Детский смех Победы
Война – это авианалеты, грохот артиллерии и танков, канонада выстрелов… У нее много звуков и много лиц. Она подкрадывается и обрушивается на тебя всей своей силой, когда ты меньше всего ее ждешь. И, прячась, ты считаешь разрывы. Один. Два. Три… Господи, спасибо, что мимо. А потом орудия смолкают. И в этой тишине становится слышен плач ребенка. Тихие всхлипывания, похожие на жалобное мяуканье котенка. А потом снова начинается обстрел, заглушающий все… Именно поэтому дети войны тихи. Они знают, что их плач останется неуслышанным.
Лето 1941 года было очень жарким. Под палящим солнцем выгорали поля и мельчали речушки, а ночи по-прежнему были холодны и темны. Страна жила. Никто не ожидал, что беда постучится в дверь. Люди, конечно, понимали, что скоро может начаться война, но старались верить в лучшее, в добро. Как у нас в 2014 году.
Василию – одному из моих прадедушек – в 41-м исполнилось семнадцать лет. Он собирался поступать в институт и, приписав себе год, подал документы. Вот только его мечтам не суждено было сбыться. Пришла война. Тут уж стало не до института. Война может многое. Перемолоть в своих жерновах огромное количество людей, принести разрушения и голод. Она может изменить судьбу целого поколения, оставив в его памяти отметины и шрамы. Но если ты ей сопротивляешься, то война медленно отступает. И мы помним своих героев и то, как тяжело досталась эта победа.
Много это или мало – годы, отнятые у мирной жизни? Для всего народа 22 июня стало датой, изменившей жизнь на «до» и «после». Все эти долгие мучительные годы мои деды и родня боролись за победу и жизнь. Война проверяла их на прочность, закаляла характер и создавала из них личностей. И я горжусь, что никто из них не стал предателем и полицаем.
Мой прадедушка Василий был артиллеристом. Он выходил из окружения так же, как многие солдаты в то время. Можно было просто сдаться, но он с боем прорывался к своим. После контузии он снова вернулся к сослуживцам на фронт, убежав из госпиталя, потому что понимал: он защищает свою Родину, свою землю. По-другому не мог. Вся страна по-другому не могла. За это время его мама получила на него три похоронки, и мне даже страшно представить, что она каждый раз чувствовала. Но тем не менее позже он освобождал Прагу и служил до 1949 года.
Другой прадедушка и обе прабабушки были слишком малы, поэтому остались в тылу. И еще неизвестно, где было тяжелей: на фронте или дома, где они работали наравне со взрослыми, сбивая руки в кровь и надрываясь. «Все для фронта! Все для победы!» Для них это были
не пустые слова, поэтому никто не роптал. И каждый делал то, что мог. Ведь они верили в свою правоту, в необходимость победы над фашизмом ради будущего мира.
Кто-то приближал победу на фронте, кто-то – находясь в тылу. Не менялось только одно – дети войны взрослеют слишком быстро и слишком рано. Достаточно вспомнить о подвиге наших молодогвардейцев или о мальчишках, ставших сынами полка. Сколько бы им всем ни было, они перестали быть детьми, но все равно по-детски мечтали о конфетах и беззаботных деньках. И они стали невидимой опорой этой победы.
Сейчас мне одиннадцать лет. Я живу в Луганске, и мне известно, что такое артобстрел или авианалет. Половина моей жизни – война. Я не знаю, что чувствовали такие же дети, как я, в том тяжелом и страшном 41-м году, но мне кажется, что это похоже на все то, что испытывают сейчас дети Луганска и Донецка. Иногда мне очень хочется написать моим сверстникам из 1941 года письмо. Сказать им много слов поддержки, но потом я вспоминаю их жизненный путь и понимаю, что их стойкости и самоотверженности может позавидовать каждый. Жизнь детей войны – это не истории об отчаянии, это истории о надежде, даже если они полны трагедий. И пусть что тогда, что сейчас мы
не знаем, что нас ждет завтра и будет ли оно у нас – это «завтра», но мы уверенно шагаем вперед. Мы не сломались и с каждым днем становимся только сильнее, потому что сила духа у нас в крови.
Когда я прихожу к могилам своих прадедов и думаю о них, я знаю, что продолжу их путь, ведь мы шли и идем в одном направлении. И я точно знаю, как и они, что война рано или поздно закончится и мы будем создавать новое будущее. С памятью о войне, но с верой в мир. Будущее, в тишине которого будет услышана молитва детей о мире и их смех. Потому что когда раздается детский смех, война отступает.
