Тамара Винэр

Тамара Винэр | Современная проза

Тамара Винэр — филолог, преподаватель литературы, публицист и прозаик. Родилась в Латвии, 24 года живёт в Австрии. Преподаёт русскую словесность в международных школах Вены. Первые публикации в альманахе «Современные записки» (Русский литературный центр) три года назад были отмечены орденом «Долг и честь» Московского фонда мира. Член Международной гильдии писателей (Германия). Автор четырёх книг. Финалист национальных премий 2023 года «Неформат» и «Писатель года» от РСП. Кавалер звезды «Наследие». Медалью к 225-летию А. С. Пушкина награждена «за особые заслуги в укреплении дружбы и взаимопонимания между народами, за плодотворную деятельность по сближению и взаимообогащению культур различных наций, пропаганду русского языка за рубежом».

Приходит время

Вена, 1945 год

Медаль «За отвагу» и орден Отечественной войны — с этими наградами подходил майор Янис Балтc, или по-русски Иван Августович, к Вене. То ли молитвы жены берегли его, то ли ожесточённость, от которой и смертельная пуля отскакивала. Как все, ненавидел фашистов, столько горя несущих. Но и зрела в сердце злая безысходность: после Победы где его место? Не давал Янису его командир забыть ни арест, ни «не наше происхождение». Получая за успешно проведённые операции ордена и повышение в званиях, начальник штаба Сомов не забывал и о прямом авторе всех операций: налаживания переправ, а в Кёнигсберге и строительства узкоколейки для продвижения современной артиллерии. А когда награда и звание доходили до Яниса, Сомов вручал их со словами: «Где бы ты был, Иван Августович, без меня».

Первые три года войны, до Сталинграда, слились для Яниса в сплошной чёрный костёр, сжигавший людей и землю. И освободить эту землю от нечисти, уничтожающей и настоящее, и будущее, было целью, за которую он держался. Как хлеборобы оплакивали погибший урожай, так архитектор в Янисе оплакивал превращённые в руины здания. Как-то в присутствии Сомова утешал себя вслух:

— Эх, будет нам что после победы строить. Такую красоту возведём!

— Ты мне дом ещё должен построить. До войны не успели, а теперь, как сам говоришь, ещё краше возведёшь.

Ни в голосе, ни в глазах командира Янис не нашёл шутки. Стараясь об этой перспективе сейчас не думать, Балтс впредь остерегался в чьём-либо присутствии восхищаться архитектурными достопримечательностями. А их на европейской территории было всё больше, словно учебник по архитектуре листаешь, только изуродованный злой рукой.

В Кёнигсбергской крепости, отвлекая измочаленных боями солдат, не удержался, будто экскурсию по фортификационным средневековым укреплениям провёл. Солдаты заслушались, перевели дух, но когда Иван Августович стал было называть имена каждого форта, в основном в честь немецких монархов, кто-то злобно перебил: «Ничего, немчуру эту сотрём с лица земли, нашими именами назовём». Янис осёкся, но перевёл речь на русского царя. Mолодой Пётр I активно брал на заметку немецкие военно-градостроительные решения, и по образцу расположения перед речным входом в город крепости Фридрихсбург впоследствии государь заложил Кронштадт перед новой российской столицей.

Кольцевая система фортов, расположенных на подступах к городу, сохранилась в целости и сыграла свою роль при взятии Кёнигсберга Красной армией.

После штурма Кёнигсберга в апрельские дни 1945-го солдаты часто просили в минуту передышки рассказать «что-нибудь занятное». Янис Балтс с искренним восхищением пересказывал истории крепостей, городов и мостов, возле которых в тот момент находились (чаще — возле их развалин). И довосхищался: командир устроил разнос за пропаганду вражеского строя! После официальных клише «саботаж», «провокация», «статья» пошёл русский мат, а в конце припечатал: «Ну гляди у меня, майор Красной армии Балтс, и награды не спасут — превратишься в заключённого». Впереди их ждали Австрия, Дунай — и без знаний такого инженера, как Янис Балтс, Сомову не видать было наград, что и спасло тогда.

Все мосты через Дунай в районе Вены взорвали, кроме Имперского моста (Райхсбрюке). Он связывал немецкую группировку в восточной части Вены с западной. При этом мост был заминирован и подготовлен к взрыву. Уничтожение моста означало остановку продвижения советских войск.

— Наконец дело тебе по вкусу: не взрывать, а спасать мост, — начштаба Сомов не мог не уколоть. Но — столько прошли вместе, до логова фашистов, можно сказать, довоевали бок о бок — сбавил тон, пожал руку Янису: — Не подведи, Иван Августович.

— Не подведу, Трофим Петрович, — так же взволнованно ответил Янис.

Обнялись впервые за эти годы. Не до лишних слов!..

Волновался он не только по поводу воистину судьбоносной задачи. Операция была крайне сложной: катера с десантом на борту должны были на протяжении нескольких километров прорываться к месту высадки по реке, оба берега которой заняты противником. Фашистские войска находились в укреплённых зданиях и бетонных дотах, c большим количеством танков, артиллерии.

