Сказка о еде, любви и смерти
Галла обернулась.
Еще раз увидеть его! Даже если он будет разговаривать с девушками из пятой параллели их курса и стоять вполоборота, она все равно разглядит его профиль.
Александр был один и смотрел ей вслед. Кому же, как не ей! Она обрадовалась и понеслась вперед, унося с собой его образ. Среднего роста, темноволосый, с высоким лбом и прямым носом, Александр в ее представлении походил на римских императоров, которые правили, кажется, две тысячи лет назад. Если бы он облачился в пурпурную или белую тунику, от него вообще нельзя было бы отвести взгляд! Но и в своем комбинезоне цвета хаки, который упрямо не менял уже полгода, он был притягателен, несмотря на всегдашнюю сдержанность и отстраненность.
Она подошла к дому. Кнопки «Очистка», «Кислород» и «Ароматизация», выведенные на панель у входа, отключены. Значит, кто-то из родителей дома. Она набрала цифровой код под экраном на панели и улыбнулась отцу, подмигнувшему ей из-за обеденного стола.
Что у нас сегодня в меню? Галла покрутила гарнитуру, укрепленную за ухом. Голос мамы сообщил: «Щи древнерусские», «Рыба континентальная», «Новая шарлотка».
Ну да, ну да! Шарлотка! Из любимых яблок сорта «Арктика»! Девушка живо представила бокастые плоды с пронзительным кисло-сладким ароматом, с воздушной мякотью в розовых прожилках. Пирог из них получается отменный.
Прямо с порога она понеслась в дезинфекционную комнату. Минуту постояла под лучом обеззараживающего света, бьющим с потолка из прозрачного сосуда в виде серебряной вазы. Все! Чиста, как новорожденный! Прошла в столовую, выдвинула свою часть стола и уселась напротив отца, который доедал кусочек яблочного лакомства.
– Я сразу начну с шарлотки, может, остальное и вовсе есть не буду, – оповестила его. – Тем более мне надо поторопиться.
– Решающий бой? – спросил отец, как будто вчера не слышал Галлиных рассуждений. – Ладно, ладно, не трусь. – Он похлопал ее по руке. – Отстаивай свое мнение и помни, что я на твоей стороне.
– Спасибо, папа.
– Александр тоже там будет? – продолжал расспрашивать отец.
Галла обомлела. Откуда он знает? Использовал телепатию? Но ведь они договорились раз и навсегда прибегать к ней в крайних случаях. Никому, абсолютно никому она не доверяла своей сердечной тайны. С мамой она, конечно, поделится, но не сейчас. Она сама еще не вполне уверена…
– Да, там будут все параллели, – ответила уклончиво.
– Таких, как ты, только трое? – уточнил отец.
– Трое – чистые приверженцы традиции, человек двадцать – наполовину капсульники, наполовину традиционники. Скорее всего, они наши, но скрывают это. Остальные – капсульники. Их большинство.
– Не страшно, – опять успокоил отец. – Свободу выбора никто не отменял. Тем более по всему миру нас не так уж мало – четверть всего населения.
Галла закивала, соглашаясь.
– Все бы ничего, если бы курсанты не считали, что я – позор параллели, грязное пятно на их чистом теле, проповедница старых норм. В общем, тяну их, таких умных и современных, таких правильных и воспитанных, назад, в прошлое. Галла-архаизм, одним словом. Между прочим, знаешь, кто придумал это прозвище?
– Знаю. Твой Александр, – губы отца дрогнули в мягкой улыбке. – Но он не со зла. Ты еще сама в этом убедишься.
Отец встал и направился к выходу.
Когда они снова вот так посидят вдвоем? Сегодня, кажется, он улетит в Антарктиду, потом будет в Западной Атлантике, потом на пару дней вернется домой и снова отправится в экспедицию. Новые источники пресной воды требуют немедленных исследований.
Галла выглянула в окно, приблизив происходящее за ним с помощью контактных линз, выполняющих, помимо основных, функцию «соколиный глаз». Отец сел в автоавиа, оторвался от земли, вырулил на свободную полосу, потом на свой уровень и исчез в сгустившемся тумане.
Все будет хорошо, папа. И туман нам – не помеха.
С этими мыслями она начала наводить порядок в доме и собираться в курсантуриум на общее собрание параллелей. Она любила выполнять сразу два или три дела одновременно. Напрасно в древние времена это считалось плохой привычкой. Ей это вполне удавалось. Причем все одинаково хорошо.
Сначала она включила помощника, установив для него последовательность функций: увлажнение, пылесос, чистка, ароматизация, звукоподражание. Затем отправилась к себе, намереваясь навести марафет. Она и так следила за своим внешним видом. Но сейчас был особый случай.
Достала из ниши в стене крохотную коробку с единственным словом «Леди» на крышке. Задержалась на секунду, задумалась. Пожалуй, «Леди» не подойдет. Может быть, «Птенчик» или «Отличница»? Вернула «Леди» в нишу и вытянула «Обаяшечку». Извлекла из коробки тонкую розовую пленку, приложила ее лицу, придавила пальцами, разгладила. Стянула и взглянула в висевшее рядом с нишей зеркало. На девушку смотрела посвежевшая, с ямочками на абрикосовых щечках и перламутровой улыбкой молоденькая красавица.
Говорят, и для парней такой грим выпускают. Галла подумала об Александре. Почему-то не хотелось, чтобы он им пользовался. Мужчина должен оставаться мужчиной.
Вспомнила про зубы, достала еще одну коробочку, меньше прежней. Вынула прозрачную латексную полоску с шоколадным вкусом и запахом, ловким движением растянула ее по зубам, прижала, отлепила… И вот они – драгоценные жемчужины – в обрамлении пухлых девичьих губ. Можно было, конечно, воспользоваться лазером, но это значит снова бежать в дезинфекционную…
Теперь – комбинезон. Не идти же на такое сборище в будничном серого цвета! Строгий черный или рисунок с ромашками ее тоже не устраивал. Галла разложила перед собой несколько образцов из картотеки, созданной собственноручно за годы учебы в курсантуриуме. Отобрала несколько видов гороха: белый на голубом фоне, разноцветный на белом, красный – на темно-синем. Знала, что для ее каштановых волос подойдет любой, но решила поэкспериментировать. Стянув комбинезон, отправилась в хозяйственно-бытовую комнату. Здесь сунула одежду в квадратную машину, занимавшую минимум места на магнитной полке в левом углу. В карман крышки установила рисунки. Включила и, пока комбинезон менял расцветки, заглянула в столовую.
Робот-помощник, принимая то одно, то другое направление, трудился над заданиями хозяйки. В комнате стоял аромат весеннего леса. Отовсюду: стен, потолка, пола, из всех углов и окон сочился солнечный свет, слышались переливы струящихся ручейков, доносились победоносные возгласы птиц, переживших зиму.
То, что ей сейчас нужно! Свежая струя обновления!
Галла стояла в центре столовой, наслаждаясь картинами нового весеннего дня. На ней был голубой с белыми горошинами комбинезон. Лицо выражало уверенность и решимость.
***
Собрание задерживалось. Галла встала с краю, ближе к трибуне. Отыскала в толпе своих однокурсников, кивнула, заметила еще несколько знакомых лиц из других параллелей. Александра пока не было.