Глициния и Кошка
Может ли Глициния стать одним из главных героев рассказа? Конечно, может! Если сумеет подружиться с Кошкой. Вот только Кошки очень капризны, поэтому сделать это будет не так уж и легко.
***
Глициния – это такая древовидная лиана с красивыми сиреневыми цветами, которая цветет тогда, когда ей и положено, – весной. Когда я появилась у хозяйки, наша Глициния была уже большим деревом. По крайней мере, когда я становилась на задние лапки, она была выше меня. Выскочка!
Вначале наши с ней отношения как-то не заладились: хозяйка запрещала мне точить о ее ствол когти и даже отдыхать на ветвях, и все это только потому, что я, видите ли, могу повредить кору или «испортить ее форму, поломав ветки». Это кто, это я-то?! Безобразие какое-то! Кто вообще вздумал запрещать кошкам что бы то ни было? Тем более оскорблять их прекрасные формы. Ужасные люди! И редкостные зануды!
Время шло, мы обе росли. Она стала вполне симпатичным деревцем, но куда ей до меня? У нее никогда не будет моей грации, моей красоты и мягких лапок с острыми коготками.
Иногда на закате мы с хозяйкой сидели в беседке: она пила ароматный кофе с шоколадными конфетами, а я сидела у нее на коленях. Вот тогда-то мне впервые и показалось, что Глициния немного наклоняется к беседке, чтобы послушать, о чем мы с хозяйкой говорим. Ничего себе! Вот это наглость! Как ей не стыдно подслушивать чужие разговоры?
Естественно, на следующий день я пошла к ней и высказала все, что думаю по этому поводу. Эта нахалка ничего мне не отвечала. Просто стояла и молчала. Как вам это? В какой-то момент мне даже стало жалко эту несчастную деревяшку, ведь эта глупышка, наверное, не умеет говорить. Или она просто слишком высокого мнения о себе? У-у какая! Я ей покажу, из чего у меня коготки сделаны!
– Ты чего молчишь все время? Думаешь, ты такая важная?
– Просто мне нечего тебе сказать.
Я раскрыла рот от удивления. Неужели она мне ответила?
– Ты почему подслушиваешь? Это как минимум некрасиво. Хозяйка беседует со мной, а не с тобой!
– Мне скучно. И немного одиноко. Я же не могу путешествовать, как ты. А специально мне никто ничего не рассказывает.
Мы договорились, что я буду приходить к ней и сообщать новости, а она за это позволит мне лежать на ее ветвях. Я считаю, что это хорошая плата за мое общество.
С того дня так и повелось: днем я, лежа в тени ее листьев, рассказываю ей обо всех новостях, а она слушает, а по вечерам я сижу на коленях у хозяйки, пьющей кофе в саду, и слушаю ее. Или стрекот сверчков. А иногда даже кваканье лягушек из ближайшего пруда. Они такие забавные, эти лягушки, правда!
Наступила осень. Моя Глициния собиралась уснуть. В один из последних солнечных деньков, когда я немного загрустила, я спросила у нее:
– А хочешь я тебе спою? Я умею не только рассказывать истории. Говорят, когда мурлычет кошка – Бог спит. Мы убаюкиваем Его своими колыбельными, ведь Он так устал. А потом Он просыпается в хорошем настроении и свершает чудо. Поэтому мы и нужны этому миру. Без нас не было бы чудес. А одно чудо я могу сделать сама: спеть для тебя, чтобы ты засыпала счастливой.
И я пела ей. Каждый день, пока не наступили холода.
Я не люблю осень – она очень мокрая и грязная. Но зима еще хуже, чем осень. Я не люблю холод и снег. Это для людей зима – веселое время, но для нас, кошек, ничего хорошего в ней нет. Моя прекрасная черная гладкая шубка не очень-то и согревает в мороз, а уж лапки еще сильнее мерзнут. Бр-р-р!
Зиму я провела дома, греясь у камина и беседуя с хозяйкой. Или иногда прячась от ее несносных внуков. Кошмарные создания! Я еле дождалась весны, чтобы снова поговорить со своей подругой и поведать ей все новости, которых за зиму набралось очень много.
Так прошло несколько лет. Мы, кошки, не считаем годы и часы. Они нам ни к чему.
