Сказка о храбром папе и о том, что храбрость бывает самой разной

 Часть первая

– Деда, расскажи сказку.

– Хм… А что вдруг такое случилось, что мой любимый внук, оставив в покое свой компьютер, который его продвинутый папа, и очень уважаемый человек, образно называет «Дупло в мировой Интернет» и от которого еще вчера его за уши нельзя было оттащить, пришел к старому деду, залез к нему в кресло, намотал на себя его любимый плед и, теребя его за седые усы, просит рассказать сказку? Может, старый дедушка что-то не так понял? О какой сказке может идти речь в твое компьютерное время? Нажми пару-тройку кнопок – и твое «дупло» покажет тебе любой мультик.

– Деда, мне эти мультики надоели. И фильмы – надоели. И играть в игры мне тоже надоело. Оно все какое-то ненастоящее. Расскажи сказку. Мама мне говорила, что ты знаешь одну сказку. Ты ей ее рассказывал, когда она была маленькой. Мама говорила, что это какая-то сказка о храбрости и о том, что она бывает самой разной. Мне очень нужно ее услышать. Я хочу быть храбрым. Я же мальчик. Я будущий воин! Ты сам это всегда говоришь. Я не буду тебя перебивать. Честно-честно.

– Хм. Это длинная сказка, и она не для не детей. Она больше для взрослых, очень для взрослых. Таких, как твой папа. Хотя она детская. По крайней мере, писалась она именно как сказка, сказка для одного маленького мальчика, потому что тогда я просто не знал, как ему ответить на его очень непростые вопросы, одним из которых был вопрос: «А ЧТО ТАКОЕ ХРАБРОСТЬ?» Ну ладно. Раз вопрос задан, мама проговорилась, а ты вдруг захотел старую дедушкину сказку, отодвинув куда-то далеко все краски, соблазны и возможности Интернета, пусть будет сказка. Только не перебивай. Дедушка хороший. Но дедушка требует к себе уважения. Говорить долго – это и большое искусство, и очень тяжелая работа. Поверь мне. И еще не сильно ворочайся. Вот опять с меня весь плед стянул. Ну что, начнем?

– Деда, начни так как надо. Мне очень нравится, когда сказка начинается как положено: «Жили-были…»

– Ну ладно, внучек. Пусть сказка начинается так, как ты привык, с «Жили-были…» Мне несложно. Только не перебивай.

Жил-был мальчик. Такой же, как все. И как у всех мальчиков, у него были мама и папа. Папа, как это всегда бывает, был очень и очень занят. Он рано утром уходил на работу, а возвращался с работы очень поздно. Так поздно, что мальчик в это время уже спал. Поэтому, видя мальчика уже спящим, он грустно улыбался и очень тихо желал ему спокойной ночи и еще очень-очень бережно, чтобы случайно не разбудить мальчика, аккуратно прятал ему под серую подушечку маленький подарок, зная, что утром мальчик проснется, обязательно найдет этот подарок и очень будет ему рад.

А что может быть лучше для папы и для мамы, чем когда их дети радуются! Радость – это тоже лекарство.

***

Мальчику очень нравилось находить у себя под подушкой папины подарки, но больше всего он любил, когда в редкие вечера папа приходил с работы раньше обычного, откладывал на потом все свои важные и неважные дела и рассказывал мальчику истории о далеких разноцветных странах.

Обычно это было так.

Папа сидел в своем любимом большом сером кресле.

Мальчик забирался к нему на колени.

Папа укутывал его в теплое серое одеяло – и они начинали свои особые мужские беседы.

Мальчик рассказывал папе о том, какой из папиных подарков, которые он нашел под подушкой, понравился ему больше всего и почему, а папа… папа рассказывал ему о своей работе и отвечал на его многочисленные «почему», объясняя, почему идет дождь, как делается бумага и из чего, что такое электричество.

Вопросов у мальчика всегда было более чем достаточно, и на все его вопросы папа всегда знал ответы и мог очень просто и интересно рассказать и объяснить любую сложную вещь, так чтобы Маленький Вопросик, так папа иногда называл шутя мальчика, все понял.

К сожалению, мальчик был уже достаточно большой, чтобы спрашивать, но еще слишком маленький, чтобы понять многое из того, что объяснял ему папа, поэтому папа, видя, что мальчику нравятся только вопросы, чаще всего вместо ответа на них рассказывал мальчику какую-нибудь историю о далеких разноцветных странах.

Таких историй он знал много.

Это были истории о моряках, потерпевших кораблекрушение и попавших на необитаемые острова; истории о морских путешествиях, о чудесах, о дальних странах, о больших и маленьких городах; истории о смелых и отважных людях, открывающих новые земли, земли, на которых еще никто не был, и о том, что они видели, когда после бурь и ураганов находили приют в тихой бухте; истории о туземцах, о том, как путешественники дружили с туземцами и учили их грамоте и многим ремеслам, а туземцы в знак благодарности показывали им самые красивые места своей родины: бескрайние пляжи, где море выбрасывает на желтый песок большие, красиво изогнутые ракушки; красивые водопады и рощи, плантации, где деревья называются не «деревья», а пальмы, а трава не «трава», а бананы, чудесные и очень красивые замки и парки, в которых летали маленькие птички (их туземцы звали колибри), которые были такие красивые и разноцветные и еще такие маленькие, что их, не зная, можно перепутать с бабочками. Они показывали глубокие темные пещеры с большими свисающими каменными глыбами, в которых сверкали алмазы и рубины.

А еще папа рассказывал о том, что в далеких странах все разноцветное и очень не похоже на то, что есть у них в стране: бабочки такие громадные и красочные, что кажется, будто цветок летит по воздуху, цветы такие яркие, большие и красивые, что кажется, само небо берет у них цвет, чтобы быть голубым, море, чтобы быть синим, а солнце – чтобы сиять и переливаться горячими желто-багряными, красными и оранжевыми лучами. Радуга там во все небо, и она разноцветная, а солнце, солнце там всегда-всегда такое яркое, что на него невозможно смотреть, оно горячее, оно дает тепло. Оно дает жизнь…

Мальчик любил эти папины рассказы о дальних странах, которые папа почему-то называл рассказами о географии, часто разъясняя мальчику, что география – это особая наука о планете Земля и есть особые ученые – географы, которые ходят по планете Земля туда-сюда (по-ученому это называется – «путешествуют»), плавают на кораблях туда-сюда, летают на воздушных шарах, самолетах и даже космических кораблях и записывают все, что видят: какие растут растения, какие есть люди, какие обитают животные, какие высятся горы, как люди говорят, как одеваются… А еще папа рассказывал, что планета Земля, на которой все мы живем, очень-очень-очень большая и очень-очень похожа на шар, она круглая и постоянно кружится вокруг Солнца, которое тоже круглое, только мохнатое, потому что Солнце – это звезда и на ней все время горит большой-пребольшой костер…

Все эти истории были очень красивыми, очень похожими на сказки, и мальчику всегда нравилось их слушать.

Но, когда папа начинал говорить о географии, о том, что Земля – это планета, которая просто вот так висит «ни на чем» и еще движется и крутится, и именно поэтому есть день и есть ночь, мальчику становилось скучно, и он, хитро притворно зевая, просил папу рассказать ему сказку. Их особую секретную сказку о красках.

Папа знал много сказок, но эта сказка была особенной.

Это была сказка-тайна.

Папа сам придумал ее и всегда, когда рассказывал, делал так, чтобы она становилась все интереснее и интереснее.

Мальчик очень любил эту папину сказку о красках.

Любил слушать, как ее рассказывает папа.

Любил папин голос.

Как и во всех сказках, в папиной сказке были добрый герой и страшный злодей.

Страшный злодей был очень плохим.

Его звали Мировое зло.

Он делал все плохое.

Он все ломал, портил, специально пачкал грязью.

Он всех обманывал.

Он воровал у моря синеву, а у неба – его голубые краски.

Он отнимал у деревьев и трав их изумрудно-зеленый цвет.

По ночам, когда все спали, страшный злодей красил цветы, птичек и бабочек некрасивой серой краской.

Он строил плохие заводы, из которых шел серый дым…

Он брал из речки чистую воду и специально загрязнял ее на своих фабриках, чтобы она, выливаясь обратно в реку, делала и воду в реке, и рыб серыми… А потом река умирала. Рыбы из разноцветных становились больными, некрасиво-серыми и очень похожими друг на друга и умирали от отравленной серой воды… А потом некрасиво плавали сверху на боку.

А еще, еще страшный злодей был очень-очень большим обманщиком.

Он притворялся хорошим, а потом делал всем плохо: отнимал плантации, ставил вокруг красивых водопадов колючую проволоку, охрану и противные таблички:

ПРОХОД ЗАПРЕЩЕН. ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ!

Он даже воровал у людей голоса, чтобы они никому не могли сказать, какой он плохой, воровал буквы. Он мог обманывать Солнце и Луну.

Он звал гостей в свой черный замок, а затем приказывал слугам заковывать их в тяжелые цепи.

А потом пленников сажали в самую страшную и глубокую пещеру в самом страшном и темном подземелье и охраняли неусыпно как зеницу ока.

И когда он делал все это плохое, нарушался правильный порядок вещей! И в стране, которую обманом захватил страшный злодей Мировое зло, наступала вечная ночь, вместо бабочек всюду летали летучие мыши, совы и даже… вампиры, а люди боялись выйти из домов. И еще оттого, что все время было темно, начинали плакать и болеть дети.

Но страшный злодей Мировое зло этому только радовался.

А чтобы его все боялись еще больше, его серые солдаты строго-настрого запрещали всем жителям этой страны зажигать огонь в очагах, свечи, фонари и даже маяки, которые показывали капитанам кораблей, куда плыть в темноте.

И многие путешественники, разбив свои корабли о прибрежные скалы, терпя кораблекрушение, попадали в плен к страшному злодею Мировое зло, а он их мучил и все выспрашивал:

– Где же еще есть новые земли? Как туда добраться? Кто там живет? Какие там есть сокровища? – и о многом-многом другом.

Конечно, никто из капитанов ничего не говорил страшному злодею, и поэтому страшный злодей Мировое зло всех-всех сажал в темницу.

Папа всегда рассказывал эту сказку так, что вначале все было плохо, а потом становилось хорошо.

И это «хорошо» всегда начиналось с чуда.

В папиной сказке чудо начиналось с маленького мальчика.

Когда очень плохо и страшно, все хотят чуда, все хотят, чтобы было хорошо, но одно дело хотеть и совсем другое – сотворить чудо собственными руками.

Мальчик был смелый и храбрый. Он не побоялся написать секретное письмо доброму дядюшке Санта Клаусу, тому, кто создает новогодний праздник. В письме он просил доброго дядюшку Санта Клауса победить страшного злодея Мировое зло и сделать все в его стране так, как это было раньше – красивым и разноцветным.