Она приготовилась, что ее вызовут на трибуну и попросят объяснить свою позицию. Подумала: как хорошо, что все вокруг стоят. А раньше, рассказывал прадед, сидели, слушая выступавших. Сейчас хотя бы ощущение равенства, несмотря на то, что трибуна, надо заметить, все же на приличном возвышении…
Наконец, на трибуну поднялся первый оратор. Представился, и Галле показалось его имя знакомо. Заведующий пятой параллелью… У них он не преподавал, но где же она о нем слышала? Определенно слышала. Или видела в коридорах курсантуриума?
– Тему нашего собрания вы знаете, – начал он. – Мы живем в уникальное время, когда рационализм присутствует везде и во всем. Мы многого достигли, и наши предки удивились бы результатам нашего труда. Ничего лишнего, что отвлекало бы от работы мысли. Все подчинено рождению новых идей. Строгая экономия, особенно во времени. Нынешнее собрание – исключение из правил. Вы прекрасно знаете, что подобные мероприятия у нас проходят раз в году, а чаще мы вообще обходимся без них. Они отвлекают нас от процесса выработки идей, и, если нужно срочно что-то обсудить, мы, оставаясь дома, можем связаться благодаря сети. Но сегодня мы собрались по чрезвычайно важному делу, требующему личного присутствия каждого.
Готовится открытие арктических лабиринтов. Нашим курсантам отведена почетная роль первых посетителей, и хотелось бы, чтобы в наших рядах не было чужаков, которые могут внести разногласия. Одно из разногласий современного общества, как вам известно, – отношение к еде. Точнее, потребление пищи, способы ее приготовления.
Последние двести лет показали, что мы, к сожалению, не можем обойтись без нее совсем. Но человечество выработало и успешно применило ее новые виды. Капсульное питание давно вытеснило так называемое традиционное, уходящее своими корнями в далекую древность. Не одно поколение выросло на нем. Преимущества его вам объяснять не нужно.
Тем не менее, часть человечества не отказалась от питания, распространенного у наших прапрапрапрапра…У наших пращуров, одним словом. Да, мы признаем, что оно имело несомненные положительные стороны. Но ведь время изменилось!
Эти люди, – докладчик провел взглядом по лицам в толпе и выхватил из первых рядов Галлино (он, конечно, ее знал!), – эти люди тянут нас назад, не понимая, что наносят определенный вред всему обществу. Вместо того, чтобы заниматься продвижением новых идей и воплощением их в жизнь, мы вынуждены тратить силы на производство как самих продуктов, так и охлаждающих машин, посуды, на работу пунктов выдачи. Безусловно, с каждым годом идет усовершенствование всех этих составляющих, но экономия от сделанных шагов получается незначительной.
Нет, мы не давим на представителей традиционников или, попросту говоря, древнеедов, мы только хотим лучше понять их и помочь сделать правильный выбор…
В конце концов, впереди – арктические лабиринты. И надо что-то делать, а не стоять на месте! – заключил он.
Новые ораторы разделяли точку зрения первого. Можно было их даже не слушать. Галла ждала, когда назовут ее имя, и мысленно повторяла заготовленную речь.
И вот она перед однокурсниками. Всмотрелась в лица, пытаясь отыскать Александра. Опять не нашла. Обратила внимание на жесты восторга в адрес ее внешности. Это были парни из ее параллели. «Обаяшечка» подействовала. Пусть помогает и дальше!
– Понимаете, мы очень спокойно живем, – начала она. – Нет никаких особенных проблем. Все идет, как шло и пятьдесят, и сто лет назад. Скучно! Мы разучились веселиться, радоваться, получать удовольствия. Еда – та, которую потребляю я, – это ведь удовольствие. Пусть и не самое значимое…
Среди присутствующих раздались смешки. Кто-то крикнул: «Глупость!» Девчонки из первых рядов, ее подруги, опустили глаза, будто открещиваясь, а потом и вовсе, потеряв интерес, зашептали о чем-то своем.
Галла сделала паузу и вдруг увидела протискивающегося сквозь толпу Александра. Но ведь не топить же ее он пришел! Да, он приверженец иных взглядов, но отношения, которые, как думала она, стали складываться между ними, вполне можно было назвать взаимной симпатией.
Сердце застучало сильнее, запрыгало. Как тогда…
***
Год назад она впервые увидела его. Собственно, она сталкивалась с ним и раньше – шел второй курс обучения, – но не останавливала на нем взгляд. Просто не замечала.
Тогда, год назад, ей безудержно захотелось влюбиться. То там, то здесь она встречала влюбленные парочки, слушала откровения приятельниц, читала в сети их признания. Самой это чувство знакомо не было. Но пора уж! Пятнадцать лет!
Она решила, что непременно влюбится. Не откладывая в долгий ящик. Вот прямо сейчас, когда объявили перерыв и курсанты всех параллелей отправились на летнюю веранду, чтобы с высоты последнего, 24-го этажа (здание курсантуриума было самым высоким в их поселении), наблюдать за пуском новой воздушной трассы для автоавиа.
Подъемник на веранду чем-то напоминал старый лифт, какой Галла еще застала, будучи ребенком. Теперь это был открытый вертикальный коридор с удобными креслами, отправляющимися сразу после заполнения. Доля секунды – и ты уже на месте. Никакого дискомфорта от невиданной скорости благодаря специальному экрану, установленному перед лицом. Нужен только дежурный, проверяющий безопасность посадки. В тот день дежурной была Галла.
Она стояла возле подъемника, наблюдая, как курсанты прыгают в кресла, подставляют физиономии к экранам и улетают наверх.
Вот сейчас он появится! Она решила, что влюбится в первого, кто покажется из аудитории второй параллели и направится к подъемнику.
Вышли сразу двое. Одного роста и примерно одной комплекции. Они о чем-то говорили, а поравнявшись с Галлой, встали друг за другом, ожидая кресел. Того, кто оказался ближе к ней, легко было рассмотреть.
Профиль римского полководца!
Галла не отрывала глаз, забыв и про подъемник, и про элементарную скромность. Парень, почувствовав пристальное внимание, повернулся. Этого хватило, чтобы она убедилась: кандидат выбран верно!
Теперь оставалось узнать имя и еще хоть что-нибудь из того, что положено знать о возлюбленном.
Парень, между тем, уже ликовал среди тех, кто лицезрел с веранды высотки, как плавно поднимаются, убегают в небо и находят новую трассу машины с крыльями. Впрочем, ликовал – это для него сильно сказано. Он наблюдал спокойно, слегка сощурив глаза и сдерживая уголки губ, чтобы не показать ни единым движением восхищения отважными водителями. Сам он много раз бывал в кресле автоавиаводителя – и в сопровождении отца, и совершенно один, – но подниматься так высоко ему еще не приходилось.
Он не раз участвовал в соревнованиях – других, не связанных с машинами, но предполагающих развитие скорости. Любимыми были гонки на катерах с подводными крыльями и на мини-поездах по подземным лабиринтам. Это Галла узнала от его однокурсника, когда случайно их места болельщиков оказались рядом во время игры курсантов параллелей в кометобол.