Одним душным вечером в начале лета моя старая хозяйка куда-то позвонила и очень взволнованно, пусть и недолго, говорила с кем-то по телефону. Люди ведь называют это телефоном, правда? Потом приехала большая-большая машина со странными мигающими огнями. Я не знаю, кто это был, но это точно была не машина ее детей. Больше я свою хозяйку не видела. Она так и не вернулась. Как и я больше не возвращалась домой.
Несколько раз приезжали дети и внуки моей старой хозяйки, но я пряталась от них, ведь внуки раньше таскали меня за хвост, пока взрослых не было в комнате. Впрочем, они меня не особо и искали.
А потом дома поселились чужие люди. Им я тем более оказалась не нужна. Они не просто не пускали меня домой, но и прогоняли, если мне все-таки удавалось проскользнуть через приоткрытую дверь. Кому нужна бездомная черная кошка? Тем более что я стала очень худой, а моя восхитительная шубка выцвела и стала такой некрасивой.
Хорошо, что моя подруга Глициния осталась со мной и хотя бы она не прогоняла меня. Как и прежде, я лежала на ее ветвях и мы беседовали обо всем, что происходило вокруг. Наверное, она и сама видела все изменения в нашей жизни, но ничего не говорила мне, чтобы не огорчать еще сильнее. Все же я больше жаловалась на жизнь, чем рассказывала новости.
Лето закончилось. Наступившая осень казалась еще холоднее, чем обычно… Господи, ну почему же так холодно?
Забраться на ветки Глицинии у меня уже не было сил, поэтому я просто легла около нее.
– Хочешь, я сделаю маленькое чудо? Хочешь, я тебе спою? Это будет моя самая красивая песня, и она только для тебя.
– Конечно, моя маленькая черная Кошка. Твои песни всегда прекрасны, они – лучшая колыбельная в мире.
Я замурлыкала, и мы обе вскоре уснули…
***
Весной, когда я проснулась, моей Кошки рядом не было. Но я верю, что она обязательно вернется, ведь у кошек девять жизней. В каком бы обличье она ни предстала передо мной, она всегда будет самой прекрасной Кошкой на свете, исполняющей самые прекрасные колыбельные, способные убаюкать Бога.
Как Мурка лучшей жизни ходила искать
В одной глухой деревеньке жила-была кошка Мурка. И умницей была она, и красавицей: все деревенские коты на нее засматривались и ходили свататься. А какой работящей была! Окрестные мыши прятались по норам, только имя ее заслышав, никому из племени их спуску не давала!
Меж тем была кошка несчастна. Оттого, что хозяином ей доводился одинокий старик Савелий, еле сводивший концы с концами. Пока тот был молод, работа спорилась и в доме всегда царил достаток. Но вот незаметно подкралась старость, принеся с собою и немощь. По мере того как силы покидали хозяина, приходил в упадок и двор: скотину пришлось продать, огород порос сорняками, и даже прохудившуюся крышу некому было починить, ведь детей у старика не было. А уж когда померла жена, бедолага совсем занемог. Нынче мыши и те обходили стороной худое подворье, поскольку поживиться там было совершенно нечем. Всего-то и богатства осталось у деда, что ладная кошка да залатанный овчинный тулуп.
Чтобы прокормиться, Савелий собирал по осени урожай в саду, ежели что оставалось после соседских ребятишек, а зимой ходил за хворостом. Скудных доходов с трудом хватало на еду, но старик не жаловался и каждый день покупал мисочку молока для своей любимицы, только потом думая о себе. Жители деревни, зная бедственное его положение, иногда приносили несчастному молока да яиц. А на праздники, случалось, даже кусочек мяса перепадал. Тогда у деда и его Мурки был настоящий пир. Точнее, пир был у старого, а кошка и без того не голодала, помогая соседским мурлыкам держать в страхе всю мышиную рать.
Но сама полосатая красавица считала свою участь незавидной.
«Вон у рыжего Барсика каждый день вдоволь парного молочка и сметанки. А у неженки Василисы, кошки толстого мясника, в блюдечке всегда есть свежее мясо. Да и ябеда Машка не обделена вниманием хозяев. А в каких хоромах они живут! Не то что холодная серая лачуга старика. И чего мне так не повезло с хозяином?» – размышляла, бывало, она.
