КОГДА…
ВМЕСТО ЭПИГРАФА
Скажи мне, рифма мудрая, не ты ль,
Рабыня смысла, смыслу поводырь?
КОГДА…
Когда изливается солнце в зарю –
В закатные волны, как плотью мужчина
В любимую,
небо я благодарю
За счастье дышать и краснеть беспричинно,
Грачиху в гнезде, что настырно вопит,
Грача подгоняя и щёлкая клювом,
Природу – планеты надломленный щит, –
День с ночью в ней вечно рождают зарю вам!
В ней я забываю про боль и про страх,
Про то, что скрываю от плена бумаги, –
Не только от всех:
прячу мысли в стволах
Деревьев
и в небе, где яростны флаги
Рассветов, закатов –
не крови!
…Тиха,
К реке подхожу, ожидая улова:
В ней мирно резвится рыбёшка стиха,
Искрясь чешуёй незабитого слова.
НА ВЕТВИ РЯБИНЫ…
королевское рондо́ амфибрахием
На ветви рябины, чья крона резна,
Ордой голубиной взметнулась весна;
Плодами посыпались голуби вниз,
И пасмурный воздух, казалось, был сиз.
И ржавый карниз, что от влаги осклиз,
Стал тоже, как сизые голуби, сиз.
И рвётся сизеющая рябизна
На ветви рябины, чья крона резна.
Деревья промёрзший ветрюга изгрыз:
Кора их покрыта слезинками брызг
Зимы, что прощанием обозлена…
Ордой голубиной взметнулась весна:
Голодная стая шумна и шальна, –
Ей манной небесной швырнули пшена, –
Лопочет и лопает призрачный приз…
Плодами посыпались голуби вниз,
Плодами живыми. Пшена желтизна
Настырными крыльями насурьмлена,
Как в сумерки стены у дремлющих изб,
И пасмурный воздух, казалось, был сиз…
И я, если в спину бьёт чей-то каприз,
Стоймя замерев к чьей-то зависти близ,
На небо смотрю и, душой взведена,
Жду солнце – ведь скоро взметнётся весна
На ветви рябины…
ШАГИ
верлибр
По-птичьи раскинув руки,
скрюченными пальцами цепляясь за воздух,
старуха идёт по мокрому асфальту,
едва передвигая ноги
в незашнурованных ботинках,
осторожно ощупывая землю
перед каждым шагом,
перед каждым.
Кажется, что она учится ходить
Заново, будто сморщенный младенец.
Ничего не зная о жизни после смерти,
она досыта хлебнула науки
существования на земле
и теперь учится осторожно ступать
в иных мирах,
в которых
она ходить пока не умеет.
Не умеет.
Её руки,
её старческие руки
ещё не превратились в юные крылья,
но скоро,
безысходно скоро,
когда кровь на границе времён
потечёт вспять,
сделав тело прозрачным, а душу – вольной,
она полетит.
Полетит…
А пока
так тихи её робкие шаги
по земле, которую суждено покинуть.
Когда разгладятся морщины скорби,
она выпорхнет птицей
в небо вечности,
сделав шаг из клетки своих страданий –
из своего тела.
Сделав шаг.
…Старуха учится ходить…
ПЕОН
Нелепо наступают холода.
Надежда оступается нелепо.
Отчаянно колючая вода
Цепляется за стонущее небо.
Ещё сиюминутный разговор
Не смят, как под ногами земляника,
Ещё не отведённый ясен взор,
Но, нежности не веруя, поникло
Сереющее в плесени дождей
Простуженное любящее небо.
Ему порою стыдно за людей,
Неискренних и потому нелепых.
БОМЖИХА
Свернувшись в комок, как больная ежиха,
На кипе картонок – подобии койки –
Лежала, тряпьем обернувшись, бомжиха,
Приткнувшись к промёрзлому боку помойки.
Так мужу она утыкалась когда-то
Под мышку щекой… Вниз смотрела иконка…
Ещё не настигли проклятые даты,
Она ожидала рожденье ребёнка.
…Ей вспомнилось: мама купала в лохани,
Кормила, потом целовала ладошки –
Измазалась дочка в блинах и сметане.
И туфелька падала с розовой ножки…
…Был угол бомжихи не более метра.
Уколы морозов, укоры прохожих,
Холодные вопли рядящего ветра
Забылись – ей лето приснилось, быть может…
В коврах незабудок, от счастья дурея,
Ей пряники сладкие, как ожиданье,
Дарили горячие руки Андрея;
Под плеск на реке – губ с губами шептанье…
Оса под лопатку – последнее лихо.
Боль. Яркая вспышка – и света крушенье…
Лопатой тычок. Крик: «Замёрзла бомжиха…»
«Как звали её?» – «Да, мне кажется, Ксенья…»
2013 г.
***
Весне наставили рога
Безмозглый март и вьюга –
Чихала хлопьями пурга
На юный ветер с юга.
