Клуб «Черёмушки»

Игорь ЩЕПЁТКИН | Современная проза

Был исход сентября. Всю неделю шли холодные моросящие дожди, и вот накануне подморозило. Дороги блестели от гололедицы, грозящей опасностью: в такие дни в нашем сибирском городе бывало до сорока аварий, случались и трагедии. В народе это время полунасмешливо-полусерьёзно называют днём жестянщика, но Алине этот жаргонизм из лексикона водителей с недавних пор казался кощунством.

Автовладельцы ринулись менять шины на зимние.

Ранним утром Алина подъехала на своей старенькой «ладе» к постройке гаражного типа. Вывеска на заборе лаконично гласила: «Шиномонтаж». Впервые за долгое время девушка улыбнулась, поневоле вспомнив, что в детстве любила читать надписи на фасадах задом наперёд.

Работы было на полчаса, и Алина решила прогуляться, осмотреть окрестности. В этой части города, почти на самой окраине, она оказалась впервые. Тротуарную плитку тут и не думали класть. Лужи в напрочь разбитом асфальте были затянуты льдом, в который вмёрзли ворохи ржавых листьев.

Алина шла, каблучками сапожек ломая тонкий ледок, и размышляла: «Ах, если бы Юрик вовремя поставил шипованную резину, может, и не случилось бы аварии год назад».

В то роковое утро они ехали из родного посёлка в город. Юрик был за рулём. За окном редела туманная муть, и ничто не намекало на вечную разлуку.

«Ой, что это?!» – лишь успела в ужасе выкрикнуть Алина, когда на небольшом повороте машина внезапно пошла юзом и на полной скорости врезалась в бампер встречного грузовика. Удар оказался такой силы, что Юрик, пробив лобовое стекло, вылетел из кабины…

На секунду всё затихло. На обочине дымились две машины. Позади них надменно поднимался заиндевелый не­здешний лес, неторопливо падали снежинки…

Подъехали пожарная, бригада МЧС, скорая. Спасатели, матерясь, с трудом извлекли девушку в бессознательном состоянии и с переломанными ногами из покорёженного автомобиля. Она, в отличие от бесшабашного водителя, была пристёгнута ремнями, и смерть её миновала.

Алина очнулась в местной больнице. Потеряла много крови и выжила чудом: быстро нашлись подходящие доноры. Обездвиженной, ей сделали операцию остеосинтеза – поставили титановые пластины на берцовые кости.

О спортивной карьере она уже и не помышляла, а ведь они с Юриком были лучшими в районной команде по биатлону! Её накрыла депрессия.

Дальнейшая жизнь в посёлке стала казаться Алине лишённой всякого смысла, и через полгода после той ужасной аварии она решила переехать в областной центр – поступать в университет, на агрономическое отделение. Мать со слезами и неумело скрываемой радостью проводила дочь: её сердце переполняли благородная гордость и надежда, что Алина сможет получить высшее образование, выйти в люди…

К тому времени минуло два года, как похоронили отца Алины. Обстоятельства его смерти не были оригинальными для российской глубинки: рыбалка, водка, упал за борт, запутался в снастях, утонул…

Алина любила отца, была к нему привязана всей душой. Он научил её кататься на лыжах, плавать, водить машину, стрелять из охотничьего ружья… Рассказывал, что в юности видел пролёт Чулымского метеорита с огненным хвостом, взрыв болида в воздухе, а весной отправился в тайгу на поиски его осколков… Большой любитель мастерить всякие полезные вещи, он строил иногда скворечники… И по весне они вместе радовались заселению пернатых! Когда-то отец преподавал в средней школе уроки труда для мальчиков, но потом уволился, основав в посёлке столярную мастерскую, приносившую в семью немалый по местным меркам доход. Всё было бы хорошо, но вскоре мать узнала про его измену. Семейные ссоры следовали одна за другой, и отец начал всё чаще прикладываться к бутылке, а на выходные уезжал один на охоту или рыбалку…

В глубокой задумчивости Алина шла вдоль курьи, прозванной Черёмушкиной запрудой, и у трамвайного кольца ступила на деревянный мостик, с него ловко прыгнула на песчаную дорожку, которая вывела на невысокий пригорок. Отсюда открывался чудный вид на долину широкой реки с портальными кранами и разгружаемыми баржами – до закрытия навигации оставались дни.

Алина напряжённо смотрела в низину, где в солнечных лучах вольготно и весело всё ещё искрился стрежень реки, и вдруг осознала: в двухстах километрах на север, ниже по течению от этой излучины, лежит её родной посёлок, откуда, возможно, и приплыли эти баржи с лесом…

«Тишина-то какая!» – подумала она с восхищением и, постояв с минуту у большого гладкого валуна, пошла назад уторопленным шагом. Подул западный ветерок, донося со стороны запруды гнилой запах болота. На противоположном берегу этого глухого, вытянутого полумесяцем озерца сверкал купол колокольни. От церкви вниз по пологому косогору были разбросаны деревянные домики частного сектора.

