Гремели громы, молнии сверкали…
Зевс и дитя
Гремели громы, молнии сверкали,
Лавиной дождь летел с небес,
А люди на земле не знали,
На что разгневался там Зевс.
Земля порою содрогалась:
Раскаты грома так мощны,
Что, молнии пока сверкали,
Вопили во дворах автомашины.
А там, на небесах, разборки шли:
Зевс гром и молнии метал,
За то, что боги отказались
Указу следовать его:
Детей, что от земных родили,
Отважились всё ж навещать,
Своих любимых не забыли
И не решились их бросать.
И Зевс так страшен был во гневе,
Что всем подумалось: земля
Не выдержит и вот-вот потонет,
Но тут вошло к нему дитя.
И молвил крошка богу: «Зевс,
Чего бушуешь ты? Сегодня и вчера
Ты не играл со мной. Мне ангелы и ментора
Не могут заменить тебя, отец!
Они занудны и скучны,
Лишь знания хотят давать,
А мне глаза твои нужны,
И я с тобой хочу играть!»
Такой укор в глазах у крошки,
Что заскребли на сердце Зевса кошки:
И стыд пронзил его насквозь,
И лишь теперь включился мозг.
Сердитый Зевс взглянул на сына,
И невольно улыбка развела его уста:
«Я был не прав, простите, боги,
И отменяю свой запрет отныне!
Со дня сего не забывайте
Детей земных и посещайте.
И вместе с матерями их
Своей заботой и любовью одаряйте!»
И снова ярко светит солнце,
И небо ясное без туч.
Там у богов всё разрешилось –
А как у нас тут на земле – увы! не всё определилось…
Отцы, что отказались от своих детей.
А есть и матери такие. Я вам кричу: «Неужто в мире
Важней, чем детские мордашки, нашли вы что-то поценней,
А их – из жизни прочь своей?!»
Я знаю, что не все из вас
Ушли и просто позабыли, –
Ошибки совершать подчас
Условия нас принудили.
Но если боги исправлять
Свои ошибки не таятся,
То кто, скажите мне, сейчас
Из вас до деток не помчится?
Лишь конченный подлец, урод
Моральный может это вынесть.
Любой порядочный найдёт,
Как можно всё исправить ныне.
И сможет доводы найти, прощенья
Попросить у сына за то,
Что не был много лет, и мать,
Родившая его, чтоб вместе с сыном вас простила…
29 апреля 2012 г.
Отрывки из поэмы «Воин и Сокол»
…В далёком горном кишлаке жил мальчик-сирота.
Семьи своей не зная, в чужом дворе он подрастал.
Был в подмастерьях он у резчика-гравёра по камням.
Точил ему резцы, мёл двор, таскал и камня глыбы.
А более всего хотел он обучиться ремеслу резьбы.
Жил впроголодь, лишь иногда, бывало,
К куску его лепёшки горстка риса упадала…
Учился он: камни шлифовал, гранил не уставая,
И вырезал на них сюжеты, и то, что видели
Глаза, его несмелая рука резцом писала…
А видели взрослевшие глаза немало:
Как росли-цвели в горах деревья миндаля,
Как сочно зеленели травы и скот по ним гулял,
Как падали снега, дожди, как воды низвергались
Водопада и как вершины гор нетающею белизной сияли.
Резвиться с детворой ему всё было некогда,
Ровесников не знал он, было не до игр –
Ведь он свои глаза и руки приучать спешил
К труду нелёгкому на совесть – не за плату,
Чтобы потом назваться мастером гравюр…
* * *
Взрослея, он оставался нелюдим.
Из своего жилища зря не выходил.
За девушками не ухаживал напрасно:
За много лет не заработав на калым [1],
Он ощущал себя лишь средь камней прекрасно.
Обзавестись семьёй – женой, детьми –
На это времени ему так и не осталось.
Всё работал: заказы в сроки исполнялись им…
Искусству редкому уча свои глаза и руки,
Не ведал подмастерье наш ни отдыха, ни скуки.
Бывало, ошибался и многие свои работы бил.
Но время шло… Смелела, крепла отрока рука…
Взгляд его мужал. Наш сирота наставника сменил.
И вскоре, уже своим трудом известность обретя,
Стал Мастером для жителей и дальних и окрестных…
Совсем немного минуло с тех пор, когда
Его наставника в жилище голоса, шагов и звуки
Уж перестали раздаваться…
А он трудился, посвящая искусству свои руки,
И результаты не замедлили сказаться…
1 Калым (перев. с узбекского) – традиционный выкуп за невесту (иногда бывает очень высоким и далеко не каждый мужчина может его выплатить, чтобы суметь жениться на своей избраннице). – Здесь и далее примеч. автора.