Мальчик был не только храбрым, но и очень хитрым. Свое секретное письмо мальчик аккуратно положил в бутылку, горлышко бутылки плотно закупорил, а саму бутылку бросил в речку.

Было темно, вода в речке уже давно была грязной-прегрязной, и серые солдаты не заметили секретного письма о помощи.

А бутылка поплыла по реке, потом попала в море-океан, долго там плавала-плавала, а потом волны выбросили ее на берег, далеко-далеко-далеко от серой страны.

Бутылку с секретным письмом нашли дети. Дети отдали бутылку взрослым, своим папам и мамам. Взрослые открыли бутылку, нашли в ней секретное письмо, прочли и поняли, что в стране, где живет мальчик, беда. И все очень-очень плохо. И нужно-нужно-нужно, очень нужно, очень срочно нужно что-то делать, нужно помочь.

Это были неравнодушные люди.

Но они не знали, куда нужно отправить письмо, чтобы случилось чудо. Они были взрослые. А кого спросить, не нашли. Но рядом с ними были их дети, и дети своим мамам и папам очень-очень подробно объяснили, что письмо мальчика нужно отправить на Север, в Лапландию. Там живет самый главный волшебник, там живет самый главный и веселый детский праздник – Праздник Волшебной новогодней елки!

Взрослые не поверили детям. Взрослые многое видят по-взрослому, но дети их убедили, и конверт с адресом: «Север. Лапландия. Самому главному волшебнику – Санта Клаусу», в котором лежало секретное письмо мальчика, полетел особой курьерской почтой прямо на север, в Лапландию, прямо к доброму дядюшке Санта Клаусу, тому, кто делает праздник Нового года.

И случилось еще одно чудо!

Письмо нашло адресата.

И Санта Клаус это письмо прочел.

А прочтя, сильно разволновался и тут же сказал своим помощникам:

– В далекой стране беда! У жителей этой страны украли краски и свет, украли солнце! Немедленно шлите телеграмму Путешественнику. Надо помочь! Надо вернуть краски людям, надо вернуть детям веру в чудеса, надо победить страшного злодея Мировое зло! В этом мире должно побеждать ДОБРО!

И полетела телеграмма через все расстояния и страны и нашла адресата – доброго, сильного и храброго героя, которого звали Путешественник.

И прочел он эту телеграмму.

И его корабль вышел из гавани в бурное море-океан, чтобы найти серую страну и победить страшного злодея МИРОВОЕ ЗЛО.

И над кораблем развевались особые волшебные паруса необычного алого цвета, и все корабли уступали ему дорогу, и все капитаны считали своим долгом помочь Путешественнику как можно быстрее найти страну, в которой все-все очень нуждались в его помощи и где страшный злодей Мировое зло вершил свои черные и грязные дела.

И, минуя все трудности и опасности, Путешественник находил серую страну.

Свет солнца и доброта сердца помогали ему победить ЗЛО, побороть тьму.

И чудо – свершалось.

Он возвращал детям чудо и дарил им праздник.

Он не боялся страшного злодея. Он шел через трудности и опасности, через многочисленные западни и ловушки страшного злодея Мировое зло и всюду побеждал его и его серых солдат, а потом спускался прямо в подземелье и там, в подземелье, в главном сражении побеждал страшного злодея, и тот возвращал краски и цвета и все остальное, что было отнято и украдено, жителям этой страны. А потом добрый, сильный и храбрый герой, которого звали Путешественник, озаряя себе путь светом своего сердца и светом волшебной лампы, смело шел в самое глубокое подземелье и освобождал Солнце и Луну из плена, возвращая людям красоту солнечного дня и волшебной лунной ночи.

И тогда возвращался порядок вещей. И днем на небе сияло солнце, а ночью на небосклоне светила луна.

И все-все становилось так, как было прежде.

Море вновь сияло синевой.

Трава и листва на деревьях вновь были зелеными, облака – вновь белыми или нежно-голубыми.

Цветы, бабочки и птицы вновь становились разноцветными и сказочно красивыми, вода в реке – чистой и прозрачной.

А страна, страна, где эти люди жили, – вновь красивой и разноцветной.

Потом он уплывал на своем корабле туда, где никто еще не был, потому что добрый герой был храбрым путешественником, и ему хотелось все увидеть и все записать.

И когда он уезжал, все жители страны приходили на берег и провожали его как настоящего героя, потому что он и в самом деле был героем.

И люди долго махали ему вслед, стоя на берегу, пока далеко-далеко у горизонта его прекрасный корабль с алыми парусами не превращался в маленькую точку.

И только маленький мальчик знал, что если бы не он, не его храбрость и не его письмо, никакого разноцветного чуда в серой стране не было бы.

Еще об этом знал Путешественник.

И еще добрый дядюшка Санта Клаус, тот, кто делает праздник Нового года.

Но это была их тайна, и мальчик ее хранил, потому что никто бы не поверил, что всего одно-единственное письмо всего одного-единственного мальчика и его очень-
очень-очень-очень большое желание жить в хорошей разноцветной стране, его детская вера в чудо может стать тем маленьким, но самым главным шагом к победе над плохим серым цветом, было тем главным событием, с которого начинается сказка, началось чудо, начинается длинный путь к победе добра над злом.

***

Уютно устроившись на сильных и крепких папиных руках, завернувшись в теплое одеяло, мальчик под ровный папин голос и мерный стук его большого сердца, очень похожего на стук больших волшебных часов, как правило, засыпал, и ему снились волшебные разноцветные сны, в которых он гулял по зеленой изумрудной траве, растил и поливал красивые желтые, голубые, красные, розовые, синие, фиолетовые, белые, оранжевые цветы, кормил с рук разноцветных маленьких птичек и играл с большими красивыми разноцветными бабочками…

И небо над ним было ярко-голубым…

И море плескалось у его ног удивительно чистого синего цвета…

И солнце на небе было желтым…

И вообще все вокруг было разноцветным…

В этих снах всегда был папа, который сражался со страшным злодеем вместе с мальчиком и всегда его побеждал, а потом они вместе уплывали далеко-далеко, туда, туда за горизонт, туда, где садится солнце, и над ними кружили белые чайки и развевались алые паруса.

***

Сказка была длинная, и когда папа начинал ее рассказывать, было еще светло, а когда она оканчивалась, уже наступал вечер, и в комнате сгущались сумерки.

Папа знал, что мальчику нравится эта сказка и что ему она снится, поэтому, когда он замечал, что его сыночек, уютно устроившись у него на руках, спит, все равно рассказывал свою сказку до конца, до самого-самого конца, а потом долго-долго о чем-то думал, стараясь сидеть почти неподвижно, держа маленькое, почти невесомое тельце спящего сыночка в своих больших и сильных руках, как самое большое сокровище.

Мама мальчика очень любила, когда папа рассказывал мальчику свои истории и очень так по-мужски о чем-то с ним серьезно говорил, так как успевала сделать многое из запланированных дел. Но иногда бывало так, что и она, так и не закончив свои бесконечные дела по дому, садилась в кресло, стоящее рядом, и тоже с удовольствием ее слушала. А потом, когда мальчик засыпал и видел свои особые цветные сны, они очень тихо, чтобы не потревожить сон мальчика, долго говорили о чем-то взрослом и важном.

Иногда тихо спорили.

А потом, стараясь не разбудить, бережно переносили спящего сыночка в кроватку.

Они были большие взрослые люди и прекрасно понимали, что утром сны кончатся. Кончатся на самом интересном… И что сны – это сны и они не всегда похожи на реальность. И утром, утром все будет по-другому.

Но они знали и другое.

Они знали, что мальчик очень любит эти красивые сны… Они знали, что мальчик хочет жить в такой стране-сказке, и они знали, что единственное, что они могут сделать для своего сыночка, – это не мешать ему их видеть.

Цветные сны – это было то немногое, что они могли дать мальчику.

***

Когда наступало утро и сон кончался, мальчик, не понимая, что цветная страна – это всего лишь сон, всегда немного грустил, ну совсем немного – немного оттого, что разноцветные сны кончались, немного оттого, что папа опять на своей работе и неизвестно когда выкроит время на их особые мужские разговоры.

Но утром рядом с мальчиком всегда была мама, а мама его успокаивала и старалась развеселить. А еще она постоянно напоминала мальчику, что никому, кроме мамы и папы, говорить об этих цветных снах нельзя. Даже доктору. Это их, мальчика, мамы и папы, маленькая тайна. И мальчик, даже если он маленький, должен эту тайну уметь хранить, если он хочет, чтобы ему снились разноцветные сны.

 

***

Мальчик был еще маленький, чтобы оставлять его дома одного, и мама мальчика на работу не ходила.

Она гуляла с ним в парке, читала ему книжки, кормила его, укладывала его спать, а когда он болел, ухаживала за ним, помогая ему как можно быстрее выздороветь.

Мама у мальчика была, как и все мамы на свете, просто мамой.

И, как и все дети, маму мальчик очень-очень любил и очень-очень ей верил.

Поэтому об этих снах он никому не рассказывал.

Мама не могла объяснить мальчику почему об этих цветных снах не надо никому рассказывать, так как мальчик был еще маленький (как объяснишь ребенку, что в стране, где они живут, разноцветные сны и сказки запрещены), но маме очень нравилось наблюдать, как мальчик радуется редким возможностям побыть с папой и послушать его интересные истории о добре и зле, о том, что такое хорошо и даже что такое плохо…

Поэтому, слушая его сбивчивые рассказы о том, что ему снилось, и какие подвиги он с папой совершил во сне, и как там, во сне, все было красиво, она всегда его успокаивала, объясняя, что его сны непременно сбудутся и когда-нибудь он обязательно-обязательно будет жить в такой разноцветной стране, и еще, когда он вырастет и будет таким же большим, как папа, он обязательно увидит сам многое из того, что ему рассказывает папа, потому что наверняка станет великим путешественником и сам побывает в далеких волшебных разноцветных странах.

***

А еще мама вызывала к нему доктора, когда мальчик болел.

Доктор жил недалеко.

Мальчик, гуляя в парке с мамой, часто видел доктора, который жил неподалеку от них, неизменно куда-то спешащего с серым докторским чемоданчиком, большим серым зонтом под мышкой и в неизменных серых калошах. При виде мамы и мальчика доктор, несмотря на буквально осязаемую занятость и постоянную нехватку времени (у него было большая практика в городе), всегда вел себя предельно вежливо, всегда первый здоровался и даже кланялся. Он даже находил время спросить у мамы, все ли у них в порядке и как здоровье ее сыночка.

