий.
— Почему вы со мной так разговариваете? — перешел с мата на литературный русский незнакомый офицер. — Я тоже капитан первого ранга, и по мне, в отличие от вас, это по крайней мере видно.
— А не пошел бы ты, капитан первого ранга, на хер отсюда?! — закричал на него мой кэп.
Побагровев еще больше, незнакомец нырнул через переборку в соседний отсек — к выходу. Больше я его никогда не видел.
Наблюдая за схваткой титанов, я подумал: «Кажись, пронесло». Поговорка про панов и холопьи чубы в этот раз, к моему счастью, не сработала.
— Что же ты, сынок? — повернулся ко мне командир. — Меня проспал, наблюдающего с завода тоже…
— Виноват, товарищ капитан первого ранга! — наконец прорезался у меня голос.
— Сам знаю, что виноват. Хорошо хоть догадался командира своего не построить по стойке «смирно». Вот за это спасибо. Иди, служи дальше, матрос.
И, повернувшись, пошел в свою каюту.
Со временем я научился спать совсем по-другому. Отслужив уже порядочно, я умел засыпать в самых различных положениях и условиях, и при этом, как бы крепко ни спал, просыпаться моментально в случае чего-либо непредвиденного. Сам не знаю как.
Да и капитанов первого ранга я повидал достаточно. А вот чин старше за все время службы я видел вблизи только один раз.
Дело было так. К тому времени из пяти лодок бригады три были выведены на консервацию. На них оставили команды по десять человек. Личный состав бригады сократился втрое, но количество нарядов не изменилось. Мы стояли в нарядах на своей лодке, на базе и даже охраняли банк в поселке. Но самая лучшая служба была — дневальным в штабе бригады.
Штаб бригады располагался на втором этаже кирпичного здания. Туда вела широкая лестница в два пролета. На втором этаже была площадка. За площадкой арка, и далее собственно штаб. На площадке стоял письменный стол и стул. Вот за этим столом и сидел, вернее, спал дневальный штаба бригады.
Все руководство знало, что из-за малого количества личного состава матросы стоят в нарядах практически каждый день, что, кстати, является нарушением устава, и поэтому никто не обращал внимания на спящих дневальных. И я уже давно перестал обращать внимание на любые движения в штабе у себя за спиной.
В один прекрасный день… Хотя почему прекрасный? В обычный день. Я так же дрых за этим столом, положив голову на руки. В штабе была тишина. Ни одного движения. И вдруг ни с того ни с сего я поднял голову и увидел, что по лестнице ко мне поднимается человек. Он поднимался медленно и очень тихо. Это был небольшого роста старичок. Когда я поднял голову и встретился с ним глазами, он добродушно так улыбнулся. Его смеющиеся глаза и улыбка выражали полную доброжелательность. А под этой улыбкой я увидел черный погон с золотой окантовкой и одной большой, очень характерной, с промежуточными лучами звездой.
Прежде чем старичок успел замахать руками и произнести: «Не надо — не кричи!», мои колени выпрямились так резко, что стул, на котором я сидел, отлетел в стену, и громогласное «Смирно!» прокатилось по пустым коридорам мирно дремлющего штаба.
У меня за спиной началась всеобщая беготня. В проеме арки появился начальник штаба, капитан первого ранга, с ошалевшими от сна глазами. Одним словом, старенький контр-адмирал оказался пенсионером. Он просто зашел в гости в свою бригаду, которой когда-то командовал. А заодно, получается так, проверил боеспособность. Я слышал, как в штабе офицеры стали шумно беседовать, поить старичка чаем. Штаб проснулся.
Мне с этого времени офицеры стали улыбаться, когда проходили мимо. Заместитель начальника штаба, капитан второго ранга, подошел ко мне и дружески похлопал по плечу: «Молодец! Служишь!», — похоже, что на это никто особо не рассчитывал.
Вот так и получилось, что меня два раза разбудили и один раз я не крикнул «Смирно!», когда это вроде бы надо было сделать, а второй раз крикнул «Смирно!», хотя, как оказалось, этого можно было и не делать. Но оба раза получилось, что я поступил правильно. Ну что тут скажешь… Солдат спит, а служба идет.
Улыбка
Три десятка человек толпились в середине арены, стараясь быть ближе к ее центру. Императору со своего места все они были хорошо видны. Это были горожане разного достатка, от довольно обеспеченных до почти нищих. Ни у кого не было с собою ничего, что могло бы быть оружием. Только один старик опирался на палку, видимо, служившую ему посохом. Среди этих людей были и мужчины, и женщины. Одна женщина держала на руках грудного младенца. Кто-то плакал, кто-то молился, стоя на коленях. Кто-то застыл неподвижно, ошарашенный гулом трибун и неотвратимостью того, что должно было сейчас произойти. К удивлению императора, старик держался прямо, спокойно и, пожалуй, даже уверенно.
Шум нарастал. Вскоре отдельные выкрики слились во всеобщий гул. На трибунах встали и начали скандировать: «Убей, убей, убей!»
Сидевшая в кресле по левую руку императора прекрасная девушка в расшитых золотом одеждах повернулась к нему и произнесла тихо, так, чтобы слышал только он:
— Император считает, что они настолько виноваты?
Он тоже думал об этом, взвешивая все за и против.
Толпа на трибунах неистовствовала в своей жажде крови. Но он видел, что не все принимали в этом участие. Многие не кричали и оставались сидеть на местах. Некоторые из них смотрели в его сторону. Богатая горожанка, опершись пышной грудью на край каменного парапета, протягивала руки вниз в сторону арены и, обращаясь к женщине с грудным младенцем, пыталась перекричать ревущие трибуны:
— Ребенка! Бросай мне ребенка!
Но та ничего не слышала. Она смотрела в одну точку окаменевшим от ужаса взглядом. Ребенок на ее руках кричал и извивался, но она только крепко сжимала его.
Император испытывал жалость к этим людям. Несмотря на то, что строгий приговор был вынесен сенатом, он понимал, что в его власти в любой момент прекратить все это. Может быть, они преступники, но и милосердие возможно. И есть ли необходимость быть настолько суровым? Возможно, супруга права, и тогда, остановив казнь, он поступит разумно и обоснованно.
В это время восточные ворота открылись, и, слегка приподняв голову, втягивая ноздрями воздух, на арену медленно вышел первый лев. За ним второй и третий. Львы не обращали внимания на своих жертв. Они были ошарашены ревом трибун, вращали оскаленными мордами из стороны в сторону, приседали на задние лапы и сами сбивались в кучу. Они были напуганы. Было понятно, что они впервые видят людей в таком количестве. Это были львы, недавно отловленные и привезенные в столицу. Они еще ни разу не участвовали в боях на арене.
Вышло уже восемь львов. Некоторые пытались повернуться и убежать обратно. Но это у них не получалось. По узкому коридору из железных решеток их гнали вперед уколы копий. Пытаясь как-то укрыться от пугавшего их шума, львы крутились на месте и сталкивались друг с другом. Две львицы затеяли драку.
Император поморщился. Вся его жалость к тем, кто должен был подвергнуться казни, улетучилась. Он был недоволен устроителями казни. Одно дело проявить милосердие, другое дело — когда казнь не удалась. Он не любил, когда что-то происходит помимо или вопреки его воле. Такое бывало крайне редко и всегда вызывало его недовольство. Вот и приговор сената ему не вполне нравился, ведь он окончательно еще не решил. Но и казнь не состоялась. Все произошло не по его приказу.
— Прекратите это! — бросил он, вставая.
Тут же один из приближенных побежал выполнять его приказ. Уже через минуту на арену высыпали люди. Они были вооружены щитами и копьями с широкими лезвиями. Быстро образовав полукруг из щитов и плотно ощетинившись копьями, они стали наступать на львов. Позади шли люди с трещотками. Второго приглашения львам было не нужно. Они поворачивались и убегали в спасительную темноту коридора.
Прежде чем уйти, император еще раз посмотрел на людей на арене. На какое-то мгновение его взгляд встретился со взглядом старика. Но что это? Показалось ли императору или он действительно увидел, как на губах плебея мелькнула улыбка? Император резко повернулся и широкими шагами пошел к выходу.
Гнев охватил его. Это было уже слишком! Мало того, что распорядители сорвали казнь, он еще и стал посмешищем! И для кого? Для тех, кто только что чудом избежал смерти, которая полагалась им по закону! Для преступников!
Когда император вышел из театра и подходил к своим носилкам, его мысли и чувства вполне оформились. «Это преступники! Без сомнения, это преступники! — думал он в ярости. — Это бунт!». Сев в носилки, он слегка отодвинул полог и сказал подбежавшему офицеру гвардии:
— Выяснить, кто занимался устроением казни. Виновных распять!
Об авторе:
Дмитрий Медведев родился 20 апреля 1970 года в семье геологов. В 1987-1989 г.г. проходил службу на Краснознаменном Тихоокеанском флоте, на подводной лодке, специальность — гидроакустик.
В 1996 году закончил экологический факультет Казанского Государственного Университета им. В.И. Ульянова-Ленина с присвоением квалификации — эколог.
С 1995 г. по настоящее время работает геологом в ОАО «Татнефть».
Принимает участие в работах по изучению геоэкологической ситуации территории Республики Татарстан.
Обучается на литературных курсах ИСП.