Голову занимали цель и историческая задача по разминированию Райхсбрюке, ответственность за людей, с которыми уже сроднились, а в груди стучало юношеское волнение. Ведь сюда приезжали студентами познакомиться с Отто Вагнером, с инженерами вот этих самых мостов! «Инженерной стороной дела заведовали архитекторы Зигфрид Тайс и Ганс Якш». Янис будто себе экзамен сдавал, вспоминая имена своих кумиров. Сколько же было счастья от востребованности строительства и зданий, и мостов после Первой мировой войны, сколько амбиций бушевало в студентах! Kак не прочувствовать было атмосферу венских кофеен! И австрийское пиво в пивных сравнивали с баварским и латвийским, будто судьбы народов решали! Но главное — архитектура! Как кружилась голова от увиденного, сотворённого до них, и сколько виделось возможностей для молодых!

Солдаты, уставшие и сосредоточенные, вертели головами: весна чувствовалась в воздухе над Дунаем, а какие невиданные по берегам здания! Вот освободим и эту столицу — и погуляем! Додумать и домечтать не пришлось: с берега накрыл шквальный огонь, ведь продвигались днём.

Очнулся Янис на берегу, огляделся: своих не видно, только голоса — то ли далеко, то ли слышит плохо; голова гудит. Куда ползти? Услышал и немецкий язык, детский зовущий голос: «Hilfe!»

Повернул голову: чёрная яма от взрыва. Помотал головой, прогоняя гул в ушах или морок. Где-то была уже в его жизни такая страшная могила, над которой он стоял потерянно. Тогда он никому уже не смог помочь, но оставить в сердце ещё одну незаживающую воронку Янис не мог. Он то и дело видел детскую ручку у края ямы: наверное, ребёнок пытался выбраться. В голове всё перемешалось: его дочь Сподра зовёт на помощь, он обещал вернуться и вернуть семье счастливую жизнь. «Иван Августович!» — окликал его кто-то по-русски, а он пополз в другую сторону, где уже не звал на помощь, а тихо плакал ребёнок.

Подполз: внизу, примерно метра полтора глубины, лежит вниз лицом пожилой мужчина, а рядом поскуливает девочка лет пяти-шести. Плакать, видно, сил уже не было. Янис оценил свои силы: что-то с ногой не так, если спрыгнет вниз, не выберется. Позвал девочку, она сразу вскочила на ноги, потянулась руками к спасителю. Янис спросил её имя, чтобы девочка успокоилась, и кто это с ней.

— Я Лиза, а там мой дедушка. Я побежала к Донау, хотела кораблик пустить, дедушка не успевал за мной… Потом стреляли и грохнуло, я обернулась, а деда не было. Я нашла его тут и спрыгнула в яму, чтобы помочь, но он не встаёт, — бойко тараторила девочка, не выпуская руку деда, а в другой держала измятый бумажный кораблик. «Не добрался до моря кораблик», — почему-то промелькнуло у Яниса. Красноармейская форма ребёнка не смущала, ведь солдат говорил по-немецки.

— Лиза, похлопай деда по ушам, — придумал Янис. Девочка восприняла задание как игру и принялась хлопать-щекотать уши деду. Тот зашевелился, повернул голову, девочка затараторила и про кораблик, и про спасителя, и просила простить её. Пожилой мужчина приподнялся, сел, увидев советского офицера, запоздало прижал к себе внучку.

Янис попросил его не тратить время, а подсадить внучку, а затем пытаться с его помощью выбраться отсюда. Весь в грязи и песке, тот похлопал рукой вокруг себя, вытащил нечто, бывшее шляпой, попытался её на голову надеть, только глаза песком засыпал.

— Дедушка, ну же, вставай, помоги мне, — теребила Лиза растерявшегося деда. Наконец девочка была вытащена. Янис велел ей не вставать в полный рост, лежать рядом.

— Вольфганг Райндорф, — старомодно и абсолютно неуместно представился мужчина, снова приподняв пострадавшую шляпу. Он топтался на дне воронки, не понимая, что ему делать. Янис вместе с Лизой руководили буквально каждым шагом старика.

— Господин офицер, русские уже заняли Вену, пока мы тут… застряли? — Ещё раз попытался поклониться, но лёжа это получилось комично. Спасённый серьёзно смотрел на Яниса. Ответить тот не успел: взрывы, выстрелы, взметнулось вверх песком и обломками…

После жестокого боя советские войска вышли к мосту, разрезав восточную группировку врага, а сапёры разминировали мост. Этот момент боя стал переломным в штурме Вены. В ночь на четырнадцатое апреля Вена была полностью освобождена. В результате мост был переименован в мост Красной армии (Brücke der Roten Armee).

А майор советской армии Иван Августович Балтс был объявлен пропавшим без вести. «Не доплыл кораблик до моря»…

 

Рассказать о прочитанном в социальных сетях:

Подписка на обновления интернет-версии альманаха «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: