Притча моего отца о богатстве и власти
Мой отец очень любил не только читать – причем читал все подряд, хотя и имел всего лишь два класса образования, – но и что-то от души рассказывать. В такие моменты к нему сбегалось чуть ли не полсела. Рассказывал он интересно, сочно, импровизируя на ходу. Он нам всегда говорил, что богатство само по себе не делает человека счастливым, считая: деньги имеют ценность только тогда, когда за этим стоят полезность и личный труд их владельца, и много раз рассказывал нам одну и ту же притчу о богатстве и власти…
Однажды хан одного из процветающих стран призвал к себе своего единственного сына, который был наследным принцем, и спросил его:
– В чем смысл богатства?
– В том, – ответил принц, – чтобы жить в роскоши и ни в чем себе не отказывать.
– Лишить моего сына всех привилегий и прекратить выдавать ему деньги из казны, пока он не принесет одну золотую монету, заработанную им лично, – был строгий указ хана.
Принц не расстроился и продолжал вести праздный образ жизни, но через определенное время деньги у него закончились, друзья-нахлебники и собутыльники куда-то незаметно исчезли, и он начал думать, как дальше жить. Вспомнил, что может вернуть свои прежние привилегии, если принесет отцу одну золотую монету. Тогда он попросил ее у своей матери и на следующий день принес монету хану. Но тот, даже не взглянув на монету, выбросил ее в горящий очаг, сказав:
– Это не твоя монета, иди прочь.
Прошло еще несколько недель беззаботной жизни принца, он продолжал кутить, беря деньги в долг у друзей и знакомых, которые с каждым разом все труднее и труднее ему одалживали. Тогда он из занятых денег взял одну золотую монету и принес хану. Но тот, даже не взглянув на нее, выбросил ее в горящий очаг, сказав:
– Это не твоя монета, иди прочь.
Делать было нечего, и принц решил пойти и заработать одну золотую монету, чтобы хан восстановил его прежние привилегии. Однако сделать это оказалось непросто, так как принц ничего не умел делать, его никто не брал на работу. В конце концов ему с большим трудом удалось устроиться простым грузчиком в порту, где за целую неделю он еле-еле заработал одну золотую монету, которую и принес хану. Но тот, даже не взглянув на монетку, опять выбросил ее в горящий очаг, сказав:
– Это не твоя монета, иди прочь.
Бедный принц подбежал к очагу, голыми руками вытащил золотую монетку из горячих углей и со слезами на глазах сказал хану:
– Отец, ты не знаешь, с каким трудом я заработал эту монету!
Тогда хан, сменив свой гнев на милость, удовлетворенно сказал:
– Теперь ты стал настоящим принцем и станешь, слава богу, после меня хорошим правителем, потому что познал ценность богатства. Оно приносит его владельцу и людям истинное счастье только тогда, когда заработано честным трудом и когда справедливо оценен труд других людей. В этом и заключаются смысл и трагедия богатства. Ты теперь знаешь, какой ценой я зарабатывал свое богатство и привел наше государство к процветанию.
О моих предках и нашей фамилии
Моего отца звали Койлубай, хотя, по его словам, наш дед дал ему в честь одного из родоначальников кыргызского рода джедигер имя Койлон-бий. Но при заполнении свидетельства о рождении сотрудница загса ужаснулась слову «бий» (с киргизского переводится как «правитель»), сказав, что это вредные пережитки феодального прошлого – прибавлять к имени принадлежность к социальному сословию, и записала имя моего отца как «Койлубай» (с киргизского переводится как «богатый овцами»), переделав, таким образом, его на свой лад. И в чем-то она оказалась права, потому что отца никто не беспокоил по поводу его бай-манапской принадлежности (знатного происхождения), а все его ласкательно звали Койлушем, как я называю своего внука, которого нарекли в честь его прадеда.
К сожалению, мой отец очень рано осиротел – бабушка наша Арпаян умерла, когда ему было всего лишь два годика, а дедушка Атахан ушел в мир иной, когда его сын только пошел в первый класс. И несмотря на это, на неимоверные трудности, выпавшие на его сиротскую долю, мой отец вырос настоящим человеком, честным и трудолюбивым. С гордостью говорил, что за всю свою жизнь не имел ни одного привода в милицию. В годы войны, совсем еще мальчишкой, работал счетоводом в колхозе, а затем вплоть до выхода на пенсию трудился простым рабочим в ряде предприятий. Он всегда и всех поражал своими математическими талантами, без труда мог в уме быстро умножить или поделить трех-четырех-пятизначные цифры. Он мог целыми сутками напролет играть в шахматы – кстати, играл прекрасно и вслепую – или читать книжки. А каким он был рассказчиком! Все село или ползавода собиралось.
В те годы пить спиртное было дело обычным, и, конечно, он, как и многие, прикладывался к зелью. И как только наберется – брал меня на руки, несмотря на мое слабое сопротивление, начинал горько плакать, нежно гладить меня по головке и все время обращался к Всевышнему, чтобы он меня берег и сделал счастливым. Я тогда даже в школу не ходил и, конечно, не понимал, почему отец при виде меня становится таким счастливым, а когда выпьет, начинает плакать. И только годы спустя как-то спросил об этом у матери, которая сказала, что отец многие годы не имел детей и очень хотел сына. Я стал его первенцем, поэтому он меня назвал Авазбеком – именем, состоящим из двух слов: «аваз» (мечта) и «бек» (господин). Таким образом, мое имя с кыргызского языка переводится как «господин Мечта».
Что касается нашей фамилии, то ее родоначальником считается наш предок Атахан, яркий представитель кыргызского рода джедигер, который был очень влиятельным человеком в наших краях, являлся местным наместником Кокандского ханства. Его сын, Энназар, тоже пошел по его стопам, стал известным правителем джедигеров, а мой прадед, Сарпаш, был богословом и народным просветителем. Именно он в честь своего прадеда назвал моего деда Атаханом.
Вообще фамилия «Атаханов» очень распространенная в мире и относится к знатному типу восточных фамилий, ведущих свое начало от древнейших тюркских династий. Сведения в родословной о восточном происхождении фамилии являются более или менее точными и подтверждаются соответствующими данными. Фамилия образована из двух частей: мужского тюркского имени «ата» – отец, глава, старший, главный, уважаемый – и слова «хан», которое в переводе на русский из тюркских языков означает властитель, монарх.
Слово «хан» употреблялось для обозначения тюркского дворянского титула. При Сельджукидах и Хорезмшахах оно приобрело значение княжеского титула, в Монгольской империи XIII–XIV веков ханом называли правителя улуса. В государствах, образовавшихся после распада Монгольской империи, хан – титул государя, в Османской империи – титул султана. В Иране при Сефевидах слово «хан» использовалось по отношению к правителю области, а также для обозначения одного из титулов военно-феодальной знати.
Кстати, в своем нынешнем звучании – Атаханов, – на российский лад, фамилия возникла именно в России с добавлением суффикса «ов». Проникновению инонациональных основ в состав русских фамилий, как известно, способствовал тот исторический факт, что многие дворяне в России были по своему происхождению нерусскими. Россия во все времена оставалась многонациональной державой, и выходцы из разных народов находились на государевой службе, активно занимались строительством Российской империи. Многие из них женились на русских, и через несколько поколений, естественно, их потомки обрусевали, сохранив лишь иноязычную основу своей фамилии. Фамилию «Атаханов» также можно найти не только у кыргызов, тюрков, но и во многих странах Евразии, в том числе на Кавказе, Южной Азии и Ближнем Востоке. Если судить по фактам, то носители этой фамилии относились, как правило, к сословию аристократии, дворянской знати, имели определенную власть и почести.
Когда у меня спрашивают о моем социальном происхождении, я всегда говорю, что я сын рабочего. И это правда, ибо моим предкам не удалось избежать советских репрессий и гонений, они были переселены в глухую сибирскую тайгу, и никто из них не выжил, а моего деда Атахана, совсем еще мальчишку, селяне спрятали у себя. Повзрослев, он стал колхозником. Таким образом, мой отец родился в семье простого колхозного конюха, а когда вырос, стал рабочим. Суть не в том, какого происхождения мы, а в том, чтобы наши потомки знали своих предков, их историю и не стыдились, а гордились своей фамилией. Вот такая краткая заметка об истории нашей фамилии, которую мы носим около трехсот лет.
Золотой век кыргызов
Более ста лет тому назад события, которые имели место в одной из мощнейших держав мира – Российской империи, не только потрясли весь мир, перевернули историю человечества, но и дали сильнейший толчок мировому развитию. Свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция, в результате которой началось строительство абсолютно нового общества, новой общественно-экономической формации на основе марксистско-ленинской теории. И хотя эта формация и идеология просуществовали всего лишь около семидесяти лет, но они кардинально изменили жизнь мирового сообщества, и, как следствие, человечество навсегда избавилось от рабской эксплуатации, кастовой дискриминации, получило социальные, экономические и политические права, свободу передвижения и, самое главное, – гражданскую свободу.