Когда Алина подошла к автомастерской, на парковке уже красовалась её «лада» с зимними шинами. Девушка расплатилась и, садясь за руль, обратила внимание на стоящий поодаль новоявленный трёхэтажный особнячок из рыжего кирпича, с пилястрами. Какой-то парень в элегантном пальто нажал кнопку звонка у входа. Ему мигом открыли – как будто ждали, и он исчез за железной дверью.

Алине стало любопытно. Не трогаясь со стоянки, она внесла в поисковую строку айфона адрес: проспект Мира, 232. Поисковик выдал: шиномонтаж, а ниже, под тем же адресом, – мужской клуб «Черёмушки», круглосуточно: кальян, стриптиз, эротический массаж.

«Вот тебе и жатномониш», – усмехнулась Алина в зеркало заднего вида и завела машину. Вывернув на проспект, проверила торможение на скользкой дороге: всё в норме.

Алина училась на первом курсе университета. Стипендия была мизерной, и девушка устроилась флористом в цветочный магазин, где делала букеты и причудливые икебаны. Поначалу работа представлялась интересной. Однажды заглянул странный покупатель в тёмных очках и заказал букет со значением: «Престарелый тигр кладёт лапу на грудь молодой лани». Алине хватило воображения сделать композицию из нежных и более строгих и горделивых, на её взгляд, цветов. Другой влюблённый купил двадцать пять красных роз и попросил подрезать им головы. Ему хотелось произвести эффект: в тот самый момент, когда подруга развернёт букет, все бутоны должны пасть, а один – уцелеть! Но Алина не стала этого делать: рука не поднялась расчленять цветы.

«Как это мелко! Пошёл к чёрту!» – мысленно выдворила она покупателя.

После оплаты жилья от получки оставалось с гулькин нос. Раз в месяц она ездила в родной посёлок – навещала маму. С парнями знакомств не заводила, но по вечерам чувствовала невыносимое томление, осязательный голод.

Спустя неделю позвонила в клуб «Черёмушки» и договорилась о собеседовании.

В тот день выпал первый пушистый снег. Алина подошла к знакомому особняку на северной окраине города. У забора стояла слегка припорошённая серебристым налётом чёрная иномарка.

С трудом потянув на себя железную дверь, девушка очутилась в полутёмном коридоре, где в шахматном порядке располагались входы в комнаты. В самом конце зияло зеркало. Холодный фиолетовый свет лился из скрытых источников, суля сладострастные переживания новым клиентам.

«Прикольные стены», – отметила Алина.

Её пригласили в крайнее помещение. Там по периметру пустовали мягкие кожаные диваны, а в центре призрачно поблёскивал пилон.

Показать себя оказалось несложно. Алина – стройная блондинка с широким лицом, раскосыми зелёными глазами и вздёрнутым носиком – сделала грациозный реверанс, продемонстрировала гибкость у пилона, спокойно и уверенно ответила на вопросы. И её без лишних разговоров единодушно взяли в мастера́, предварительно проведя инструктаж и объяснив основные приёмы доведения клиента до оргазма.

Позже Алина познакомилась с другими благоволительницами клуба. Всем от восемнадцати до двадцати пяти лет. У каждой своё клубное имя: большеглазая Ева; томная Мила; узкобёдрая Изабель; быстрая, как вихрь, Катрин; обольстительная Василиса; прекрасная в трогательной наготе белотелая Снежана… Администраторшу между собой прозвали Королевой. «С клиентами в спор не вступайте! Убеждайте руками! А ваших рук им не миновать!» – учила она девушек.

В одном из помещений особняка размещалась кухня. Здесь можно было перекусить и заглянуть в айфон. Из окна, выходящего на задний двор, виднелась колокольня.

– Это храм Сергия Радонежского. Там даже частица его мощей хранится, – пояснила как-то Королева. Она занималась медитацией и йогой и в свободное время любила глубокомысленно поговорить о третьем глазе, ауре, чакрах, тонком теле, потоках энергии и вибрациях. – Но не тонкое тело и вибрации, а внимание, женская ласка нужны нашим и жрецам, и жеребцам… – грудным, прокуренным голосом хитровато добавляла она, устремляясь в коридор после звонка очередного клиента.

Королева наизусть помнила прейскурант. В нём всё имело свою цену: кальян, стриптиз, контрастное джакузи для водоискателей, эротический массаж без прикасания к мастеру, тантрический и тайский массажи; то же, но с двумя мастерами. В ассортименте чего только не было: «золотой дождь», «тычинки лотоса», «жемчужное ожерелье»… На каждый тип, место и способ контакта – своя тарифная сетка. Большинство мужчин не могли удержаться, чтобы не ответить взаимностью. И тогда пополнялась касса.

Сладкая истома с утра постепенно сменялась роем посетителей к вечеру. Одни – уверенные в себе, наглые и бритоголовые. Другие – нерешительные и застенчивые, с робкой улыбкой и потупленным взором. Было видно, что они ни разу не приставали к женщинам, их не трогали, не щупали. Таких приходилось учить, что распускать руки, вообще-то, можно – но в определённых пределах, дабы контролировать эмоции и… властвовать собой.