С точки зрения мальчика, доктор был очень-очень странный, потому что, когда мама начинала ему рассказывать о мальчике, он начинал ее перебивать, извиняться и, ссылаясь на занятость, быстро удалялся по своим делам. И хотя мама ставила доктора мальчику в пример, объясняя, что именно так ведут себя воспитанные люди, мальчик всегда удивлялся, не понимая, почему, когда доктор задает вопросы, на которые он совсем не желает слушать ответы, это «хорошо» и даже очень «прилично», а когда он, мальчик, задает вопросы и очень хочет услышать на них ответ – это «плохо» и «неприлично», и почему на вопросы доктора мама старается ответить, а на его вопросы отшучивается, называя его «Почемучкой» или как папа – «БОЛЬШОЙ ВОПРОСИК», говоря, что когда он вырастет, все ответы узнает сам.

А еще доктора мальчик немножко боялся.

И тому была причина.

Всегда, когда доктор приходил в их дом, на тумбочке возле кровати мальчика появлялись коробочки с невкусными серыми таблетками и бутылочки с горькой микстурой. И все эти лекарства мальчик обязан был выпить, иначе, как объяснял доктор, мальчик никогда не выздоровеет и никогда не будет таким большим и сильным, как его папа. Мальчик очень хотел вырасти и стать большим, как папа, но пить невкусные таблетки ему очень не хотелось, поэтому доктор, по мнению мальчика, был плохим.

Плохим, потому что давал невкусные лекарства.

Плохим, потому что никак не хотел понять, что никакому мальчику ни за что на свете не понравится даже по прихоти какого-то там доктора лишать себя уюта – теплого одеяла, снимать теплую пижаму и, открыв рот, говорить громко по несколько раз «А» и еще показывать язык… Особенно, когда ты болеешь… И вообще, кому может понравиться, когда по тебе стучат большими узловатыми пальцами, как по деревянной кукле, или прикладывают к груди и спине холодную белую железку, концы которой зачем-то вставляют себе в уши и заставляют то кашлять, то не дышать, то дышать…

А еще, еще, по мнению мальчика, доктор был плохой, потому что, когда мальчик болел, доктор, приходя в их дом, вел себя так, как будто он тут будет жить и он тут самый главный. А мама его во всем слушалась и совсем не хотела видеть, что доктор специально вел себя так, как будто самым главным для него было не вылечить мальчика, а дать ему как можно больше невкусных таблеток.

И вообще, когда доктор говорил о лекарствах, он сразу как-то надувался, сразу напускал на себя очень важный вид и почему-то выходил на середину комнаты. И уже оттуда он громко, очень громко, так громко, как будто в комнате был еще кто-то кроме него, мальчика и мамы, говорил:

– Это чудесное лекарство!

– Это очень нужное лекарство!

– Это самое лучшее лекарство в нашей чудесной стране!

– Я выписываю вам рецепт на это самое лучшее лекарство. После приема этого лекарства ваш сын просто не имеет права не выздороветь в кратчайшие сроки! Только вы, мама, обязательно должны проследить, чтобы больной принимал лекарства правильно.

После этих странных слов доктор важно подходил к кровати мальчика, садился на краешек, брал какую-то бумажку, что-то в ней писал и уже нормальным голосом спокойно и подробно объяснял маме мальчика, какую серую таблетку нужно принимать до еды, какую – запивать молоком, какую – следует растолочь в порошок и залить водой, чтобы получилась микстура для полоскания горла.

Поэтому, хотя доктор всегда куда-то спешил и был совсем не страшный (просто у него была такая работа), когда мальчик видел доктора в парке, он всегда прятался за маму и всегда радовался, что встреча с доктором обошлась без вручения маме очередной коробочки с горькими серыми пилюлями, которые доктор почему-то называл самым лучшим в мире лекарством.

Мальчик был еще маленький и поэтому не очень понимал, что частые визиты в их дом «злого» доктора и коробочки с невкусными лекарствами были связаны с его болезнью, которая очень плохо поддавалась лечению, а сам доктор был хороший и совсем не злой.

Но это очень хорошо понимала мама.

***

Мальчику очень не нравилось болеть.

Мальчику очень не нравилось пить горькие таблетки.

Мама скрупулезно старалась выполнять все рекомендации и назначения доктора.

Но…

Но всегда, когда в город приходила осень и повсюду были лужи от бесконечных осенних холодных дождей, мальчик болел. У него был насморк, он начинал покашливать, температурить.

Этой осенью мальчик и мама, когда они гуляли по парку, попали под дождь, и мальчик промочил ноги.

Потом у него начался кашель, заболело горлышко, на щечках появился нездоровый румянец. Он стал шмыгать носом, плохо есть, стал капризничать.

Потом у него начался насморк.

Потом насморк прошел. Но он так и не выздоровел.

Что-то было не так.

То температура высокая по вечерам, то кашель, то какая-то слабость.

Мальчик сильно похудел, он не хотел гулять и почти все время сидел в большом папином кресле и смотрел в окно. А за окном была осень, был дождь.

Доктор был очень обеспокоен болезнью мальчика и старался бывать в их доме почти каждую неделю.

Иногда доктора к мальчику вызывала мама.

Иногда доктор приходил сам.

Доктор приносил коробочки с лекарствами, какие-то баночки с микстурами, что-то тихо объяснял маме, уча, как правильно принимать то или иное лекарство.

А мальчик все эти лекарства пил.

Они были невкусные.

Но он не мог не верить маме, которая уговаривала его выпить лекарство, объясняя, что это НАДО!

Поэтому, даже когда мальчик не хотел принимать невкусные таблетки и микстуру и начинал капризничать и хитрить, маме всегда удавалось убедить и уговорить мальчика выпить лекарство, объясняя и отвечая на все его «почему?» этим важным и малопонятным «Это НАДО!» А еще мама добавляла, что их сыночек должен быть здоровым и должен делать все-все, что говорит доктор, так как и папа, и мама очень-очень его любят и им очень больно смотреть на своего сыночка, который все время болеет и все время лежит в кроватке…

***

А еще мама говорила, что осень кончается и наступает зима! И очень, очень скоро Новый год! И ему, мальчику, просто нельзя болеть. Наоборот. Он должен хорошо кушать, больше гулять, набираться сил и очень-очень хотеть выздороветь, так как папа в этот праздник Нового года приглашен правителем этой страны на праздник БОЛЬШОЙ ЕЛКИ, который состоится на главной площади города, и мама и папа очень бы хотели, чтобы и их сынок тоже был на этом празднике и увидел настоящую, живую серую елку из настоящего леса, наряженную красивыми серыми игрушками, и очень красивый серый праздничный салют…

***

Вот только не надо перебивать.

Ведь это сказка!

А в сказке все кончается хорошо.

Да. Да! Да!!! Конечно же, мальчик выздоровел.

– Почему?

– Ну как почему!

Если есть те, кому ты очень дорог, те, кого очень-очень волнует, как ты себя чувствуешь, если есть те, кто тебя очень-очень любит и кто очень-очень хочет, чтобы ты не болел, а заболев, как можно быстрее выздоровел, ты обязательно выздоровеешь! Ты просто не можешь не выздороветь. Ведь так?!

***

К сожалению, в жизни многое происходит не так, как бы хотелось.

Это в сказке всегда все происходит и так как надо, и так, как хочется.

И одно дело, когда сказка, когда все так, как должно было быть, так, как надо, и уж совсем другое, когда жизнь и когда многое от тебя не зависит.

Мама за мальчика волновалась.

Папа за мальчика переживал.

Доктор старательно выписывал серые таблетки.

Мальчик очень-очень-очень хотел выздороветь и пойти с папой и мамой на праздник новогодней елки и поэтому старательно пил невкусные лекарства, которые выписывал доктор…

Но…

Но ему становилось все хуже и хуже…

Он почти все время проводил в своей кроватке, стал плохо кушать, у него стали бледными щечки, появились синеватые круги под глазами.

Он стал больше кашлять и даже задыхаться по ночам.

Из-за частых болезней он вообще был очень худенький, ну а теперь, заболев серьезно, похудел настолько, что казалось, через его тоненькие ручки проходит свет.

Из-за болезни у мальчика просто не было сил, и большую часть времени он проводил в своей постельке, укутанный по самый носик в теплое серое одеяло.

А еще у мальчика постоянно была высокая температура.

Одним словом, ситуация была очень серьезной, такой серьезной, что в любой другой стране мальчика бы положили в большую больницу, где есть профессора, академики, всякие сложные медицинские машины, где есть врачи, медсестры и все ходят в белых халатах.

Но больниц в стране, где жил мальчик, не было.

Вот такая это была страна! И поэтому мама почти не отходила от него: она делала ему массаж; она ставила ему горчичники; она кормила его с ложечки специальной серой манной кашей; она поила его теплым малиновым и липовым чаем, она поправляла на нем серое теплое одеяло, которое мальчик пытался сбросить во сне, когда у него был жар.

И еще она часто плакала, потому что серые таблетки, какими бы чудесными, со слов доктора, они ни были, ее больному сыночку не помогали…

Хотя доктор, доктор делал все что мог.

Он стал бывать в их доме каждый день и даже по несколько раз в день.

Он приглашал к мальчику других докторов. Все они были очень важными, очень знаменитыми и очень дорого стоили. У них была большая практика. Много пациентов. Мало времени. Они были известны. Это называлось консилиум. Но результат от этих консилиумов и осмотра мальчика светилами местной медицины был почти никакой.

Мальчику становилось все хуже и хуже.

Денег в семье было все меньше и меньше, а вот всяких разных лекарств на тумбочке у кровати мальчика – все больше и больше.

Ситуация была очень и очень серьезной. Мальчик очень тяжело болел.

Жизнь мальчика была в опасности.

Поэтому доктор, а он был очень хороший доктор, считал себя ответственным за здоровье мальчика (он очень волновался за мальчика, он очень хотел, чтобы мальчик выздоровел), видя, что серые таблетки не помогают, и от них мальчику становится только все хуже и хуже… однажды решился на очень смелый поступок.

Он попросил маму мальчика сделать так, чтобы он, доктор, смог поговорить с папой мальчика об очень важных проблемах, имеющих прямое отношение к выздоровлению их сына, только это будет очень секретный разговор, о котором папа не должен никому говорить.

Вечером, когда папа мальчика пришел с работы, а папа приходил с работы очень поздно (лекарства стоили много денег, и ему нужно было работать как можно больше, чтобы денег хватало и на лекарства, и на жизнь) мама рассказала папе о просьбе доктора и попросила папу назавтра прийти с работы раньше обычного.

И папа на следующий день встретился с доктором.

Доктор папу уже ждал, и мальчик слышал, как доктор очень тихо говорил папе о каком-то очень хорошем лекарстве – живых оранжевых витаминах.