Так называемые кометы, выстреливаемые с неба устройством гигантской высоты, врезались в арену с треском и грохотом. Команды работали на опережение: нужно было вовремя добежать до летящей стрелы, подставить отражающее лекало, ослабить движение кометы, не позволив ей соприкоснуться с землей, а затем перебросить на сторону противника. Игра требовала внимания и сосредоточенности, не говоря уже о физической подготовке.
– В духе нашего Александра, – заметил сосед.
– Кто такой Александр? – спросила Галла.
– Скоро появится – познакомлю.
Парень с профилем римского полководца в этот вечер впервые проводил ее домой. По дороге завернули в капсульную лавку. Александр быстро лавировал меж цветных автоматов. В одном получил круглые, похожие на пилюли, белые шарики. Вытянул из отверстия рядом подписанный пакетик, опустил их в него. В другом отсыпал шесть прямоугольных пластинок размером с зуб, ярко-зеленых, покрытых сверкающей глазурью. У третьего автомата он задержался – мелкими, как орешки, оранжевыми капсулами наполнял до краев выскочивший из автомата бумажный конус. У самого выхода схватил с полки бутылку с водой, оставив на ее месте жетон учета.
– Хочешь? – протянул спутнице белые шарики.
Она отрицательно покачала головой, не смея признаться, что не знает толком их составляющее.
– А я проголодался, – сказал парень, проглотив сразу два. – Теперь все в порядке.
Ей так хотелось пригласить его домой и угостить чашечкой чая или кофе, но, увидев его пристрастие к капсулам, она не решилась. Более того – с грустью осознала, какая пропасть лежит между ними. А он так ничего и не понял в этот – первый – раз.
Он возвращался к себе, вспоминая прошедшую игру и разбирая неудачи ребят своей параллели. Только перед сном, растянувшись на сером упругом овале с ребристой массажной поверхностью и задав кровати все необходимые команды на ночь, начиная от измерения пульса, давления, температуры тела, веса, картинки сновидения и кончая побудкой в виде резких толчков, он вспомнил о Галле. Подумал: «Завтра увижу!»
Но назавтра они не встретились. И оба поняли, что нуждаются хотя бы в общении по сети.
Вот тогда все и обнаружилось. Он полулежал у стеклянного голографического экрана, не нарушавшего, несмотря на размеры, пространство комнаты. Обычно он «включал» море, и оно, вызывая ощущения присутствия на знойном пляже, плескалось вокруг, касаясь его ног. Или выбирал небо, и тогда плыл на облаках, всматриваясь в кипящую деятельность земли, угадывая в далеких очертаниях знакомые здания, дороги и мосты. Сейчас он оставался в реальности, в практически пустой комнате, где в самом центре стояла кровать, служащая еще и атрибутом спортивных занятий, и рассматривал девушку, с которой накануне болел за приятелей, пока те гоняли комету.
Галла оторвалась от картотеки с рисунками и уставилась на Александра, взиравшего на нее гневным ликом полководца.
– Так ты древнеедка?! – воскликнул он.
Только тут она заметила, что не убрала со стола вазу с фруктами и стоящие поодаль кофейную чашку с дымящимся кофе и блюдце с надкусанным малюсеньким пирожком.
– Ну да… – только и могла вымолвить она.
Ночью она дала волю чувствам. Ревела, злилась на себя, что вляпалась в любовь по собственному желанию – могла бы, в конце концов, и не влюбляться! Читала и слушала стихи старых поэтов (новые о любовных чувствах писали мало), сочиняла и вслух читала свои стихотворные строчки, корявые, бесформенные, но зато искренне кричащие горькой обидой.
Но почему, но почему
Любовь ко мне пришла такой:
Несправедливой и мучительно тоскливой?
– Ну откуда же тоскливой? – вопрошал сквозь слезы голос разума и смеялся над нелепостью ее виршей и несуразностью рифм. – Ты распустилась, растаяла, растеклась, как сироп. Позорище!
– Я всего лишь девочка, я не могу быть все время серьезной и ответственной, позволь мне иногда быть глупой и раскисшей, – отвечала Галла.
Под утро она прокралась в столовую, схватила фруктовое пирожное, проглотила и немного успокоилась. Вернулась к себе, включила режим плавного раскачивания кровати и, пытаясь задремать, вспомнила из истории о таком предмете как подушка. Где-то она читала, что этот предмет становился мокрым от слез, когда барышни страдали по возлюбленным.
Это уж слишком! Она обойдется без подушки!
Кровать приняла форму ее тела, и Галла поплыла, как в лодке, навстречу облегчению в коротком предутреннем сне.
***
Александр больше не общался с ней наедине. Встречаясь в перерывах, вежливо кивал в знак приветствия и проходил мимо. Она понимала его охлаждение, и это выбивало из колеи. Она не переставала думать о нем, раздражалась на себя и на всех, без всякой причины срывалась на родителей, деликатно не вмешивающихся в ее состояние до поры до времени. И вместо того чтобы поставить точку в обреченных отношениях, отношениях, которые, по сути, и не начинались, она искала с ним встречи, а если не с ним, то с его друзьями и однокурсниками. Она хотела о нем знать все!
Прошел почти месяц, когда они столкнулись в кабинете здоровья. Оба испытывали недомогание и, пройдя тест, получили из автомата одинаковые таблетки.
– Ты бы мог и без них обойтись, – съязвила девушка.
Зачем? Она и сама не знала. Что-то хотелось сказать, как-то задеть. Просто ляпнула. Надо бы остановиться! А она продолжала:
– При твоем-то правильном питании никаких болячек быть не должно.
– Странно видеть тебя здесь, – парировал он. – Не таблетками лечиться надо, а лимончиком с добавлением чая или чем там еще…
– Чаем с добавлением лимончика. Ты почти прав. Я это и намереваюсь сделать. И могу поспорить, мое лечение будет эффективнее твоего. К таблеткам я прибегаю крайне редко.
Не признаваться же ему, что она решилась выпить пилюли лишь по одной причине – знала, что они ускорят процесс выздоровления, а значит, и быстрейшее возвращение к учебе, и приближение встречи с ним. Вот с этим самым парнем, который сейчас скроется из глаз.
Александр направился к выходу и вдруг, обращаясь к Галле, промолвил:
– Я вспоминал тебя. Ты идешь?
Ей захотелось упасть в обморок от счастья. Или захохотать по-дурацки, запрокинув голову. Галла отвернулась, чтобы не показать совершенно не свойственного ей – она была уверена! – выражения лица. В нем были смятение и удивление, восторг и вернувшаяся обида.
Они спустились на набережную. По дороге Александр забежал за капсулами, проглотил несколько штук, за ними – таблетки. И полечился, и поел. Он сыт!
Они прошли вдоль всей набережной и добрались до скал, обрамляющих бухту. Уселись на магнитные лавки – любимое место отдыха курсантов: сиденье крепко удерживается на планке, вмонтированной в скалистый берег, руки покоятся на барьерах безопасности, а ноги болтаются высоко над водой. Имитация полета, не отрываясь от земли.
Галла бывала здесь не раз, но таких ощущений раньше не испытывала. То она бурно радовалась, проявляя смелость и озорство, удерживаясь на самом краю обрыва, когда они взбирались на скалы, то вдруг все ее существо охватывало стеснение и неловкость, и она молчала, смущаясь от присутствия Александра. Сидя на лавке и слушая колыханье набегающих волн, она безудержно волновалась: вдруг он ее поцелует? Казалось, само окружение к этому располагало: потоки солнечных лучей, ускользающих в воду, кудри облаков, теплый ветер, легонько шевелящий волосы…. Она боялась признаться себе самой, что хочет и ждет этого поцелуя.
Он повернулся к ней, устремившей взгляд на белые парики новых волн. Наклонился к ее лицу, и она почувствовала запах его тела. Сейчас…
– Ты все-таки объясни мне, – начал он, – почему ты не перешла на капсулы?
Галла вздрогнула. Подавила разочарование. Несколько раз глубоко вздохнула. Ну что ж, о еде так о еде!
– Я не понимаю, почему большинство вокруг считает, что система питания, которой мы следуем, вредна и неправильна, – Галла говорила медленно, стараясь сосредоточиться и подобрать нужные слова. Точность в данном случае была очень важна. – Мы давно употребляем исключительно натуральные продукты, обогащенные достижениями современной науки. Мы не едим мясо, пьем кофе без кофеина, давно отказались от алкоголя. Мы не смешиваем несовместимые продукты и научились мгновенно определять состав и калорийность любого кусочка, отправляемого в рот. Мы практически не пользуемся подогревом пищи, потому что готовим ее только на один раз. Следовательно, и охлаждающие устройства нам почти не нужны.
Александр слушал, не перебивая, хотя ему хотелось вставить несколько обличительных фраз.
– Конечно, для производства натуральных продуктов нужны значительные площади, но и тут нас вряд ли можно упрекнуть: овощи и ягоды мы научились выращивать в несколько ярусов, причем дома, а все сорта плодовых деревьев, к примеру моих любимых яблонь, дают урожаи, превышающие показатели, достигнутые предками, в сотни и тысячи раз. Несомненно, богатый урожай требует хранения. Но уже давно существуют удивительные многофункциональные сушилки, которые без нашей помощи в считанные секунды переработают плоды и расфасуют по мешочкам. Весь год мы готовим из этих яблок шарлотку. Кстати, это так называемая «Новая шарлотка», без добавления муки и сахара, признанных вредными продуктами еще во времена прапрабабушек.
Можно привязаться к тому, что для натурального питания нужна посуда. Но – обрати внимание – мы используем очень скромный ее набор, без украшений и вычурных форм. Часть из нас предпочитает самую простую глиняную… Да, да, как в глубокой древности. А часть – изготовленную из суперлегкого безопасного металла, самообновляющегося, как ткань на наших комбинезонах. Так что мыть и чистить ее не приходится.
– Ужас, – заключил Александр и, заметив, как огорчилась Галла, добавил: – Это я не о питании древнеедов, а о том, что мы живем рядом, а ничего друг о друге не знаем. Я видел, как выглядит посуда, но, представь себе, никогда ею не пользовался. Дома нет обеденного стола, какой есть у вас. Даже комнаты, которую вы называете столовой. С рождения я на капсулах.
– Я хочу сказать о преимуществах, еще два слова…– Галла задумалась. Как донести до него эту мысль? – Понимаешь, у современных людей очень мало радостей от общения. Ты сам только что сказал, что мы не знаем друг друга. Прием пищи за общим столом, в кафе или дома, очень сильно объединяет, дает повод общаться. Правда, кафе для нас осталось совсем немного, а для вас таких заведений вообще нет. Но мы хотя бы собираемся дома за обедом или ужином. Ты когда-нибудь отмечал день рождения?
– Нет. А зачем?
– Чтобы тебе сказали добрые слова. Какой ты замечательный и… – она прикусила язык. Надо же! Разговорилась! Еще бы немного – и в любви призналась!
Девушка выдохнула.
– Так вот я об удовольствии.
– О чем? – глаза Александра расширились.
– Еда для нас всегда была и остается удовольствием. Вам, капсульникам, трудно понять. Глотаете капсулу, ее содержимое разбухает в желудке до определенных, чтобы не растягивать орган, размеров, вы не полнеете. Чтобы не оставить челюсти без работы – жуете предписанные таблетки. Как замечательно! Никаких проблем! Но вы не чувствуете вкуса. И не ощущаете никакого удовлетворения, кроме заглушенного желания поесть. Во имя чего? Ради чего? Экономии времени? Продолжительность жизни капсульников резко сократилась, данные замалчивают, но это так. Получается замкнутый круг. Экономите время, чтобы успеть выработать больше идей за свою жизнь, а последняя быстро завершается, потому что питаетесь капсулами.
– Зато какие идеи! – воскликнул Александр.
– Зато какое бездушное отношение к своему собственному существованию! Какая обедненность мира! Жизнь оценивается лишь выданными идеями. Думать, думать! А чувствовать? Скучно! Нет, я не хочу сказать, что у древнеедов не возникает никаких идей, в этом мы идем в ногу со временем. Но у нас есть еще кое-что. Наша еда!
***
Приблизительно так Галла выступала и на общем собрании в курсантуриуме.
Ее слушали с интересом, но никто не поддерживал. Некоторые из выступавших после нее предлагали сменить пищевые пристрастия хотя бы на время поездки в арктические лабиринты, что гневно осудил оратор, чей облик показался Галле знакомым.
И вот на трибуне Александр. Встревоженное, обеспокоенное лицо. Сегодня он не похож на задумчивого и часто отрешенного, каким бывал в будни.
– Я сам всегда был на стороне капсульников, да и сейчас, в общем, им не изменил. И все-таки я предлагаю прекратить спор. Предлагаю оставить вообще эту тему. Каждый пусть живет так, как ему удобно. История знает немало периодов, когда из человека выбивалась всякая индивидуальность. Мы идем по тому же пути: все должны быть одинаковы. Каждый – как все. В мыслях, в поступках. А теперь и до еды добрались.
У стены, где среди курсантов находился заведующий пятой параллелью, раздались возгласы, крики. Толпа расступилась. Бледное лицо мужчины, выступившего вперед, выражало гнев и страдание одновременно.
– Уходи с трибуны! – махнул он рукой.
Знакомый профиль! Галлу осенило: заведующий пятой параллелью – отец Александра!
Голова закружилась. Испугавшись, что прямо в зале ей станет плохо, Галла стала пробираться сквозь ряды курсантов к выходу. В спину ей что-то кричали, предлагали вернуться. А она думала о том, что, наверное, все для нее кончено. На личном фронте. Отец Александра не простит ее влияния на сына. Еще полгода назад Александр смотрел на девушку, которая ему была симпатична, как на представительницу враждебного лагеря. И, отыскав в памяти всеми забытое слово, придумал ей едкое прозвище: Галла-архаизм. Теперь он пытается найти золотую середину. А что будет дальше?
Девушка вернулась домой. Возвращалась на веломотокате. Родители приобрели его недавно и нехотя, считая, что пешком передвигаться гораздо полезней. Она настояла, потому что видела такой же у Александра. Ей нравилось, что в одном транспортном средстве соединены сразу несколько функций: можно крутить колеса, двигаясь со средней скоростью, можно трансформировать веломотокат в простой самокат и снизить скорость до минимальной, наконец, можно включить автомат и понестись, соревнуясь с ветром. Она никогда не выбирала что-то одно, как правило, начинала путь с самоката, потом пересаживалась на сиденье, чтобы преодолеть самый сложный участок с включенным автоматом, и завершала движение, работая ногами в режиме велосипеда. Остановилась у дома одновременно с матерью – та снимала шлем, высаживаясь из автоавиа. Вместе они вызвали подъемник, обнявшись, постояли под лучом в дезинфекционной, а потом уселись в столовой в ожидании ужина.
Сегодня они не захотели обременять себя готовкой, хотя она и без того занимала минимум времени. Распечатали чашки, тарелки и ложки на 3D-принтере. Отправив рецепт в комбайн, уже через пять минут получили безмучную диетическую пиццу. Сели прямо на полу, создав с помощью голографического экрана картину пикника у подножья вулкана.
– Ты взволнована, и у тебя в душе… вот этот самый вулкан, – поставила диагноз мама. – Может, сменим обстановку? Плодовый сад в августе? Или…
– Нет, оставь, – Галла доела пиццу и потянулась за яблоком. – Все-таки пища спасает. Поела, и на душе легче.
– Еще бы! Еда – наша безопасность. Главное – не переусердствовать. Вовремя включать голос разума. А то и в самом деле придется перейти на капсулы.
– Ты хоть раз их пробовала?
– Нет. Не было необходимости. Мы все в нашем роду сумели избежать культа еды, оставив право на удовольствие и в то же время не переходя границы разумного. Знаешь, мне рассказывала моя прабабка, что было время, когда общество просто помешалось на еде. Реклама – причем не самых полезных и здоровых продуктов – кричала со всех углов: берите, ешьте, пробуйте, съедайте еще, еще… Кафе и ресторанов стало столько, что люди терялись, что им выбрать и куда пойти. Понаоткрывали музеи: водки и сушки, хлеба и шоколада… Игры для детей и взрослых, фильмы и передачи посвящались в основном еде. Ребенок, едва научившись говорить, требовал обучить его кулинарному искусству. Мой прадед Тимофеус, подглядев в компьютере, как там колдуют над каким-то пирогом, бежал с возгласом: «Мама, быстрее, возьми муку, сметану, замеси тесто». А ему-то было три с половиной года.
– Теперь я понимаю, почему появились капсулы…
– Капсулы – не лучший выход. Но большинство посчитало, что они спасут человечество. От увлечения нашей едой пострадали миллионы людей. Еда превратилась в отраву, а ее производство – в способ наживы. Представляешь, даже во властные органы пробирались в первую очередь колбасники и водочники.
– Капсулы – другая крайность, – продолжила мысль матери Галла. – Хотя, согласись, они удобны, например, в экстремальных ситуациях, а также в дальних походах, поездках, перелетах.
– Не забывай, что в жизни всегда может случиться ситуация, когда рядом не окажется капсулы. И если мы не утратили способности переносить голод, то капсульникам приходится очень туго.
– Что? Может наступить смерть?
– Бывали и такие случаи. Причем спасение было близко, но капсульники отказывались от нашей пищи, не в силах преодолеть психологический барьер.
Галла посмотрела на мать. Та выглядела усталой – все последнее время она работала над новым видом линз, полностью предотвращающим любые глазные болезни. Сказать ей об Александре? Потом, потом…
Александр, меж тем, имел свой разговор с родителем. Вернее, говорил отец. Сын слушал не перебивая, но и не вникая в смысл. Он знал, что тот хочет донести до него. Весь отцовский монолог можно было уместить в два слова: «Ты не прав».
Когда отец закончил, Александр спросил:
– Так мы дали традиционникам шанс? Они поедут с нами в лабиринты?
Увидев, как Галла уходит с собрания, он отключился от происходящего в зале и не услышал, как огласили итоги.
Отец утвердительно кивнул. Шанс дали, и теперь все зависит от самих древнеедов. В лабиринтах это станет ясно.
***
До отправления во льды оставалось меньше месяца. И все это время Александр старался подготовить Галлу к предстоящему событию. Волновали не перепады температур – одежда имела функции климат-контроля и защищала от непогоды. Пугала ее реакция на капсулы. Руководство курсантуриума постановило в дороге использовать исключительно их. И все-таки они встречались каждый день не только для обсуждения поездки в Арктику. Они хотели видеть и открывать друг друга постоянно, это стало необходимостью.
– Твои родители знают о нас? – как-то спросил он.
– Отец сейчас в командировке, как раз в Арктике. Может быть, увидимся, когда будем там, я вас познакомлю. Что касается мамы… Думаю, она догадывается. Однажды она слышала, как мы говорили в сети. И даже видела тебя. Трудно не заметить, когда лицо занимает в высоту целый этаж.
– И что она сказала?
– Секрет. Ну не обижайся… Ничего ужасного она не сказала. Ты все еще не веришь? Ладно, выдам мамочку. Она призналась, что, будь на моем месте, обязательно в тебя бы влюбилась.
Александр взял ее за руку.
– Приятно. Мои родители более жестки в своих оценках.
Он долго молчал, не отпуская ее руки. Тогда она встала напротив и заглянула ему в лицо:
– Можешь не говорить. Все понятно и так. Если ты… если ваша семья решит, что нам надо расстаться, я это сделаю. Ради тебя. Я сильная.
– Ты сильная? – он привлек ее к себе. – Нет, ты слабенькая девочка. И потому я буду рядом. Всегда, слышишь?
Он поцеловал ее.
Они уже целовались раньше, но сейчас это было иначе. Она вдохнула его запах, прижалась к груди. Родной человек! Вот что она ощутила. И как взрослая женщина с внезапно проснувшимся чувством собственницы произнесла:
– Ты мой, только мой!
В другой раз, обнявшись на той же магнитной лавке, они глядели на волны и обсуждали предстоящую экскурсию на север. Организаторы открытия лабиринтов предложили курсантам добираться к месту назначения по подземной железной дороге. Предстояло мчаться на скоростном составе, дистанционно управляемом автоматом, через огромное расстояние и сразу влетать в ледяные коридоры, где их ждали сначала гостиница, устроенная на искусственном островке с зелеными насаждениями (предполагалось, что среди них будут яблони), потом ледяные водопады и затем – лабиринты, растянувшиеся на обширном арктическом пространстве. А может, и в другой последовательности…
– Несмотря на высокую скорость передвижения, наше путешествие займет больше суток, – сказал Александр. – Еще сутки в гостинице и целый день – прогулка по лабиринтам. И все это время ты будешь без своей привычной еды. Надо подумать, как с этим справиться. Есть несколько вариантов. И самый простой и надежный из них – капсулы.
– Александр! – она отстранилась от него. – Ты же знаешь, что это невозможно! Прием капсул – я имею в виду первичный, конечно, – сопровождается тошнотой и рвотой. Вся моя прогулка по лабиринтам будет испорчена.
– Начни принимать сейчас!
– Но я не хочу и не буду! – от негодования Галла чуть было не вылетела с лавки – Александр схватил ее и притянул к себе.
– Ты меня испугала, – сказал он. – Прости.
– Я могу взять с собой немного своей еды. Так всегда делает мой отец, – предложила она. – А ты поможешь мне, чтобы об этом никто не догадался.
Он согласился, все еще при этом надеясь переубедить ее в оставшиеся дни.
В оставшиеся дни произошли события, совершенно неожиданные для обоих.