Одной студеной зимой, когда ветер гулял по чердаку, завывая на все лады, деду и кошке пришлось совсем туго. В доме было так холодно, что вода в ведре покрылась ледяной корочкой, и только у самой печи было чуть теплее. Как-то раз во время сильной пурги Савелий не смог раздобыть для своей Мурки лакомство. Тогда обиженная кошка твердо решила уйти от непутевого хозяина. Если уж она не дождалась положенной мисочки молока, то зачем он ей вообще нужен? Уйдет себе на вольные хлеба и будет жить припеваючи: где мышку поймает, где рыбку стащит.
Сказано – сделано. Следующим утром Мурка забралась на чердак и через дыру в крыше выбралась наружу. Солнце было таким ярким, что, отражаясь от снега, слепило глаза. Пришлось поначалу зажмуриться – у старика-то в хибарке было намного темнее. Пурга унялась еще ночью, и теперь было видно, что дома замело снегом мало не по самые дымари.
Спустившись вниз, Мурка осторожно побрела в поисках лучшей жизни. Она намеревалась прийти на другой край деревни и забраться в чей-нибудь хлев, чтобы там осесть. А со временем перестала бы прятаться от тамошних хозяев и проявила бы себя во всей красе, ведь хорошая мышеловка пригодится в хозяйстве всем. Добравшись до понравившегося хлева, она принялась ходить вокруг него и осматриваться, что там да как. На беду, охранял то подворье сторожевой пес и, почуяв непрошеную гостью, стал гнать ее куда глаза глядят.
Спасаясь от собаки, добежала Мурка до самого леса, забралась на высокое дерево и в страхе укрылась там. Недруг давно вернулся в деревню, а кошка все тряслась на ветке, боясь не то что спуститься, а глянуть-то вниз. Вот тебе и сытая жизнь в чужих краях! Какая уж тут рыбка, коли от холода бы не околеть!
Поогляделась бедняга по сторонам: деревья кругом, края ей незнакомые. А тут и смеркаться начало, зимой-то в лесу рано темнеет. Пуще прежнего испугалась она. Вдруг волки из чащи прибегут легкой добычи отведать?
Да делать нечего, не будешь же вечно на дереве сидеть. Соскочила кошка вниз и принялась, крадучись и озираясь, путь домой искать. Ох, нелегкое это дело – по зимнему лесу блуждать! Лапки мерзнут, проваливаясь в рыхлый снег, в животике урчит. И что она завидовать другим начала? Была бы сейчас у деда под кожухом и горя не знала.
Долго ли, коротко ли Мурка брела – неведомо, а почудились ей два огонька. Подумала кошка, что люди там живут, и побежала, радостная, к свету. Но не тут-то было! Вон еще пара огоньков появилась, и еще. Поняла несчастная, что оголодавшие волки ее окружают. Хотела было на дерево забраться, но мороз крепчал, а в голоде и холоде уставшему путнику легко окоченеть. Решила кошка поначалу бежать, сколько сил хватит, от врагов лютых, а когда совсем нагонять станут – наверх забираться и там пережидать.
Что есть мочи помчалась она вперед, не разбирая дороги. Веточки кустарников больно хлестали по бокам, замедляя и без того уставшую Мурку, а подмерзшая тонкая ледяная корка на снегу до крови резала своими острыми краями маленькие кошачьи лапки. Окончательно выбившаяся из сил несчастная кошка замедляла свой бег, а волки только веселее переговаривались между собой, и не думая оставлять свою жертву в покое. Завидев впереди, среди кустарников и молодняка, высокое дерево, серая мурлыка опрометью кинулась к нему. Уже забравшись на нижнюю ветку и отряхиваясь от снега, пушистой шапкой покрывавшего весь лес, глупышка увидела, что преследовавшие ее волки остановились на полпути к этому дереву и со злостью смотрят на ускользнувшую добычу.
Ох и весело стало Мурке! Не догнали, не догнали! Вмиг усталость как рукой сняло! На радостях она важно распушила хвост и показала его своим обидчикам. Те и не думали разбегаться по сторонам, хотя близко тоже не подходили.
Серо-полосатая красавица насторожилась, почуяв неладное. А вдруг хищники тоже кого-то боятся? Кошка осторожно слезла вниз, волки остались на месте, лишь яростнее клацая зубами. Теперь Мурка не боялась нападения клыкастых, вот только спокойно ей не стало. Что же там такого недоброго?
Немного погодя она заметила чуть в стороне светлый заснеженный домик. Ох и страху Мурка натерпелась, думая, отчего волки не идут сюда, а коли здесь люди живут, оно и понятно. Поразмыслив, мурлыка решила, что где есть люди, там и кошка надобна: подворье охранять и видом своим его украшать. Осторожно ступая израненными лапками к двери, она оглянулась: злые волки куда-то запропастились. Оно и к лучшему, нечего им на Муркином дворе делать, добычу распугивать.