Казалась хмари канитель
Вовек неотразимой,
Когда очнувшийся апрель
Скворцом ворвался в зиму.
Скворчит слезливая капель,
Стекая с каждой крыши,
Ушла, расшаркавшись, метель,
Лучи спросонок – рыжи;
Шныряют щепки по ручьям,
Снуют ватагой шустрой…
Ах, не ходите по врачам,
Ворча под солнцем-люстрой!
К весне – живей! Когда вы с ней,
Тогда, хоть лужи хлюпки,
На лица, пресного пресней,
Вплывут улыбки-шлюпки.
ПЕЩЕРНАЯ БАБОЧКА
1
Спускаясь вниз, увидишь высоту
Сквозь темноту, где солнца луч – в запрете…
…Дышала мгла в глухую пустоту,
Вдруг бабочка блеснула в тусклом свете:
Казалось, что спала, вместив в себя
Вселенную, внутри пустой пещеры…
Шёл снег снаружи, сумрак теребя,
Здесь – бабочка искрилась:
отблеск веры
В незыблемость гармонии хранил
Свет в капельках, соизмеряя вечность
С безумием полуистлевших крыл,
Где звёздной пылью манит в бесконечность
Немое тельце – каждый волосок
Мохнатой головы светился цепью
Ночных огней…
Плыл, тих и одинок,
Пещерный дух тепла.
Подобно вепрю
Ревела вьюга, наметая снег,
Что залетал, стыдясь, в нутро пещеры…
А мимо брёл заблудший человек.
Он не искал ни ближнего, ни веры.
2
Там бабочка плацентой приросла
К нутру пещеры, впившись в своды матки.
Буран снаружи пел, царила мгла,
Но холод брошен чревом на лопатки.
Лопатки лапок врезались в песок,
Что был нежнее бархатистой кожи.
Шершавя подземелья потолок,
Застыло время, суету стреножив,
Вмещая всё в себя. Вселенский дух, –
Что для него и стены, и границы? –
Дыша в застывших крыльях, не потух…
Спи, бабочка, в спасительной темнице!
Аид зимою – рай земной… Весной
Родишься вновь: оставив своды ада,
Ты выпорхнешь из тьмы на свет дневной,
На зов тепла и на дыханье сада…
2002, 2020 гг.
НА БЕРЕГАХ УМИРАЮЩИХ РЕК
реквием, пятистишия
На берега и облака
Молюсь, на волны цвета мыши,
В которых слышат судака
Глухие уши рыбака,
Что в пустоту речную вышел.
Кирпич волной обточен в шар,
Округлы стёкла, мрачны камни,
Где между проволочных жал
Замусоренный берег сжал
Кулак, а ветер у виска мне
Зудит о хоре прежних лиц,
Унёсших в прошлое обиды,
Что вбили в мраморы столиц
Кровь деревень, лесов, станиц,
Затмив счастливой Ниццы виды.
…Меня чернили без конца.
И я – не я: под клеветою
Не разглядеть в лице лица,
Когда бьёт в спину ложь ловца –
Насильника над правотою…
И волны тоже устают –
Отчаянье моё знакомо:
Как в сердце мне, в них погань льют,
В речной раскрытый всем приют –
Природа на пороге комы,
Где смога серый серный смрад,
А в крике жизни – вопли смерти,
Бесстыдной зависти парад:
Таланты глушит гнусный яд,
Что черноту в просветах чертит –
Чернит добро…
Но кровь воды
Моей отравленной России
В побегах брызг хранит следы
Тех, кто любил до хрипоты,
До немоты, до амнезии:
Крик чайки, шепотки ветров
И танцы рыб в глубинах водных,
Салюты отпускных костров,
Журчанье стихотворных строф
Надсадных, страстных ли, свободных –
Тех, кто так искренно молил
О детях, о домишках ветхих…
Прибрежный ветер оживил
Молитвы из глубин могил,
И я молюсь о каждой ветке,
Молюсь под плачем облаков,
Чтоб горе навострило лыжи
И море щук и судаков,
Смеясь, дразнило рыбаков
Под плеск волны, от солнца рыжей.
Об авторе:
Член Санкт-Петербургского Союза литераторов, член Многонационального Содружества писателей.
Родилась 11 февраля 1960 года в Ленинграде. Окончила ЛИИЖТ, занималась в ЛИТО В. Лейкина, прослушала курс повышения квалификации для режиссеров-практиков профессора Кацмана при Доме художественной самодеятельности. В 2008 окончила литературные курсы. Всю жизнь проработала на Малой Октябрьской детской железной дороге. Автор 7 поэтических сборников, участник ряда коллективных сборников. Дипломант некоторых конкурсов, в частности в 2020 году: 2-е место в 14-м Международном конкурсе имени Твардовского, лауреат премии «Жемчужное зерно», номинация «Поэзия» (БЕЛФЕСТ).
Азбука «В море букв» издана в США.