И все это благодаря Октябрьской революции. Именно появление альтернативного пути развития народов вынудило капиталистический и иной мир к улучшению условий жизни трудящихся, но другими средствами. И сегодня неважно, почему в Европе и США социализма оказалось больше, чем у нас. Важно то, что социализм способствовал кардинальному улучшению и обновлению всего мира. К сожалению, и сейчас есть заинтересованные силы, которые хотят переписать историю человечества, представить ее в выгодном для себя свете. И таких много в любой стране, и они постепенно шаг за шагом идут к своим корыстным целям. Практически на всем постсоветском пространстве уже не празднуют 7 Ноября – День Великой Октябрьской социалистической революции, – и, пожалуй, только в Кыргызстане отмечают этот день как день Великой истории и памяти наших предков. Октябрьская революция была воспринята по-разному даже в Санкт-Петербурге и Москве, не говоря уже обо всей России и таких ее окраинах, как Туркестан.
Что касается кыргызского народа, то в момент свершения Октябрьской революции ситуация в крае была тяжелой, народ еще не оправился от жестокого и кровавого подавления восстания 1916 года. В результате жестких карательных мер царской военной администрации с помощью регулярных войск более половины населения было вынуждено бежать в соседние страны, а оставшиеся переживали разруху, голод, глубочайшую духовную, экономическую и политическую депрессию. Может быть, поэтому кыргызы, находясь от революционного Петрограда на удалении почти четырех с половиной тысяч километров, приняли Октябрьскую революцию 1917 года с большим энтузиазмом и надеждой. «Революция пришла по телеграфу», – так описал историк Марко Буттино приход Февральской и Октябрьской революций в Центральную Азию в 1917 году. Наверное, такое описание правдиво и по отношению к другим уголкам обширной империи за пределами Петрограда и Москвы. Победа питерских большевиков вдохновила рабочий класс южных городов Кыргызстана, в частности, Сулюкты и Кызыл-Кии, где уже в середине ноября власть перешла в руки рабочих. Исследования показывают, что местные советы были очень хорошо организованы и поддерживали тесные контакты с революционными Москвой и Петроградом.
В декабре 1917-го новая власть победила в Джалал-Абаде, в январе 1918-го – в Оше. В Северном Кыргызстане она закрепилась сначала в Таласе, 5 января 1918 года – в Пишпеке (советском Фрунзе, нынешнем Бишкеке), в феврале – в Токмоке. Для защиты советской власти создавались отряды красногвардейцев из добровольцев. С их помощью была установлена советская власть на Иссык-Куле и в Нарыне. И уже в середине 1918-го советская власть победила во всем Кыргызстане.
Время показало: Октябрьская революция дала начало золотому веку в истории кыргызов, создав благоприятные условия для его всестороннего, быстрого и гармоничного развития. И самое главное, именно в процессе строительства социалистического общества были созданы предпосылки для возрождения кыргызской государственности. За семьдесят лет строительства социализма в Кыргызстане были отмечены поистине великими достижениями – переход к конституционной форме правления, переход к оседлому образу жизни, ликвидация многовековых предрассудков, создание современной экономики, системы образования, науки, культуры, медицины, социальной инфраструктуры. За годы социализма Кыргызстан из отсталой аграрной окраины превратился в современное индустриальное государство с развитой промышленностью, механизированным сельским хозяйством и качественной сферой социальных услуг. Вся страна была электрифицирована, построены современные дошкольные учреждения, школы, университеты, больницы, дороги, почты, дома культуры и многое, многое другое, что явилось достижением не только кыргызского, но и всего советского народа. Живя дружно в Советском Союзе, мы нашли настоящих друзей в лице всех национальностей и народностей, проживающих в СССР, мы стали свободно говорить на нескольких языках, подняли на мировой уровень национальную литературу и кыргызский язык.
Можно было бы бесконечно перечислять наши достижения, но если сказать коротко: то, что мы имеем сейчас, достигнуто благодаря социализму и советскому народу. Наверное, именно поэтому в Кыргызстане сохранены памятники вождям мирового пролетариата В. И. Ленину, Марксу, Энгельсу и другим видным революционерам. Например, недалеко от железнодорожного вокзала стоит памятник Михаилу Фрунзе, нашему земляку. В центре Бишкека есть и памятник Борцам революции. В центре композиции – историческая личность, Уркуя Салиева, отдавшая свою жизнь за социалистические идеалы. Кыргызы всегда бережно относились к истории и памяти предков, у нашего народа есть поговорка: «Тот, кто не чтит прошлое, не имеет будущего». Порой туристы, увидев в наших городах памятники Ленину, по-своему улыбаются и даже удивляются. А нам они не мешают, мы лишний раз задумываемся о нашем прошлом и о том, что и мы не вечны. Поставят ли наши потомки в нашу честь памятники?
Нефтепром
При въезде в город Майлуу-Суу, небольшой городок на юге Кыргызстана, который в советские времена называли маленькой Швейцарией, в глаза бросается удивительно колоритная картина: по обе стороны цепной гряды, которая будто разрезается на две части одноименной речушкой, вы можете увидеть множество нефтяных качалок, напоминающих по форме индийских слонов, которые, величаво опуская и поднимая свою голову, круглосуточно качают черную масляную жидкость по нефтепроводам в резервуары нефтеперерабатывающего завода. Наверное, поэтому наше маленькое село издавна называют Нефтепромом.
Нефть здесь добывали давно, еще с дореволюционных времен. Прямо перед самой Первой мировой войной эти места были куплены какой-то английской графиней, которая хотела не только наладить в них добычу нефти и угля, но и создать громадные ореховые, фисташковые и хлопковые плантации. Однако грандиозным планам Британской Ост-Индской компании не суждено было сбыться: советская власть после Октябрьской революции 1917 года экспроприировала все, что находилось на этой территории. Впрочем, наш Нефтепром возник уже позже, после Великой Отечественной войны 1941–1945 годов, тесно расположившись на берегу речки Майлуу-Суу, которая течет по низине длинного горного ущелья, взяв начало от белоснежных горных вершин Бабаш-
Аты. Село находится между поселком Кок-Таш (переводится как «Зеленый камень») и городом Майлуу-Суу, больше известным как город ламп. Если помните, сразу после распада СССР в национальных республиках повсеместно пошли процессы переименования населенных пунктов. Эта кампания не обошла и нас. Привычный нам город Майли-Сай (масляная река) теперь называется Майлуу-Суу (масляная вода).
Раньше рядом с селом, словно египетские пирамиды, возвышались семь огромных металлических бочек, каждая высотой в современный пятиэтажный дом, но в лихие девяностые годы три из них, располагавшиеся у речки, выкрашенные в бело-молочный цвет, были безжалостно разрезаны, увезены на больших машинах куда-то и, наверное, проданы. Другие четыре бочки, находящиеся чуть выше, у подножия гор, стоят до сих пор, никем не используются и оттого, что давно их не красили, стали совсем ржавыми. Бочки эти играли роль нефтяных хранилищ и аварийных резервуаров. Туда качалки сливали лишнюю нефть, которая порой не вмещалась в нефтепровод, протянутый из наших краев в сторону узбекского города Андижан. Рядом с этими огромными емкостями был построен также большой земляной квадратный бассейн, длиной и шириной в полкилометра, куда из этих резервуаров сливалась ненужная нефть. Вся эта нехитрая система была создана на случаи возникновения чрезвычайных ситуаций, когда по каким-то причинам нефтепровод или конечные промышленные нефтехранилища давали сбои и не хотели принимать безостановочно прибывающее черное золото. А работу нефтяных качалок останавливать было нельзя, потому что требовалось держать определенный уровень давления в нефтепроводе, построенный на основе принципа самотека тяжелой жидкости с верхних уровней в нижние.
Бывало – особенно зимой, да и в другие времена, – случались аварии на нефтепроводе, и наш бассейн медленно наполнялся черной блестящей густой жидкостью до угрожающих размеров. Эти великие переливы нефти для нас, тогдашних мальчишек и девчонок, были настоящими праздниками, ибо в такие дни наше маленькое село превращалось в центр Вселенной: сюда сгоняли кучу техники, пожарных машин, сотни людей. А мы под тяжелый одурманивающий газолиновый запах, несмотря на всеобщий запрет, целыми днями шныряли в этом шумном процессе во все стороны, суя нос во все мыслимые и немыслимые уголочки. Вечером, устав от этой беготни, с большим аппетитом проглотив ужин, кое-как отмыв свои измазанные нефтью ножки, сваливались спать. А наши матери потом с трудом отстирывали с постельного белья и нашей одежды жирные несмываемые нефтяные пятна.