Трезвый ум и практичность помогали Алине общаться с клиентами разного характера, без жеманства поддерживать беседу. Но неухоженные и инфантильные нравились больше. В них она вкладывала всю себя, порою едва сдерживаясь: так хотелось обезумить их ласками. А они чувствовали особое к себе отношение и сохраняли некое постоянство. Она сияла, мило улыбаясь очаровательными ямочками на щеках, обезоруживая посетителей открытой наивностью, и словно растворялась в каждом, не подозревая, что эти счастливцы будут украдкой повторять её имя, видеть стыдные сны…

Хмурый долговязый паренёк с бледным лицом как-то признался, что откладывает деньги с очередной зарплаты, чтобы хоть раз в квартал сходить в клуб.

– Только в этом смысл существования! Тут как в сказке! А вы – волшебница!

Во время сеанса он преобразился; перекатывая кадык, с вожделением бормотал:

– У вас невероятное, бесконечное тело.

Скользя губами по нежной коже, покрывал её плечи и грудь пылкими поцелуями, поминутно глотая слюну.

А пожилой, старательно выбритый мужчина с родинкой на ножке у правой ноздри поведал, что рад развалу Союза и печалится о потерянном времечке для чувственных наслаждений.

– Эх, жаль тогдашней молодости! Жизнь пролетела зря! – приглаживая потную лысину, добавил он с унылым видом.

– Можете теперь наверстать. Да не рвите рубаху на груди! Что же вы?! – игриво воскликнула Алина и помогла клиенту раздеться.

Старикан оценил находчивость девушки и, недолго думая, прильнул к её груди. Погодя лёг на кровать и погрузился в блаженство от девичьих прикосновений.

– Душечка! Ты наделила меня энергией! Очень милая! – бодро прошамкал он на прощание.

А она не забывала спросить о чаевых.

В другой раз угловатый парень с жёстким выражением лица настойчиво требовал интимной близости.

– Ты с ума сошёл?! Лапы убери! Клоун! – возмутилась Алина и тотчас вызвала охрану…

Сидя на краю кровати, она долго дрожала в ознобе испуга.

Однажды молодой человек принялся ласкать мочки её ушей, и Алина нечаянно уснула. Почти не дыша, он умилённо рассматривал уставшее ангельское лицо во всех подробностях, наблюдая, как под сомкнутыми веками нервно перекатывались глазные яблоки, – и вдруг заметил, как с ресниц упала маленькая частичка туши прямо в серповидную ямочку на щеке.

«Как пыльца с цветка», – подумал юноша. Взгляд его блуждал по телу девушки, будто перед ним была богоподобная натурщица, позирующая для картины «Происхождение мира»…

С полчаса он сидел не шелохнувшись, безнадёжно пытаясь перенестись в чужой сон. Затем осторожно оделся и вышел в коридор. Попросил Королеву не будить и не наказывать Алину и доплатил за визит.

Один клиент, на вид лет пятидесяти, с усиками и лысой головой, гладил Алине ноги, и она неожиданно почувствовала металлический холод – внутри изящных голеней всё ещё были титановые пластины. Вдоль лодыжек пробежала острая боль, свело икры, в глазах появились слёзы.

«Какая хрупкая девушка», – рассудил посетитель, удивлённо шевельнув тяжёлыми бровями, но, приглядевшись, приметил аккуратные шрамы на её ногах. Догадавшись, в чём дело, порекомендовал не затягивать с удалением конструкций и дал денег на операцию. Он оказался доктором.

Алина последовала совету: легла в больницу, заранее отпросившись с работы и учёбы. Титановые пластины хирург удалил, но один винт пришлось оставить: его головка свернулась при выкручивании.

После операции Алину поместили в общую палату, где ночью раздавались тихие стоны больных. На соседней койке лежала совсем молодая женщина, вся в гипсовых повязках на множественных переломах. Утром Алина выслушала её печальную историю. Оказалось, от девушки ушёл парень. Она не знала, как с этим горем жить дальше, и прыгнула с балкона четвёртого этажа…

Алина молча внимала, а сама думала: ни за что не стала бы по собственной воле калечить или убивать себя. И о том, что одна нелепая трагическая случайность оборвала жизнь любимого Юрика, а вот её продолжает вести: она снова в больнице, один винт в ней – похоже, теперь навсегда, – и нет сил выбраться из этого водоворота судьбы…

Она вспомнила Юрика, вспомнила тот вечер, когда они сблизились в неодолимом вихре страсти. Алина тогда зашла в столярную мастерскую, где до поздней ночи в тот суетный день в одиночестве работал Юрик. Одетый в майку и свободные шаровары, он, широко расставив ноги, ловко орудовал рубанком, из-под которого струились тонкие, пахнущие смолой сосновые завитки. Пол у верстака был покрыт слоем мягких стружек.

Юрик обернулся, отложил рубанок, робко к ней приблизился. Алина почувствовала лёгкое головокружение, когда его руки нежно обвили её тонкий стан. И внезапно мир сладостно и блаженно опрокинулся…

Алина безмолвно расплакалась у изножья несчастной соседки, сама не зная почему: от сочувствия к её горю или же к своему. Потом зажмурила мокрые от слёз глаза и, зарывшись в одеяло, лежала так, пластом, пока не принесли обед…

Через две недели ей сняли швы, и она отправилась домой.