Александр был приглашен Галлой в ее дом. На этом настояла Галлина мама, мечтавшая посмотреть на того, кто постепенно становится для дочери главным человеком. Ее желание вполне совпадало с надеждами Александра. Где его любимая выросла? Что у нее за комната? Где она спит, ест? И что это за посиделки в столовой, собирающие родителей и дочь и в праздники, и в будни? В доме его родителей друзья появлялись крайне редко – тем больше манило Галлино жилище.
В выходной он подкатил к ее особняку на автоавиа. Мог бы преодолеть расстояние по воздуху – он жил в другой части их поселения, но в последний момент передумал. Он пройдет по ее следам! Так, как это делает она, возвращаясь с занятий.
Задержался у входа, рассматривая, будто увидел впервые, свой супершлем. Понажимал, оттягивая время заветной встречи, все кнопки подряд. Кнопка «Видеоряд» распахнула мини-экран, на котором Галла протягивала к нему руки. Ее волосы прыгали, взвивались, резвились на ветру, а ему слышались звуки старинных клавиш музейного рояля, которые доносились из детства.
Невозможная его любовь, эта девушка с редким именем. Никто не знает, как она ему дорога. И она сама… пока…
С легкостью он взлетел по ступенькам и, умудрившись за что-то зацепиться, упал к ногам любимой.
– Ну и встреча, – всплеснули руками обе женщины. Все трое рассмеялись, сглаживая неловкий момент. Прошли в столовую.
– Здесь мы обычно угощаем гостей. Это называется пригласить к столу.
Александр огляделся. Комната большая, просторная, настоящая зала. В центре – три колонны, подпирающие свод. Между ними – тумба, способная, как объяснила старшая из женщин, трансформироваться в стол с большим количеством мест. Стол может быть треугольным, пятиугольным, овальным… может быть самой разнообразной формы. Все зависит от того, сколько пришло гостей, и от их выбора.
– Интерьер мы постоянно меняем, – сообщила Галла. – Сегодня у нас римский зал, в честь тебя. Ты же помнишь? – она слегка коснулась и провела пальцем по его носу, намекая на римский профиль, о чем ему не раз говорила. – И меню у нас соответствующее. Но поскольку ты не употребляешь нашу пищу, для тебя сосуд с чистой родниковой водой.
Галла провела его по другим комнатам. В остальном дом не сильно отличался от того, где жил Александр. Почти полное отсутствие мебели и обилие встроенных ниш, в каждой комнате – внушительных размеров экраны, укрепленные на стенах или подвешенные к потолку. Никаких украшений на стенах, никаких люстр и свисающих ламп.
«Но здесь, у них, несомненно, уютнее», – подумал Александр и быстро нашел причину: растения на окнах, на полу, в некоторых углах и в специально отведенной для них комнате. Шесть, восемь, десять ярусов. До самого потолка вьется, пушится, разрастается, ниспадает вниз сочная зелень. А корешок всего один – в маленьком корытце, спрятавшемся среди буйства листьев.
Александр подошел к окну. Аромат, исходящий от мелких кустиков со светло-зелеными с голубизной листочками, был ему знаком. Он часто ощущал его в Галлиных волосах, на ее комбинезоне, на ее руках, обнимавших его. Мелисса лимонная! Он сорвал и размял в ладони шероховатый лист. Где-то он еще видел такой же…
Включили музыку. Здесь их вкусы абсолютно совпадали. Из еле заметного на стене отверстия, напоминавшего глаз, доносились неземные звуки: казалось, небо посылает им раскаты грома и шум ливня, дробь стучащих о почву градин, свист падающих небесных тел, зажигательную пляску планет…
Эта музыка еще долго была с ним. И пока Александр возвращался к себе, и когда перед сном уединился на открытой веранде и уставился на звезды. Звезды строго и серьезно смотрели на него. На душе отчего-то было тревожно и грустно. Предчувствие неотвратимой печали охватило его.
Ну не могут же они расстаться из-за каких-то капсул! Не должны!
Александр отбросил от себя груз терзающих мыслей.
Утро следующего дня началось для Галлы с сюрприза. В сети она обнаружила сообщение с пометкой «лично». Писал однокурсник, с которым она часто бок о бок слушала ораторов, выступающих в курсантуриуме. Если Александр был старше девушки на два года, то Олег был на столько же младше, и эта его «детскость» сразу бросалась в глаза при чтении поступившего послания.
«Галла! – писал Олег. – Как своей однокурснице по курсу я желаю тебе всего наилучшего. Твоя жизнь только начинается, и все у тебя впереди. И, конечно, у тебя есть заветные желания, но не все из них могут исполниться. А если даже не исполнится одно из желаний, то не огорчайся. Твоей жизни хватит и на исполнение желаний, и на неисполнение их.
Галла, в моей памяти ты навсегда останешься такой же веселой, справедливой и умной девчонкой – такой, какая ты есть сейчас.
А пишу для того, чтобы признаться тебе: я, как и ты, древнеед. Давай держаться вместе, когда окажемся в лабиринтах».
Дальше шли строки, написанные на английском языке, давно не употребляемом и забытом.
Fare thee well, and if for ever,
Still for ever, fare thee well.
Письмо Галлу и насмешило, и озадачило. Это хорошо, что число союзников у нее растет. Но что значит «держаться вместе»? Не воевать же они собираются! Или Олег чего-то боится? И что это за строчки, которые прочитать невозможно? Надо выяснить у Олега, где он их откопал. Человечество пользуется одним-единственным языком, понятным на любой точке планеты.
Она вошла в аудиторию и помахала Олегу, а когда оказалась с ним рядом, заговорщицки шепнула:
– Я тронута. – И, не давая ему прийти в себя от смущения, продолжала: – А что это за странная приписка в конце? Хочется узнать, что там за слова.
Олег смутился еще больше. Раскраснелся так, что веснушки на его лице скрылись из виду.
– Это я семейный архив исследовал. Наткнулся на книжку. Случайно. Называется «Евгений Онегин». Ну ты же знаешь Пушкина из истории древней литературы? В этой поэме есть эпиграф, не помню, к какой главе. Мне понравился. Я его тебе переписал.
– А сказать не хочешь?
– Тайна.
После занятий Галла встретилась с Александром и попросила разыскать перевод таинственных строчек.
– Да мы это прямо сейчас сделаем. Для чего у меня с собой шлем? Не только для дороги.
– Но ведь английский язык вышел из обихода почти 300 лет назад!
– Не проблема. Мы сейчас направим текст в архив древностей, в отдел свободного доступа… Стоп! А может, лучше томик Пушкина открыть? Говоришь, эпиграф к одной из глав? – Александр развернул шлем с экраном. – Вот, смотри… И слушай: «Прощай, и если мы расстаемся навсегда, то навсегда прощай». Это слова Байрона, был такой английский поэт, видимо, Пушкин его ценил. Но отчего Олег их тебе написал? Прощается… Странно…
– А вовсе и не странно, хотя минуту назад я сама так думала. – Галла посмотрела на Александра с нескрываемым обожанием. – Просто Олег понимает, что я – твоя девушка и для него путь к моему сердцу закрыт.
Александра ее объяснение не устроило, и весь остаток дня он провел в мрачном настроении. Дома машинально сунул комбинезон в машину обновления ткани, машинально установил режим. В результате получил вместо привычного хаки иссиня-черный цвет.