* * *
Своей искусною резьбою славу заслужив,
Однажды юный Мастер вызван был к Правителю,
Велевшему ему исполнить печать-инталию [1],
Да так, чтоб повелителю не стало стыдно,
К фирману [2] важному её гравюрой приложив.
Чтобы была инталия благородна, высока
И отражала дух и нрав Правителя, и резьба
На ней была изысканна. И вот
Пошёл с того дня срок:
Мастеру заказ был дан.
Задумался наш Мастер. Не простую
Решить задачу поручил ему правитель, –
Инталия должна служить не одному ему:
По наследству печать-инталию
Из рода в род правители передают…
За все годы изделий много успел он сделать, но
Ещё не получал такого важного заказа. Простых
И драгоценных камней запасы небольшие были у него:
В своём жилище их на полочке хранил, лишь одного
Средь них не мог найти и отобрать он…
1 Инталия – ювелирное изделие, перстень, использовавшийся в качестве печати правителями.
2 Фирман – важный документ, указ.
* * *
Отсчитывая вёсны, бежали с гор ручьи…
И как часто, своим сюжетом недоволен,
Наш Мастер в горы, к водопаду и ущелью уходил.
Бродил часами в поисках канвы идеи и
Устало падал на постель он, возвращаясь…
С тех пор уж трижды к ним весна сюда пришла.
Деревья дикие здесь трижды расцветали.
Зелёные от трав холмы и склоны гор цветами миндаля,
Как пухом розовым, неоднократно покрывались.
Вот по таким местам бродил наш Мастер.
И много дней, недель ходил он по горам и склонам,
Там темы и сюжеты сочиняя. А порой, бывало,
Стремясь найти один из них, он даже разговаривал
С камнями… И сколько в целом их переворошил
И заготовок сломал и выбросил, того и не узнать нам…
В числе отобранных камней имелся алый
С прожилкой белою агат, размером с ноготь пальца.
Края его неровны были, поверхность не гладка…
Не раз его он в руки брал, порой гранил слегка,
Немного шлифовал, затем откладывал на полку снова.
* * *
Всё чаще Мастер брал того агата небольшой кусок,
Подолгу глядя на него, в раздумьях потирал висок.
Смотрел, какой отсвет даёт на солнце он,
Прожилку белую нащупывал на нём.
Летели дни – а он начать работу всё не мог.
И вновь смотрел, ощупывал опять,
Казалось иногда, что мог его сломать…
Откладывал, затем брал в руки снова,
Причём ни с кем не говорил ни слова.
И не раз так было: возьмёт, посмотрит, уберёт…
А время шло… Не скоро смог придумать Мастер
Для геммы [1] тему. Но час настал – сюжет созрел.
Он был готов, была готова его тема,
И лишь теперь поверил: сделает он гемму!
Осталось камень подобрать – всего-то дел…
Но ещё шли дни, ещё прошли недели,
И птицы с юга к ним ещё не раз уж прилетели,
Вернувшись, не одно гнездо успели свить,
И не одно потомство вывести успели…
А Мастер думает-глядит – его агат пленит!
1 Гемма – перстень особой работы, у которого резьба осуществляется внутрь вырезаемого материала, в отличие от барельефа, у которого резьба производится на наружную сторону и выглядит выпуклой.
* * *
За время это от Правителя не раз
К жилищу Мастера дворцовые посланцы приезжали.
Всё торопили, спрашивали: «Когда ж
Ты выполнишь Правителя особенный заказ?» –
Но восвояси без инталии возвращались.
Бывало, и Правителю неоднократно
На Мастера сановные вельможи жаловались:
– Ишь, не спешит ремесленник,
Работы много у него, ему, мол, не до нас,
И ездим мы к нему безрезультатно…
Но час пробил – и Мастер наконец остановил
Свой выбор на малом камешке агата.
Стараясь не нарушить структуры камня и
Прожилки белой, его он долго шлифовал, гранил,
Пока агат овалом тонким стал.
Но знал ещё наш Мастер, что ему непросто
Будет вырезать родившийся сюжет
Тем инструментом, что изготовлен им самим.
Уж очень мал агат, сюжет же меньше должен быть.
Иначе не добиться тут достойного изящества резьбы…
* * *
…И вот, зайдя к соседу-кузнецу, повёл издалека:
– Работы много, подходит срок сдавать заказ,
Да вот не слушает резец, подводит и рука…
Не мог бы ты мне по-соседски подсобить,
Особо тонкие резцы сработать и как надо закалить?
Кузнец ответил: «Помочь соседу-то всегда я рад.
В работе инструменты – всех основ основа.
И ты, и я – давно известные в округе мастера.
Мне дорог, важен и понятен твой заказ.
Зайди через неделю – резцы будут готовы!»
Через неделю (не подвёл кузнец!) резцы готовы были.
Как были сделаны? Наш Мастер в руки взял из них один:
Резец был остр, тонок, как игл,а и прочно закалён,
С удобной рукояткой. Его восторгу не было предела:
Он сердцем ликовал – оно в груди кричало-пело!
Забрав резцы, агата алого с прожилкою овал
На чурку деревянную он, крепко присургучив [1],
Рукою левой плотно охватил… И миг настал!
Резец, похожий на иглу, с удобной ручкой,
Надёжно прочный, горел в руке! Мастер приступил…
1 Сургуч – вещество, используемое и в наше время: один из видов древнего особой структуры и плотности клея, использовавшегося в ювелирном деле.
* * *
Он день за днём на камешке писал резцом.
И вот на алом с белою прожилкой маленьком агате
Рождаться стали: конь, сидящий на нём воин
С шестом для птицы, и в конце концов
На самую верхушечку шеста резцом он посадил и птицу!
Осанка воина горда, пряма. Видно благородство
Его происхождения. Шест с соколом в руке
Свидетельствуют, что воин тот не беден:
Не все могли в те времена такую птицу содержать,–
Но могли себе позволить жрец или правитель.
Могуч тот воин и прекрасен. Он – атлет.
Рука напряжена, упруго держит шест.
И конь под воином не прост. Он друг его.
Все трое смотрят вдаль…
Вот гемма вся – теперь она готова.
Уверенной и смелой была Мастера рука.
Детали точны. Рисунок мал, но линии ясны.
Чуть виден горизонт. Резец был тонок – линии тонки.
И конь, и воин, шест и сокол на шесте –
Насколь изящны – и настоль же глубоки…
* * *
Закончив гемму, Мастер обточил её края,
Оправу приготовил. Смотрел, приподнося к лицу.
Серебряные кромки кольцевой оправы шлифовал,
Чтобы при оттиске не пачкали, касаясь.
И, наконец, гравюрой вверх он прикрепил её к кольцу…
Пока работал он с кольцом, ему пришлось не раз
Не полностью готовый перстень примерять.
И к светлому холсту пришлось не раз прижать
Закрашенной гравюрой ту инталию-печать,
Чтоб чёткий оттиск геммы увидать.
Но вот уж всё готово. И гемма та прикреплена к кольцу.
Однако не спешит наш Мастер отдавать заказ:
Душа его расстаться с геммой сразу не могла. Ведь ей
От жизни целой часть немалую отдал своей!
Но день настал. Пошёл наш Мастер ко дворцу.
Готовую инталию принёс Правителю. Тот руку величаво
Протянул. Ахнул и на вдохе том замер весь дворец:
Такой работы до того не видывал никто! Правитель же,
Позволив с благосклонностью надеть кольцо на перст,
Лишь обронил: «Я долго ждал… но ты, Мастер, молодец…»
* * *
Инталия в числе других диковинок-чудес
Была у Сесимитра [1] в Наутаке [2]. И ими завладеть
Хотел сам Македонский Александр. Узнал воитель,
Что инталия священною была и тот правитель,
На персте которого она, храним от поражений в битвах…
Поведал эту тайну полководцу на привале
Жрец Мельконон [3], ему воитель доверял –
Ведь тот когда-то вырос в Наутаке. И для этой цели
Искандер [4] отвёл часть армии своей, её с того похода
Снял и осадил ту крепость Наутака на две недели…
Ан не тут-то было. Примчал гонец из Согдианы [5] весть,
Что армия не может взять там арка [6],
И Александру Македонскому пришлось
От Наутаки срочно все свои войска отвесть
С надеждою сюда вернуться после Самарканда…
Согдийская земля давно манила Искандера.
Славилась она трудами мастеров и ювелиров,
Ведь здесь не только расцветали прекрасные сады –
Красавиц краше трудней было найти в других краях,
Да ещё чрез земли Согда пути вели на дивный Инд.
1 Сесимитр – имя одного из правителей крепости Наутака до н. э.
2 Наутака – город-крепость, предположительно современный г. Карши в Узбекистане.
3 Мельконон – имя жреца, сопровождавшего Александра Македонского в его историческом походе на Индию.
4 Искандер – Восточный вариант имени Александра Македонского.
5 Согд, Согдиана – исторически сложившаяся цивилизация, территория современного Самарканда.
6 Арк – крепость (узбек.).
* * *
Об Индии воитель грезил с юных лет:
Империю свою хотел расширить и править
Всем миром рассчитывал-мечтал. Был суеверен.
На престол взойдя, он искренне поверил,
Что на земле он – божий сын и нет ему преград.
И трудно было не поверить: военные успехи легко давались
Полководцу. В свою столицу отправляя богатые трофеи,
Он армию свою всё дальше на восток стремил.
С собой же вёз искусных мастеров, художников и ювелиров,
Чтобы на новых его землях ремёсла и искусства развивались.
Известен всем печальный финал похода Искандера
На Индию. Господь победы венценосной не дал ему
Над миром всем. Он, смолоду прославившись безмерно,
По просьбе Таис [1] спалил прекрасный Персеполис [2]
И, начав весьма успешно, таинственно прервал поход на Инд…
История нам скупо сообщает: не сталось обладать
Великому воителю ни геммой, ни другими чудесами.
А славной Наутаки правители веками
Из рода в род передавали инталию-печать.
И много сотен лет жила и процветала Наутака…
1 Таис – знаменитая афинская гетера, подруга Александра Македонского.
2 Персеполис – город в Персии, сожжённый по некоторым сведениям Александром Македонским по просьбе Таис Афинской.
* * *
Веками берегла та гемма народ от всяких напастей.
Но настали дни тяжёлые и здесь: сюда явились
Кочевники-арабы и Наутаку осадили; не осталось
Воды и пищи, и не от кого было ждать им помощи.
И вот все жители в последний и неравный бой пошли…
Погибли все… И час настал, когда враги могли
Царевича пленить, но Предводитель храбрый
Не сдался в плен. Он в свой последний миг,
Сорвав с руки тот перстень легендарный,
Мгновенно проглотил его. И свершилось чудо:
Вознёсся в небеса Царевич, избежав
Мучительного плена, а затем и казни…
Арабы ж до руин разрушили ту крепость:
Руины те в песчаные барханы [1] превратились,
Но в памяти людской герои и легенды не забылись…
Ни для кого сегодня не секрет: стояли долго руины
Той крепости. Холмами из песка, земли и пыли
Ветра времён их заносили.
И лишь в легендах передавались эта и другие были
Из века в век, из рода в род…
1 Барханы – наносимые ветром песчаные холмы в пустыне.
* * *
Не день, не месяц и не год один,
А несколько веков недалеко от тех руин
Вновь люди новый город-крепость созидали,
Назвав его Куркам [1]. Но позже орды Чингисхана
И эту крепость-град разрушили до основания…
Развалины Куркама засыпало песками.
История времён слоилась там курганами…
Росли холмы песков, через века плывя барханами…
Меж тех барханов вырастал лишь саксаул кустами,
Да ящерицы юркали в тени его ветвей местами.
Лишь вёснами на ветках саксаула, да и то ненадолго,
Листочки редкие завязывались, а позже исчезали,
Да змеи иногда между его ветвей свои одежды обновляли…
Но тот оазис Софдарьи [2] совсем покинуть люди не могли:
Ремесленники возвращались семьями, строители и гончары.
Вернувшись, люди трепетно уважили
Курганы памяти тех прошлых лет:
Руины крепостей двух под песками не тревожили
И, лишь рассказывая, от дедов внукам бережно
Передавали истории здесь пролетавших бед…
1 Куркам – красавец (узбек.).
2 Соф – чистый, чистая (узбек.).
* * *
…Воистину прекрасной эта гемма получилась.
Ей около трёх тысяч лет! Она и ныне сохранилась:
Жив рисунок, и белая видна прожилка, всё те же
Деталей точность, ясность линий, и алость
Агата-камня от времён ничуть не пострадала…
Но иногда – не только потому, что так мала, –
Мне чудится порой: была она
Природою и Богом создана –
Ведь геммы той агатовой мельчайшие детали,
Казалось, невозможно было вырезать руками!
Такой талант, изящную, тончайшую резьбу по камню
Драгоценному, его огранку и шлифовку – по всему,
Ещё тогда, наверное, благословил сам Бог!
Благословил, видать, Творец и руки кузнеца,
Исполнившего образцы такого крепкого и тонкого резца!
2006 – 2013, Ташкент – Москва
Об авторе:
Юллана Ким – профессиональный редактор с большим опытом работы в области издательско-полиграфической деятельности, пишет в поэтических жанрах. В людях ценит чувство достоинства, честь, добропорядочность. Уважает компетентность, профессионализм и талант. В числе хобби – работа с авторами, активные формы отдыха: горы, рыбалка, бассейн…