Он так и сказал папе мальчика:

– Ваш сын очень и очень болен. Это очень серьезная болезнь. Серые таблетки и эта горькая микстура, которую нас заставляют прописывать таким больным детям, как ваш сын, при этой болезни не помогают. Вашему сыночку нужны другие лекарства – живые оранжевые витамины. Они есть в особых оранжевых фруктах, которые растут в далекой разноцветной стране. В нашей стране, как вы знаете, эти фрукты и вообще живые оранжевые витамины запрещены. Но они есть.

Их можно купить у одного контрабандиста, очень смелого и отважного человека, который тайно привозит их в нашу серую страну и наш город. Я напишу ему записку. Вы ему эту записку покажите. Только, пожалуйста, осторожнее. Никто не должен знать о нашем с вами разговоре и о записке. Вы же сами знаете, в какой стране мы живем…

***

Ты спросил меня: «Что это была за страна, в которой жил мальчик?»

О!!!

Это была особая страна.

В ней все было серым: на серых деревьях росли серые листья, над серыми цветами порхали серые некрасивые бабочки, здесь росла серая трава, здесь собирали серые яблоки, серую морковку и даже серые помидоры… Дома в этой стране специально красили в серый цвет, и в домах тоже все было серое: серые обои, серый кафель, серые тарелки и ложки и даже серые картины.

В этой стране даже молоко было некрасивого серого цвета.

А люди, все люди в этой стране, даже дети должны были носить одежду только серого цвета, спать на серого цвета простынях и укрываться серыми одеялами.

В этой стране небо было не голубое, а серое.

И даже солнце – не оранжево-красным и желто-горячим, а тусклым и холодным…

Почему?

А потому, что этой страной правил серый диктатор, который очень не любил яркий свет и вообще все цвета радуги – и не только их.

Ему не нравился белый цвет снега.

Его раздражал красный цвет яблок и помидоров.

Ему не хотелось, чтобы море было синим, а песок желтым.

Его утомлял зеленый цвет травы и листьев на деревьях.

Но особенно он не любил оттенки желтого: желтые цветы, осень, когда листья на деревьях становились золотыми и красными, он не мог смотреть на колосящееся поле желтой пшеницы.

Поэтому, когда этот человек пришел к власти и стал правителем этой страны, он запретил в стране все цвета радуги и даже специальным указом обязал всех жителей этой страны надевать только серую одежду, красить стены, крыши домов в серый цвет, приказал садоводам выращивать только серые яблоки, крестьянам растить только серую пшеницу, пекарям печь только особый серый хлеб…

У него были даже специальные художники, которые на дирижабле поднимались каждый день высоко в небо и красили особым прибором белые облака в серые тона, из-за чего солнце в серой стране светило тускло и казалось не желто-оранжевым, а серым…

А еще серый диктатор специально строил в своей стране фабрики и заводы, которые сильно дымили и выбрасывали из больших высоких труб много-много серого и черного дыма, и когда все эта пыль опускалась на землю, все становилось серым и тусклым. Именно из-за этих заводов в серой стране шел серый дождь и в реках была серая вода.

Серый диктатор считал, что серый цвет – это именно тот цвет, который нужен его народу, так как серый – это цвет уравновешенности, спокойствия и даже законности, порядка и Конституции.

Он думал именно так.

И чтобы именно так думали все, чтобы все в его стране было серым, серый диктатор создал специальную службу, сотрудникам которой вменялось в обязанности специально следить за тем, чтобы в серой стране не было ничего разноцветного. Им за это серый диктатор платил деньги. А еще у серого диктатора были: серые сыщики, серые солдаты, серые судьи и прокуроры, серые генералы, которые охраняли серого диктатора и были у него на службе.

И всех, у кого находили хоть что-то разноцветное, они сажали в тюрьму.

Разноцветное было строго-настрого запрещено!

Теперь ты понимаешь, что это была за страна и почему доктор предупредил папу мальчика, чтобы он был осторожен, когда будет покупать для больного сына живые оранжевые витамины.

Еще нет? А?

Уже понял!

Правильно!

Серый диктатор строго-настрого запретил в своей стране все разноцветное, и даже живые оранжевые витамины, очень нужные и полезные для тех, кто болел, запретил тоже. И только очень смелые люди, их называли «контрабандисты», решались тайно привозить оранжевые фрукты, в которых были эти живые оранжевые витамины, в страну серого диктатора.

И вообще, серый диктатор был очень злой и очень странный человек. Ему очень нравилось, когда его серые сыщики ловили контрабандистов, отнимали у них мандарины и апельсины (так назывались оранжевые фрукты из далеких разноцветных стран, в которых были живые оранжевые витамины), сваливали все эти оранжевые фрукты посреди его замка и он, серый диктатор, лично ехал по ним большим специальным серым катком, давя их и закатывая в серый асфальт.

Это превращение всего разноцветного и яркого в серый цвет было его самым большим и веселым развлечением.

Поэтому в серой стране быть контрабандистом было очень и очень опасно.

Доктор знал одного такого смелого человека, и именно ему он написал тайную записку, хотя сам он, доктор, сильно рисковал. Если бы у папы мальчика нашли записку доктора к контрабандисту, доктора тоже бы арестовали и тоже бы посадили в тюрьму, вместе с папой мальчика.

Да-да-да!

Серый диктатор не только не любил все разноцветное и яркое, он очень не любил детей!

Он не хотел, чтобы в его стране дети были здоровы.

На его фабриках, построенных прямо в городе, из труб которых постоянно шел черный дым, специальные аптекари намеренно делали невкусные серые таблетки и разные горькие микстуры, которые доктора должны были выписывать больным детям. И доктора делали то, что им приказывал серый диктатор, несмотря на то, что эти лекарства только вредили больным детям.

Доктора боялись серого диктатора.

Доктора боялись потерять свой диплом врача.

Доктора боялись нарушить инструкцию и закон, так как нарушителей закона в этой стране ждала тюрьма.

Они видели, они понимали, что дети от этих серых таблеток становятся серыми и еще более больными. Они знали, что именно они, доктора, виноваты в этом. Но это была их работа, ничего другого они делать не умели.

Поэтому они, выдумав для себя удобную формулу «Мы действуем по инструкции, мы не делаем ничего плохого, мы такие же, как и все! Серый диктатор нами доволен!», ходили к больным детям и выписывали вредные горькие таблетки, успокаивая себя тем, что ничего плохого они не делают для себя, что они думают о своих детях и о своих семьях: «Главное, все по инструкции, главное, ничего противозаконного».

Вот какая это была страна!

***

После ухода доктора мальчик слышал, как папа очень долго спорил с мамой о том, надо ли покупать живые оранжевые витамины или не надо.

Мама уговаривала папу не ходить к контрабандисту с запиской доктора, так как в городе повсюду шныряют сыщики серого диктатора и его могут поймать и посадить в тюрьму. А если он попадет в тюрьму, то ей придется идти работать, и их больной сыночек будет дома совсем один…

Папа отвечал, что он все понимает, но так больше нельзя. Этот серый цвет плохо влияет на мальчика, и он болеет именно потому, что у него нет ничего яркого и красочного…

И то, что их мальчик постоянно болеет, это очень и очень плохо. И он, папа, просто обязан пойти и принести своему сыночку живые оранжевые витамины. Это очень надо их сыну. Без них, без них он никогда не выздоровеет. А он, папа, очень-очень любит своего сыночка и очень хочет видеть его здоровым.

А еще папа говорил маме, что ничего опасного нет. Все ходят на черный рынок по ночам и покупают там разные цветные продукты, в том числе и живые оранжевые витамины для больных детей. Он сам знает, несколько человек с его работы, которые именно этими живыми витаминами смогли вылечить своих больных детей, и даже уже сам хотел пойти ночью на рынок и попробовать купить эти живые оранжевые витамины для мальчика, только не знал, у кого конкретно и получится ли это у него.

Ну а теперь, когда у него есть записка доктора, он просто обязан пойти и принести эти живые оранжевые витамины для их очень больного сына. Положение сейчас, как ему объяснил доктор, очень и очень серьезное. И если бы эти живые оранжевые витамины не были бы так нужны их сыну, разве бы доктор рисковал бы так с этой запиской?

Мальчик слышал, как папа оделся, и тихо скрипнула дверь.

И еще он слышал, как мама плакала.

***

На следующий день, когда доктор зашел к ним узнать, как дела, папа показал ему большой желто-гoрячего цвета мандарин, который дал ему по записке доктора контрабандист, и доктор подтвердил, что это и есть те самые живые витамины, которые так нужны его сыну. Затем доктор подробно объяснил папе, как надо отделить оранжевые дольки мандарина от оранжевой шкурки, особо указав, что давать мандарин мальчику нужно только по одной дольке: одну утром, одну в обед, и одну вечером, перед сном, и не больше, как бы мальчик ни упрашивал. Много витаминов – это тоже вредно, особенно когда организм ослаблен болезнью.

Лечение мальчика живыми оранжевыми витаминами началось, когда папа ушел на свою работу.

Мама закрыла дверь на все замки, плотно, очень плотно задернула все серые шторы на окнах так, чтобы не было видно ничего, что делается в комнате, плотно закрыла дверь в комнату мальчика (она очень боялась серых сыщиков) и лишь тогда очистила для сына мандарин.

После горькой микстуры и противных серых таблеток ярко-оранжевая долька мандарина показалась мальчику такой сладкой, такой вкусной, такой полезной, что он сразу почувствовал себя лучше: у него порозовели щечки, озорно заблестели глазки и почти нормализовалась температура. Он хорошо покушал и этим очень порадовал маму, потому что когда дети хорошо кушают, это значит, что они выздоравливают.

За несколько дней волшебные живые витамины сделали чудо!

Как оказалось, было достаточно всего одного мандарина, чтобы мальчик выздоровел.

Он набирался сил.

Он стал гулять с мамой в парке.

Он уже не кашлял.

У него стала нормальной температура.

Доктор так же, как и раньше, бывал в их доме, так же справлялся о его здоровье, слушал трубочкой, заставлял говорить «А», также становился посреди комнаты и громко говорил свою речь о лекарстве, но серых таблеток уже не прописывал, а если и прописывал, то очень тихо говорил маме, что мальчику их давать не надо, но покупать в аптеке желательно. Иначе могут догадаться, что мальчик выздоровел не от серых таблеток, а от чего-то другого.

Папа и мама были очень рады выздоровлению мальчика.

И однажды, это было под самый Новый год, мама даже рискнула напомнить папе о его обещании взять мальчика на главный праздник серой страны – праздник Большой Серой Новогодней Ёлки, чтобы показать мальчику большие серые игрушки, чтобы мальчик увидел красивую серую иллюминацию и большой серый новогодний салют, который всегда был главным украшением праздника.

***

Ты спрашиваешь, почему елка в серой стране была серой, а не зеленой и почему в серой стране был какой-то странный серый салют?

А как иначе!

Да.

В серой стране, где правил серый диктатор, все было серым и все было не так.