***
Чтобы попасть к подземной железной дороге, расположенной приблизительно в километре от поверхности, – спустились в шахту. Посадочная станция, отделанная новым видом искусственного кварца, исключала дополнительный источник освещения. Лучи, исходящие от искрящегося минерала, создавали сказочную, необычную атмосферу. Путешественникам пришлось воспользоваться специальными очками, чтобы осмотреться. Стены, поддерживающие свод станции, напоминали застывшую лаву, истекающую из жерла неведомого вулкана. Хотелось поднять голову, чтобы увидеть этот притаившийся источник. Там, вверху, за исключением пространства над платформой, отделанного все тем же светящимся кварцем, мерцали искусственные звезды, спускались огненные шары, замурованные в хрусталь, парили зеркала на тончайших кристаллических подвесках.
Курсантам объяснили, что их состав будет продвигаться по подземному тоннелю, и только в двух местах, где на пути встретятся подземные реки, он пойдет по квантовым мостам. Поезд разовьет скорость до 600 километров в час, но никто это не почувствует. Ближе к арктическим льдам дорога поднимется, и скорость начнет снижаться. Учитывая дальность дороги, в пути организаторы мероприятия предусмотрели две остановки. Первая – для принятия капсул, вторая – для получения необходимого в лабиринтах снаряжения и инвентаря.
Поезд для посадки подавали бесшумно, так что курсанты, увлеченные рассматриванием станции, заметили его, когда он уже распахнул двери. Зеленый свет хлынул на молодых пассажиров, нетерпеливо взирающих на машину, переливающуюся в нахлынувших со всех сторон огнях. Вагоны были двухуровневыми, но невысокими, компактными и комфортными для путников.
Курсанты разместились по параллелям, и Александр с Галлой оказались в разных вагонах.
– Садись вместе с Галлой, – еще на платформе попросил Олега Александр. Меньше всего он хотел именно этого, однако, поразмыслив, решил, что это лучший вариант. – Вашу еду с собой возьму я, вещи капсульников вряд ли подвергнут досмотру, – сказал он, забирая в свой рюкзачок пакетики у Галлы и Олега. – До встречи на остановке!
Сели, откинули кресла. Олег, радуясь, что зеленый свет скрывает его смущение от близости с Галлой, немного раскрепостился, развалился на своем месте, а вскоре задремал, не успев перемолвиться с соседкой даже парой слов.
Галла попыталась разглядеть что-нибудь в круглый, размером с блюдце, иллюминатор, но кроме полоски света, разрезающей оконце пополам, ничего не увидела. «Слишком высокая скорость», – пояснила себе и стала думать об Александре.
За последние дни Александр изменился. Он стал более задумчивым, как будто его что-то терзало. Он похудел, траурный комбинезон делал его старше, а лицо – усталым и огорченным. Улыбки и шутки, срывавшиеся с его губ, поражали язвительностью или нарочитой грубостью. Галла слышала от однокурсников, что он имел серьезный разговор с отцом, который грозился отозвать сына из курсантуриума и до достижения возраста полной самостоятельности отправить на примитивные физические работы. И Александр вроде бы согласился! Ей он об этом ничего не говорил, оставаясь по-прежнему мягким и внимательным. Она сожалела, что стала причиной его размолвок с родителями. Она, именно она, что тут говорить!
Она представляла, что, конечно, тоже бросит учебу и последует за Александром, если его действительно отзовут из курсантуриума. Она отправится вслед, а потом они станут супругами, и у них будет свой дом. При мысли об этом Галла, между тем, испытала не счастье, а отчаянье. Кому-то из них все равно придется идти на компромисс. В конце концов, когда-то ради любимых и любви люди меняли вероисповедание. Что там еда!
Но еда – это традиции, рассуждала она дальше, это ее семья, ее предки. Изменить себе – значит изменить им. Получалось, на чашу весов она водружала свою семью и Александра.
Невероятно, но на первой остановке, когда курсанты повыскакивали из вагонов на платформу, были замечены сразу два пункта питания. Для капсульников и традиционников. Капсульники, набившись в стеклянное здание, облепили автоматы и выбивали капсулы в таком количестве, словно собирались никогда не выходить из лабиринтов. Мешочки и кулечки, пакетики и блистеры распихивались по карманам комбинезонов.
В кафе для традиционников было тихо и пусто. Галла и Олег прошли к единственной стойке и развернули свои запасы.
– А знаешь, – вдруг сказал Олег, – я тоже перехожу к ним. С тобой здесь я в последний раз.
– Не боишься, что станет плохо?
– Я набрал с собой кучу лекарств. – Он похлопал по толстым карманам. – Прощай, традиции! Здравствуй, новая жизнь!
Трудно ему будет! Галла смотрела, с каким аппетитом уплетает Олег кашу из тюбика, который еще секунду назад был плоским, а сейчас распух от увеличившейся в объеме саморазогревающейся гречки.
Выйдя из кафе, Галла кивнула любимому, не решившись подойти. Недалеко, среди других специалистов курсантуриума, она вовремя заметила фигуру отца Александра, пристально следившего за ее передвижением.
Какое кафе она посетила, он, конечно, видел. Шанс Галла не использовала!
На следующей остановке Александр схватил ее и потащил за собой в конусообразное здание, все испещренное рисунками красных ботинок с толстой платформой. Здесь им выдали напрокат антигравитационные башмаки – точь-в-точь такие, как на фасаде здания. На подошве маленькими присосками располагались в несколько рядов смешные разноцветные конусы.
– Интересно, удобно ли в них ходить? – спросила Галла.
– Ходить не придется, – заверил Александр. – Мы в них будем летать!
Поезд врезался в ледяной коридор, значительно сбавив скорость. Зеленый свет в вагонах погас, и в иллюминаторах замелькала ослепительная белизна. Прибыли в Арктику!
***
Лабиринты впечатляли и своими размерами, и причудливыми изгибами. Теперь, когда их официально открыли, ожидался наплыв любителей экстремальных экскурсий со всей планеты. Курсанты, которым выпала удача побывать здесь первыми, разделились на группы и ринулись в путешествие века. Галла и Александр, оторвавшись от других, оказались среди холодного безмолвия. Изо льда, выпучив мертвые глаза, на них смотрели застывшие рыбины. Стены лабиринта уходили ввысь, и нельзя было понять, что там, где они кончаются: снег, лед, облака? Путешественникам временами становилось не по себе, охватывало ощущение полного одиночества, обособленности, потерянности. Правда, эти чувства затмевались их любовью, наслаждением от того, что вокруг никого нет.
– Тебе не холодно? – спрашивал Александр, поправляя на Галле капюшон и проверяя, как работает климат-контроль. Комбинезоны у обоих несколько уплотнились и потяжелели – зато низкой арктической температуры они почти не ощущали, если не считать слегка порозовевшего лица под специальной согревающей сеткой.
– Ну что, опробуем наши ботинки? – Александр показал, как включить антигравитацию.
– Здорово! Чудесно! Неповторимо! – Галла надувным мячиком медленно поплыла, заскользила в невесомости.