Мы тогда не понимали, что произошла серьезная катастрофа и ее последствия могут быть весьма опасными для экологической среды и здоровья наших граждан, ибо в школах об этих вещах нам старались не говорить. Каждую весну, лето и осень в эту сверкающую гладь нефтяного бассейна, как в воду, садились сотни уток и лебедей, вязли в этой жиже и гибли, спасти их было невозможно. Мы бегали вокруг бассейна с веревками, сачками, длинными палками с приделанными крючками и пытались их вытащить, но, увы, у нас ничего не получалось. Если даже вытаскивали, то они все равно умирали от излишней интоксикации. Встречались даже своеобразные охотники, которые разными приспособлениями пытались вытащить птиц. Если удавалось, они мыли тушу в керосине, отмачивали в каком-то растворе и пытались из такого мяса что-то приготовить. Но газолиновый запах и нефтяной привкус уничтожить было невозможно, а приготовленное блюдо было невозможно есть. Слава богу, таких чудаков-охотников находились единицы.
Постепенно наше маленькое село росло и лучше обустраивалось, но все же всегда выглядело достаточно бедным, хотя в четырех километрах от нас располагался быстро процветающий город Майли-Сай, поражая нас современными многоэтажками, имеющими все удобства, развитой городской инфраструктурой и большими предприятиями. Я потом еще много раз видел такие советские контрасты. При социализме умели создавать себе коммунизм в отдельно взятом пространстве. С одной стороны, тогда прогресс и культура шли семимильными шагами, а с другой – общая масса населения страны прозябала в бедности и от всей души заливалась водкой, чего в Советском Союзе действительно было в большом избытке.
Почти каждый год бываю в родном селе, в доме своего отца на Нефтепроме – ничего там не меняется, все как прежде. Но несколько лет тому назад родина моего детства сильно меня удивила: вокруг села, находящегося среди красивых гор с потрясающими каньонами, хребтами и маленькими ущельями, с реликтовыми лесами, редкими кустарными насаждениями и фисташковыми плантациями, как грибы после дождя, появилось несчетное количество китайских буровых установок и мощных нефтяных насосов, которые, нагнетая большое давление, буквально высасывают из земли черное золото. Все бы ничего, да вот одна печаль: раньше поднимешься на гребень горной цепи или высокую гору, а перед тобой далеко-далеко, словно море, простиралась бесконечная красота нашего горного края и стояла естественная природная тишина, в которой слышались лишь чириканье птиц и шмелиная песня, а теперь стоит шум и пыль от круглосуточно работающих машин. Сотни буровых установок и тысячи металлических контейнеров изуродовали девственную красоту здешних мест, а множество грунтовых дорог буквально ее изрезают.
В силу своей профессии частенько бываю в богатых нефтью странах Ближнего Востока и обязательно посещаю нефтеносные районы, знакомлюсь с их нефтепромом. Что и говорить, там умеют добывать богатства из недр земли
и при этом сохранять в первозданном виде окружающую среду и неповторимую красоту природы, в отличие от нас.
Дорогая цена
В городе моего детства находится самый опасный участок радиоактивных хвостохранилищ на постсоветском пространстве. К сожалению, и это еще не все: город Майлуу-Суу входит в десятку самых загрязненных городов мира, где фигурирует наряду с Чернобылем и Норильском. Между тем этот небольшой город с населением около двадцати тысяч человек расположен в одном из самых красивейших мест в мире, окружен белоснежными горами, реликтовыми ореховыми и фисташковыми лесами. В советское время наш город не зря называли маленькой Швейцарией.
В 1929 году в урочище Майли-Сай академик Ферсман открыл богатые залежи радиобарита, и затем здесь многие годы добывали уран. Город был закрытым населенным пунктом и стоял на московском обеспечении. До сих пор старожилы рассказывают, что здесь уран добывали еще американцы в годы Второй мировой войны по ленд-лизу (американская государственная программа помощи Советскому Союзу и другим союзникам). Кстати, мой дядя, исключительно для аппетита приняв традиционные сто граммов разбавленного спирта на грудь, по секрету шепотом много раз говорил мне о том, что американцы в 1943–1945 годах здесь добывали уран, который затем вывозили на своих мощных «студебеккерах» до Андижана, а оттуда самолетами перебрасывали
в США. Не знаю, насколько это достоверно, ибо впоследствии я не смог найти хоть какие-то официальные документы на этот счет. Докопаться сейчас до правды уже невозможно, ибо эти материалы, скорее всего, были засекречены и давно уже уничтожены. Но то, что при изготовлении первой советской атомной бомбы использовался и майлуу-сууйский уран, сомнений нет, так как на этот счет опубликован ряд достоверных мемуаров. Рудники и фабрику, которые успели изрядно испортить местную экологию и ландшафт, закрыли в 1968 году. Вместо них в 1966–1968 годах здесь построили крупнейший в Советском Союзе электроламповый завод (МЭЛЗ), который обеспечивал лампами весь Советский Союз и многие страны социалистического содружества. На МЭЛЗ в лучшие времена трудилось до восьми тысяч человек. Надо отдать должное моим землякам, которые в лихие 90-е годы сохранили уникальный завод и не отдали его на разграбление. Завод и сейчас выпускает свою продукцию – ежегодно около двухсот миллионов ламп различной модификации, обеспечивая работой три с половиной тысячи человек. Собственно, город жив, пока жив этот завод.
Как и многие советские города, и Майлуу-Суу за обеспечение «ядерного щита СССР» продолжает платить дорогую цену в форме экологической катастрофы и серьезных болезней своих жителей. Раньше из Майлуу-Суу никто не хотел уезжать, а теперь немногие хотят остаться здесь до конца своих дней. Люди живут в трудных условиях и в окружении миллионов кубометров урановых отходов: работы нет, проблемы с питьевой водой, отсутствует качественная медицина. Местные жители говорят, что болеют раком, диабетом, лейкозом. Международные экологи давно бьют тревогу по этому поводу, так как ситуация остается все еще опасной. В Майлуу-Суу располагаются самые крупные хвостохранилища, сооружения для хранения радиоактивных и токсичных отходов, в Центральной Азии – двадцать три хвостохранилища и тринадцать горных отвалов уранового производства. Под землей захоронено более трех миллионов кубов радиоактивной породы. С виду это обыкновенные холмы, но если на них подняться с дозиметром, окажется, что уровень радиации доходит до пятисот микрорентгенов в час. Впрочем, специалисты говорят, что «фонящих» мест в городе немного, а уровень радиации в целом сохраняется в норме. Но люди, по их словам, все равно неосторожно пасут скот на хвостохранилищах, а разве детям можно объяснить смертельную опасность от урановых шахт, где они играют?
Риск возникновения в городе серьезной экологической катастрофы увеличивает сама природа. Это горные оползни, которые время от времени пугают горожан, а несколько лет назад грязевые массы остановились всего в нескольких метрах от одного из хвостохранилищ. Еще одна угроза для шахт – половодья и ливневые дожди: из-за них урановые отходы могут оказаться в реке. Конечно, мировое сообщество помогает решить эту проблему, особенно Европейский Союз. Но даже после переконсервации всех шахт и укрепления хвостохранилищ, вывоза остатков наиболее опасных радиоактивных материалов в безопасные места, серьезная экологическая угроза будет сохраняться многие годы. А сколько еще «смертельных хвостов» советского наследия находятся в тени, но продолжают убивать тысячи людей на постсоветском пространстве и в мире в целом?
Но все равно Майлуу-Суу остается моим самым любимым городом на свете, потому что это город моего детства, где живут очень искренние, добрые, трудолюбивые и терпеливые люди. Когда я иду по улочкам родного города, который практически не изменился за многие годы, будто вновь возвращаюсь в свое детство. Мои земляки живут с надеждой, что когда-нибудь наш город опять станет «маленькой Швейцарией». И я тоже в это верю.
Ввод советских войск в Афганистан
В моей жизни самым сложным периодом были годы службы в Афганистане. Вот уже сорок лет там идет война, и прошло сорок лет с момента ввода советских войск в Афганистан. Все желают установления мира в Афганистане, но, наверное, этого прежде всего хотят солдаты, которые прошли через эту войну, невольно став орудиями в руках мировых вершителей судеб.
И мне как участнику этой войны очень больно осознавать, что и я несу ответственность за эту великую людскую трагедию и нескончаемую Афганскую войну. Очень надеюсь, что когда-нибудь она все же закончится и афганский народ заживет красивой и счастливой жизнью.
Существуют различные подходы к причинам и истокам этой войны. И хотя сегодня основным виновником развязывания Афганской войны выставляют лишь Советский Союз, который, конечно, несет ответственность за эту трагедию, в реальности ситуация была немножко иная.
