Как я научился читать
Что для меня есть творчество? Я много думал об этом, пытаясь понять, почему я — уже взрослый и состоявшийся в жизни человек — продолжаю сочинять истории. И, признаться, до конца не понял.
Чтобы разобраться, наверное, нужно заглянуть в прошлое, в детство.
И одним из ярких воспоминаний в моём сознании всплывают образы двух шестилетних шкетов, лежащих на крыше гаража: я и мой лучший друг. Я, закинув руки за голову, наблюдаю за сверкающей в ультрамарине неба точкой, оставляющей инверсионный след. И рассказываю другу о том, что на самом деле я не просто мальчик, каких вокруг множество, а настоящий суперагент, находящийся здесь на секретном задании. А друг слушает меня во все уши, время от времени задавая вопросы, чтобы узнать подробности. При этом каждый из нас понимал, что всё это — чистой воды фантазии. Однако в моих историях всегда прослеживалась логика и достоверность, в отличие от «Фантазёров» Николая Носова: ничто не происходило с бухты-барахты, у всего была первопричина. Возможно, поэтому мои детские байки пользовались успехом. Не знаю…
В детстве я жутко не любил читать. Помню, мама постоянно заставляла меня читать вслух. Посадит за парту — до пятого класса у меня не было дома стола, только складывающаяся домашняя парта — и тыкнет пальцем в книгу, мол, читай от сих до сих.
Ох, как я ненавидел «Путешествие Нильса с диким гусями»! Но мама добилась своего: постепенно я стал видеть героев и сопереживать им. За что маме великий земной поклон! В результате я научился видеть и себя со стороны, отожествляя с Оливером Твистом, Робинзоном Крузо, Тимуром и его командой (у меня всегда было много друзей) или даже с «Пятнадцатилетним капитаном» Жуля Верна… Это обогащало мою фантазию, создавая в голове длинные диалоги и различные ситуации.
Где-то в классе шестом я под впечатлением «Звезды КЭЦ» Александра Беляева впервые взялся «за перо». Мне захотелось написать что-то такое же грандиозное, но, конечно же, ничего не вышло. Сказалась скудность словарного запаса. Тогда я понял, что для того, чтобы что-то написать, одной фантазии и расплывчатых образов мало. Я был расстроен донельзя и надолго изгнал из головы любой вымысел.
Однако если уж на роду написано.
Забросив думать о прозе, на меня неожиданно упала лира. Иначе я сказать не могу. «Пусть твердят, что пишет каждый в восемнадцать лет…» — эта песня не обо мне. До восемнадцати у меня впереди было пять лет! И стихи, которые я написал в школьной тетрадке, далеко не о любви.
Стихи стихами, но к прозе я вернулся, наверное, именно благодаря им. Я «дорос» до стихов о любви и всех переживаний, связанных с первой влюблённостью. Чтобы как-то выплеснуть всё накопившееся в юной метящейся душе, я писал стихи всё длиннее и длиннее, но никак не мог в рифме выразить суть своих переживаний: рифма требовала своё! И я стал часто повторять себе: «Ну почему я не писатель?!» И стенал до тех пор, пока проведение не подкинуло мне в руки роман Джека Лондона «Мартин Иден». Я читал этот роман с каким-то одержимым упоением. Прочитал за два дня. Помню, дочитывал среди ночи на кухне. Мама проснулась, обругала меня и прогнала спать. А я встал под ночником и читал, пока книга не закончилась.
С тех пор моё сознание перевернулось.
А скорее — вернулось на рельсы, с которых я упорно пытался свернуть.
Наверное, у всех был в юности грустный опыт безответной любви. Я не стал исключением. Но тогда, после первого неудачного признания, я пришёл домой и, памятуя о том, что бумага терпит, выплеснул всю свою горечь в рассказ. Причём совершенно не затрагивающий тему безответной любви. И я впервые почувствовал полное моральное удовлетворение. Которое возникает у меня каждый раз, когда я напишу, что-то действительно стоящее. И не важно, рассказ это или всего лишь маленький абзац в новом романе. У меня есть привычка выписывать интересные мысли писателей из читанных мною произведений. И вот одна из них, которая в полной мере способна объяснить, что для меня есть творчество: «Любое творчество имеет две составляющие: миг озарения, а затем кропотливая техническая работа (иной раз на годы), конечная цель которой — сделать то, что открылось тебе, доступным для других людей. Природа озарения едина — хоть в поэзии, хоть в расследовании преступлений, откуда оно берётся — неведомо никому (ясно лишь, что не из логики); само же мгновение, когда ты — пусть даже на неуловимо краткое время! — становишься вровень с самим Богом, и есть то единственное, ради чего по-настоящему стоит жить…» (Кирилл Еськов, «Последний кольценосец»).
Как-то в одном из литературных блогов я увидел фразу одного неудачника: «Если хочешь что-то написать — сделай телевизор погромче, и желание пройдёт». Меня эта реплика резанула по сердцу так, что будь тот человек передо мной, я бы плюнул ему в лицо. И не важно, каким бы он ни оказался громилой. Плюнул бы даже ценою сломанных рёбер и выбитых зубов!
«Если умеешь складывать слова, большой грех не поделиться с родом человеческим своими мыслями.». Вот какую цитату я хотел написать в пику тому неудачнику, но подумал, что Борис Акунин вряд ли бы одобрил бессмысленную пикировку с троллем-блоггером.
Но получая удовольствие и временами моральное удовлетворение от писательства, я стал замечать, что этого мне мало, что писательство во мне переросло в нечто большее, чем просто хобби. И этому большему нужно пространство. Много пространства! Что кроме мнения о моём творчестве людей близких (которое мне всё равно важнее), меня интересует и мнение людей совершенно незнакомых. И цитата Роберта Маккаммона из романа «Жизнь мальчишки» дала повод подумать о публикациях. Вот та цитата: «Сочинять рассказ для себя или сочинять рассказ для всего мира, рассказ, который сможет прочитать каждый и всякий, у кого только будет охота, -это два абсолютно разных зверя: первого можно сравнить с мирным, привычно-удобным пони, второй — дикий и необъезженный жеребец. Тут ты уже не удовлетворишься тихой, нетряской прогулкой, тут хватай повод покрепче и мчи «сам не знаю куда» и моли Бога, чтобы тебя не выкинули из седла».
Моё творчество нравится людям, пусть не всем — на всех не угодишь, но, если среди десятка незнакомых тебе людей есть хоть один, кто оценил то, что ты написал — значит, ты должен продолжать писать, творить, дерзать, чтобы через свои произведения донести людям мысль, которую хочешь высказать. Пусть завуалировано, пусть через развлекательный текст, но если эта мысль найдёт одного из десятка или сотни — это уже прекрасно, это уже не зря! Мысль — что зерно, попадая в благодатную почву, даёт всходы. И если мысль правильная, добрая, созидательная, то и всходы будут соответствующие. И вот тут уже нужен талант. «Нет творчества без таланта».
А есть ли талант у меня, это уже судить вам, дорогие друзья!