Работа в клубе привлекала Алину. Здесь можно было общаться с мужчинами и получать от них комплименты и ласку, не расплачиваясь впоследствии унижением и собственной несвободой. Нередко признавалась себе, что нравится, когда смотрят на её голое тело… Почти всё в клубе было по протоколу, и это «почти» удерживало и манило неизвестностью. Но такое служение обузданной чувственности отнимало много сил и времени, и девушка перевелась в университете на заочное отделение.

В один из дней начала сентября её выбрал мужчина лет сорока пяти, приятной наружности и с невинной физиономией. Представился Русланом.

«На Баскова чем-то похож», – подумала Алина.

Они прошли в дальнюю комнату без окон. В углу была крохотная душевая, по центру – широкая кровать с затейливыми барочными завитушками на изголовье, а рядом – столик из толстого стекла. Приглушённый сиреневый свет освещал помещение, стены которого были оклеены лиловыми обоями с бутонами фантастических цветов.

«Знакомый узор. Как у тёти в Геленджике», – отметил Руслан.

Для знакомства выпили шампанского, звякнув бокалами, – «за здоровье».

– Кальян хотите покурить? – спросила Алина.

Руслан отрицательно помотал головой.

Развязав поясок, Алина непринуждённо сбросила воздушный халатик. Руслан качнулся вперёд и, косолапо обнимая девушку, повалил её на кровать, задев ногой столешницу. Один бокал грохнулся на пол и разбился.

– Не жалко. Обычное дело, – сказала Алина и засуетилась, собирая осколки.

– Не отвлекайся. Швабру потом принесёшь, хорошо? – проговорил Руслан с виноватой улыбкой.

Расслабляющий массаж Алина делала мастерски. С голыми ляжками села клиенту на ягодицы и под медитативную музыку лёгкими движениями принялась растирать по спине кокосовое масло. У Руслана усиленно забилось сердце.

Молчание длилось недолго. Сначала говорили о погоде, о машинах… Алина вскользь упомянула о родном посёлке, о том, что учится ради диплома и мечтает стать визажистом. А в будущем – путешествовать! Ведь она никогда не выезжала за пределы области…

Руслан слушал рассеянно, часто повторяя, что у неё всё впереди, всё получится… Иногда о чём-то спрашивал и тотчас забывал ответы. Затем неожиданно промолвил:

– Как хочется любви!

– Коитус нельзя… В губы целовать – тоже нет! – резко качнула головой Алина, и её волосы шёлковой лавиной упали на влажную спину Руслана.

– Ты не поняла, – с раздражением произнёс он, уткнувшись в подушку. – Хочется большой, настоящей любви! Чтобы мучиться от страсти! Изнывать от томления! И умиляться, умиляться!

– В народе говорят: если очистить душу, то и настоящая любовь придёт, – стала успокаивать клиента Алина.

Она попросила Руслана перевернуться на спину. Вскоре его мошонка и напряжённая плоть оказались в мягких ладонях девушки. Мужчина прерывисто задышал, застонал. Спустя три минуты сеанс закончился полным расслаблением – хеппи-эндом, как говорили в клубе.

Руслан безмятежно лежал плашмя с затуманенным взором, а на его накачанной груди вздымалось тату оскалившегося тигра.

Алина взяла салфетку и стёрла с ладони сперму. Затем, словно любовники, они встали под душ. Едва прикрыв веки, Руслан замер в потоке воды, созерцая совершенство и плавность девичьего тела…

Два часа пролетели как миг.

Руслан молча оделся, в последний раз окинул взором помещение и, чувствуя замечательную лёгкость во всём теле – почти полёт, – вслед за девушкой вышел в коридор. Ему казалось, что ковровая дорожка чуть покачивается у него под ногами. Из крайней комнаты на цыпочках выпорхнула Королева и, протягивая дисконтную карту клуба, спросила, всё ли было хорошо. Рядом с этими сияющими женщинами Руслан казался несколько мрачным. Он разыскал в шкафу у выхода свою кепку-новокупку и любезно распрощался. Слегка приоткрыв дверь, боком выскользнул за порог. Пройдя несколько шагов по улице, напялил головной убор и превратился в Константина, или просто Костю.

Близился вечер. Пока Костя был в клубе, прошёл хороший дождь, наполнивший воздух влагой. Ветер шумел, качая мокрые вершины деревьев. Дождевая вода стремительно текла вдоль обочины и с бульканьем и пеной уносилась в канализационный сток. Редкие капли падали с крон высоких тополей, и от их падения вздрагивали придорожные травинки…

В ожидании трамвая Костя устроился под берёзкой.

«Сюда я больше не пойду! Всё это – мираж! Мимолётное сумеречное наваждение. Жалкая копия того, чего нет… Да в этой берёзе больше правды, чем во всём этом заведении», – отрешённо подумал он и положил ладонь на белёсый ствол с ложбинкой. Потом тихо проговорил:

– Так и хочется к телу прижать обнажённые груди берёз…

Подул ветерок, и влажные листья берёзки, затрепетав, коснулись лица Кости. Широко улыбнувшись, он посмотрел вокруг просветлённым взглядом заново родившегося человека.