Как известно, десятилетнее военно-политическое присутствие СССР в Афганистане не дало ожидаемых результатов. В мае 1988-го Советский Союз начал вывод войск из страны под давлением мирового сообщества и в связи с углублением системного кризиса в социалистическом содружестве. Последнее подразделение 40-й армии СССР покинуло Афганистан 15 февраля 1989 года. По официальным данным, на Афганской войне погибли более пятнадцати тысяч только советских военнослужащих, несколько десятков тысяч военнослужащих Вооруженных сил Демократической Республики Афганистан, около девяноста тысяч моджахедов. Кроме того, боевые действия послужили причиной гибели около миллиона мирных жителей, несколько миллионов человек получили увечья, ранения, а миллионы людей оказались вынужденными переселенцами и беженцами.
Пользуясь случаем, хочу сказать: советский народ искренне верил, что оказывает помощь братскому афганскому народу в установлении мира и безопасности. Уход Советского Союза из Афганистана был воспринят моджахедами как победа, но афганцам так и не удалось остановить маховик войны, которая продолжается поныне. К сожалению, Афганистан стал жертвой жесткого военно-политического противостояния мировых держав, что способствовало полной потере государственного суверенитета Афганистана.
Но предпосылки к гражданской войне появились с начала семидесятых годов, когда страна вступила в серьезный политический кризис, который продолжается и сейчас. В 1973 году, во время визита короля Афганистана Захир-Шаха в Италию, в стране произошел государственный переворот. Власть была захвачена родственником Захир-Шаха Мухаммедом Даудом, провозгласившим первую республику
в Афганистане. Исламисты со своей стороны начали оказывать жесткое сопротивление, подняли несколько восстаний, но все они были подавлены правительственными войсками. Правление Дауда завершилось в апреле 1978 года Саурской революцией, казнью его самого и членов его семьи.
Апрельская (Саурская) революция в Афганистане началась 27 апреля 1978 года, в результате чего к власти пришла Народно-демократическая партия Афганистана, провозгласившая страну Демократической Республикой Афганистан (ДРА). Попытки руководства страны провести новые реформы, которые позволили бы преодолеть отставание Афганистана, натолкнулись снова на сопротивление исламской оппозиции. По сути, уже в 1978 году в Афганистане началась гражданская война.
Афганское правительство через посла СССР в Кабуле 8 мая 1978 года официально обратилось к советскому правительству с просьбой срочно направить в Афганистан советских советников – партийных, военных, хозяйственных для оказания интернациональной помощи ДРА. Со второй половины 1978 года СССР направил в Афганистан несколько сот советников. В марте 1979 года, во время мятежа в городе Герат, последовала первая просьба афганского руководства о прямом советском военном вмешательстве.
На заседании Политбюро ЦК КПСС 19 марта 1979 года Леонид Брежнев сказал: «Был поставлен вопрос о непосредственном участии наших войск в конфликте, возникшем в Афганистане. Мне думается, что нам сейчас не пристало втягиваться в эту войну. Надо объяснить афганским товарищам, что мы можем помочь им всем, что необходимо. Участие наших войск в Афганистане может нанести вред не только нам, но и прежде всего им». Было резко увеличено число советских советников, в первую очередь военных, в Афганистане: с четырехсот девяти человек в январе до четырех тысяч пятисот к концу июня 1979 года.
Американцы тоже не сидели сложа руки: согласно мемуарам бывшего директора ЦРУ Роберта Гейтса, 3 июля 1979 года американский президент Джимми Картер подписал секретный президентский указ, санкционирующий финансирование антиправительственных сил в Афганистане. В своем интервью 1998 года французскому журналу Le Nouvel Observateur Збигнев Бжезинский вспоминал: «Мы не толкали русских вмешиваться, но мы намеренно увеличили вероятность, что они это сделают…».
Между тем вооруженные выступления оппозиции, мятежи в армии, внутрипартийная борьба и особенно события сентября 1979 года, когда лидер НДПА Нур Мохаммад Тараки был арестован и затем убит по приказу отстранившего его от власти Хафизуллы Амина, вызвали серьезное беспокойство у советского руководства. При Амине в стране развернулся террор не только против исламистов, но и против членов НДПА, бывших сторонниками Тараки. Репрессии коснулись и армии, главной опоры НДПА, что привело к падению ее авторитета в обществе, вызвало массовое дезертирство и мятежи.
Советское руководство боялось, что дальнейшее обострение ситуации в Афганистане приведет к падению режима НДПА и приходу к власти враждебных СССР сил. В итоге было решено готовить свержение Амина и замену его более лояльным к СССР лидером. В качестве такового рассматривался Бабрак Кармаль, чью кандидатуру поддерживал председатель КГБ Ю. В. Андропов. Кармаль должен был обеспечить стабильность в стране и изменить соотношение сил в регионе в пользу СССР.
При разработке операции по свержению Амина было решено использовать просьбы самого Амина о советской военной помощи. Всего с сентября по декабрь 1979 года поступило семь таких обращений. В начале декабря 1979 года в Баграм был направлен так называемый мусульманский батальон – отряд особого назначения ГРУ, – специально созданный летом того же года из советских военнослужащих среднеазиатского происхождения для охраны Тараки и выполнения особых задач в Афганистане. С 10 декабря проводились развертывание и мобилизация частей и соединений Туркестанского и Среднеазиатского военных округов. Была поднята по сигналу «Сбор» 103-я Витебская гвардейская воздушно-десантная дивизия, которой отводилась роль основной ударной силы в предстоящих событиях.
Считаю, что решение стран НАТО от 12 декабря разместить в Западной Европе почти шестьсот новых ракет «Першинг-II», что кардинально меняло военно-стратегический баланс между СССР и США, психологически спровоцировало другое трагическое решение – о вводе советских войск в Афганистан. По свидетельству начальника Главного оперативного управления – первого заместителя начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР В. И. Варенникова, – в 1979 году единственным членом Политбюро, не поддержавшим решение об отправке советских войск в Афганистан, был А. Н. Косыгин. Участники событий вспоминали, что начальник Генерального штаба Н. В. Огарков активно выступал против ввода войск, по поводу чего имел острые споры с членом Политбюро ЦК КПСС министром обороны СССР Д. Ф. Устиновым. Также против ввода войск были C. Ф. Ахромеев и В. И. Варенников, Е. М. Примаков и О. Т. Богомолов.
Одновременно Бабрак Кармаль и несколько его сторонников были тайно привезены в Афганистан 14 декабря 1979 года и находились в Баграме среди советских военнослужащих. 16 декабря советские спецслужбы пытались убить Х. Амина, но он остался жив, и Кармаля срочно вернули в СССР. При этом Амин, по свидетельству очевидцев, не сомневался, что его хотят убрать американцы, и с целью укрепления своей охраны поручил 20 декабря 1979 года из Баграма в Кабул перебросить «Мусульманский батальон», который был включен в бригаду охраны Аминовского дворца, что существенно облегчало подготовку к запланированному госперевороту.
Параллельно до 25 декабря 1979 года в Туркестанском военном округе были подготовлены к вводу в Афганистан полевое управление 40-й общевойсковой армии, две мотострелковые дивизии, армейская артиллерийская бригада, зенитно-ракетная бригада, десантно-штурмовая бригада, части боевого и тылового обеспечения, а в Среднеазиатском военном округе – два мотострелковых полка, управление смешанного авиакорпуса, два авиаполка истребителей-бомбардировщиков, один истребительный авиаполк, два вертолетных полка, части авиационно-технического и аэродромного обеспечения. В качестве резерва в обоих округах были отмобилизованы еще три дивизии. В части и соединениях 40-й общевойсковой армии по состоянию на 27 декабря 1979 года было призвано из Узбекистана, Туркмении, Кыргызстана и Таджикистана более тридцати двух тысяч военнослужащих запаса и получено более девяти тысяч автомобилей из народного хозяйства.
К вечеру 23 декабря 1979 года было доложено о готовности войск к вводу в Афганистан. 24 декабря Д. Ф. Устинов подписал директиву № 312/12/001, в которой говорилось: «Принято решение о вводе некоторых контингентов советских войск, дислоцированных в южных районах нашей страны, на территорию ДРА в целях оказания помощи дружественному афганскому народу, а также создания благоприятных условий для воспрещения возможных антиафганских акций со стороны сопредельных государств». Участие советских войск в боевых действиях на территории Афганистана директивой не предусматривалось, не был определен порядок применения оружия даже в целях самообороны. Правда, уже 27 декабря появился приказ Д. Ф. Устинова о подавлении сопротивления мятежников в случаях нападения. Предполагалось, что советские войска станут гарнизонами и возьмут под охрану важные промышленные и другие объекты, высвободив тем самым части афганской армии для активных действий против отрядов оппозиции, а также против возможного внешнего вмешательства.
Утром 25 декабря 1979 года советские войска начали прибывать на территорию ДРА, особых эксцессов не было, за исключением небольших вооруженных столкновений локального характера.