Казалось, стены расступались перед ними, а они, едва касаясь ледяных поворотов, двигались куда глаза глядят, оставаясь хозяевами уснувшего зимнего царства – не похожего на все, что они встречали на земле до этого.
– А знаешь, я бы хотел работать в Арктике! – признался он. – Люди здесь прочно обосновались. Работы хватает всем. Я бы строил новые космодромы или занимался производством чистой воды…
– Смотри: айсберг! И еще один! Интересно, как их удалось «вмонтировать» в лабиринт?
Они приблизились вплотную, коснулись перчатками белых узоров снежных глыб, запечатлели себя на их фоне. Двинулись дальше. И оба расстроились, когда внезапно столкнулись с испытывавшими антигравитацию другими курсантами.
– Там дальше – настоящий оазис, как в жаркой пустыне, – информировал их Олег. – Зеленый остров. Представляешь, – обратился он к Галле, – там растут яблони, груши и лимоны. Вот сорвал яблоко для пробы, в карман спрятал.
Зеленый остров встретил их запахом хвойных посадок, растущих из земли с подогревом, и цитрусовых, торчащих из кадок. Фонтан горячей воды бил во дворе, окруженном сопками, сверкающими под солнцем ослепительными жемчужинами. Тропинка, утрамбованная веселыми яркими камешками, вела в гостиницу, устроенную в гигантской горе из снега и льда. Смешение зелени и снега, тепла и холода действовало неожиданно: кому-то это нравилось и вдохновляло, кого-то пугало и настораживало.
В комнате отдыха Галла и Александр уселись на диванчик, надеясь побыть наедине, пока не соберутся остальные курсанты. Появился Олег, вывалил на тумбу содержимое карманов: лекарства, капсулы, яблоки.
– Твоего полка прибыло, – усмехнулась Галла, обращаясь к Александру. – Олег заявил, что переходит на капсулы. Правда, сначала он съест яблоко.
– Ты это серьезно? – удивился Александр. – Если так, то начинай с моих. Это самое подходящее для новичков.
Он тоже опустошил карманы, вынув пакет с белыми капсулами. Бросил на тумбу:
– Смотри не перепутай со своими лекарствами.
Комнату заполняли все новые и новые люди: курсанты, специалисты курсантуриума, организаторы мероприятия, работники лабиринта, прибывшие отовсюду гости.
– Папа! – Галла рассмотрела в толпе отца и бросилась навстречу. Вчера, перед отъездом из дома, она вызвала отца на связь, и они проболтали довольно долго. Но сейчас была иная встреча, живая, ни с чем не сравнимая. – Я так рада тебя обнять!
– Пойдем ко мне? – отец увлек ее к себе в номер.
– До встречи, – успела она крикнуть Александру. – Я хочу познакомить тебя с ним, – сказала Галла отцу.
– В чем же дело? Зови!
Галла нажала на кнопку телефона-часов. В циферблате появилось лицо Александра, за ним слышался голос Олега.
– Вы где? Все там же? – спросила она.
– Мы решили вернуться в лабиринты. Есть участок, в который мы с тобой не заходили, – ответил Александр.
– Когда вернетесь, заходи к моему отцу. Он ждет с тобой встречи. Правда, папа?
Отец выглянул из-за ее плеча:
– Александр, буду рад пожать вам руку!
Через час в дверь постучали. Это он! Галла подскочила в переполнявшем ее волнении. Обернулась на отца. Тот стоял с готовностью принять гостя и, видимо, тоже волновался. Одобрительно кивнул.
На пороге застыл отец Александра.
– Нам надо поговорить с вами, – отец Александра представился.
Галла вышла в соседнюю комнату. Голоса мужчин доносились отчетливо, можно было не прислушиваться. Да, в общем-то, ей все было понятно. В памяти промелькнуло суровое выражение лица заведующего пятой параллелью, когда она стояла в толпе курсантов на собрании, когда они случайно встречались в коридорах курсантуриума, когда она выходила из кафе традиционников. Она не воспользовалась шансом, как он того хотел, как он велел. Потому не удивилась, когда услышала за дверью:
– Я не хочу, чтобы мой сын встречался с вашей дочерью. Я этого больше не допущу.
«Постойте! – хотелось крикнуть ей. – Я люблю Александра! Я еще не сказала ему об этом, но собиралась. И он меня любит! Неужели ваши капсулы могут помешать?»
Она выскользнула в холл и направилась в комнату отдыха.
Она перейдет на капсулы! Прямо сейчас!
Галла взяла с тумбы горсть разбросанных белых капсул. Добавила к ним еще горсть выдавленных из блистера. Потом несколько из пакетика. Нажала на часы-телефон.
– Александр! Я приняла капсулы! – торжественно сообщила милому лицу с профилем римского полководца. – Я люблю тебя и хочу быть с тобой!
Александр ошарашенно смотрел на нее, еще не осознав, что произошло. Почему-то бросился в глаза ее комбинезон с рисунком листочков мяты. Ах, вот где он их видел! А потом силой заставил себя принять сказанное Олегом:
– Там мои таблетки, они токсичны. Если проглотить их много, то…
Он не успел договорить – Александр уже бежал по лабиринту. Антигравитационные ботинки он отключил на ходу. Потеряв равновесие, упал, ударившись о ледяную корку. Подскочил и помчался дальше, пока не уткнулся в тупик. Забарабанил по ненавистной стене, рухнул на утоптанный снег, с минуту сидел, ничего не соображая.
Опять приник к телефону. Телефон молчал. Попытался связаться с Галлой телепатически. Тщетно!
Он не помнил, сколько блуждал по лабиринту. Когда вышел к каменной дорожке и окунулся в апельсиново-лимонный аромат, знал, чувствовал: все кончено. Он опоздал.
***
Ровно через год Александр досрочно завершил обучение в курсантуриуме. Он уехал в Арктику на только что открытый строительный объект и оборвал все связи. Спустя годы прошел слух, что он погиб во льдах при испытании межпланетной ракеты. А любители мистики поговаривали, что он встретил в лабиринтах призрак ускользающей Галлы и не прекращает попыток добежать до ее души. Впрочем, точно о нем никто ничего не знал.
Об авторе:
Белоус Галина Анатольевна, родилась в 1963 г. на Урале. В 1989 г. окончила факультет журналистики УрГУ. Переехала в Краснознаменск Московской области, где в 1991 г. возглавила Объединенную редакцию СМИ. В 1992 г. – сотрудник газеты «Подмосковные известия». С того времени, в течение 25 лет, работает в Москве, в СМИ (центральные, областные, отраслевые газеты и журналы), в конце 90-х гг. работала в СМИ на Камчатке. В настоящий момент – сотрудник журнала «Морской флот». Член Союза журналистов России.
«Галина заняла первое место на конкурсе «Фантастические зарисовки будущего», который проходил в январе 2017 года в рамках литературного фестиваля «Басткон». Конкурс проводился при поддержке Интернационального Союза писателей, который взял на себя публикацию произведений финалистов. Повесть Галины понравилась всем членам жюри. Казалось бы, простой сюжет о любви, который чем-то напоминает «Ромео и Джульетту» Шекспира. Но он вызвал отклик и, наверное, ближе всего подошел к раскрытию темы конкурса. Искренне желаем Галине дальнейших творческих успехов!»
Виктория Балашова (писатель, организатор конкурса, член жюри)