Даже праздник Нового года не был праздником для детей, не был таким праздником, когда детям взрослые наряжают елку, устраивают карнавалы, раздают подарки.

В серой стране праздник Нового года праздновался по-особому.

Это был праздник для серого диктатора.

Именно для него ставили и наряжали большую серую елку, для него развешивали серую иллюминацию, для него был особый серый салют, а еще для него на площади возле елки строили большую серую трибуну, с которой каждый папа должен был сказать всем другим папам, стоящим тут же на площади, и, главное, серому диктатору, сидящему в кресле в окружении своих серых генералов и министров, как он благодарен серому диктатору за то, что он, папа, и его дети живут в такой прекрасной серой стране; как ему папе, хорошо, что есть только один серый цвет и нет никакого другого; как радуются его дети тому, что вокруг них все серое и только серое, и что он, папа, ради своего сыночка или дочки просит серого диктатора и дальше править этой страной и всегда красить все в этой стране в прекрасный серый цвет, потому что серый цвет – это цвет законности и порядка.

И папы выходили на серую трибуну и говорили то, что надо было говорить.

Все знали, что если этого не сказать, то уволят с работы и даже могут посадить в тюрьму как бунтовщика или революционера. Поэтому никто не говорил с трибуны, что серый цвет и серый диктатор – это плохо! Все говорили, что это ХОРОШО.

Все боялись.

Вот на какой новогодний праздник просила мама взять ее и мальчика, чтобы мальчик посмотрел на серые игрушки, серые украшения на серой елке и серый салют.

К сожалению, больше праздников в серой стране не было, а маме очень хотелось, чтобы их сыночек увидел хоть какой-нибудь праздник, хоть какую-нибудь елку с игрушками и салют, пусть серый, не разноцветный, но салют!

И вот наступил последний день старого года.

Мама оторвала последний лист календаря и очень важно сказала мальчику:

– Сынок, сегодня очень важный день. Сегодня тридцать первое декабря. Сегодня мы идем на праздник Большой серой новогодней елки. На этом празднике будет наш папа. Он будет выступать с большой трибуны. А потом будет салют. И не вздумай капризничать, когда я буду тебя очень тепло одевать. Ты после болезни. Ни я, ни папа не хотим, чтобы ты опять лежал в кроватке. Папа уже ушел. Но он оставил нам особый пригласительный билет, и еще папе на работе выдали специальный, праздничный серый торт. Вставай быстрее. Сегодня у тебя праздник. Сегодня праздник у всех детей серой страны. Сегодня ты увидишь красивый серый новогодний салют!

И хотя за окном был обычный зимний день, это в самом деле был праздник.

Единственный праздник, разрешенный серым диктатором в этой серой стране.

И на этом новогоднем празднике было так, как каждый год. Большая серая елка с серыми игрушками. Серая трибуна. Серый диктатор на трибуне со своими генералами и министрами.

Папы в серых пальто с серыми воротниками и в одинаковых серых шапках, построенные в ровные серые шеренги.

Выступление с трибуны о том, как хорошо жить в серой стране.

И очередь, очередь пап, стоящих друг за другом в ожидании, когда их пригласят на серую трибуну хвалить серого диктатора.

Мама с мальчиком, как и все другие мамы и детки тех пап, которые были приглашены серым диктатором на праздник Большой елки, стояли вдали, за специальным ограждением, у которого дежурили серые солдаты.

На празднике Новогодней елки вокруг площади всегда стояли серые солдаты, всегда делалось ограждение.

Серый диктатор очень боялся простых людей. Поэтому всегда в праздник Большой серой новогодней елки в казармах дежурили специальные команды быстрого наведения порядка, которые по первому сигналу должны были выезжать на площадь для наведения порядка и защиты Конституции.

Мальчик стоял впереди мамы и хорошо видел, как из серой колонны пап вышел его папа и занял очередь к трибуне.

Ему было хорошо видно, как папа все ближе и ближе продвигался к трибуне и как подходила папина очередь произнести речь для серого диктатора. А папа стоял у самой трибуны и слышал, как другие папы говорили, как они благодарны серому диктатору за то, что они и их дети живут в такой прекрасной серой стране; как им, папам, хорошо, что есть только один серый цвет и нет никакого другого; как радуются их дети тому, что вокруг них все серое и только серое, и что они, папы, ради своего сыночка или дочки просят серого диктатора и дальше править этой страной и всегда красить все в этой стране в прекрасный серый цвет, потому что серый цвет – это цвет законности и порядка.

Папа мальчика знал, что это неправдивые слова.

Он знал, что с серой трибуны папы говорят одно, а когда их не слышат серые сыщики, совсем другое.

Он знал, что многие просто боятся сказать правду в лицо серому диктатору, причем боятся не за себя (он многих знал по своей работе – это были очень смелые сильные, справедливые люди), они боятся за своих детей, за свои семьи. Серый диктатор был жестокий человек. Он специально звал на свой праздник Новогодней елки больших и сильных людей своей серой страны, чтобы быть уверенным, что ничего плохого для него весь следующий год не случится. Если с трибуны говорили то, что надо, значит, его боялись и значит, в его серой стране будет такой порядок, какой нравится лично ему, верховному главнокомандующему всей серой страны.

И чем больше пап с серой трибуны говорили ему, что серый цвет – это хорошо, тем больше нравился ему этот праздник Новогодней елки. Никто не решался сказать ему правду и быть смелым, и это тоже нравилось серому диктатору.

Ему нравилось сидеть в кресле и слушать выступления разных пап, нравилось, что серые министры и генералы чувствуют его важность и значимость, нравилось, что его любит народ, и нравилась любовь народа к нему.

***

Но вот подошла очередь выйти на серую трибуну папе мальчика…

И он на нее взошел.

Взошел, вышел и долго молчал.

Он смотрел на своих товарищей, одетых во все серое…

Он видел своего выздоровевшего сыночка рядом с мамой, и он, так же, как и все дети на площади и даже их мамы, был одет во все серое.

И ему стало грустно. Он хорошо понимал, отчего его мальчик часто болеет.

Он прекрасно знал, что мальчик выздоровел от живых оранжевых витаминов из далеких разноцветных стран. Ему не нужно было лгать самому себе о том, что в серой стране, где все вокруг серое, «хорошо». Он знал, как плохо жить в серой стране его сыночку и как его мальчику необходим яркий цветной разноцветно-красочный мир, как полезны его сыночку настоящее теплое желто-горячее солнце и живые оранжевые витамины… А еще он очень-
очень хотел, чтобы его мальчик не болел.

И главное, он не хотел врать самому себе, не хотел врать при мальчике, не хотел и не мог сказать тех слов, которые так легко говорили другие папы при нем.

Ему было стыдно, стыдно лгать.

Поэтому, выйдя на серую трибуну, стоя на ней перед большими стройными серыми рядами пап, видя за ними стоявшего за оцеплением рядом с мамой мальчика, который был уже почти здоров и который очень радовался тому, что он видит настоящую живую серую елку, украшенную серыми игрушками, большую серою трибуну с серыми гирляндами, мальчика, ожидающего когда в ночном небе начнется красивый серый салют, он сказал правду.

Он сказал:

– Я – папа. У меня есть сыночек. Он часто болеет. Он болеет оттого, что в стране, где я живу, – все серое. Моему сыночку нужен свет, нужно солнышко. Он никогда не видел зеленой травы, разноцветных бабочек, красных яблок, желто-горячих мандаринов, оранжевых роз. Он даже не знает, что небо у нас, в моей стране, раньше было голубое, а вода в речке – синяя. Поэтому я, как взрослый человек, как папа, который очень любит своего сыночка и волнуется за его здоровье и за то, в какой стране ему приходится жить, всем папам, которые будут выступать после меня, советую сделать как и я – сказать правду. Правду о том, что это очень, очень плохо, когда вокруг все серое. Правду о том, что это очень плохо, когда наши дети болеют из-за того, что серый диктатор любит только серый цвет. Правду о том, что нам, папам, приходится тайно давать нашим больным детям живые оранжевые витамины, от которых они выздоравливают и которые запрещены серым диктатором.

И еще он говорил о том, что ему очень больно, что он здесь, на площади, один, что у него одного мало сил и он один никогда не сможет сделать так, чтобы его страна стала разноцветной, как это было раньше, до правления серого диктатора.

И еще он говорил о том, что у серого диктатора много солдат, много тайных шпионов, много серых генералов, серых чиновников, много продажных судей и прокуроров.

Но все можно изменить!

Изменить здесь и сейчас!

Сейчас, когда пап на этой площади много, много больше, чем серых солдат, серых шпионов, серых генералов, серых чиновников, серых продажных судей и серых прокуроров.

Нас много, и мы можем вернуть нашей стране ее разноцветность, такую нужную для наших детей, чтобы они никогда не болели. Наши дети должны жить в нормальной разноцветной стране, в которой светит нормальное желто-горячее солнце, а не это – тусклое и серое. И для этого надо просто никого не бояться и просто сказать правду.

И это очень легко сделать, если все мы будем говорить правду, жить по правде, бороться за правду!

И еще, еще он сказал самое главное.

Он сказал:

– Я читал в детстве, когда был таким, как мой сын, одну очень хорошую и умную книжку о мальчике с другой планеты, и в книжке было написано, что мы отвечаем за тех, кого приручили.

Эту фразу я очень-очень хорошо запомнил, так как в этой книжке очень просто и понятно было объяснено, что мальчик, если он посадил розу, отвечает за жизнь этой розы. Но в той книжке было написано о розе, а здесь сейчас решается судьба моего сыночка и всех детей серой страны. И я, как папа, который очень и очень любит своего сына, просто не могу позволить, чтобы он все время болел из-за того, что все вокруг серое. Я не хочу, чтобы мой сыночек жил в стране, которая стала серой из-за серого диктатора. Я ответственен за моего мальчика, ведь я его папа! А вы, вы ответственны за ваших детей.

И папа мальчика прямо на серой трибуне при всех папах, стоящих на площади, при всех сыщиках, серых солдатах, генералах, судьях, прокурорах и сером диктаторе смело приколол на лацкан своего серого пальто ярко-оранжевую корочку от мандарина, которую всегда носил в кармане пальто, после того как его сыночек стал выздоравливать – и выздоровел!

И все поняли, что правду говорить легко.

Очень легко!

Очень легко, особенно если слова идут из самого сердца и в этом сердце большая-пребольшая любовь к близким и громадная ответственность за их будущее.

И все поняли, что он не боится серого диктатора и что для этого смелого папы самое главное – это его сыночек и его будущее.

И все поняли, что самое главное на свете – это быть папой!

И ЭТО ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ ОТВЕТСТВЕННО!!!

И что папы, именно папы должны защитить право своих детей на жизнь в хорошей разноцветной стране, где серого будет очень и очень мало, а разноцветного – очень и очень много.

