Ищу благодать в мире северных грёз…
Пегас
Рвите упряжь хмелю
авторской строке,
Истинному зверю
с волей налегке,
С обнажённым духом
спеси у подков,
С обострённым слухом
Истинных стихов!
Русь
Дорог переплетение,
Безмолвие церквей,
Какое же смирение
В роду Руси моей?
То рясу поминальную
Уныло морось шьёт
На Русь патриархальную,
Но ветер нитки рвёт.
Мгновение – завьюжило,
Мгновение – снега,
То полотно, то кружево,
Как будто на века.
То в благодать безмолвную
В колодце скрип цепей,
То в Пасху перезвонную
Задумчивость полей,
Задумчивость почтенная
С распутицей дорог,
Где что-то сокровенное
Почувствовать ты смог.
* * *
Не прощаюсь, рыжий мерин,
Не коси свой карий глаз,
Что дороге долгой верен
И доказывал не раз
Про любовь к пахучим травам,
Где мотыль, как легкий снег,
Где туман молочным паром
Покрывает ложе рек.
Не прощаюсь, только скоро
Всё завьюжит, заметет.
Непогода, хуже вора,
Путеводный дух крадет,
Путеводную зарницу,
Путеводную звезду.
И растает колесница,
Обронив на лед узду.
Колодец
Студенец осиротевший,
Обошла тебя стезя.
В короб твой не почерневший
Слёзы прячут небеса,
Сокровенные раздумья,
Драгоценную зарю.
В день весеннего безумья,
Ты подобен февралю.
Холод твой для посторонних,
Избалованных ночей,
Для певучих капель сонных –
Демон изгнанных лучей.
Но однажды в чары зноя,
Мой осиновый венец,
Ты прогонишь хлад изгоя.
…И задышит студенец.
Торжок
Вновь плетут речные косы
Диво из студёных вод,
И туманов след белёсый
Дожидается черёд.
Утро мудрое не скоро,
Сени старые впотьмах,
Где то там у лукоморья,
Месяц сказочный, монах.
Старость-матушка почтенна,
Благо русская душа,
Помолчит о сокровенном,
В сени выйдет не спеша.
Да кому какое дело,
Что бурьяном брег зарос.
Пыль направо… пыль налево…
Я люблю Торжок до слёз.
Сердце скупости не знает,
Милость раздаёт оно.
Где ты русское селенье
Материнское зерно?
Паводок
На лугах Покрова на Нерли
Неприкаянный паводок, мутный,
Ослепленный весною любви,
Как мирянин простой, шалопутный.
Отступай, не пытай ты судьбу,
Здесь архангелы чествуют стоя,
Собирая в миру голытьбу
Сохраненную веру в Покрове.
Белокаменный храм на Нерли,
В отражении женские лики.
Тени паводка – мрачные пики
Беспощадны к творенью любви.
Элегия
Элегией некрасовской ведома,
Когда встречают старцы у ворот,
И вроде бы всё искренне знакомо,
Но дух вокруг доверчивых сирот.
Ветра весны с зазнобою метелью,
Срывая с яблонь нежность лепестков,
Доверчиво, белёсою пастелью
Сокройте эту тайну стариков.
А почтальоны в небе – только птицы.
В окне им машут старческие ситцы,
Нехожены, не сглажены пути,
И будущее в этом не найти.
*** К картине Левитана «Владимирка»
Владимирка. Поклажа – кладезь были
Да прошлое. Искусанный хлебец.
Архангелы заоблачные вы ли?
Направьте! Я потерянный беглец,
Слепец, покуда в красоте простора
Искомое прозрение сулит
Былое исполненье приговора
Жить словом, словно ветреный пиит.
* * *
Ковыль, ковыль – застывшая волна
Степного моря, не лихо начало,
Безбрежная сухая сторона
Нетронутая старческим орало.
В поводьях заряницы лишь рассвет
И стоны не порывистого ветра.
Ковыль, ковыль – бедовый сухоцвет,
С причудами разнузданного фетра.
Кистыш (Суворовская церковь Василия Великого)
Вспорхнула птица на ополье.
Куда же ты, душа моя?
От лиходея, на бездолье,
В дремоту древнего села,
К истокам Кистыши сиротской
Где Кестра – скромная купель.
Нужда под плесенью неброской,
Как приживальщица досель
Старинной церкви одинокой,
С венцом, запруженным осокой,
В лучах молебного стиха,
Где голь так ветрено лиха.
Северное Цыпино
Унылая морось.
Ильинский погост.
Привычная скука заброшенных гнёзд.
На Цыпине осень томится
В плаще паутинного ситца.
Пусть северной стуже откроют леса,
Раздетые ветром неверным,
Замрет, захрусталится диво-роса,
Погост соберёт её первым…
Ищу благодать в мире северных грёз,
Отшельник, бродяга, ведомый
Покоем земным монастырских берёз
В Ильинский погост незнакомый.