Вечером 27 декабря советские спецподразделения взяли штурмом дворец Амина, операция продолжалась сорок минут, во время штурма Амин был убит. По официальной версии, опубликованной газетой «Правда», «в результате поднявшейся волны народного гнева Амин вместе со своими приспешниками предстал перед справедливым народным судом и был казнен».
Надлом
Когда я в начале августа 1983 года с группой выпускников одногодичных курсов по подготовке военных переводчиков Военного Краснознаменного института Министерства обороны СССР прибыл в Демократическую Республику Афганистан, то получил назначение в пятнадцатую танковую бригаду, которая дислоцировалась под Кабулом, в местечке Пули-Чархи. И так как я нуждался в усиленном погружении в языковую среду, чтобы быстрее выучить язык, то старался общаться со всеми, кто мог со мной поболтать. И это ежедневное занятие стало мне вроде охоты за языком. В один из таких дней познакомился с афганским сержантом хозвзвода, с которым впоследствии очень сдружился. Через некоторое время, когда меня назначили дежурным офицером по бригаде, после традиционного армейского ужина он мне доверительно рассказал свою печальную историю, как он пришел служить в афганскую армию. Его звали Абдулхаком, и, оказывается, раньше он был моджахедом (афганским боевиком). Ниже привожу с небольшими изменениями его рассказ:
«Я был тогда один и шел в сторону пакистанской границы. Стояла темная глухая ночь, охваченная мерзкой сыростью и неприятным холодом, будто напоминая, что скоро вступит в свои права суровая в этих местах зима. Со стороны гор Гиндукуша дул мне в лицо пронизывающий и колючий ветер, издавая устрашающий свист. Изрядно устав, с рюкзаком на спине, сшитым из старого мешка, я осторожно пробирался по невидимой тропке в сторону Пакистана из последних сил, надеясь к утру добраться до своей базы. Иногда останавливался, если появлялись какие-то подозрительные звуки, внимательно к ним прислушивался, убедившись, что ничего не угрожает, отправлялся дальше. Я был членом одной из боевых организаций повстанцев, которых в народе именовали просто моджахедами – борцами за веру. Они вот уже несколько лет вели изнурительную войну против советской оккупации. Я возвращался после выполненного задания на свою базу, но один, потому что другие мои товарищи были убиты. Стараясь погасить в себе внутренний страх, охвативший меня в ночном мраке, я беспрестанно повторял про себя известные суры Священного Корана, обращаясь к Всевышнему за спасением и помощью. И хотя мои мысли и все мое тело были сконцентрированы на том, чтобы любой ценой добраться до крова, тепла и пищи, мое сердце разрывалось от нахлынувших воспоминаний, душевных ран. Раньше я был простым пастухом, рано потеряв своих родителей, вырос у родственников, присматривая за их скотом, помогая им по хозяйству. И когда мне исполнилось двадцать лет, то меня в долг женили на девушке по имени Ашрафи из соседней деревни. Нас поселили у одной одинокой старушки. И хотя до свадьбы мы не знали друг друга, между нами сразу появилась настоящая любовь. Пока я пас овец и коз селян, Ашрафи занималась несложным рукоделием и домашним хозяйством, а к моему приходу успевала испечь душистый и свежий хлеб, приготовить вкусный ужин. Но наше счастье длилось недолго. Однажды убегавшие моджахеды спрятались в пещере близ нашей деревни. Кто-то донес местным властям об этом, и около полудня самолет афганских ВВС сбросил несколько бомб по предполагаемому убежищу боевиков. В это время моя радостная Ашрафи шла ко мне с обедом. Одна из бомб упала рядом с ней и тяжело ее ранила. Она умерла на моих руках. После похорон, с горя, не зная, что делать и как дальше жить, ибо все кругом напоминало о ней, я собрал свои скромные пожитки и ушел в большой город. Работы и жилья не было, примкнул к какой-то группе, состоящей из таких же обездоленных и бродяг, как и я, но вскоре выяснилось, что они промышляют воровством, пришлось от них уйти. Однажды на базаре случайно познакомился с земляком, который представился Али и после недолгого общения пригласил меня к себе на работу. Он торговал кишмишем на базаре и вдобавок владел небольшим там складом. Я с радостью согласился на его предложение, помогал ему во всем, а когда хозяин уезжал за очередной партией винограда, подменял его за прилавком. И хотя получал за свою работу немного, был доволен, потому что был сыт, имелась хоть какая-то крыша над головой. Постепенно боль потери любимой начала притупляться, и я стал приходить в себя.
В один из дней Али пригласил меня на свои традиционные пятничные посиделки с друзьями, много говорил о родине, где хозяйничают коммунисты и советские оккупанты, и в конце вечера предложил вступить мне в партию, которая борется за свободу Афганистана, заверив, что победа не за горами. При этом, прикрыв ладонью рот, заговорщически тихо прошептал: «Брат, настоящий мужчина должен отомстить за смерть своих близких. Став моджахедом, ты сможешь отомстить за свою убитую коммунистами женушку. Так что думай быстрей. Если согласишься, я тебя познакомлю с нужными людьми, будешь получать хорошие деньги
и вскоре сможешь открыть свое дело».
Напоминание об Ашрафи вновь разожгло в моей душе ненависть к властям, и я, недолго думая, вступил в эту организацию, дав клятву на Коране, что буду беспрекословно исполнять приказы своих командиров во имя Всевышнего и, если надо, готов погибнуть в священной войне с неверными. Али сказал, что моджахедом стану после первого боя, а если погибну в бою, то передо мной распахнутся ворота рая, ибо я приму смерть по воле Аллаха. Мои новые товарищи щедро поздравили меня, купили новую одежду, часы, и таким образом я вступил в их организацию. В ту ночь, вспомнив это, я немного успокоился и зашагал быстрее, но через некоторое время вновь меня одолели сомнения: «Что я наделал? Убил безвинного сторожа. Взорвал школу, где учились дети, уничтожил склад с семенами, которыми крестьяне, возможно, засеяли бы свои поля, а затем из собранного урожая их жены, как и моя Ашрафи, испекли бы душистый и вкусный хлеб. Нет, люди не простят меня, значит, и Ашрафи не простила бы. Да, как воин я должен был исполнить приказ. Но как будут жить осиротевшие дети убитого мною сторожа? Где теперь будут учиться школьники? А как без хлеба будут жить люди? Люди не простят меня, значит, и Аллах не простит. И Ашрафи не простит». С такими тяжелыми мыслями я дошел до своей базы. Мои ноги отяжелели от этих дум, и я беспомощно опустился на холме близ своего лагеря. Все мое тело и сердце ныли от мыслей о печальном взгляде моей любимой Ашрафи. Так я просидел несколько часов до рассвета, а потом встал и пошел в обратную сторону – в Афганистан. Удивительно, но страха и усталости я не чувствовал, шел легко и свободно. Прячась от блокпостов, через несколько дней оказался в Кабуле, где в один из дней меня призвали в армию. Вы знаете, тарджумон сойеб (господин переводчик), как у нас призывают в армию. И вот год, как служу в армии, добровольно покаялся суду, и меня простили, а командование даже присвоило мне звание сержанта. Иногда мне снится моя Ашрафи в светлом образе, всегда улыбается. Значит, я на верном пути».
Выслушав его рассказ, я тогда подумал: а сколько обманутых людей вовлечены в эту войну, сколько разрушено человеческих судеб? Но и предполагать не мог, что эта война будет так долго длиться.
Последнее сообщение разведчика
С тех пор прошло много лет, но, вспоминая то страшное событие, я вновь и вновь размышляю о природе человеческой судьбы, которая порой зависит лишь от роковых случайностей. Это произошло в самый разгар войны в Афганистане, в середине восьмидесятых годов. В тот период я был направлен на службу в Кабул в качестве военного переводчика.
В один из жарких летних дней, когда я заступил в наряд в качестве дежурного переводчика Министерства обороны Демократической Республики Афганистан, в полдень, поступил звонок из полка охраны Пули-Чархи. На проводе был афганский дежурный офицер. Он попросил меня представиться, услышав, что я дежурный переводчик, очень обрадовался и сказал, что хотел бы передать важное письмо советскому командованию, которое ему передал один из заключенных охраняемой им тюрьмы. При этом, очевидно, боясь, что я могу прервать разговор, не выслушав его до конца, торопливо, мешая язык пушту с дари, видимо, пуштун, сообщил, что, по словам заключенного, это письмо очень срочное и адресовано представителям советского командования. Я согласился ознакомиться с письмом и заверил, что обязательно передам командованию. Афганец радостно поблагодарил меня за помощь и обещал с нарочным быстро доставить мне это письмо.
Через час я держал в руке небольшой серый бумажный шарик, который мне привезли на машине из Пули-Чархи. Заключенные в тюрьмах обычно таким образом передают свои письма на волю. Такой шарик можно легко спрятать в руке или во рту. Я аккуратно начал раскрывать его, и через несколько минут передо мной лежал кусок серой грязной бумаги, мелко исписанный на русском языке. И хотя текст письма местами изрядно стерся, мне все же удалось его прочитать. В письме было написано: «Дорогой товарищ, меня зовут Сардар, и я нахожусь в тюрьме Пули-Чархи. Думал, мне удастся самому выйти из тюрьмы, но сегодня я попал в список, и, видимо, совсем скоро военно-полевой суд вынесет нам приговор. Я нахожусь несколько лет по заданию советского командования в составе повстанческих сил. Недавно в ходе боевой операции со стороны афганских спецподразделений я в числе нескольких десятков боевиков попал в плен. Если срочно меня не вытащите из тюрьмы, то могут расстрелять. Не знаю, удастся ли мне выжить, но боюсь, что это мое последнее письмо. Прошу позаботиться о моей семье и старых родителях. Верю, в моей стране будет построена счастливая жизнь, а мои дети будут вспоминать меня как героя. Да здравствует Афганистан!»
Прочитав письмо, я тут же набрал телефон недавно звонившего мне дежурного офицера тюрьмы Пули-Чархи и спросил, где находится заключенный, который передал это письмо. Он сказал, что письмо написал другой заключенный, который по приговору военно-полевого суда расстрелян сегодня утром. Услышав эти страшные слова, я беспомощно бросил телефонную трубку и устало опустился на свой стул. Шок охватил меня, и я, сам не замечая, что говорю, повторял слова: «Боже мой, как же так, неужели опоздали? Опоздали всего на несколько часов. Как досадно, какая чудовищная ошибка произошла».
К сожалению, в нашей жизни бывает много ситуаций, когда люди становятся жертвами случайных обстоятельств, и даже целые страны и народы не застрахованы от этого. И в этом драматизм и тайна всей человеческой истории.
Спутали с хазарейцем
Будучи военным переводчиком в Афганистане, мне пришлось столкнуться с удивительной жизнью, культурой и традициями хазарейцев, которые внешне очень похожи на кыргызов. Из-за этого меня часто принимали за представителя данной народности. Был даже комический случай, когда
в один из выходных дней, когда я гулял по городу, афганский военный патруль принял меня за хазарейца, и меня чуть не призвали в афганскую армию. В Афганистане традиционно набирали в армию методом отлова, то есть силовые структуры оцепляли какой-то жилищный район и хватали всех, кто по возрасту более или менее подходил для призыва в армию. Затем их в принудительном порядке приводили в военные комендатуры и после небольших формальных процедур направляли в учебные центры для прохождения воинской службы.
К слову, наши военные советники и переводчики, находясь в Афганистане, не имели никаких удостоверяющих личность документов, поэтому, когда афганский военный патруль потребовал мои документы, мне им предъявить было нечего. Кроме того, мой внешний вид, монгольский тип лица и призывной возраст дали основания для моей задержки. Сами понимаете, в условиях войны любое препирательство с вооруженными людьми чревато самыми опасными последствиями, поэтому я решил ничего не доказывать и послушно последовал с ними в комендатуру.
Благо, что владею языком страны и по дороге попытался им объяснить: я не афганец, а советский гражданин. На это сержант и солдаты лишь отмахивались и насмехались. В конце концов попросили, чтобы я им что-то сказал по-русски. Я облегченно вздохнул и перешел на русский. Однако, к моему удивлению, они еще больше начали смеяться и сказали, что в Афганистане чуть ли не половина населения говорит по-русски. В общем, за этим занятием мы и подошли к месту сбора.
И вдруг я, к моему счастью, совершенно случайно заметил знакомого таджика-переводчика, который в это время подъехал туда на уазике со своим советником. В общем, он меня и вытащил из этой нелепой ситуации, которая неизвестно как закончилась бы для меня.
Впоследствии, наученный этим горьким опытом, я уже выписал себе настоящее афганское удостоверение личности за подписью командира танковой бригады, где я проходил службу. Так что по воле случая я чуть не стал хазарейцем.
Следует отметить, что проблема этногенеза хазарейцев в науке, к сожалению, недостаточно изучена, нет достоверных исследований. В связи с чем на свет появляются различные версии об их происхождении, в том числе об их связи с кыргызами. До девяностых годов прошлого столетия в научных кругах доминировала точка зрения, что хазарейцы (от перс. hezаr – «тысяча») – это ираноязычные шииты монгольско-тюркского происхождения, населяющие центральный Афганистан. По приблизительным подсчетам, их численность составляла около трех с половиной миллионов человек или около десяти процентов от общей численности населения страны. Правда, в период правления талибов около полутора миллиона хазарейцев перебрались в соседний Иран – сколько из них вернулось в Афганистан, а сколько их воюет в Сирии, неизвестно.
Хазарейцы сформировались на основе родоплеменной структуры, куда входили такие племена, как борджигины, барласы, найманы, ойраты, джалаиры, кереиты, меркиты, бэсуты, булагаты, онгуты, барины, татары, уджиэты, баяты, салджиуты, кидани, карласы, карачаи, катаганы, ушины, карлуки, кыпчаки, уйгуры, туркмены, узбеки, казахи, кыргызы и другие. По всей видимости, костяк этого народа составили воины, оставленные чингизидами после завоевания Афганистана в 1221–1223 годах
Монгольские воины охранных гарнизонов-тысяч в результате длительного проживания в Афганистане смешались с местными ираноязычными народами, переняв их язык. Ученые считают, что язык хазарейцев является диалектом старотаджикского языка (хазараги) с некоторой долей монгольских и тюркских слов. Эту долю монголизмов и тюркизмов исследователи определяют в десять процентов. Хотя как человек, владеющий этими языками, я бы не стал так категорически утверждать – тюркизмов в языке хазарейцев значительно больше. Очевидно, по мере ослабления Монгольской империи хазарейцев все сильнее вытесняли из благодатных долин северо-востока.
В результате хазарейцы оказались зажатыми в центральных, сплошь горно-каменистых частях Афганистана. Хазарейцы ведут кочевой или полукочевой образ жизни. Кочевники живут в шалашах, покрытых войлоком, очень похожих на кыргызские юрты. Основная же масса народа проживает крупными родовыми поселениями по склонам гор. Эти селения обнесены глинобитными стенами со сторожевыми башнями по четырем углам. Богатые жилища напоминают кочевые юрты, бедные живут в глинобитных хижинах, крытых соломой. Исторической областью проживания хазарейцев в Афганистане является регион Хазараджат, разделенный в современном Афганистане между несколькими провинциями. В поздний период существования Монгольской империи и ранний период существования Британской Индии большая община хазарейцев также образовалась в городе Кветте (ныне находится в Пакистане). Язык их сохранился на уровне тринадцатого-четырнадцатого веков, и говорят они на смешанном диалекте.
При общении с ними многие слова я не понимал, но догадывался по смыслу. Правительство Демократической Республики Афганистан для высшего руководства советской армии подготовило брошюру «Особенности национальных, родоплеменных отношений в афганском обществе», в которой целый раздел был посвящен хазарейцам: «Хазарейцы, третья по численности этническая группа, представляют собой потомков монгольских завоевателей, поселившихся на территории Афганистана в XIII веке. Они проживают в основном в центральной части страны – Хазараджате (район включает провинции Гур, Узурган, Бамиан), а также в ряде крупных городов – Кабуле, Кандагаре, Мазари-Шарифе и Балхе. Общая численность – около полутора миллионов человек (при населении ДРА на тот период около пятнадцати миллионов человек). Говорят на особом диалекте хазарачи. Наиболее крупным племенем хазарейцев является джунгари, проживающее на обширной территории западных районов – Хазараджате (Центральный Афганистан), в южной части страны (Узурган)».
Хазарейцы долго сохраняли независимость. Только в 1892 году афганскому эмиру Абдурахману удалось покорить Хазараджат с помощью пуштунских кочевых племен. Следует обратить внимание на провинцию Бамиан, где находились древнейшие статуи Будды высотой тридцать пять и пятьдесят три метра, которые были взорваны талибами. Ученый В. Кисляков в журнале «Советская этнография»,
в четвертом номере за 1973 год, опубликовал статью «Хазарейцы, аймаки, моголы (Бартольд пишет «моголы») (к вопросу об их происхождении и расселении)», где говорится, что проблема этногенеза хазарейцев издавна привлекала внимание исследователей. Интерес к этому народу объясняется, прежде всего, его наиболее ярко выраженной монголоидностью среди всех народов, говорящих на иранских языках. И Бартольд также считал хазарейцев «иранизированными монголами».