Папа говорил, а все его слушали. Слушали, потому что, то важное, что он говорил, было правдой. А правда – это правда. Эти слова много раз каждый, кто сейчас стоял на площади в безликих серых колоннах, говорил сам себе, ища ответы на сложный вопрос: «Что делать?» И теперь эти слова звучали с большой серой трибуны, и говорил их обычный человек, говорил просто и от самого сердца. Говорил, никого не боясь! И на его сером пальто, слева, там, где сердце, горела живым огоньком ярко-желтая мандариновая корочка как знак храбрости и ответственности за его сына, за то, в какой стране ему расти.

Но все кончается.

Кончились и слова у храброго папы.

И стало тихо-тихо.

На площади все замерло.

Никто раньше не говорил таких слов с серой трибуны прямо в лицо серому диктатору.

В серой стране боялись говорить правду.

А сейчас испугались все. Даже серый диктатор.

Из всех, кто был на площади, обрадовался только один мальчик, так как он понял, что теперь он и все остальные дети будут жить в разноцветной стране, будут есть много живых оранжевых витаминов и никогда не будут болеть.

Но поступок папы мальчика не обрадовал серого диктатора. Он обернулся к своим серым генералам и, очень так недобро улыбнувшись, сказал:

– Это революционер и бунтовщик. Арестуйте его немедленно – и в тюрьму! А потом судить, судить строго, чтобы ни у кого в моей стране больше не было желания повторять слова, которые произнес этот человек, и уж тем более портить мне мой праздник Новогодней елки. И еще! Снимите с этого папы эту… этот дурацкий оранжевый значок. У меня от этого цвета голова начинает болеть! И побыстрее. А вы (это он уже давал указание серым прокурорам) найдите всех, кто причастен к этому безобразию. И всех в тюрьму!

Он подал знак серым генералам, они отдали нужные приказы по своим серым мобильным телефонам, и серые сыщики, стоящие тут же на площади среди пап (в их работу входило внимательно вслушиваться, не скажет ли кто-либо из пап что-то плохое в адрес серого диктатора или вообще что-то плохое о сером цвете, ведь за это им платили зарплату – вот такая у них была работа), стали окружать трибуну, чтобы схватить и арестовать человека с яркой мандариновой корочкой на сером пальто.

А в серых казармах серые полковники уже отдавали приказы, уже предвкушая новые награды, вскрывали большие серые конверты, на которых стояла только одна буква «Ч», уже вчитывались в инструкции, написанные на серой бумаге.

И уже была нажата нужная серая кнопка, уже выла сирена, уже серые солдаты, выполняя приказ вышестоящего командования (они были на работе и работали серыми солдатами. Есть и такая работа!), наперегонки стали надевать специальные серые пуленепробиваемые жилеты, специальные каски, очень похожие на новогодние шары, вооружаться резиновыми черными дубинками, вешать на пояса наручники, баллончики с парализующим газом.

Уже им выдавали автоматы и пистолеты! А к ним – настоящие, боевые патроны. Такие, которые всегда берут солдаты, когда они на войне… Уже звучала команда «По машинам!»

Уже звучали рапорта о готовности.

Серые солдаты действовали очень быстро, четко, слаженно.

Это были хорошие солдаты.

Они хорошо знали свою работу…

***

Храбрый папа видел, как к серой трибуне пробираются через строй пап скользкие серые личности, видел, как звонят по телефонам серые генералы, слышал, как они отдают приказы серым полковникам, слышал, как рапортуют полковники о выезде серых солдат, но не пошевелился.

Он был очень храбрый. Он никого не боялся. И он очень хотел, чтобы его сынок жил в нормальной разноцветной стране. А потом, ему просто некуда было бежать. Это была его страна! В этой стране жил его сын. И никто, никто в этой стране, кроме него, так сильно не хотел, чтобы она была разноцветной и чтобы его сыночек не болел.

Поэтому он гордо стоял на серой трибуне, большой и сильный… и на его сером пальто, там, где билось его большое сердце, желто-горячим светом светилась, словно маленький кусочек настоящего оранжевого солнца, мандариновая корочка.

И в это время случилось чудо!

***

Чудо?

Да. Чудо.

Чудо просто не могло не произойти.

В сказке нельзя без чуда!

Без чуда добро даже в сказке не может победить зло!

Зло коварно.

Зло сильно.

Зло вездесуще.

Но не всесильно.

Есть правда, есть справедливость, есть любовь, есть ответственность за то, что делаешь, есть добро…

А чудо всегда на стороне ДОБРА, на стороне добра и правды.

Ты меня перебил. На чем я остановился?

– Произошло чудо.

Часть вторая

– Ты меня перебил. На чем я остановился?

– Произошло чудо.

– Так вот.

Произошло чудо!

Оказалось…

Оказалось, что ярко-желтая мандариновая корочка была волшебной!

Это было очень сложное волшебство.

Это волшебство могло случиться только на Новый Год, и, чтобы оно случилось, нужно было, чтобы в серой стране нашелся очень храбрый человек, который бы никого не боялся, был смелым, говорил слова правды из самого-самого сердца и очень-очень-очень любил и волновался за своих близких, любил и волновался так, чтобы его личная ответственность за их благополучие, их счастье, их здоровье, невзирая на любые возможные последствия за эту смелость, любовь и правду, перевесила страх!

Серые колдуны серой страны уже предупреждали серого диктатора, что на одном из его серых праздников серой новогодней елки такое чудо может произойти, но никто не знал, когда. Поэтому к каждому празднику Нового года в серой стране и серый диктатор, и военные готовились очень серьезно.

У серого диктатора был специальный лифт, соединявший его серый замок с серой трибуной, и свой очень тайный код, который знал только он один и которым открывались двери его секретного подземного бункера.

А серые солдаты этот праздник всегда проводили в своих серых казармах в ожидании сигнала тревоги. У них был даже специальный план, который был очень-
очень-очень секретным и назывался «ПЛАН «Ч». Согласно этому плану, по сигналу с площади в казармах объявлялась тревога, и солдаты в полном вооружении и даже с оружием и боевыми патронами должны были занять свои места в специальных машинах и быстро, приехав на площадь, подавить любое неповиновение. Чуда просто не должно было быть!

Никогда! Таков был план. И серые солдаты должны были сделать все, чтобы никакого чуда не было. Им даже разрешалось стрелять. У них даже был специальный приказ, который назывался «Стрелять на поражение».

– А что такое «стрелять на поражение»?

– Не перебивай меня, а то я собьюсь опять и что-то очень важное упущу. А в сказке, да еще такой длинной, важного очень много…

***

Так вот. Произошло чудо!

Оказалось, что именно в эту новогоднюю ночь, в этот последний день старого года, в день, который на всех календарях мира назывался тридцать первое декабря, в короткий миг, когда уходящий год передает извечную эстафету дел новому году, на планете Земля, несущейся на громадной скорости в черноте космоса, вдруг пересеклись все-все линии межгалактического волшебства, и на всей планете Земля наступила самая обычная и самая настоящая волшебная новогодняя ночь, ночь, когда добро побеждает зло на всей земле и во всех странах мира.

В эту ночь волшебство было такое сильное, что даже там, где была война, генералы и правительства воюющих сторон, несмотря на ненависть друг к другу, находили в себе силы договориться и объявить временное перемирие, чтобы их солдаты смогли послать новогодние подарки своим деткам, или написать хорошее доброе письмо, или позвонить и сказать, что у папы – все хорошо, папа здоров, но не может приехать, так как «выполняет важное правительственное задание».

В эту ночь все-все дети планеты Земля получали от своих пап и мам подарки, папы и мамы устраивали для них красочные карнавалы, на которых у ярко разукрашенных игрушками и цветными гирляндами новогодних елок дети весело танцевали, смеялись, показывали друг другу свои красочные маскарадные костюмы, которые готовили специально к этому празднику вместе с мамами.

В эту новогоднюю ночь колдовство во всем мире было такое сильное, что многие президенты и правители, движимые неизвестной силой, вдруг делали то, чего делать просто не могли из-за важности занимаемых постов. Они вдруг все бросали (а это были банкеты, светские приемы, рауты с большим количеством очень-очень важных и очень богатых гостей) и, приказав наполнить свои личные вертолеты самыми различными детскими подарками и книгами, не зная зачем, поднимались в воздух, затем садились и оказывались в больнице, там, где дети из-за своих болезней не смогли увидеть праздник, или в особых домах, где жили детки, у которых не было родителей и которых воспитывало государство, или даже на праздничных детских карнавалах, и прямо тут, из больниц, из детских домов, из театров-дворцов по телевизору, показывая руками на веселых детей с подарками, поздравляли всех своих соотечественников с праздником Нового Года! И это все показывалось телевидением на всю планету. Одним словом, колдовство летало от одной страной страны к другой и всюду делало так, чтобы дети были счастливы! У всех детей планеты были подарки! У всех детей планеты был праздник!

А в серой стране у детей праздника не было!

Н е  б ы л о!!!

Но и не было того, кто очень-очень хочет, чтобы такой праздник был!

Их папы и мамы, даже те папы, которые работали серыми солдатами (это папа на службе работает солдатом, а дома он просто папа), очень боялись попасть в тюрьму, очень боялись серого диктатора и даже не могли сметь думать о каком-то празднике для их деток, который бы был веселым, разноцветным, таким, каким он всегда был в разноцветных странах…

Дети этой страны просто не знали, что праздник Новогодней елки – это веселый разноцветный праздник.

Серый диктатор просто представить себе не мог, что он дарит детям в Новый Год какие-то подарки. У него не было детей. Ему просто некому было дарить подарки. Подарки дарили ему, у него был праздник Нового Года!

Поэтому, когда все условия чуда: быть смелым, говорить правду, правду из самого-самого сердца и очень-очень-очень любить и волноваться за своих близких, любить и волноваться так, чтобы твоя ответственность за их благополучие, их счастье, их здоровье, невзирая на любые возможные последствия за эту смелость, любовь и правду, перевесила страх, – вдруг на серой площади обрели реальность, и этой реальностью был большой, сильный и очень смелый человек, гордо стоящий на серой трибуне, и на его сером пальто живым горячим светом, словно кусочек солнца, светила одна-единственная, единственная-единственная на всю серую страну ярко-оранжевая мандариновая корочка, приколотая прямо к его большому и храброму сердцу, – чуда не произойти просто не могло!

Всем, кто стоял на площади, казалось, что это оранжевая мандариновая корочка была волшебной!

А на самом деле волшебство было спрятано глубже, много глубже. Оно шло из самого сердца храброго папы, и с каждым ударом его храброго сердца сухая невзрачная корочка мандарина, которую папа всегда носил в кармане как талисман, как знак выздоровления его сыночка от страшной болезни, светила все ярче и ярче.