Навстречу по тротуару, мелко ступая, шла бабушка, волоча тяжёлую сумку на колёсиках. Два юных паренька остановились на проспекте у перехода напротив школы. Один что-то выпалил с лукавой усмешкой, мотнув головой в сторону клуба. Другой оглянулся на товарища и захохотал.

– Молокососы, – произнёс Костя вполголоса, но так, чтобы его не услышали.

Ему стало не по себе, будто недавно он совершил что-то запретное.

«Весёлая девчоночка, хотя немного глуповата. И какого чёрта спрашивала про машины?! Простушка! – подумал он, жуя случайно сорванный берёзовый листок. – А могла бы стать и музой… в другой обстановке, да! Но бог с ней совсем! Пусть других забавляет!»

Громыхая, подошёл полупустой красный трамвай «пятёрочка». Костя стремительно прыгнул на подножку. Сунул кондуктору мелочь на билет и, пройдя вперёд по салону, будто невзначай сел возле девушки с ярко накрашенными полными губами. Из-под модной сумочки, выказывая неприступность, выглядывали её острые колени. Опустив длинные ресницы, она сосредоточенно водила по экрану айфона изящным пальчиком, листая ленту новостей и чему-то улыбаясь.

Тем временем улица за окном разворачивалась сама собой, то замедляясь на остановках, то, после ожидаемого рывка и глухого лязга, ускоряясь, как бы с намерением догнать послегрозовое облако, утопая в котором покойно млело закатное солнце.

Костя некоторое время думал, не заговорить ли с соседкой. Но досадовал, не зная, с чего начать. Хотелось спросить её имя: Роза, Изабелла, Маргарита? Словно не в трамвае они ехали, а были рядом на широком сиденье роскошного лимузина… Бросив нерешительный взгляд на её сжатые колени, он, стиснув зубы, выскочил на следующей остановке, у городского парка.

Расправив плечи и жадно вдыхая влажный воздух, не спеша пошёл по широкой аллее сквозь клубы пара, поднимающиеся над сырым асфальтом с редкими зеркалами луж. В лёгком ореоле тумана уже горели сапфировые пузыри уличных фонарей, освещая печальным светом геометрически строгие клумбы с бархатцами и декоративной капустой. Вдоль дороги пустовали мокрые скамейки. Вдалеке над купами деревьев смутным пунктиром маячило чёртово колесо… За сквером у перекрёстка Костя приметил цветочный киоск, и в голове невольно мелькнуло: «Сколько же лет не дарил я женщинам цветы?»

Уже поздним вечером он вернулся в свою маленькую квартирку на пятом этаже, забитую книгами и грудами бумаги. Сегодняшнее приключение записал в блокнот. А что удивительного? Любил вести дневник. Иногда сидел под уютным зелёным колпаком настольной лампы, перечитывал свои заметки, заново переживая минувшие события. Порой это наталкивало на новые мысли… Ныне же был особый случай: впервые он прикоснулся к женщине, которую не любил. А ведь совсем недавно его посещали мечты, что он может быть обласкан любезной сердцу женщиной.

Ему вспомнились дни глубокого разочарования, несбыточных надежд…

Когда-то он был женат. Жена считала его гением; между тем после трёх лет близости ушла к другому, так и не родив ребёнка. Костя же уверовал в свою исключительность, избранность и жестоко страдал, что до сих пор никому не передал свои гены… Воспитанный на русской литературе, он ненавидел неискренность и, подозревая притворство в каждой улыбке, избегал общества. А так иногда хотелось поговорить по душам!

На книжной полке впритык к Набокову стояли толстые тетради, из одной торчала мятая пожелтевшая бумажка – это была его «докатастрофная» спермограмма. Костя открыл дневник на месте закладки и, плюхнувшись на диван, погрузился в чтение записей двадцатилетней давности…

«А может, к чёрту любовь? Может, пора перейти к эротике высшего порядка? – думал он, вяло раздеваясь и ложась в постель. – Но – завтра, завтра…»

Утром Костя вышел на пробежку в соседний лесопарк, на южной окраине города. Тропинка, по которой он бежал лёгкой трусцой, петляла по чистому сосновому бору и была устлана хвойными иглами. Иногда она вырывалась на высокий берег, где внизу, под откосом, в лучах солнца дрожала широкая река, обнажая бесчисленные галечные перекаты.

«Как сильно обмелела река! Почему я раньше не замечал?!» – размышлял Костя, замедляя бег над крутым обрывом.

Дома он первым делом смыл удушливый пот, энергично растёрся мохнатым полотенцем и на секунду замер у туалетного зеркала: в уголках глаз были заметны тонкие морщинки.

«Ничего, мы ещё посмотрим! – мысленно подбодрил он себя. Потом подмигнул: – А тату надо бы свести».

Последние три года Костя трудился дистанционно – дома за компьютером – и совсем удалился от общества. Вот и сегодня в тягостной духоте города медленно и однообразно прошёл рабочий день, а ночью Косте приснилась полноводная река за лесопарком, в месте его регулярных пробежек. Вверх по течению реки плыл прогулочный белый теплоход, на палубе которого было людно. Под громкую музыку неторопливо и однообразно вальсировали пары.