Домик стоял на залитой светом полянке, а вокруг то тут, то там росли маленькие деревца, бережно укутанные снежным покрывалом и сверкающие под луной. Пока кошка ступала к домику по утоптанной тропинке и любовалась этим сказочным садиком, ей привиделось, будто вкруг светлым хором растут ледяные цветы. Красота-то какая! И сам домик ладный: из окошек свет льется, а над крышею, сияя, вихрем дым клубится.
Хорошие хозяева будут, не то что дед Савелий: дома светло, печь растоплена, а значит, и сама Мурка обделена не будет.
Кошка умылась, прихорошилась и поскреблась лапой в дверь. Вскоре на пороге показалась величавая женщина и пригласила гостью войти. От внутреннего убранства у Мурки глаза разбежались: эко чудо чудное! Ни в одном доме в деревне не было так красиво, как тут. Настоящие царские хоромы! Все сияет, как камень драгоценный, светло – будто днем, в печи же огонь вытанцовывает, да не простой, а волшебный. Искорки пляшут, веселятся, и все белые, сверкающие, а только лапу поднеси – такие же обжигающие.
«Вот повезло-то после стольких лишений у старика! Наступила и в моей жизни благодать, – радовалась уставшая кошка. – Еще и царица молочко в блюдечко налила. Жаль, холодное, но ведь гостей она не ждала в такой час, чего на это пенять?»
Отблагодарила кошка хозяйку подворья, потершись о ее ноги, да принялась подыскивать себе мягонькое лукошко, чтобы выспаться. Завидев одно такое, выстеленное изнутри теплым мехом, Мурка медленно поковыляла к нему. Но женщина взяла пушистую гостью на руки и принялась расспрашивать ее, поглаживая за ушком.
– Понравилось ли тебе у меня, красавица?
В ответ кошка завела свою благодарственную песнь.
– А хотела бы ты остаться в моих владениях?
Усатая замурлыкала еще громче.
– Давай я покажу тебе свой прекрасный сад…
Никуда Мурке не хотелось идти. Теплая меховая постель так и манила ее к себе. Тем паче что сад она уже видела. Но ведь сама царица решила показать ей свое имение. Сонная мурлыка потерлась о руки новой хозяйки, и они вышли за дверь. Все там было по-прежнему, и лениво сощурившая глаза кошка лишь помышляла о новом счастливом житии, не глядя ни на что вокруг.
Обойдя дворец, царица остановилась и сказала:
– Мы пришли, прекрасное создание. Смотри, как красив мой зачарованный сад! И ты станешь его истинным украшением.
Мурка лениво потянулась и открыла глаза. А затем сходу закрыла, страшась увиденного. Перед нею, переливаясь серебром в свете луны, стояли лесные обитатели. Тут были и зайцы, и лисы с волками, и даже медведь навеки остался стоять на задних лапах в этом недобром саду ледяных изваяний. Были тут и заплутавшие люди.
Поняла несчастная кошка, что перед нею Матушка Метелица, о которой дед Савелий сказывал, и какая ужасная участь ее ждет. Вспомнила она и холодное молоко, и сверкающий дым, бывший не чем иным, как снежным вихрем, и даже обжигающий ледяной огонь – начало того самого вихря.
Поглядела Мурка на заледеневшего зайца, прячущегося под кустом, на волчицу, оберегавшую от мороза своих волчат, и заплакала. Покатились по мохнатой щеке кошачьи слезы и, замерзая, падали в снег маленькими кристалликами, а на том месте пророс прекрасный ледяной цветок.
Отчаявшаяся кошка смиренно дожидалась своего часа, когда из-за снежного дворца показался дед Савелий и окликнул женщину в песцовых мехах:
– Здравствуйте, Матушка Метелица!
Снежная царица обернулась:
– Нечасто в моих владениях можно встретить таких смельчаков, по доброй воле сюда редко заходят. Чего тебе надобно, старик?
– Кошка моя глупая, Мурка, к вам забрела. Пришел вот забрать ее, Матушка, коли отдадите.
Метелица нахмурилась, а Мурка перестала плакать.
– Что ж, старик, твоя кошка сама постучалась в мою дверь и решила остаться в моем саду. Я не могу отдать ее тебе.
