Владычица молниеносных струн
«Религия – культурный пласт,
Твоё ментальное наследство.
Но почему так много слёз
Из-за неё на свете льётся».
Автор.
I
Доходит до безумия культура
Та, что считает, что её фактура
Превыше и достойней всех,
И будто нет в ней никаких прорех.
А главное считает, что она
Достойна поклонения одна;
Объект благоразумия поправ:
Коль не со мной – то ты всегда неправ.
Святой Грааль, сменив ларцом Пандоры,
Апологеты от такой культуры
Готовы уничтожить иноверца,
Забыв о доброте души и сердца.
II
У каждой нации свои языческие боги,
Свой уникальный глас народной песни.
И правды разные: одной милей Олимп,
Другой дороже Холм Капитолийский…
Един, быть может, лишь сакральный нимб.
III
О боги, вечно молодые боги,
Вас никогда не тронет седина.
И для лобзаний мраморные ноги
Ваяют скульпторы для нас ваши тела.
Поэты славят греческие мифы,
Не первый раз седлается Пегас,
Струн Аполлон касается на грифе
Тех, что на лиру натянул Гермес.
Известно, Хаос – прародитель мира.
Он грек иль римлянин – неважно нам.
У каждого в душе есть место для кумира.
Всего важней, откуда родом сам.
Что родилось из хаоса незнанья?
Язычество, а попросту народ.
Язычество – оплот существованья.
Источник вездесущего – Бог Род.
Он в нас славянах каждою частицей –
В тебе, во мне… Во чтоб ни верил ты
Под покровительством его десницы
ПриРОДа, РОДина с глубин до высоты…
И, сбросив шелуху мирских конфессий,
Ты обнажён пред буйностью стихий.
И гром, и молния безумствуют в оркестре
Наперекор надуманных мессий.
Божественны природные явленья
С величественным именем своим.
Мы молим у богов благословенья
Колени перед ними, преклонив.
И каждому из них своя молитва
О солнце, урожае, о дожде,
Победе над врагом в кровавой битве,
О доле лучшей, благостной судьбе…
IV
Мы знаем точно – наши предки – боги.
Мы дети их – не божьи мы рабы.
Выносим мы себя на суд их строгий,
Не страха ради – от большой любви.
Мы сами их назначили богами –
Из уваженья к пращурам своим.
О них мы славословие слагаем –
За воздаянья их благодарим.
К славянским обращусь я мифам,
Лоялен будь мой критик строгий –
К коленопреклонённым строфам
Ведь я поэт – одна из многих.
V
Сварог – творец, бог первый после Рода –
Отец богов – мужская ипостась.
Сварог – Кузнец, строитель небосвода,
Огня могущество и власть.
Его жена – прекраснейшая Лада –
Праматерь всех Сварожичей богов.
Богиня – женское начало Рода,
Дарующая счастье и любовь.
И вот в один из дней ненастных,
Под грозовой раскатный шум,
От ласк божественных и страстных,
На свет явился бог Перун.
Поток дождя слезами счастья
Стремился из небесных чар.
Гром непослушный и горластый
За молнией держал удар.
А стрелы молний, как иголки
В руках искуснейшей швеи
Метал Перун от горки к горке.
Не мешкай, друг, беги, беги…
Малыш стихию укрощает
Ту, что собьёт любого с ног.
Мечты сынок предвосхищает,
Ликуйте Лада и Сварог!
Бог Громовержец, покровитель,
Защитник ратников в бою;
И каждый доблестный воитель
Непобедим в его строю!
VI
– Отец, Cварог, хотел бы я жениться.
Но где найти мне девицу такую,
Ту, что жена тебе, мне ласковая мать.
Ведь никого нет лучше нашей Лады,
Где на неё похожую сыскать.
– Ах ты, пострел, чего теперь удумал –
Вдруг заболел любовною горячкой.
Но в главном ты, конечно, сынок прав:
Награды нету для мужчины лучшей
Быть с той в ком красота и добрый нрав.
Не торопи судьбу, она тебе подскажет
Коль на пути ты суженую встретишь.
Судьба всегда была себе верна.
Ну а сейчас, мой юный Громовержец,
Свою исполни миссию сполна.
И заломив чупрун русоволосый,
Окинув вотчину голубоглазым взором,
Вскочил Перун на буйного коня.
Он ринулся судьбе своей на встречу,
Попутно гром и молнию чиня.
VII
Жизнь не скучна, когда рукой всесильной
Ты можешь в небе гнать большие тучи;
И гром, и молнии, шутя, метать.
В бой праведный вести свою дружину…
Вот если б милую ещё найти под стать.
Стеклярусом дождя омыты нивы,
Медовой патокой струится дух воздушный;
Мост радужный на небесах возник.
И птичий гомон о любви звенящий,
Перун услышал в сердце и постиг.
– О, это ты, – воскликнул Громовержец,
– О, это ты в мечтах ко мне являлась.
Благословен судьбы счастливый миг!
Прошу тебя: стань суженой моею… –
Ему ответом был пугливый вскрик.
Заплакала горючими слезами
И скрылась девица быстрее лани.
Тут вздыбился под Громовержцем конь,
Перун его пришпорил ненароком;
Снопами искр из под копыт огонь.
– Чем я тебя красавица обидел? –
Успел он только вымолвить вдогонку.
Но луноликая исчезла прочь.
– Найду тебя, – в отчаянии воскликнул,
– Найду тебя, я знаю, чья ты дочь.
Отец твой – Дый – он Бог ночного неба;
Ему подвластно звёздное свеченье.
А чародейка – Дивия – Луны Богиня-мать;
Загадочно-серебряно прекрасна,
С призванием своим в ночи сиять.
VIII
– Пришёл Додолу за себя засватать, –
Так начал речь свою Перун с порога.
– Дый, вразуми, ведь ты её отец.
Она заплакала, чего-то испугалась,
Позволь со мной пойти ей под венец.
– В таких вопросах невозможна спешка,
Всё расскажи спокойно, по порядку.
Садись, Перун, со мной теперь за стол;
Жениться хочешь на моей Додоле?
Не праздный предстоит нам разго…
Остановился вдруг на полуслове;
Внезапно белый день окутал сумрак…
Был удивлён божественный старик.
Трёхглавый змей дышал огнём и ветром,
И гневно-злобный нёсся его крик:
– Я сватаюсь к тебе Дива-Додола,
Не принимаю твоего отказа,
И не посмеет даже твой отец
За тридевять замков тебя упрятать,
Всех на пути моём смертельный ждёт конец!
Нахмурил Громовержец свои брови –
В негодовании влюблённый воин.
Ну, змей, тебе несдобровать!
Рассвирепел Дый яростный и грозный,
Сварожичей тут подоспела рать.
И океан небесный всколыхнулся,
И стрелы молний в змея полетели,
И моментально сбили с него спесь.
Змей, испугавшись, отретировался;
На дне морском он спрятался, исчез.
– Руки моей ты дочери достоин,
Боролся за неё, Перун, бесстрашно.
Согласен я Додолу за тебя отдать.
И дай мне слово: никогда отныне
Никто не даст ей повода страдать.
Так молвил Бог ночного неба Громовержцу.
Перун уверил: – Я её защитник.
Но важно мне доподлинно узнать:
Согласна ли сама Дива-Додола
Меня своим возлюбленным назвать?
– Твоей супругой быть теперь согласна,
Ты мой Перун, я стану Перуницей –
Богиней молниеносного огня.
Красавица Додола улыбнулась:
– Ты доблестно сражался за меня.
IX
Дождь проливной, слышны раскаты грома –
Приметы свадьбы для богов влюблённых.
Горою пир на весь Ирийский сад;
Сверкая золотом, несётся колесница,
Свой совершая свадебный обряд.
Блистают молнии – предвестники зарницы,
Насыщен воздух сладостной истомой;
Не весел средь гостей только один:
Тот, кто лишь раз увидевший Додолу –
Невесту Громовержца, полюбил.
И позабыв о дружбе закадычной,
На поводу у чувственных желаний,
Стал нежные нашёптывать слова:
– Давай сбежим Додола-чаровница…
Страсть закусила в скачке удила.
– Что может дать тебе Перун – вояка?
Моею станешь, дивная Додола,
Богатства брошу я к ногам твоим,
Я окружу тебя любовью и вниманьем, –
И повторил настойчиво, – бежим…
Соперник Перуна – Бог Велес всемогущий.
К словам его Додола равнодушна,
Избраннику по-прежнему верна;
Красавица горда и непреклонна,
Любовью к жениху она полна.
X
Шло время. С той поры Бог Велес
Терзался от любви неразделённой.
И стал не мил ему Ирийский сад.
Он ревностью и завистью томимый,
В лесах шатался много дней подряд.
Пришла весна, земля зазеленела,
Благоухая дивными цветами.
Запела нежная, любовная свирель.
Додола – истинно весенняя богиня –
С небес сошла послушать её трель.
Случайно Велес вдруг её увидел,
Волна любви накрыла с новой силой,
Слепая и безудержная страсть.
К чужому счастью ярость от бессилья,
Рассудок затуманив, поднялась.
Бог Велес – хитроумный искуситель,
Поправ законы жизни и порядок,
Перед Додолой ландышем предстал,
И ароматом сладким и прекрасным
Магически её околдовал.
Любовь вошла таинственно, воздушно,
Нарушив естество грубым обманом…
Доволен Велес – хитрости «хвала».
Опомнилась Додола, догадалась,
Но поздно уж, богиня понесла…
Рассвирепел Перун, узнав об этом,
Затмила свет злопамятная ревность.
В коровку божию Додолу превратил,
И в гневе бешеном с небес на землю сбросил,
Как будто никогда и не любил…
XI
О, русский дух, характер не обуздан –
Совсем не чуждый и богам славянским;
Не на живот, а на смерть бой за честь.
Три дня, три ночи длится поединок
Двух равных в силе истинных божеств.
Злость и обида стёрлись кулаками,
И снизошёл покой чрез откровенье…
Невольная измена прощена,
Но не прощён коварный искуситель,
Не может быть заглажена вина.
И Велес изгнан Светлыми Богами.
Ирийский сад – предателям не место.
Да здравствует, да здравствует Перун!
Да здравствует Додола-Перуница –
Владычица молниеносных струн.
XII
Гром не стреляет в одиночку,
Он молнию к себе зовёт.
Свою любовную горячку
Он только ей передаёт.
И я, подвластная стихии,
Целую грубые уста;
Лишь для меня стреляет милый,
Я та – с кем меркнет темнота.
Ты не заметил превосходства,
И важность первую мою:
Небес свеченье-первородство…
Я это знанье утаю.
Ты мой Перун, а я Додола –
Подруга верная твоя;
Мы для славянского простора
Преддверье пенья соловья.
Он нежные выводит трели
В дождём окропленном лесу,
Ведь мы с тобой так захотели –
Омыть Руси родной красу.
Гром не стреляет в одиночку,
Ступив на радужный покров,
Настойчивей зовёт и громче,
Мне отвечая на любовь.
XIII
Славяне, мы непобедимы!
И нам в бою неведом страх!
Велик народ непокоримый –
Перун с молитвой на устах!
Об авторе:
Маргарита Азарова, московская поэтесса, член Союза писателей России с младых ногтей живёт стихами. Рифма – словно заклинатель – вызывает на волю слова, а слова ищут друг друга и создают свой особый ритм. Это магическое действие может происходить и день, и ночь напролёт. Но она не может и не хочет сказать заклинателю: «Хватит». Потому что в этом всё её существо, её счастье. А затем стихи «выходят в люди» и становятся песнями, или разбредаются для того, чтобы лечь на бумагу прозой.