Но кто может видеть, как бьется сердце под серым пальто, серым пиджаком, серой рубашкой?!

А оранжевая мандариновая корочка была видна всем, и она в самом деле была волшебной!

Она светилась особым хорошим светом, и с каждым ударом большого сильного сердца храброго папы этот свет стал набирать силу.

Он делался ярче, ярче, ярче…

На него уже было больно смотреть.

И корочка мандарина стала медленно превращаться в маленький кусочек настоящего оранжевого солнца, такой от нее шел желто-горячий добрый и теплый свет.

И этот свет ярко осветил всех стоящих на площади, всех, кто был на серой трибуне, осветил новогоднюю елку, осветил весь серый город и даже всю серую страну!

И все, кто стоял на серой площади: и папы в длинных шеренгах, и мамы с детьми за особым заграждением, и серые солдаты на площади, и серые генералы, судьи, прокуроры – вдруг увидели, в какой некрасивой стране они живут, как некрасив серый снег и серое небо, как безобразна серая новогодняя елка с серыми игрушками, как некрасив город, когда в нем все серое: и дома, и крыши, и даже занавески на окнах.

Папы посмотрели друг на друга и увидели, что они в этих серых пальто выглядят очень некрасиво, а еще они увидели, что у всех них серые лица, а еще они увидели своих детей, стоящих рядом с мамами, и поняли, что этот смелый человек на трибуне говорит правду. Их дети тоже были серыми, в серых пальтишках, одинаковых серых шапочках, и все, как один, шмыгали носами, сморкаясь и кашляя в серые носовые платки.

И, когда они это увидели, всем папам, стоящим на серой площади, всем папам, приглашенным серым диктатором на праздник новогодней елки, стало стыдно.

Стыдно, что они хвалили серого диктатора.

Стыдно, что они красили дома серой краской.

Стыдно, что они выращивают серые яблоки и пекут серый хлеб.

Стыдно, что они строят заводы, из труб которых идет черный и серый дым, от которого все вокруг в их стране серое и некрасивое.

Стыдно, что они ничего не сделали для того, чтобы защитить своего сыночка или дочурку от серого диктатора, который только то и делает, что превращает яркие краски в плохой серый цвет, из-за которого дети постоянно болеют.

Стыдно, что у их детей нет хорошего разноцветного детства и ярко-желтого горячего солнца, которое было в их стране, пока ими не стал править серый диктатор.

Стыдно, что их много, а они не могут сделать для своих детей праздник Нового года таким, каков он есть во всех других странах – веселым, разноцветным, с хороводами, карнавалами, подарками.

Стыдно, что их много, а они боятся одного серого диктатора и кучки его серых генералов.

Стыдно, что они ПАПЫ, а папы в самом деле ответственны за своих детей и за то, в какой стране их сыновья и дочурки будут жить, а они ничего не делают, чтобы их детки жили лучше.

А еще они поняли, что они могут и должны быть смелыми, так как и они всегда думали и думают как это смелый человек на трибуне, только боялись сказать это вслух, вот так, при всех! Сказать правду.

Ведь они – ПАПЫ!!!

Их много!

А ПАПА – это самая главная и наиглавнейшая профессия в мире, так как именно с пап мальчики берут пример, и от того, каким был папа, очень во многом зависит, станет ли мальчик настоящим мужчиной: сильным, смелым, храбрым, ответственным.

Вот какое случилось чудо.

Вот что сделал свет от одной маленькой сухой желто-оранжевой мандариновой корочки.

И когда все это случилось, все папы: папы, которые стояли в серых шеренгах, папы, стоявшие в оцеплении, папы, стоявшие у серой трибуны, папы, работающие серыми солдатами – сурово нахмурили брови и для того чтобы защитить храброго папу и не допустить к трибуне ни серых сыщиков, ни серых шпионов, протянули друг другу руки и превратили всю серую площадь в большое-пребольшое крепкое мужское рукопожатие и, образовав живое серое кольцо из своих крепких рук вокруг серой трибуны, громко, во весь голос сказали, никого уже не боясь:

– Мы не позволим никому арестовывать этого человека. Он сказал правду! Серый цвет – это плохо! Именно из-за того, что в нашей стране все серое, наши дети постоянно болеют! Долой серый цвет! Долой серого диктатора! Долой серых генералов, прокуроров, серых продажных судей! Мы никому не позволим отнимать у наших детей детство, отнимать у них веселые разноцветные праздники, воровать у них желто-горячий свет солнца!

Мы не хотим, чтобы наши дети жили в серой стране, мы не хотим, чтобы у них были серые некрасивые праздники и скучная серая жизнь. Наша страна должна быть, как и все остальные страны, красивой и разноцветной!

И нас много!

И теперь, когда мы поняли, что нам надо делать, чтобы наши дети смогли увидеть настоящий цвет настоящего желто-горячего солнца, мы сделаем все, чтобы наша страна стала, как и прежде, разноцветной! Даже если на эту площадь приедут все серые солдаты серой страны!

Это были смелые слова.

Это был очень смелый поступок всех пап сразу.

И это было сделано здесь, на этой площади, здесь и сейчас, как бы ни было страшно и опасно это делать и говорить.

Было сделано и было сказано!

Не было на площади никого, ни одного папы, кто бы хотел, чтобы его сын или дочурка болели от серых дождей, серого снега, серых таблеток, оттого, что едят серый хлеб, серые яблоки, оттого, что видят серых бабочек и серых, невзрачных птиц, оттого, что носят некрасивую серую одежду, спят на серых простынях, укрываются серыми одеяльцами.

У них, пап, было другое детство.

Настоящее!

Разноцветное!

И только их равнодушие когда-то давно позволило серому диктатору сделать их страну серой.

А чудо расцветало над площадью желто-горячим добрым и теплым светом. Оно подбрасывало в карманы каждому, кто стоял на площади, сухие мандариновые корочки. И все, кто находил у себя в кармане эти кусочки волшебства, смело прикалывали эти ярко-желтые корочки к своим серым пальто. Все папы хотели для своего сыночка или дочурки праздника. Праздника света! А что может быть лучше, чем разноцветный новогодний праздник и чудо! Чудо, от которого все становится разноцветным и красивым.

И тогда случилось еще одно чудо! Тогда его никто не заметил. Но это было чудо! Настоящее чудо!

Все, кто был на серой трибуне: серый диктатор, серые генералы, серые продажные прокуроры и судьи, серые сыщики и шпионы – испугались.

Испугались одного смелого и храброго человека.

Испугались и стали меньше ростом.

И серый диктатор испугался.

Он испугался смелых слов.

Он испугался смелых пап, которые образовали живую баррикаду и не пускали серых сыщиков к трибуне.

Он испугался яркого света, идущего от волшебной мандариновой корочки.

Он испугался чуда, потому что понял, что начинает сбываться пророчество, о котором ему очень давно говорили колдуны и серые ученые.

Но у него был план, были серые генералы, серые солдаты, и он не собирался сдаваться. Он знал, что серые солдаты выполнят любой приказ. И он, он привык быть серым диктатором, привык, что его боятся, привык, что именно его приказы беспрекословно выполняются, привык жить в очень удобном для него сером цвете. И он так просто сдаваться не собирался. Он знал, что однажды люди захотят вернуть себе обратно их право жить в хорошей разноцветной стране, он знал, что однажды пророчество сбудется. Но он знал и другое – чудо не может длиться вечно. Чудо – это миг. А миг, как ему разъяснили его генералы, можно очень даже запросто переждать в удобном и неприступном бункере, заранее построенном и хорошо укрепленном.

Поэтому, надев большие серые очки, спрятавшись за спины своих серых генералов, он быстро покинул серую трибуну и по тайному подземному ходу, на специальном лифте, умчал к себе в замок, чтобы оттуда из бункера, находясь в полной безопасности (мало ли что), руководить всей операцией по подавлению бунта на площади.

А на площади никакого бунта и не было.

На площади был праздник!

От множества желто-горячих мандариновых корочек все, что было на площади, стало разноцветным и очень, очень красивым.

У новогодней елки иголки превратились в изумруды, и она вся стала светиться, излучая глубокий зеленовато-синий цвет. Игрушки на ней стали разноцветными, яркими, гирлянды и шары засветились желтым, красным, оранжевым цветами, и оказалось, что на самой верхушке елки находятся очень красивые часы, которые громко отсчитывали минуты: тук-тук, тук-тук.

И когда маленькая стрелка стала указывать на цифру «12», а большая стрелка ее догнала – вдруг стали бить куранты, звенеть колокола.

А потом, потом прозвучали выстрелы.

***

Не бойся.

Это были хорошие выстрелы.

Это начался салют.

Только в этот раз салют был не серым, как всегда в серой стране, а разноцветным.

***

В серое небо с шипением взлетали ракеты, и где-то там, рядом со звездами, они взрывались многочисленными разноцветными светящимися шарами, которые, повисев в воздухе, тоже взрывались, рисуя на небе всякие буквы, картинки, смешных щенков, кукол.

Шипящие ракеты уходили в ночное небо одна за другой, и все с радостью следили за их траекторией, пытаясь угадать, какой рисунок нарисуют в небе разноцветные шары.

И вдруг прозвучала сразу целая канонада выстрелов, и в небо взлетело много-много шипящих ракет, так много, что над площадью стало светло как днем, и в новогоднем небе из разноцветных огоньков, переливаясь всеми цветами радуги, стали появляться волшебные буквы, из которых стали составляться слова, образуя, образуя…

Волшебную надпись:

«Милые дети! Поздравляю вас с Новым годом!»

И подпись – Санта Клаус.

А потом прилетел и сам Санта Клаус на оленьей упряжке, появились добрые гномы, фокусники, сразу несколько детских театров, всюду стала звучать веселая музыка, и на площади начался новогодний карнавал.

Пришел святой Николай и стал раздавать из холщового мешка конфеты в разноцветных ярких обертках, шоколадки и оранжевые апельсины.

Папы разобрали серое ограждение, и дети побежали к большой елке.

Они никогда раньше не видели столько красок.

Они никогда не видели такой изумрудно-красивой ярко-зеленой с синими и голубыми отблесками настоящей елки. Они хотели потрогать ее руками, а папы поднимали их на своих крепких и сильных руках до самого неба, и там, в небе, был праздник – настоящий разноцветный салют.

И пахло настоящей елкой.

И олени были настоящие

И даже подарки.

И можно было потрогать за рукав Санта Клауса, и можно было смеяться, и можно было танцевать, и можно было петь песни…

И все, кто жил в этой серой стране, кто уже почти смирился с тем, что серый цвет – это хорошо, потому что это «порядок», «закон» и «Конституция», не зная, почему, вдруг достали из самых-самых тайников своей одежды сухие сморщенные корочки мандаринов и апельсинов и стали, уже никого не боясь, прикалывать их себе на серые пальто, туда, где у них билось сердце.