Старый потоптался на месте, помял в руках свою ветхую шапчонку и наконец решился сказать:
– А если я заплачу за нее?
Метелица внимательно посмотрела на дряхлого деда, затем на ледяной цветок, выросший из кошачьих слез, и спокойно ответила:
– Я возьму твой овчинный тулуп. Думаю, это неплохая плата. Но цветок останется здесь. Он слишком красив, чтобы отдавать его тебе.
Снял Савелий покорно свой латаный-перелатаный тулуп, оставшись в одном тряпье, и отдал его в холодные руки ледяной красавицы. А та Мурку вернула.
Дед сходу принялся ругать кошку, крепко прижав ее к себе:
– Дурная твоя голова! Ты зачем надумала в такую погоду в лес идти, животина блохастая?! Ой, пропадешь ведь, непутевая…
Краем глаза продрогший Савелий заметил, что Метелица слегка улыбнулась, подумав, что это не к добру. Так оно и было. Волки вернулись, радуясь крупной добыче. Теперь им всем было чем поживиться, не то что маленькую кошку делить.
– Я провожу вас до края леса, чтобы волки не пировали раньше времени, – раздался позади тихий голос.
Старик с лица спал. Даже волки казались не такими грозными. Но виду не подал, поблагодарив свою провожатую.
Когда путники вышли из злого сада, серые охотники в ужасе расступились, не осмеливаясь приблизиться. Только волчий вой говорил об их досаде, разносясь над ночным зимним лесом.
Всю дорогу дед Савелий корил кошку за глупость, а та лишь крепче льнула к нему, желая согреть своей шубкой. Матушка Метелица шла сзади, напоминая о себе свистом ветра в верхушках спящих деревьев да далекой жалобной песней голодных волков.
На дворе уж показалась денница, когда лес остался за спинами несчастных. Старик едва передвигал ноги, из последних сил спасая свою самую большую ценность – Мурку, когда бедолаги встретили упряжку. Лесоруб, ехавший со своим старшим сыном по дрова, издали завидел еле живого деда да отвез того в деревню.
Переступив негнущимися ногами порог, Савелий сходу принялся растапливать остывшую печь, а Мурка боле не отступала от своего спасителя ни на шаг, лишь мельком взглянув на дожидавшуюся ее мисочку молока. Только побывав в гостях у зимней царицы, кошка поняла, что ей достался самый лучший хозяин на свете. Из целой деревни не нашелся бы еще один такой смельчак.
А по деревне долго потом гуляла байка о том, как дед Савелий кошку свою вызволял от Матушки Метелицы.
Об авторе:
Родилась в Луганске 31.10.2008. Училась в ГУ ЛНР СШ I–III ступени № 1 имени Льва Михайловича Лоповка. Член Союза писателей ЛНР. Двукратный чемпион ЛНР по тхэквондо в своей возрастной и весовой категории.
Участник республиканского фестиваля ДНР «Звезды над Донбассом». Благодарность за весомый вклад в развитие культурных отношений между ДНР и РФ в области литературы от Дениса Пушилина. Пьеса «Ежик надежды» получила специальный приз Всероссийского конкурса детской драматургии ASYL 2019 г. и вошла в шорт-лист в Международном конкурсе современной русской драмы «Автора – на сцену» 2019 г., издана в литературном журнале «Москва», переведена на итальянский и чешский языки. Сборник «Всходы» – март 2020 г., а также благодарность за весомый вклад в развитие литературы в ЛНР от СП ЛНР. Шорт-лист в Международном конкурсе драматургии «Евразия» – Коляда-театр, 2020 г. Приз конкурса ветеранов МХАТ «Читаем рассказы». Российско-донецкий проект – сборник «Живи, Донбасс». Рассказ «Глициния и кошка» – победитель конкурса «Мир глазами ребенка» 2019 г., Прага, Чехия, напечатан во всероссийском журнале «Молоко», переведен на чешский язык и напечатан в чешской газете Halo noviny в апреле 2020 г. Эссе «Детский смех Победы» напечатано в литературном журнале «Юность», в газете «Комсомольская правда», переведено на шесть языков (английский, сербский, итальянский, болгарский, чешский). Эссе «Взрослое молчание» (Alive) переведено на английский, сербский, итальянский, болгарский, чешский. Опубликовано в известном французском англоязычном блоге Stalker и сербских газетах «Восток» и «Факты». Оба эссе отмечены заместителем чрезвычайного посла России в ООН Дмитрием Полянским.