Именно это обстоятельство стало причиной того, что правительство Монголии выделило образовательные квоты на обучение хазарейцев в Улан-Баторе. Однако, несмотря на интенсивный курс, главной проблемой для студентов-хазарейцев является освоение монгольского языка. Несмотря на хорошие условия, афганцы-хазарейцы, обучающиеся в Монголии, возвращаются или намерены возвратиться в Афганистан, считая его своей родиной. Что же касается моего личного мнения, то внешне они очень похожи на кыргызов, казахов и монголов, но говорят на смешанном таджикско-тюркско-монгольском наречии. Если поставить рядом хазарейца и кыргыза, то нельзя внешне определить их отличие.
Об афганских кыргызах
В силу своей профессии – переводчика, дипломата и востоковеда – я долгие годы занимаюсь афганской проблематикой, и, естественно, у меня сложились достаточно устойчивые профессиональные связи с коллегами, с которыми часто встречаемся на различных международных площадках.
И, как обычно, при встречах друг с другом живо интересуемся, чем ныне занимаемся. Когда в очередной раз слышат от меня, что я занимаюсь Афганистаном, с сочувствием говорят, что это судьба. Так вот, эта судьба вынуждает меня время от времени заниматься также проблемой афганских кыргызов на разных уровнях вот уже в течение тридцати восьми лет.
Об афганских кыргызах много написано, сняты уникальные фото- и видеоматериалы, опубликован ряд актуальных репортажей и интервью. Просматривая архивные интернетовские фотографии о кыргызах, проживающих в Афганистане, невозможно не обратить внимание на их глаза: в них усталость и леденящая душу грусть. Причем у всех – детей и взрослых, женщин и мужчин, стариков и старушек. И только у самых маленьких глаза светятся от радости и счастья. К сожалению, в силу сложных и трагических социально-исторических перипетий наши соплеменники, кыргызы, оказались в сложном положении в Афганистане, по сути, на грани вымирания. Земля, на которой они живут, давно стала их родиной, где беспрестанно идет братоубийственная война, длящаяся в течение последних сорока лет, безвозвратно уничтожающая целые поколения людей, народы и их уникальную культуру.
Как известно, в науке остается все еще много белых пятен, в том числе связанных с историей кыргызов, но есть надежда, что в скором времени, благодаря быстрому внедрению в жизнь современных научно-технических достижений, удастся расставить все точки над «i». Это же касается ареала распространения кыргызов в мире, в том числе и в Афганистане. В связи с этим я хотел кратко остановиться на некоторых моментах, связанных с кыргызами, проживающими в Афганистане.
Многие серьезные ученые, в том числе известный советский ученый-востоковед А. Н. Бернштам, считали, что кыргызы проникли в высокогорный Памир в 1575 году, упрочили свое положение в 1653 году, заняв Каратегин и Гиссары, потом в том же году захватив афганский город Балх. Мне же кажется, что эти данные, мягко говоря, некорректные, потому что не учитывается ряд важных исторических факторов: Во-первых, по гипотезе К. Иностранцева и Л. Гумилева, небольшое количество «неукротимых» гуннов (не более десяти тысяч человек) отступило через Джунгарские Ворота на юг. Как известно, кыргызов и гуннов многие исследователи относят к одному народу. Поэтому тюркский пласт, в том числе кыргызский, был на территории современного Афганистана задолго до периода Золотой Орды, до периода Могулистана и до вышеупомянутых исторических событий. Во-вторых, афганские кыргызы много раз упоминаются в эпосе «Манас», который сформировался более тысячи лет тому назад. В-третьих, будучи в Афганистане, я много раз проводил интервью с кыргызами, которые мне говорили, что кыргызы всегда жили в Афганистане, одновременно подтверждая, что последнее крупное переселение кыргызов туда произошло в тридцатых годах XX века, когда, бежав от бушевавшей в Средней Азии войны с басмачеством, под руководством Рахманкул-ханa в Афганистан перекочевала большая группа южных кыргызов. С тех пор у афганских кыргызов сохраняется традиция назначения своих ханов.
Как бы там ни было, хочу привести некоторые данные об афганских кыргызах Афганистана: по данным российских военных экспедиций, в 1830-х годах на северо-востоке Афганистана проживало порядка пяти с половиной тысяч кыргызов. При этом никто не считал количество кыргызов, которые находились в составе родоплеменных структур афганских народов, в том числе узбеков, туркменов, хазарейцев и даже пуштунов. До 1973 года кыргызы были одним из официальных народов Афганистана, и их численность, по афганским данным, составляла около двенадцати тысяч человек. Примечательно, что им вменялась обязанность обеспечивать охрану государственной границы Афганистана на Ваханском участке с СССР, Китаем и Пакистаном, что освобождало кыргызов от всеобщей воинской повинности. Именно этим объясняется тот факт, что предводитель кыргызов обладал высоким статусом советника эмира, получал жалованье из государственной казны и во время своего пребывания в столице имел право проживать в гостевых домах афганского короля со всеми протокольными почестями. Кроме того, как правило, два-три кыргыза назначались депутатами в афганский парламент. Все эти привилегии длились до появления Демократической Республики Афганистан. Учитывая усиление СССР в стране, афганские кыргызы, боясь советской кары за участие в басмаческом движении, во главе с Рахманкул-ханом в количестве тысячи трехсот пятидесяти человек (двести девяносто семей) решили уйти в Пакистан. Не складывая своих юрт, чтобы не вызывать подозрения у советских пограничников, большая часть афганских кыргызов Малого Памира покинула родные места, где остались лишь около десяти семей. В августе 1978 года группа прибыла в Пакистан, где к тому в времени в окрестностях города Гилгит уже существовала небольшая кыргызская диаспора. Положение новоприбывших кыргызов оказалось крайне тяжелым: они вынуждены были продавать свой скот, более ста человек погибли в первый же год от трудностей перехода, голода и болезней. Бежавшие кыргызы обратились к властям США с просьбой о получении политического убежища на территории штата Аляска, климат которого, по мнению кыргызов, был сравним с памирским. Но власти США медлили с ответом, и долгие переговоры не увенчались успехом. Одновременно шли переговоры с представителями Турции. Устав от голода и болезней, часть кыргызов в количестве примерно пятидесяти семей (или около ста пятидесяти человек) под предводительством Абдурашид-хана решила вернуться в Афганистан. В марте 1982 года, после долгих административных проволочек, самолеты ООН доставили афганских кыргызов в Турцию, где их поселили в провинции Ван. Следует отметить, что профессор Сулайман Кайыпов, проработав там достаточно длительное время, провел скрупулезные, уникальные этнокультурные и лингвистические исследования афганских кыргызов, проживающих в провинции Ван, и издал свои многотомные труды, которые, к сожалению, еще не оценены должным образом нашей общественностью. С тех пор из-за крайне нестабильной военно-политической обстановки в Афганистане численность кыргызов там сократилась до тысячи трехсот человек. Выделяют две зоны концентрации афганских кыргызов: Малый Афганский Памир, где живут около восьмисот человек, и Большой Афганский Памир (около пятисот человек). Точное количество не удается определить, поэтому привожу приблизительные данные.
Есть пугающие сведения о том, что численность кыргызов ежегодно сокращается на пять-шесть процентов. Причем женщины составляют лишь треть населения, и количество детей до шестнадцати лет также находится приблизительно на этом уровне. Средняя продолжительность жизни у афганских кыргызов – от сорока до пятидесяти пяти лет. Там очень много проблем, но главные из них – это низкий уровень репродуктивности населения, катастрофически высокая материнская и детская смертность. Про другие проблемы я молчу. По сути, ваханские кыргызы столкнулись с гуманитарной катастрофой.
Конечно, в условиях глобализации любая серьезная проблема современности становится достоянием всего человечества, чьи самоотверженные представители начинают об этом говорить, писать, показывать – бить в колокола и распространять сигналы о бедствии тех, кто нуждается в спасении. Это касается и наших собратьев в Афганистане, но как бы мы и весь мир не опоздали!
И в Кыргызстане положение кыргызов в Афганистане не сходит с повестки дня в СМИ, госорганах и в обществе. Иногда звучат очень импульсивные мнения и предложения по данному вопросу. Между тем это не просто сложная проблема, но и весьма деликатная, так как касается внутренних вопросов иностранного государства, что требует строгого соблюдения международных норм. И здесь одними криками и патриотическими призывами вопрос не решить, более того – чем больше будет радикализма и экстремизма в этом процессе, тем дальше мы будем отдаляться от реального его разрешения. Свежий пример – приграничные проблемы и попытки решить их насильственным или односторонним способом обеими сторонами показывают, что разногласия переходят на уровень конфронтации, которая в любой момент может перерасти в вооруженный конфликт со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому эту проблему решать на эмоциях опасно, а затягивать тоже нельзя, история нас не простит.