«Это я сделал реку судоходной», – гордо подумал Костя, стоя у края отвесной кручи. Затем шагнул вперёд и, широко раскинув руки, сорвался вниз. Ужас падения сменился восторгом, когда он уверенно и торжествующе полетел над бездной в сторону теплохода. В одном из танцующих узнал себя.

«Куда мы плывём? – спросил он вальсирующую с ним даму. – Там мель! Работа ещё не закончена!» – «Пустяки! Капитану виднее», – спокойно ответила молодая особа, устремив на него восхищённый взгляд зеленоватых глаз. Она была в коротком прозрачном платье из чёрного шёлка на голое тело. Не успели они сделать несколько па, как раздался сильный скрежет. Палуба резко накренилась.

«Держись за мои волосы!» – воскликнула незнакомка.

Костя обхватил девушку за тонкую талию левой рукой, а мягкие колечки её волос навернул на ладонь правой и с силой притянул к себе её напряжённый девичий стан. В следующее мгновение по его спине прошла волна возбуждения. Неистовым поцелуем он впился в её горячие губы и в пароксизме страсти овладел ею на спасательном круге, кем-то сорванном с борта в общей суматохе. Она протяжно застонала, и в этот миг у неё за плечами появились крылья. Вместе они взметнулись ввысь и тенью полетели над мутной водой, прочь от севшего на мель корабля. Оставшиеся пары, безумно извиваясь, барахтались на вздыбленной палубе – началась всеобщая оргия.

«Надеюсь, ей есть шестнадцать. Впрочем, уже всё равно. Наверняка это сон! Сказка, одним словом!» – истощив все силы, лихорадочно подумал Костя. В полёте его накрыла волна блаженства… Они начали удаляться от Земли. В разреженной атмосфере стало трудно дышать, и… он пробудился.

«Фу-ты ну-ты! Приснится же такое!» – пролепетал он спросонок, ощущая липкое пятно на смятой простыне. Минут пять лежал опустошённый, пытаясь припомнить лицо незнакомки. Оно было эклектичным, вернее сказать, то и дело менялось. Сначала в памяти возникли черты девушки, которую на днях он приметил в трамвае, потом оно стало похоже на лицо Алины, затем – бывшей и уже такой далёкой жены, от которой он отвык, но портрет которой до сих пор стоял у него на столе, напоминая о нервном надрыве и внутреннем раздвоении… Наконец в этой череде проступил лик родимой матери, как на фото из семейного альбома. Совсем юная, в белом халате, жмурясь от яркого солнца, стояла она на палубе теплохода рядом с пожарным щитом и спасательным кругом с надписью «Здоровье». Её светлые волосы развевались на ветру, обрамляя обворожительную улыбку на широком лице. Было в её облике что-то ангельское…

Костя вспомнил фамильное предание, что был зачат на борту плавучей поликлиники, где летом работала его будущая мама. А случилось это чуть ли не за полярным кругом, там, где по берегам рек растёт карликовая берёзка. Возможно ли представить?

В лёгком ознобе он сел на край кровати. Отряхнув свои грёзы, нехотя встал, на ходу хрустнул суставами и, подойдя к окну, долго смотрел сквозь запылённое, давно немытое стекло на сизо-голубое небо, в котором переплелись кроны старых тополей… Так и стоял неизвестно сколько времени, будто потеряв связь с миром, и нежданно-негаданно подумал о смерти, её неизбежности…

«Что за малодушие? Это уж слишком! Я уже не мальчик! Пора менять отношение к жизни – наполнять её смыслом, – наконец решил он. – Иначе, как говорят садоводы-мичуринцы, превращусь в семя. Не на баррикады же идти… Смешно!»

Костя вернулся к столу и решительно открыл ноутбук, чтобы составить текст объявления. Вмиг подобрал нужные слова: что тут думать, группа крови, как говорится, «на рукаве», да и личное чувство в этом деле играет второстепенную роль. В конце приписал: «Будем вместе строить державу здорового человека». После небольшого раздумья убрал эту строку: слишком уж пафосно, нарушает стиль.

 

***

Через год Алина купила маленькую уютную студию в новом микрорайоне. Продолжая работать в клубе, она уже не могла вообразить себя без мужских прикосновений и всё же не представляла тесных отношений. Иногда по вечерам ею овладевали глубокая тоска бездействия, ощущение быстротечности жизни. В эти моменты мнилось, будто всю заложенную с рождения материнскую ласку она оставила в клубе. Не покидала мысль, что она больше никогда не сможет быть любимой… Но давать обещания и испытывать обязательства Алина не хотела. Вспоминала, как мучительно было слышать постоянную ругань родителей… Да ещё неизбежные сцены ревности – при её-то работе!

Она взяла из приюта чёрного кота. Ночью он ложился ей на грудь и в приступе неги выпускал коготки.

«Ты мой тигрёнок», – шептала она, засыпая. А котик потягивался и мурлыкал: «Мур-р-р… мур-р-р».

Казалось бы, жизнь наладилась: есть работа, собственное жильё. Но почему-то теперь Алина всё больше стала испытывать беспокойство за своё будущее.

Однажды под вечер, когда закат уже догорал в багряных тучах, она гуляла по улицам города и, сама не зная как, очутилась перед витриной цветочного магазина, где когда-то подрабатывала. Боясь встретиться со знакомой продавщицей и напороться на расспросы, с опаской рассматривала сквозь стекло павильон, наполненный позабытыми ею голландскими розами, разноцветными тюльпанами, удивительными лилиями, нежными каллами и гвоздиками. Какой-то молодой человек выбирал цветы. Следуя движению его руки, продавщица поднимала стебли, с которых капала вода…

В ту ночь Алине приснился причудливый сон, будто она забыла своё имя (в клубе её нарекли Розой). Прихрамывая, она шла по сырому тёмному туннелю, и ему не было конца. Стены были покрыты красно-коричневой плесенью, с каменного свода свисала перламутровая слизь. Слышался шум падающей воды. Раздался и с эхом затих стук каблуков; откуда-то донёсся детский смех… Стало трудно дышать. Казалось, никогда не будет солнца. Туннель внезапно превратился в длинный пустынный коридор. В проёме одной из боковых дверей возникла нагая фигура на полусогнутых. Мужчина потряхивал перед собой кистью руки, кончики пальцев которой были соединены в жесте «секундочку погоди!». Но стоило Алине приблизиться, как его пальцы превратились в страшные клещи. Алина отшатнулась и, превозмогая фантомную боль в голени, изо всех сил побежала дальше, боковым зрением приметив в неясной глубине открытой комнаты Королеву. Сидя в пустом пространстве своей светёлки, та курила длинный кальян и жеманно кривлялась…

Но вот наконец коридор, плавно изгибаясь, привёл в тупик – место, где в клубе раньше висело зеркало. У стены стояла девушка с беломраморным лицом, как у мадонны с картины эпохи Возрождения. Она была в лазурном одеянии и словно светилась изнутри.

– Это мужской клуб! Что тебе здесь нужно? – в смятении залепетала Алина.

– Я – будущая невеста твоего клиента, – невозмутимо промолвила незнакомка.

– Какого клиента? У нас их много! Они меня знают, а мне их знать не положено. Любого выбирай! – как бы защищаясь, но уже увереннее заговорила Алина. – Тебя как зовут?

– Любовь. Любовь к людям… – успела сказать неизвестная и исчезла во всполохе света.

Алина, дрожа от волнения, продолжала отражаться в осколках разбитого зеркала…

Наутро у неё был сильный приступ менструальной боли, синие круги залегли под глазами… Она не пошла в клуб. Подобрав под себя ноги и накинув на плечи мамин плед, устроилась на софе с ноутбуком – посмотреть глупый сериал о потусторонней жизни. Под конец пошарила в инете объявления о знакомствах. Одно привлекло внимание:

Помогу зачать здоровых и красивых детей. Обо мне: 45 лет, рост 180 см, вес 80 кг, славянская внешность, глаза серо-голубые, блондин, группа крови II+, хорошая наследственность, без вредных привычек, без проблем со здоровьем, занимаюсь спортом. В роду – долгожители. Русское дворянское происхождение. Высшее образование, высокий уровень интеллекта, есть разнообразные таланты. Адекватный, спокойный, неконфликтный, добрый. Готов предоставить справку об отсутствии ЗППП и идеальную спермограмму. Константин.

Они договорились о встрече у деревянного кремля – острога, восстановленного на месте основания города.

«Принесёт ли он цветы на первое свидание?» – подумала Алина.

Она покинула клуб под самое утро. Начинался рассвет, и башенка кремля со смотровой площадкой уже была освещена первыми лучами солнца.

Смена была трудной. Посетители менялись как призраки. Сначала один – холёный пузатый дядечка с маленькими глазками и огромными бровями на пухлявом лице, – развалившись в кожаном кресле, требовал лучшую. Хотя его взгляд и остановился на Алине, было видно, что он не доверял первому впечатлению. «А она мастер? Мастер?!» – срывающимся голосом исступлённо вопрошал он у Королевы в присутствии Алины.

– А вы молодец, крепенький! Алмаз! – молвила Алина, самоотверженно массируя дряблое тело посетителя.

– Такой восторг! Такое счастье! – бормотал он, а напоследок елейным голосом, почти нараспев, принялся проникновенно рассуждать о женской участи, духовности, России…

Алина спросила, не хочет ли он остаться ещё на часок. Так захотелось послушать красивые целомудренные слова, узнать ещё что-нибудь умное. Но мужчина отказался, между прочим намекнув, что лично знаком с губернатором…

Другой клиент пришёл со взъерошенными волосами, правое веко нервно подрагивало, глаза слезились… Он начал с исповеди: поссорился с женой и ночью решил где-то перекантоваться. Такие визитёры в клубе – не редкость, но этот был просто в состоянии паники. Исследовал комнату, не установлены ли где-нибудь видеокамеры, а во время массажа истерично крутился, боясь щекотки. Жаловался на то да сё, гнуся себе под нос. Бедняга успокоился только в самом конце, когда, издав тихий вздох облегчения, несколько минут лежал умиротворённо. Немного погодя натянул брюки, а голубые, как небо, трусы положил в карман. Распрямляясь, метнул на Алину холодный, высокомерный взор…

Было далеко за полночь, когда ушёл последний посетитель, разбежались юные благоволительницы клуба. Из крайней комнаты высунулась заспанная Королева, держа под мышкой глянцевый журнал с вложенным в него китайским веером. Поймав Алину на выходе, она поделилась новостью, что скоро увольняется, и предложила занять её место.