И самый лучший свет на свете, свет разноцветного праздника Нового года, пришел в серую страну.

А дети серого города, увидев из своих окон, что вся площадь светится разноцветными огнями, что весь город освещен хорошим тепло-желтым светом и происходит чудо превращения серого города в разноцветный, услышав выстрелы из пушек, которые пускали в небо фейерверки и ракеты, видя на небе красивый огромный разноцветный салют, после которого прямо на небе вдруг возникла чудесная надпись:

Милые дети! Поздравляю вас с Новым годом!

И подпись – Санта Клаус.

– сразу поняли, что в их сером городе произошло чудо!

И они стали просить пап и мам, бабушек и дедушек, стали просить своих старших братьев и сестричек как можно быстрее отвести их на площадь.

Туда, где чудо!

Туда, где была Большая новогодняя елка.

Они кричали.

Они даже плакали.

Они тащили своих бабушек и дедушек, которые шли медленно, за руки и все время повторяли:

– Быстрее, быстрее! Там – чудо! Там очень хорошее чудо! Мы хотим видеть чудо!

Идемте быстрее, ведь мы никогда раньше не видели разноцветного Нового года!

И они пришли на площадь со своими бабушками и дедушками, папами и мамами, братьями и сестрами и увидели чудо – прекрасную разноцветную елку, красивые разноцветные игрушки и гирлянды, которыми ее украсили дед Мороз и Санта Клаус, увидели снег на ее ветвях белее белого, который был специально привезен Санта Клаусом из далекой Лапландии, и такой чистый-пречистый, такой блестяще белый.

Они увидели храбрых пап с яркими желто-горячими значками на серых пальто, от которых шел теплый свет, как от настоящего солнца.

Они увидели, что вокруг елки кружится и танцует настоящий карнавал с фокусниками, жонглерами, цирковыми акробатами, дрессированными собачками и даже медведем.

И уже никто не мог их удержать. Они побежали к елке! Они стали танцевать, веселиться, петь песни. Даже взрослые веселились.

Веселье заразительно.

Самых маленьких папы взяли на руки, чтобы с высоты им было все хорошо видно, а тем, кто очень-очень хотел быть похожим на своего храброго папу и очень-очень просил, прикололи к серым пальтишкам волшебные мандариновые корочки, которые все светили и светили, разливая по всей серой стране свой волшебный желто-оранжевый свет.

И все обнимали друг друга и поздравляли с тем, что теперь, когда свершилось чудо, их страна будет разноцветно-
красивой и нигде не будет этого гадкого серого цвета, который так уже надоел, не будет серого диктатора, не будет серого неба и серых художников, которые красили с дирижабля облака серой краской, из-за чего даже солнце было серым. И главное – их дети не будут болеть. Никто не посмеет кормить их невкусными серыми таблетками, никто не посмеет запретить им живые оранжевые витамины.

Даже смелый контрабандист пришел на праздник, переодетый в восточного мага, и показывал фокусы, раздавая всем детям желто-оранжевые мандарины с поздравлениями и пожеланиями больше не болеть. Дети тут же съедали мандарины, деля их поровну и угощая ими своих дедушек и бабушек (они любили своих дедушек и бабушек и не хотели, чтобы те болели), и тут же вешали себе на серые пальтишки оранжевые шкурки от мандаринов, чтобы во всем быть похожими на своих пап. И все, кто приходил на площадь, спрашивали:

– Кто? Кто этот храбрый и смелый человек, нашедший в себе силы сказать прямо с трибуны, прямо при всех генералах самому серому диктатору, что он не хочет, чтобы серый диктатор правил его страной, не хочет, чтобы в его стране все было серое, не хочет, чтобы его сыночек болел?

Все хотели видеть храброго папу, чтобы пожать ему руку и сказать спасибо за то чудо, которое совершилось в их стране благодаря его смелости и ответственности, сказать ему, как они ему благодарны и как они рады, что у их детей теперь всегда будут настоящий Новый год и разноцветная страна.

Но найти храброго папу никто не мог. Праздник был в самом разгаре. Все кружилось, смеялось, всюду были веселые лица, праздничные поздравления. Кто-то сказал, что храбрый папа стоит на серой трибуне, но теперь там было очень много пап, у всех на лацканах пальто светились лучиком настоящего солнца мандариновые корочки.
Но к трибуне было не пробиться.

***

Среди общего веселья и праздника, сияния разноцветных гирлянд и елочных украшений на большой, сверкающей ослепительно белыми громадными снежинками елке, взрывов в небе ракет и праздничного фейерверка как-то никто и не заметил, как храбрый папа, нежно обняв, как самое большое сокровище в мире, спящего мальчика, вместе с мамой неторопливо ушел.

Мальчик еще не окреп после болезни.

Мальчик был еще маленький.

Мальчику уже пора было спать.

Обилие событий: чудо, разноцветные краски, такие же, как их описывал папа в своих сказках, сказка, пришедшая к нему в эту волшебную новогоднюю ночь, разноцветный салют для него, для его детского восприятия мира – было сложным и очень серьезным испытанием.

Они шли осторожно, чтобы не разбудить мальчика. И, раскачиваясь в такт шагам, мальчик спал, спал, уткнувшись носиком в папин воротник, пахнувший апельсиновой корочкой, и снился ему сон о разноцветной стране. А мама тихо ругала папу за излишнюю смелость.

А папа оправдывался.

Мама говорила о том, что его поступок мог иметь плохие последствия, что он должен думать, прежде чем сделать что-нибудь.

А папа ее слышал и не слышал одновременно.

Он думал о том, что утром надо обязательно зайти к доктору и рассказать ему все-все, что было вчера, нет сегодня, на площади, потому что это очень плохо, когда доктора боятся начальства и поэтому дают детям ненужные и вредные для детей лекарства, потому что это очень-
очень плохо, когда докторов заставляют обманывать больных, и они советуют покупать ненужные и вредные таблетки вместо необходимых, чтобы больные как можно быстрее выздоравливали.

А еще он думал о том, что надо будет купить у контрабандиста еще один апельсин или мандарин, потому что на улице зима и будет плохо, если мальчик опять заболеет.

А еще, думал он, нужно обязательно поставить в комнате мальчика настоящую живую елку из настоящего леса, которая пахнет морозом и праздником, и на нее кроме ярких разноцветных игрушек обязательно повесить хотя бы один настоящий ярко-оранжевый мандарин.

А с неба, оттуда, где гасли разноцветные огни салюта, на город и на всю серую страну падали снежинки, и они, как и полагается всем снежинкам на свете, были привычного белого цвета, такими, как и полагается быть всем снежинкам в любой нормальной разноцветной стране…

Но…

Но это все увидели только утром, когда над страной взошло солнце и начался первый день Нового года, первый день после смелого поступка одного-единственного папы, который очень-очень-очень любил одного маленького мальчика и который считал себя лично ответственным за то, в какой стране живет он сам и в какой стране будет жить его сын.

***

– Деда, это сказка про тебя? Это ты храбрый папа?

– Нет, внучек, эта сказка не про меня. Но на этой площади я был. Это потом уже все стало сказкой. А вначале все было очень и очень серьезно.

– Деда, а что ты делал на площади, когда храбрый папа говорил о том, что он очень любит своего сыночка и он очень-очень хочет, чтобы все вокруг было разноцветным?

– Я был… был тем, кто не стрелял…

Тогда нас подняли по тревоге, дали настоящие боевые патроны, и мы… мы уже были готовы подавить бунт на площади. Такая у меня тогда была работа.

Тогда я работал серым солдатом. Площадь была окружена, и каждый знал, что делать. Нас на это специально тренировали. Я слышал, что говорил храбрый папа. Мы все это слышали. Я не знаю как, но слышали несмотря на то, что на нас были сферы. Это такие специальные шлемы, похожие на шар, и… и они просто не должны были пропускать никаких посторонних звуков, кроме приказов нашего командира. Наверное, это было какой-то частью чуда. Тогда, когда на площади засветилась разноцветная елка, нам был отдан приказ стрелять на поражение. Приказ был. Но мы… я его не выполнил.

– Деда, то, что ты не выполнил приказ, это тоже было чудо?

– Нет, внучек. Это был мой личный выбор. Я тоже хотел, чтобы у твоей мамы было разноцветное детство, такое, о котором говорил этот храбрый человек с трибуны… Мы все этого хотели.

Просто только у одного из нас хватило смелости что-то сделать, чтобы все изменить… На фоне его храбрости мое «я был одним из тех, кто не стрелял…» весит немного.

Хотя…

***

А теперь спать.

Всем маленьким мальчикам нужно спать.

Во сне мальчики растут. Я хочу, чтобы ты вырос большим и сильным.

И, конечно же, храбрым. Как храбрый папа.

И еще утром обязательно расскажи мне, что тебе приснится этой ночью.

Почему-то, когда я рассказывал эту сказку твоей маме, когда она была маленькая, ей снилась всегда только яркая, разноцветная новогодняя елка.

Доброй ночи, внучек.

– И тебе доброй ночи, мой храбрый дедушка.

Об авторе:

Родился 27 ноября 1957 в г. Сталино (Украина) в семье служащих. Окончил восемь классов средней школы в Донецке – в то время город переименовали.

В 1973 г. поступил в Донецкий металлургический техникум на факультет по литейному делу. Окончил с отличием. В 1977 г. поступил в Донецкий медицинский институт им. М. Горького. Окончил в 1983 г. по специальности «Лечебное дело». Распределен по специальности «Хирургия». Работал в городской больнице г. Докучаевска Донецкой области. Как военный в звании старшего лейтенанта медицинской службы был направлен в Чернобыль, в тридцатикилометровую зону. Служил с 6 января по 29 марта 1987 г.
Эти события привели к инвалидности.

В 1988 г. снова учеба. Но уже в клинической ординатуре по онкологии на кафедре онкологии Донецкого мединститута. С 1990 г. работает в Донецком областном онкологическом диспансере хирургом-онкологом. Преподает в Донецком медицинском университете топографическую анатомию и оперативную хирургию.

Автор книги «Неизвестная онкология, или Путешествие в Страну БОЛЕЗНЬ». Фрагмент книги – статья «Болезнь Тургенева» – на журналистском конкурсе работ (VIII съезд онкологов СПГ и Евразии, 2014 г.) по освещению профессии онколога в СМИ получила первую премию.

Готова рукопись о Тургеневе, о последних 540 днях его жизни – он также был болен раком (точнее опухолевой болезнью). Книга доступна на сайте Проза.ру, псевдоним автора – Максименко 2.

 

Опубликовано в альманахе «Российский колокол» № Я подарю тебе звезду 2021.
Размещено на сайте 02.07.2021 в 12:42.