Возвращение домой
Вот и пролетели два года моей командировки в Афганистан. Стояли жаркие дни конца июля 1985 года. Срок моей службы подошел к концу, и я, счастливый, что возвращаюсь в Москву, начал готовиться к отъезду. В Афганистане прослужил ровно два года: прилетел 5 августа 1983 года и вот улетал в Союз 6 августа. Как обычно, перед любым отъездом накапливается масса дел и много вещей, которые надо куда-то деть. Что-то оставил своему преемнику, кое-что пришлось выбросить, часть забрали товарищи, а часть снес в ближайший афганский дукан (лавочку), а на вырученные, как оказалось, немалые деньги были приобретены всякие мелкие сувениры и подарки для друзей и родственников.
За два дня до отъезда провел традиционную отходную в своей воинской части. Были искренние тосты и пожелания, а в завершение подарили мне новенький двухкассетный магнитофон Panasonic – в то время мечту каждого в Советском Союзе. Накануне нашего вылета, вечером, душевно посидели с ребятами в сто пятнадцатом блоке, где жили одни переводчики, попили водочки, поели жареной картошечки, помянули погибших товарищей, дали друг другу клятвенные заверения в вечной боевой дружбе и только под утро разошлись. А ведь мне надо было лететь, и я с тяжелой головой, внешне очень помятый, с большим количеством багажа, кое-как пройдя всякие таможенные и пограничные процедуры, наконец-то плюхнулся на свое место в аэрофлотовской «тушке» (Ту-154).
Стюардесса принесла спасительную минералку, и через некоторое время наш самолет взял курс на Москву. Покидая в тот день Кабул, который за время моего пребывания стал мне родным, я и представить себе не мог, что судьба свяжет меня с этим городом на всю жизнь. Оказывается, я уснул и проснулся от легких толчков моего соседа, который сказал мне: «Парень, не проспи исторический момент, потом будешь рассказывать своим внукам». Честно говоря, я не совсем понял, о чем идет речь, но даже не успел у него спросить, как в салоне раздался взволнованный голос командира нашего авиалайнера: «Уважаемые пассажиры! Наш самолет пересекает государственную границу Демократической Республики Афганистан и Союза Советских Социалистических Республик. С благополучным возвращением на родину, товарищи».
Затем включили гимн СССР, а мы, усталые от войны, растерзанные душевно, слушали его и с комком в горле тихо подпевали, слезы сами катились по щекам. Мы были счастливы, что возвращаемся живыми домой, и искренне гордились тем, что достойно исполнили свой воинский долг.
Грустно оттого, что грустно
«Фейсбук» хорош, очень хорош. Здесь можно себя показать, на других посмотреть, тебя могут похвалить или ужасно оскорбить. И все-таки здесь хорошо: можно найти друзей, а враги сами найдутся. Особенно интересно читать комментарии про нашу жизнь, власть, мировые новости. Как-то в День независимости Кыргызской Республики наряду с поздравлениями прочитал комментарий моего друга Нурлана Чекирова, бывшего комсомольского работника, и был тронут до глубины души. А он всегда был искренен и коротко написал: «В этот день мне грустно». И все, никаких объяснений,
а на дворе праздник, народ гуляет вовсю. Вспоминаются слова президента России В. Путина: «Кто не грустит по Советскому Союзу, у того сердца нет». Конечно, сегодня мы все наши нынешние беды валим на Советский Союз, мол, партийная диктатура, оголтелый атеизм, уравниловка, пьянство, рабство колхозного строя и прочее, прочее, прочее.
Сейчас детям приходится долго объяснять, что такое Советский Союз, кто Ленин, Маркс, Энгельс и почему мы строили социализм. Раньше в форме сказок можно было прививать детям любовь к природе, честность, патриотизм, уважение к старшим. А сейчас и сказочку внукам прочитать боюсь, сразу столько вопросов, что приходится до полуночи объяснять им значение и смысл каждого слова сказки.
В Советском Союзе было много хорошего, но имелось и то, чего нет в цивилизованном обществе. Иосиф Бродский в своем «Письме президенту» призывает как можно быстрее отойти от этой части нашей истории: «Для многих из нас, кто жил в этом кошмаре, и особенно для тех, кто боролся с ним, его присутствие было источником значительного морального удовлетворения. Ибо тот, кто борется или сопротивляется злу, почти автоматически полагает себя добрым и избегает самоанализа. Так что, возможно, пора – и нам, и миру в целом, будь он демократическим или нет – соскоблить термин “коммунизм” с человеческой реальности Восточной Европы». Но свою историю «соскоблить» мы не можем, так как именно годы строительства социализма, несмотря на Гражданскую войну, голод и разруху, отсутствие свободы, массовые репрессии, Великую Отечественную войну, тяжелые послевоенные годы, участие в Афганской и других войнах, для нашего народа были «золотым» веком, временем фантастических достижений нашей страны. Может быть, поэтому мой друг Нураке в этот день вспоминает, какую великую державу мы в свое время построили и как ее сами же и разрушили.
Вот уже почти тридцать лет нет Советского Союза, и за это время многие государства, которые были более отсталыми и бедными, чем наша страна, вошли в число передовых и развитых в мире. Может быть, прав Бродский: к сожалению, мы никак не можем преодолеть «постсоветский синдром», по-прежнему нас цивилизованный мир называет странами «переходного» периода – и вполне справедливо, потому что мы все еще не определились с нашим будущим. Какое государство хотим построить? А пока мы бедны и зависимы от других, и наша независимость формальна и обманчива. Свобода и независимость – это не просто слова, это историческое достижение, которое всем нам надо осознать и беречь как зеницу ока, охранять и укреплять. Мы много спорим о содержании государственной идеологии. Нам пора понять, что независимая страна – это прежде всего свободная страна, где с молоком матери должен передаваться дух гражданских свобод. Но свободу граждан невозможно обеспечить без сильного государства и развитого общества. Мы должны понять, что, строя слабое государство, мы унижаем себя, разрушаем нашу независимость и даем повод другим усомниться в нашей полноценности.
Тяжело отказаться от внешней помощи, но мы должны пойти на это во имя нашего будущего. Япония после Второй мировой войны оказалась даже в более тяжелом положении, чем Германия, была полностью разрушена, заводы и фабрики демонтированы, страна платила огромные контрибуции странам-победителям. Основным пропитанием являлась горстка риса, а иметь велосипед считалось большим счастьем для любого японца. С конца 1945 года Япония получала международную помощь от мирового сообщества для восстановления страны. Но через четыре года, в 1949 году, как бы тяжело ни было, несмотря на нищету и голод, японский парламент единогласно принял добровольный Акт об отказе Японии от международной помощи. При этом, как подобает культуре Страны восходящего солнца, они искренне поблагодарили всех за оказанную помощь, заверили, что никогда не забудут это, и обещали в свою очередь всему миру, что Япония будет в полной мере исполнять все свои политические и финансовые обязательства перед другими и оказывать помощь нуждающимся странам. У нас, в Кыргызстане, все с точностью до наоборот: мы с 31 августа 1991 года возвели получение зарубежной помощи в ранг государственной политики, прикрываясь необходимостью решения социально-экономических проблем в нашей стране. Нам мечети, школы, больницы, дороги и многое другое за свой счет строят зарубежные спонсоры. Мы даже не можем на государственном уровне решить проблему обеспечения населения питьевой водой. На все один ответ – денег нет. Объяснение этому лежит на поверхности, на этот счет есть хорошая кыргызская пословица: «Алма пыш – озума туш» (досл. «Созрей, яблочко, упади мне в рот, чтобы я тебя съел»). И это серьезная общегосударственная проблема, ибо она разрушает и ослабляет нашу государственность. Нам пора на законодательном уровне отказаться от внешней помощи и начать самим решать свои проблемы и платить по счетам. Только тогда мировое сообщество признает нашу государственную независимость, и только тогда нас начнут уважать.
Об авторе:
Родился в 1962 году в небольшом городе Майли-Сай Киргизской ССР, в семье рабочего. Окончив восемь классов, поступил в майли-сайский электромеханический техникум, работал сварщиком на Волгоградском тракторном заводе.
В 1981 году призван в армию, служил на Дальнем Востоке. В августе 1982 года поступил на переводческий факультет Военного Краснознаменного института Министерства обороны СССР в Москве. В 1983–1985 годах выполнял интернациональный долг в Демократической Республике Афганистан в качестве военного переводчика, участвовал в боевых действиях, награжден государственными наградами. С 1992 года находится на дипломатической службе в Киргизской Республике. В 2005 году был назначен пресс- секретарем президента, а в 2005–2007 годах являлся чрезвычайным полномочным послом Киргизской Республики в Исламской Республике Иран.
Широко известен как профессиональный переводчик и востоковед, дипломат и публицист. Регулярно печатается в СМИ. В настоящее время готовятся к изданию первые две его книги: «Мои афганские рассказы» и «Записки военного переводчика». Живет и работает в Бишкеке.