– У тебя, девочка моя, талант, репутация мастера, знаешь, как приласкать, наберёшь свой штат… А со временем превратишься в отличного администратора с хорошим окладом… Подумай, чем займёшься, когда отлюбишь! – бросила она на прощание и ушла, напевая под нос милую песню.

Предложение было соблазнительным.

«Ну вот я и в дамках!» – размышляла девушка, выходя из клуба. Но тут же содрогнулась от мысли: не таким она представляла своё будущее…

Алина шла, упоённо вдыхая ещё прохладный после ночи воздух с эфемерным запахом черёмухи. Со стороны запруды доносилось однообразное кваканье лягушек. Но какой-то непонятный нарастающий шум всё больше и больше заглушал этот гвалт.

Девушка в оцепенении замерла у пустого перекрёстка, с тревогой ожидая появления неизвестного объекта. Вдруг из-за поворота показалась уборочная машина, в подбрюшье которой, неприятно шаркая, мерно вращался огромный, весь в пыли, ёрш: ши-ик… вши-и-ик… вши-и-ик… шик…

Прошло минут пять, прежде чем Алина очнулась от ступора. К этому времени уборочная машина уже растворилась в зыбкой дали проспекта Мира. На миг наступила тишина, и стало слышно, как придорожный тополь шелестит пыльной листвой.

До назначенного свидания оставался день. Нужно было отдохнуть, прийти в себя, позвонить маме: ведь мама так ждала, так радовалась каждому звонку дочери…

На дороге показалось чёрное авто с шашечками. Алина подошла к обочине и подняла руку. Её губы ожили:

– Такси! Такси!..

Стоявший поодаль одинокий лысоватый мужчина в очках наблюдал, как красивая девушка остановила такси и из-под колёс машины у самой обочины вспорхнул голубь. Девушка слегка наклонилась, чтобы сесть в салон, и длинные серьги, поблёскивая искорками, затрепетали на мочках её ушей.

Мужчина в изумлении улыбнулся: последний раз в нашем городе так просто, без задней мысли, останавливали такси лет двадцать тому назад. Едва ли вообразимо!

Алина назвала адрес, потом отстранённо посмотрела на улицу, приметив под козырьком трамвайной остановки одинокого дядечку, мечтательно глядевшего бог знает куда…

Машина постепенно набирала скорость. За окном мелькали дома, деревья, заросли цветущей черёмухи, надписи на фасадах, рекламные щиты, глянец витрин, редкие в это раннее время прохожие. Одичалая собака с подтянутым животом бежала по тротуару, припадая на заднюю ногу. Вдали величественно плыл купол колокольни…

Всё увиденное было хорошо знакомо Алине, но, словно ширма, скрывало то неуловимое, отчего в душе поселились тоска и тревога. А вот отчего – она не хотела думать, по крайней мере, сейчас…

– Не беспокойтесь, довезу куда надо… Изумрудные горки – знаю этот район, там когда-то берёзовая роща была, – деловито обернулся водитель и, заметив грустное выражение глаз девушки, усмехнулся. Складки на его морщинистом некрасивом лице сразу расправились, будто он снял с себя страшную маску.

Алина улыбнулась уголками блестящих губ, но продолжала молчать, устремив вдаль загадочный взор. Ветерок, набегавший из приоткрытого окна, чуть шевелил белокурую прядь на её виске. Совершенно отчётливо она вдруг поняла, что в клуб уже никогда не вернётся. Она сознавала, что жизнь её пошла где-то не так, но что можно ещё всё исправить… А исправить просто: через несколько минут она будет дома, скинет одежду, встанет под душ… Потом возьмёт телефон и позвонит маме, может быть, поплачет, попросит прощения, что давно не навещала… И на следующий день начнётся новая, интересная жизнь.

***

«Женщина – Бог. Нужно уверовать в неё! Через неё – всё бессмертие на Земле, – думал тем временем Костя, пробуждаясь от глубокого сна и вставая на ноги. – Надо бы записать новое ночное видение, пока не забыл…»

Об авторе:

Родился 16 апреля 1962 года в г. Новосибирске. Обучался в Томском медицинском институте (1980–1985) по специальности «биофизика». Участник экспедиций в зону падения Тунгусского метеорита. С 1985 по 2004 год работал в НИИ онкологии (г. Томск). С 2004 года – научный сотрудник в Montana State University (Бозмен, США). Доктор медицинских наук. Автор более 150 научных статей в области медицины. Женат, имеет троих детей.

Автор рассказов и автобиографической прозы (опубликованы в журналах «Российский колокол», «Союз писателей», альманахе «Российский колокол», книжной серии «Отражение. XXI век»). В 2021 году в издательстве «Союз писателей» (Новокузнецк) вышел сборник рассказов «Под куполом Римана», ставший призёром конкурса «Книга года: Сибирь – Евразия» (2021).

Рассказать о прочитанном в социальных сетях:

Подписка на обновления интернет-версии журнала «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: