Моя любовь ведь не стала меньше

Сергей КОМИН | Голоса провинции

Стихи приведены в авторской редакции

***

Моя любовь ведь не стала меньше.
Твоя – ушла.
Пусть говорят, что так много женщин, –
Мне ты нужна.

Пусть говорят, мол, забудь, не плачься.
Но как забыть?
С тобой узнал я, что значит счастье,
И как любить.

И нет любимее вас на свете;
Я к вам приду.
И, пусть, не знаю – вернёшься, нет ли,
Надеюсь, жду.

Я всё же – муж, и навеки – папа
(Пусть не прощён).
Мне б вас обнять и вдохнуть ваш запах,
Чего ещё?

Два солнца ярких – Анютка-кроха,
Елена-мать;
Молюсь за вас я благому Богу –
Уметь прощать.

***

Солнце недавно село,
Негой душа полна.
Стиснуть нагое тело
В жарких объятьях сна.
Звёзды во мраке ночи
Тусклый всем дарят свет.
…Медленно гаснут строчки…
…Жаль, тебя рядом нет,

Ты бы меня любила
Как бы я ни был груб,
Ты бы меня простила
Нежным касаньем губ,

Я бы тебя лелеял,
Только тобой дыша.
Солнце нежданно село,
Негой полна душа.

В глаза

Не прячь глаза, когда проходишь мимо,
Оно и так все сложно поправимо.

Когда проходишь – не смотри вослед,
Раз сознаешь: назад дороги нет.

Смотри в глаза, когда идешь навстречу.
Я все еще тобою изувечен.

Ты тоже изувечена, и мной.
Но ты жива, и я еще живой.

Но ведь пройдёт и эта полоса.
Смотри в глаза!

***

Поцелуй меня в подбородок,
Неумело, почти, поцелуй.
Я постарше, не твой одногодок,
Но я так же влюблён в луну.

Поцелуй меня неумело,
Пусть несмело, как в первый раз.
Понимаешь, такое дело, –
Нам прощаться почти пора.

Столько лет мы ходили рядом
И касались друг друга рук,
В ногу шли октябрьским парадом,
К цели сделав немалый крюк.

Одарили друг друга роком
И любили, но абы как,
Поминали мы всуе Бога,
И теперь нас развёл пустяк.

И любя, мы себя любили,
Ни друг друга, ни дочь, ни дом,
Потому подломились крылья,
И посыпались мы кувырком.

Потому, понимаешь, Лена,
Разрушали мы всё вокруг
И друг друга, искали крена
И налево, и крен был крут.

И нельзя может, было иначе,
Но пойми – я отец, ты мать
(Как Мадонна), но я не мачо
Чтоб тебя на цепи держать.

Поцелуй меня на прощанье.
Поцелуй как в последний раз
В пустоту, из которой, знаю,
Ничего не придёт для нас.

И пусть мазано красным густо,
Встала в горле кость поперёк,
Странно, не покидает чувство,
Что конец уже не далёк.

Ветер

Прохладный ветер ласкает древо
Своим нежным дыханием –
Все изгибы ствола, трещинки, впадинки.
Он страстен. Он вожделеет.

Он тщится прорваться сквозь кору
К плечу дерева,
Чтобы осыпать его поцелуями.

Он ярится от своей беспомощности,
И в этой ярости рождается сила,
Которой ничто не может противостоять.

Насильник-ветер срывает с дерева кору,
Опрокидывает его наземь
И целует, кусает, царапает
Уже мёртвую белоснежную кожу ствола.

А потом смеется, плачет, завывает
Над поверженным предметом
Своего желания.

Седой сумасшедший ветер…

***

Он не узнает матери тепла,
Не засмеётся, не прищурит глазки,
Под ручками его не вскружится юла,
Он не услышит бабушкиной сказки,
Он не получит имя, и ничто
В его глазах не сможет отразиться,
Не сможет никогда построить дом,
Не сможет никогда ни с кем проститься,
Он не узнает радостей простых,
И не споет он много-много песен,
Над одром умирающих родных
Не встанет, скорбно голову повесив.
Он хочет жить, но это наш каприз,
Ведь нам дороже мнимая свобода.
Мгновение в себя порой вмещает жизнь
В застывшем крике убиваемого плода.

***

Я старею от машинных выхлопов,
Незаметных в скользкой синеве,
Я болею от недетских выкриков
И зимой мечтаю о зиме.

В переливах ветреных и утренних
Я старею молча, не спеша,
Я старею вне, старею внутренне,
Продолжая вечностью дышать.

В межсердечье скрученного вечера
Добавляет краски суета,
И опять, опять мне делать нечего,
И внутри клокочет пустота.

Я старею медленно и сдавленно,
Выпуская в мир недетский крик, –
Не хочу быть брошенным, оставленным
И терзаю ручку на двери.

Всё равно мне пусто и зажаберно,
Тяжко, словно первое «прости».
Где горячий камень, чтобы набело
Жизнь мою, как поле, перейти?

***

Я устал от странных заморочек,
Все мои волненья – ерунда,
Но когда-то надо ставить точку
Даже в бесконечности листа.

Пусть растерян, пусть аляповато
Мир расписан, как под хохлому,
Может статься – станет всё чревато
И опять сведётся к одному:

Снова убежит она сквозь пальцы,
Снова не найдёшь её нигде,
Значит, не пытайся прерываться,
Продолжай случайный па-де-де.

Даже пусть всё будет очень долго,
И тревожно. Просто иногда
Вынимай застрявшие осколки,
Остальное просто ерунда.

***

Меня к тебе не подпускает время
И двери закрывает даже в сны.
А встречи коротки и неуверенны
И потеряли чувство новизны.

В смятенье дух, и разум в тёмном омуте,
Узлы сомнений спрятаны в клубок,
И мысли потемнели, как от копоти,
И не дают отвлечься от тревог.

А время одиночества не лечит.
И ничего ты вовсе не должна.
Я так хочу обнять тебя за плечи.
Ты мне нужна.

***

Спи, ретивое сердечко.
День прошёл.
Подарю тебе колечко.
Хорошо?

Этой ночью превратимся
В лебедей,
Чтоб потом друг другу мниться
Целый день.

Я твои целую глазки.
Спи, Ленусь.
Этой ночью будет сказка,
Или грусть…

***

Буйно звёзды в глазах плясали,
Жутко пряной была трава,
Она любила его едва ли,
Да и знала едва-едва.

Почему-то совсем не важно –
Правду (кривду) ли он говорит,
От того ли такая жажда
И внизу живота горит?

Приурочено, – к нужной дате, –
А захочешь – и не найдёшь –
Засыпала в его объятьях
И домой возвращалась в дождь.

Находила в его постели
Блёстки, бусинки, волоски
И домой плелась еле-еле,
Тихо мучаясь от тоски.

Муж, доверчивый и постылый,
Сам, дурак, не видит обман.
А когда-то его любила…
Был ведь пан… А теперь пропал.

Вот и кончилось всё изломом…
…На миру даже смерть красна.
По идее бы, надо в омут,
Только поздно – она понесла.

А любовнику несть печали –
Он не хочет сына признать.
Где же совесть? Её едва ли
Приходилось ему встречать.

Мужа? Побоку… Кажный вечер видеть
Взгляда немой укор?
– Вы всё врёте, что время лечит.
Потому какой разговор.

Ну и пусть говорит, что любит.
Всё! Не верю ни чьим словам…
Ей не важно, что скажут люди
И что в жизни опять бедлам.

Ей теперь не нужна причина
Ни для радости, ни для забот.
И она воспитает сына –
Тот, кто любит, её поймёт.

D/E

Как ни трудно тебя любить,
Как ни трудно тебя прощать,
Чтоб от стужи тебя укрыть,
Должен я о себе забыть,
Должен я от себя бежать.

Цикл «Четверостишья дней»

***

Я все слова отдал тебе
И, став, как будто, много старше,
Мог лишь задавленно хрипеть,
Не в силах день забыть вчерашний.

***

Наш ветер пах и травой, и морем,
А земляники неловкий вкус
Не знал, что время приводит к ссоре
Закономерностью рваных чувств.

***

Мы слышим оклики надсадные,
Но, расставаясь с нелюбимыми,
Мы всё же искренне досадуем,
Что нас обидели и кинули.

***

Мы окунулись в бездну поцелуя,
Забыв себя и о любви тоскуя.
Но распрощались на исходе дня,
И бездна навалилась на меня.

***

В твоих глазах – моя усталость,
И мысли все мои – твои.
Ты мне прости такую шалость –
Я губы вымазал в крови.

***

Тебе нужны мои стихи,
А я не нужен?
С тобой мы всё же чудаки.
А может, хуже.

***

Я позабыл тебя молчащую,
Твой голос бархатно-изношен.
Хотим любить по-настоящему,
Потом боимся, что не сможем.

***

Вот так безнадёжно просто влюбиться.
Кому? Для чего? Просто странный каприз.
Ты снова ко мне ненароком ластишься.
Проснись для меня и опять мне приснись.

***

Знаешь, Анна, –
На твоих губах соль.
Знаешь, Анна, –
На моих устах боль.

Помнишь, Анна,
Я тебя любил век?
Помнишь, Анна,
Я в тебе любил всех.

Слышишь, Анна,
Твой, растекшийся во мне звук?
Слушай, Анна,
Уже мёртвого сердца стук.

***

И всё же для меня ты идеал,
Пусть я себя пытаюсь обмануть.
Хотя ты рук моих не приняла,
Мне все же тебя не в чем упрекнуть.

***

Всё больше и больше ты дальше и дальше.
За вычетом лет, с осознанием фальши
Однажды мы всё же проснёмся и будем
Влюблёнными без отвращения к людям.

***

Пожар небес закрыл от взгляда звёзды,
И мимолётный окрик тишины
Вновь ощутил касанья милый отзвук
Внутри неосознания вины.

***

Никто не станет тайно или явно
Искать истока смутной глубины,
И всё же показалось бы забавным
Увидеть опрометчивые сны.

***

Вся душа моя словно выжжена…
Сердце стыло стучит в груди…
Я люблю тебя, блядь бесстыжая.
Умоляю… Не уходи…

***

Веснушек всех не перечесть,

Но все поэты – звездочёты,
Они всегда почтут за честь
Считать, что не имеет счёта.

***

И день уйдёт, сердито хлопнув дверью,
Ночь оставляя в полной темноте.

***

Ты можешь злиться, кричать, ругаться,

И строить ссору.
Ты молода, и тебе лишь двадцать,
Мне скоро сорок.

Но так уж вышло – я прав во многом,
И, пусть не сразу,
Нам это очень выходит боком.
Да, я – зараза.

Да, я – заноза, и умник чёртов
(Мне говорили).
Однажды даже назвали мёртвым,
Но – от бессилья.

Нельзя же к счастью идти по трупам,
Все это знают.
А ругань – довод совсем для глупых,
Ты не такая.

Что нас сломало? Мое упрямство?
Твоя строптивость?
А может, мыслей непостоянство?
Всё изменилось.

Нам слушать сердце б, а не советы
Друзей и близких,
Друг другом греться, делиться светом,
Сплестись и слиться.

Но – изменился. Но – изменилась.
Всё очень просто.
А знаешь, милая, что случилось?
Случился – возраст.

Об авторе:

Родился в 1977 году на Крайнем Севере, в селе Ерёма Катангского р-на Иркутской области. Когда-то эти места описал Вячеслав Шишков в своем романе «Угрюм-река». Учился на отделении журналистики филологического факультета Иркутского государственного университета, но окончил Иркутский аграрный колледж. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького, семинар Эдуарда Балашова, в 2008 газетах «Правда Севера», «Усть-илимская правда», журналах «Сибирь», «Русская сила», «Первоцвет», «Сотворение», «Кукумбер», «Тверской бульвар, 25». В настоящее время живет в городе Усть-Илимске.

Рассказать о прочитанном в социальных сетях:

Подписка на обновления интернет-версии журнала «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: