Алжирский ноктюрн
Алжирский ноктюрн
Поверьте, встречи нет случайной,
Как мало их средь суеты.
И наша встреча дышит тайной,
Как апельсинные цветы.
Зинаида Гиппиус
Начало знойного дня. Прошло часа четыре, как Илья выехал из города. Дорога, прямая и однообразная, с небольшими холмами, плавно опускается и поднимается, будто тихо качает в мягком облаке. При подъеме серое дорожное полотно уходит далеко в горизонт. Монотонность движения навевает внутреннее расслабление. Усилием воли Илья преодолевает дрему.
Солнце уже в зените. Вдалеке серая поверхность дороги незаметно наполняется водной гладью, голубой и чистой, как хрусталь. Временами она рассыпается на мелкие кусочки, образуя островки и лужи. Мираж парит над дорогой и влечет к себе, проявляя безотчетное желание видеть его вновь и вновь.
«Надо найти хотя бы небольшую тень и немного отдохнуть», — решает Илья.
Он остановился у придорожного эвкалипта и с удовольствием закрыл глаза. В памяти подобно виденному миражу всплыли подробности подобной поездки по этой трассе. На душе вдруг стало неожиданно тепло.
Тогда он, молодой специалист, впервые выехавший за границу, работал на востоке Алжира и часто вот так же один ездил в командировки на машине по стране. Эти поездки приносили много впечатлений, неожиданностей и уверенности в себе — быть один на один с неизвестной страной.
Теперь он приехал сюда уже в качестве работника торгпредства и постоянно жил в столице. Необходимость посещения одного из построенных предприятий застала его в пути домой. Как будто нечто свыше заставило его остановиться. Одному.
Все как тогда: выжженная земля вдоль дороги, едва заметная тихая прохлада раскидистого дерева, острые, словно зеленые стеклышки, листья старого эвкалипта…
В ту поездку Илье помимо основного задания в столице было поручено доставить в посольство библиотекаря. Представляя в этой роли одну из солидных жен специалистов, он заранее расстраивался от неминуемой угрозы нарушения созерцательного дорожного молчания. В Сетифе надо было взять в столицу и другого попутчика.
Рано утром, выйдя на необычно безлюдную улицу, он сел в пропитанную ночной прохладой машину и, как только она пришла в движение, ощутил приятное чувство уверенности. Илья решил миновать центр и выехать из города по берегу моря через пока еще пустынную набережную.
Он приоткрыл окно. Свежая утренняя прохлада ласково наполняла легкие бодростью. Серая пелена побережья сливалась с горизонтом. Илья приостановил машину. Глаза отдыхали на спокойной глади. Сознание будоражили приторные запахи моря.
Ночью прошел дождь, и утро было прохладное. Но раскаленное вчерашним зноем побережье позволяло существовать этому состоянию природы лишь на время. Небольшая дымка предвещала скорую побеждающую власть обжигающего песка и солнца. У воды, на скалах, островки травы, среди них одинокие темно-зеленые деревца, победившие раскаленный песок и отдавшие в этой борьбе немало сил и красоты.
Набережная плавно вывела к жилым постройкам специалистов. Вот и нужная квартира. Звонок. Неожиданно распахнувшаяся дверь. На пороге стройная, даже грациозная молодая девушка, уже готовая к выезду.
— Здравствуйте! Ольга, — представилась она.
Илья в ответ тоже назвался.
Быстро погрузили приготовленные связки и коробки. Выехали из поселка. Илья в зеркало заднего вида рассматривал свою попутчицу: светлые волосы, голубые немного застенчивые глаза. Забилась на заднее сиденье, как пустынный лисенок. Молчит и смотрит в окно. Что-то необычайно знакомое показалось ему в этом облике.
— Вы, наверно, впервые едете в столицу, — прервал затянувшееся молчание Илья.
— Я вообще здесь, кроме нашего поселка, нигде не была, — призналась она.
— Советую настроиться сегодня только на дорогу. Это интересно, — неожиданно для себя попытался разговорить попутчицу Илья.
Поездка в столицу по равнине с извилистыми переходами в живописные горные ущелья и неожиданными выходами к морю занимала около десяти часов. За рулем Илья не уставал, а наоборот, как-то расслаблялся и забывал о предстоящих делах. Машина подчинялась ему мягко и уверенно.
Проезжали небольшое селение, неуютное и невзрачное, наблюдая одинокие фигуры людей, сидящие или медленно двигающиеся вдоль дороги.
— Порой задумываешься, что ощущают эти жители в своей жизни, что в голове у этого небритого, плохо одетого араба или у женщины с ребенком, — вырвалось у Ильи.
— Думаю, что они живут своей реальной жизнью, — после некоторой паузы прозвучал ответ. — Мы же, напротив, работаем здесь безынтересно.
— Как же тогда они воспринимают нас?
— Наверно, доброжелательно. Но заслуга это не наша, а их верования и природных принципов.
— Трудно представить себе, что они по-своему счастливы, — в раздумье произнес Илья.
— По поводу счастья… главное — это близость к природе, непосредственность в отношениях. Чтобы быть счастливым, достаточно оглянуться вокруг… и понять себя.
Нестандартные рассуждения попутчицы заставляли Илью быть более раскованным.
Выехали на широкую автостраду, прибавили скорости. Прохлада сменилась теплом, но жары еще не было. До зноя Илья надеялся добраться до горного перевала перед городом Константина. Его «УАЗик» двигался быстро, позволяя обгонять себя лишь редким автомобилям. Количество селений вдоль дороги можно было определить по числу приближающихся и удаляющихся мечетей, окруженных десятком домов, одинаково покрытых придорожной пылью.
— Мне кажется, мечети лишь обедняют вид поселков и делают их еще более безликими, — попытался продолжить разговор Илья.
— Мы не понимаем их религию.
Скоро извилистый серпантин дороги стал подниматься вверх, появилось больше деревьев, и вот уже предгорье: пробковые дубы, эвкалиптовые рощи, густой травяной покров. Горный пейзаж дороги завораживал, с каждым поворотом открывались необычные картины склонов и ущелий.
В дороге легче понимать незнакомых людей. Продолжая обмениваться своими мыслями, Илья узнал, что Оля из Ленинграда, приехала с мужем чуть более полугода назад. Он рассказал, как попал в Алжир после окончания института и курса изучения французского языка. Не так давно получил здесь права на вождение автомобиля и теперь часто выполнял задания руководства стройки, будучи в одном лице специалистом со знанием языка и шофером.
Вот и перевал. Дорога пошла вниз, двигаться быстро стало трудней.
— Вы очень неплохо водите машину по горной дороге.
Илья с удовольствием отметил для себя эту реплику.
Выехали на открытое место. Илья, съехав с дороги, остановился.
— Чтобы лучше увидеть подножие горы, надо окунуться в природу, — заметил он, выходя из машины и открывая дверь попутчице.
Перед глазами открылись просторы медленно опускающегося склона, покрытого кустарником и лиственными деревьями. Зной, уже спустившийся на равнину, практически не проникал сюда. В прозрачной прохладе окружающие красоты завораживали и увлекали своими неописуемыми безбрежными далями.
В траве и ярких цветах занимались своими делами трудолюбивые насекомые, о чем-то галдели маленькие цветастые птички, на покатых и теплых камнях нежились ящерицы. Прозрачный чистый воздух был особенно приятен после замкнутого пространства автомобиля.
— Вон там, вдали, очень интересный и красивый город — Константина, — указав вниз, произнес Илья.
Только едва различимые очертания строений и живое воображение могли представить, что где-то кишит своим многолюдьем город. А здесь, в тиши, было как саду Эдема: тихо и уютно наедине с природой.
Илья взглянул на попутчицу. Ее светлые волосы стали необычно белесыми, а глаза — огромными и восторженными.
— Вы действительно никогда не жили в Москве? — неожиданно вырвалось у него.
Она покачала головой, не желая отрываться от распахнутой красоты.
— Говорят же: существуют райские места, — отойдя от машины и сорвав несколько цветков, отозвалась она.
— Только птицам дано понять все это, — произнес Илья, увидев в вышине парящего коршуна.
Пробковые дубы и кустарник напоминали русский пейзаж. Крупные камни вдали поблескивали от стремительных движений вездесущих ящериц. Голубое небо опиралось на причудливый темно-зеленый ковер горного склона, подобного туловищу громадного животного. Убаюкивающая, безбрежная, уносящая ввысь божественная красота.
Спускались молча. Теперь только скорость и открытые окна автомобиля позволяли ощутить немного прохлады.
Съезжая вниз через неприметный поселок, обратили внимание на необычное скопление людей у дороги. Только в самый последний момент Илья догадался, в чем дело: громадный грузовик, видимо, въехал в придорожную лачугу, кабина ушла под крышу, а пыльный фургон кузова слился с остатками жалкого строения. Приподнятое настроение было омрачено.
Скоро дорога стала обрастать громадными эвкалиптами, аллея которых вела в горный массив, скорее в отвесную скалу. Вверху на ней — оригинально выполненная стела Vierge.
Из-за поворота увидели тоннель, который вел в неприступный с востока город, построенный римлянами и названный в честь императора Константина. Въехав в скальный тоннель, вырубленный рядом с подножием огромной расщелины, оказались в сумраке узкой полосы дороги. Во время подъема по спирали темный тоннель, словно мигающий маяк, открывался освещенными солнцем площадками.
Вдруг яркое солнце, и они оказались на плато, которое, как в сказке, открывало громадный красивый город с классическим, совершенно не арабским фасадом. Резкий поворот направо на каменный мост над глубоким вулканическим разрезом. Вниз страшно смотреть.
— С этого моста сбрасывали неверных жен. Так гласит предание, — пояснил Илья.
Мост впечатлял своей необычной архитектурой. Вдалеке, ближе к скальному склону плато, находился другой подобный мост, но более легкий — на тросах. Дорога расходилась многочисленными улочками, предлагая окунуться в многолюдный город.
Илья предложил посмотреть въезд в город сверху. Поставили машину. По подвесному мосту, с опаской поглядывая вниз, прошли на противоположную сторону скальной расщелины, напоминающей небольшой каньон. Вышли на специально оборудованную смотровую площадку с географическим мраморным столом-картой. Перед ними открылась панорама необозримой равнины. Отсюда можно было в полной мере ощутить неприступность города и стратегический талант его создателя.
Потом решили осмотреть древнюю часть города.
Там можно было встретить людей, похожих на Маленького Мука, Синдбада-морехода и Али-Бабу, которые безмятежно и приветливо улыбались, когда туристы подходили к лавкам или лоткам и начинали торговаться. Ну, а если кто-то что-нибудь покупал, готовы были просто расцеловать. Эта радость становилась понятна позднее, так как товар продавался здесь как минимум в два раза дороже, чем на городском рынке.
Они продвигались по узким темным улочкам с разнообразными лавками, наполненными примитивными местными поделками, которые могли привлечь исключительно своей неповторимостью. Поражало спокойствие и умиротворение здешних людей. Местные женщины были в паранджах. Яркие глаза Ольги разбегались от необычных впечатлений. Илья осторожно взял свою попутчицу за руку, что было уже просто необходимо, и быстро повел ее на широкие улицы с крупными магазинами. Ольга не сопротивлялась покровительству и пошла спокойно и доверчиво.
Прогуливаясь по современной части города, зашли сначала в супермаркет, купили какие-то мелочи, давая друг другу практические советы. Илья заметил магазин современных часов, витрина которого была заполнена последними швейцарскими моделями.
Ему очень понравился экземпляр Tissot c темно-синим циферблатом и массивным оригинальным браслетом. Илья хотел что-то купить себе в этом необычном городе.
Ольга тоже обратила внимание на эти часы. Видя сомнения Ильи, она стала его уговаривать их купить. Хотя стоили они дорого, Илья неожиданно согласился. Когда он снял с наружной стороны защитную пленку, часы оказались еще привлекательней своим необычным дизайном. Не теряя времени, он тут же надел их на руку.
Продавец, старый француз, оценив одобрительный взгляд девушки, заметил:
— Красивая и необходимая вещь может быть столь правильно оценена только лишь молодой супругой.
Илья посмотрел на Ольгу и перевел ей этот комплимент.
Она лукаво глянула на своего спутника.
Побродили немного по широкому бульвару, выходящему на край плато, и вернулись к машине.
Город, резко поднимающийся с востока, выходил к западу на равнину. На выезде из него привлекла внимание только что построенная мечеть имени Эмира Абдель Кодера. Высокая, из белого мрамора, она поражала своим величием, точеными резными окнами из камня, строгими линиями отделки и органично вписывалась в оригинальную архитектуру города.
— А я ведь могла всего этого никогда не увидеть, — заметила Ольга, когда мечеть уже скрылась.
Перед глазами вновь предстала выжженная солнцем земля.
— Трудно сейчас вообразить, что в апреле здесь все наполнено яркими маками и дикими гладиолусами, и весь этот цветной ковер уходит в горизонт предгорья, — произнес Илья.
— Наверно, это необычайно красиво.
Недалеко от дороги появилось одинокое дерево. Илья обратил внимание, что под ним безмятежно отдыхал какой-то араб.
— Всегда поражает неспешно размеренная жизнь этих людей — заметил Илья.
— Спешащий… не в состоянии понять окружающее. Это — своеобразная защита от угнетающей необходимости быть активным… Животное никогда не заставишь сделать что-то лишнее и непонятное.
— Но нельзя же человека сравнивать с животным.
— У животных можно многому научиться в понимании жизни… Им многое дано от природы.
— Человеку тоже дано немало.
— Мы живем образами в воображаемом нами мире, отдаляясь от природы, а животное ближе к действительности, которая по сути своей… проста, как истина.
— Надо же так сказать — проста, как истина.
— Мы порой так впечатлительны, что уже не можем ощутить простого.
— Из-за вашего нимба я скоро не смогу смотреть назад на дорогу, — с улыбкой заметил Илья.
Миновали поворот на портовый город — Скикда. Появились очертания Сетифа. В отличие от Константины, этот город равнинный и малопривлекательный. С него начинается Сахарское плато, которое потом переходит в пустыню. Может, только крупные здания, построенные французами, придают этому городу некоторую архитектурную солидность. После Константины он казался безликим, похожим на все арабские города вдали от моря.
В назначенное время на центральной площади увидели ожидавшего нового попутчика. Илья его знал — начальник электроуправления Александр Иванович, мужчина лет пятидесяти, приятной наружности, как говорили, «балагур и любитель жизни». Он находился в Сетифе по делам строительства нового объекта. По просьбе торгпреда Александр Иванович должен был дать предложения по оборудованию нашего павильона на открывающейся столичной выставке.
С появлением нового попутчика машина наполнилась шумными разговорами. Все внимание было обращено на Ольгу. Атмосфера общения была доброжелательной, и она неожиданно легко вписалась в общие разговоры.
Подмигнув Илье, Александр Иванович сразу заметил:
— Небось рада, что уехала подальше от сварливого мужа.
Его пара скабрезных анекдотов про командировки Ольга ловко и с неординарной находчивостью парировала. В ответ с юмором сама выступила убедительными шутками в адрес мужчин, охладив пыл нового попутчика.
Впереди была половина пути. Решили разнообразить путешествие, проехав через ближайший перевал, и спуститься к морю, а потом осмотреть развалины древнего римского города Джамиля. Все это было по пути и не должно было отнять много времени.
Александр Иванович взял с собой несколько бутылок пива, и все искали подходящее место для привала. Остановились ближе к горному подъему, когда появились деревья. Было жарковато, но под крупным деревом нашлась спасительная тень.
Пиво было прохладным. Илья тоже выпил, по здешним дорожным правилам это было разрешено.
Он достал сделанные в дорогу рыбные котлеты. Как ни странно, они оказались очень кстати. Все хвалили закуску, Ольга спрашивала рецепт.
Александр Иванович, опять подмигнув Илье, заявил, что все рецепты — после второй бутылки.
Вторую Илья пить не стал и заметил, как раскраснелись щеки Ольги.
— Приятно пить с молодой женщиной, — философски и вместе с тем фатовато произнес Александр Иванович.
— Женщина — цветок. И с нами даже сидеть рядом должно быть приятно, — неожиданно выпалила она.
— Женщины такие же создания божьи, как и мужчины, к ним только надо подобрать ключ. Вот мой помощник, ты знаешь его, Илья, с виду такой неказистый, но ювелир. Не знаю предела его успехам на амурном фронте.
— Мужчина никогда до конца не поймет женщину. Это только кажется, что они похожи. На самом деле это разные существа, созданные космосом. Мужчинам лишь кажется, что все им понятно. На самом деле они провокаторы женской слабости. Так вот, ваш помощник — лишь азартный охотник, а не мужчина нашей мечты.
— Послушаешь тебя, Олечка, и поневоле засомневаешься в постулате, что женщины — слабая половина человечества.
— Нет, я согласна, что женщина слабее мужчины. И я не понимаю феминисток… Только слабый может быть правым и мудрым… Сильный должен решать, и не застрахован от ошибки и даже неправоты.
— Я лучше спокойно попью пиво один, — поднимаясь и оглядываясь по сторонам, произнес Александр Иванович, — Илья, теперь самое время раскрыть секрет рецепта.
— Котлеты забыты… Жарко… Надо ехать к морю…
Совсем рядом с их импровизированной стоянкой Илья заметил двух наблюдающих за ними арабов.
— Ну вот, а казалось, что это необитаемый уголок.
— Человеку свойственно любопытство, — отозвалась Ольга.
— Вы просто пропитаны мудростью, — улыбнулся Илья, приглашая занять места в машине.
Довольно быстро проехали почти высохшую, речку. Вдали за камнями появился голубой кусочек моря. И вот уже берег, песок, спокойная гладь воды и едва уловимое морское дыхание.
Илья знал, что купание не принесет прохлады, и предложил вернуться к перевалу другой дорогой. Там обитали дикие обезьяны — открытый зоопарк на природе.
Проехали через туннель — в горную расщелину, облюбованную обезьянами. Справа от дороги — невысокий каменный парапет. Долго ехали, внимательно вглядываясь в придорожные кусты, пытаясь увидеть обезьяну. Скоро ослабили внимание и уже не надеялись на встречу. До выезда из расщелины оставалось метров сто. И в это время на придорожном парапете увидели крупного самца, который внимательно, почти человеческим взглядом смотрел на них. От этих немигающих глаз было как-то не по себе. Рядом на парапете лежал крупный камень. За самцом в кустах просматривались другие особи.
Илья притормозил и остановился, но желания выйти и подойти ближе не было. Сидя в машине, медленно проехали мимо главы стаи.
— Как вам, Оля, показался этот мужчина? — поинтересовался Александр Иванович, когда обезьянник остался позади.
— Сразу видно, самостоятельный мужчина, — с улыбкой ответила она.
Когда вновь выехали на равнину, появились небольшие селения, сельскохозяйственные фермы и цитрусовые сады.
И вот поворот на Джамилю. Через несколько минут ландшафт резко изменился. Кругом ни травинки и живности, как будто ехали в мертвое место. Город появился неожиданно из-за поворота острыми, освещенными солнцем полуразрушенными колоннами дворцов.
Оставалось непонятным, кому пришло в голову построить его именно в этом месте: пустынном, неуютном и вдалеке от живой природы.
Местный сторож за несколько динаров согласился показать основные строения. Язык его, больше арабский, чем французский, практически был непонятен. Но Илья догадывался: все было ясно и так.
Город в два футбольных поля, со строгой планировкой: жилые дома, бани, рынок, руины театра с едва заметными следами фигурных статуй, дворцы знати, даже водовод с элементами канализации. Между остатками зданий — широкие проходы, напоминающие аллеи. На камнях — крупные рисунки с указателями.
Солнце было ярко-красное, оттого и все очертания города казались позолоченными, особенно острые пики разрозненных колонн. Тени и рисунки на камнях от этого казались экзотическими. Многие из рисунков подтверждали, что людям несколько веков назад были не чужды здоровые желания и сама жизнь. Например, отмеченный крупным рисунком полового члена вход в античный публичный дом. Большое место уделялось здоровью и баням: сохранились останки резервуаров и углублений в камне.
Появились арабские мальчишки — предлагали старинные монеты. Но денег не брали и все что-то просили, показывая на какие-то брошюры.
Не сразу, но Илья все же понял, что мальчишки просят порнографические журналы, которых у них, естественно, не было. Монеты были действительно уникальные, и было жалко не заполучить такие сувениры. Мальчишки упрямо требовали только «порно».
— Волнения напрасны: на обратном пути мы с Олей их купим, — вставил Александр Иванович.
— Такая «литература» местным законом строго запрещена. Даже иностранца могут привлечь к уголовной ответственности за подобную «полиграфию», — к удовлетворению Ольги, провел «ликбез» Илья.
Развалины старых строений на закате солнца были очень красивы и, когда они скрылись за горой, сидящие в машине долго не могли отделаться от яркого впечатления, будто только что выехали из наполненного жизнью античного города.
На трассе ехать стало комфортнее — прохлада спускалась на землю. В преддверии сумерек тревожные долины, одинокие холмы, каскады гор вдалеке и селения смотрелись как некие космические или потусторонние пейзажи.
Вот показались крупные пригородные поселки столицы и, наконец, городской район El-Harach, с его множеством улиц, наполненных автомобилями, красивыми лавками и магазинами. Поехали по окружной дороге, минуя центр, чтобы быстрей добраться до снятой в столице виллы, которую строители использовали в качестве гостиницы для приезжих специалистов.
На вилле Олю поселили в отдельную комнату, а Илью с Александром Ивановичем — в другую. Потом поехали ужинать. Когда вернулись, дом был заполнен возвращающимися после окончания командировки строителями. Они были в хорошем настроении и изрядно подвыпили по этому случаю. Утром их должны были отправить в аэропорт для вылета на родину.
Присутствие молодой женщины привлекло их внимание. Сальные шутки, прозрачные намеки и даже игривые стуки в ее дверь заставили Илью взять Ольгу под свое покровительство. Он просил ее не беспокоиться — «с пьяными мужиками в дебаты вступать бесполезно».
Когда Илья вошел в ее комнату, разговоры мужчин вновь усилились.
Он вышел и попросил вести себя тише. Шум временно затих, но вскоре возник с еще большей силой. Тут Ольга выскочила сама и потребовала тишины.
Взглянув в этот момент на нее, Илья вдруг явственно вспомнил этот взгляд и глаза!
…Это было зимой. Илюше было тогда лет десять. Он не мог твердо сказать, что заставило его пойти с Игорем. Хотя это было вполне естественно: они друзья и всегда вместе. Игорю необходим был смелый «мужской» поступок. Но вместо обычного эпизода ребячьей игры они натолкнулись на что-то чистое и необъяснимое.
Игорь признался Илюше, что ему нравится их одноклассница — Таня, и он хочет добиться взаимности. Игорь вообще отличался в школе смелыми поступками и в этом смысле был лидером в классе.
Они подождали во дворе и вскоре увидели Танину белую пуховую шапочку и черную шубку: она возвращалась домой с подругами. Простившись, уже одна она свернула к своему подъезду. Игорь быстро подошел к ней, неожиданно обнял и даже попытался поцеловать. Она вырвалась, оттолкнула его и убежала домой.
Игорь вернулся к Илюше и невозмутимо попросил вместе подняться к Таниной квартире. Он был удручен таким поворотом. Поднялись.
Как сейчас, Илья помнил эту дверь и большую кнопку звонка.
Решительно Игорь нажал на звонок и встал у двери. Илюша отошел в сторону. Тишина. Одетая по-домашнему неожиданно на пороге появилась Таня. Увидев Игоря, она вспылила:
— Нахал, уходи, зачем ты пришел?! — разгорячено выпалила девчонка и захлопнула дверь. Во всей этой неприятной ситуации Илюша обратил внимание, как Таня была… необыкновенно красива! Ее глаза, крупные и выразительные, были в этот момент оскорбленными и от этого особенно яркими.
В запале Игорь снова нажал на кнопку звонка. Таня вновь появилась в том же настроении, но теперь вышла из квартиры на лестничную площадку. Игорь, немного оторопев от ее неожиданного появления, отступил назад, и в поле Таниного внимания оказался Илюша. Видела ли она его раньше, Илюша не понял, так неожиданно было в этот момент обращение к нему.
— А ты-то зачем сюда пришел!?
Фраза была настолько естественна, что Илюша готов был провалиться сквозь землю, молниеносно представив весь идиотизм своей роли в этой ситуации. Ему было ужасно стыдно за себя и одновременно он был заворожен ее правотой и… красотой. Он молча и подавленно стал спускаться вниз по лестнице. Все увиденное и услышанное охладило и пыл Игоря, и он пошел вслед за другом.
Последняя Танина фраза была сказана резко и в то же время не с полной для него потерей достоинства. Чувства в молодости порой зависят от мимолетного настроения. Таня наверняка помнила об этой истории. Они продолжали встречаться в школе каждый день, но ни словом, ни намеком не напомнила ему об этом. Эта ее тактичность и все чистое, гордое и красивое было и осталось для него именно с этой девочкой, Таней.
…Увидев вдруг Танины глаза, Илья как бы другим взглядом посмотрел на Ольгу и, желая оградить ее от неприятной ситуации, вдруг неожиданно предложил ей посмотреть вечерний город. Ему хотелось успокоить ее и продолжить тишину начала сегодняшнего дня, когда они были вдвоем.
— Хочу показать самое тихое место — Notre-Dame d’Afrique — Храм всех усопших и погибших в морской стихии.
Глаза Ольги опять загорелись.
Было уже темно, когда они направились к машине. Оля села рядом на переднее сиденье. Сначала поразили огни центра города. Потом обилие света на набережной от ярких и разнообразных стоявших у причала кораблей.
Приближалась полночь, когда выехали из города. Дорога шла вдоль побережья, тихого и свободного от мирской жизни. Свет исходил только от узкого серпа луны, отражавшегося в море, да от стоящих на рейде кораблей. Наверху, метрах в двухстах над водной гладью и дорогой вдоль моря, в слабом отсвете городских огней вырисовывался купол Notre-Dame d’Afrique. Здесь, на значительном удалении от города, не было классических зданий, а только сумрачные, скудно освещенные арабские строения. И от этого храм особенно выделялся своей величественной архитектурой, как бы парил над этим мрачным и безысходным окружением.
После душного города пахнуло свежестью моря. Отсутствие людей и освещения тревожило душу. Но туда, вверх, к едва освещенному куполу, тянуло как к сказочному царству, и все окружающее усиливало контраст этого непонятного для европейца арабского миробытия.
Вдоль набережной тянулось несколько темных арабских домов и закрытых частных мастерских. Илья не знал подъезда к храму с набережной и только догадывался, что где-то недалеко должна быть дорога наверх. Увидев широкий проезд перпендикулярно куполу, он резко повернул машину на подъем, который оказался очень крутым и неосвещенным. Двигаясь почти наугад, преодолевая мрачный лабиринт беспорядочно налепленных арабских домов, он до конца не был уверен, что выберется к собору. Вокруг только отблески луны, отраженные в морской глади, и шум движения машины. Пустые переулки, темные углы с их нечистотами и облезлой штукатуркой строений были наполнены чем-то враждебным и неприятным.
Внутреннее напряжение сидевших в машине было похоже на ощущение людей, выныривающих из водной глубины в поисках кислорода. Фары машины находили выходы из лабиринта, вели вперед вверх, беспрерывно вырывая из кромешной темноты стены, деревья, какие-то рваные тени.
Наконец дорога стала шире и пошла по спирали. Появились массивные стены собора.
Илья видел, как Ольга с тревогой прижалась к сиденью машины. Что это было — страх, увлечение необычной ситуацией. Пожалуй, восхищение до замирания сердца, ожидание доселе неизведанного, нового, к чему человек стремится, закрыв глаза и не думая, как бы отдавая себя в руки природных сил. На последнем повороте вновь открылась панорама моря, но оно было уже внизу, напряженность ожидания исчезла, и чувство восхищения открывшейся красотой охватило обоих с новой силой.
Уснувшие кварталы под охраной собора, очертания огней набережной и светящиеся точки кораблей приобрели законченную величественную форму. Собор, освещенный отблесками моря и огнями набережной, согревал каким-то внутренним теплом и добрым таинством. Все это завораживало. Неожиданное открытие окружающего и внутреннее волнение пленяли и кружили голову.
Вышли из машины и подошли ближе к собору. Неяркий свет отражался в куполе, бросая тени и блики на его архитектурные украшения. Серая фигура Нептуна еле выделялась у входа и подчеркивала величественность и покой морской стихии, распростершейся внизу. Казалось, будто вся магия природных сил собралась вокруг. Илья и Ольга забыли о собственных душах, проникаясь общим духом Вселенной и мироздания. Весь мир прошедший, настоящий и будущий был здесь, с ними, не довлея и не влияя, а просто наблюдая. И была в этом строгом молчаливом созерцании огромная неизведанная и непреодолимая сила.
Ее сердце сжалось и ждало расслабления. Он чуть дотронулся до нее рукой и почувствовал тепло.
Осторожным движением он прижал ее к себе. Она задрожала. Это было признание, ответ. Он почувствовал биение ее сердца, губами нежно прижался к лицу и не удержался от нескольких поцелуев. Но ослабил руки, боясь испортить это таинство прикосновения. Видимо, почувствовав подобное, она выскользнула из объятий. Молча сели в машину и поехали вниз. Все происшедшее заставляло по-иному воспринимать друг друга. Только сейчас до них дошло, что именно для этого они пережили минуты тревожного подъема.
Илья не предпринимал и не требовал ничего большего, проводил ее в свою комнату, прощаясь, поцеловал и нежно прижал к себе. Она не отстранялась, но и не проявляла взаимности. Ее жест как бы говорил: «Не сейчас».
Войдя в свою комнату, он плюхнулся на кровать и только сейчас почувствовал, как долог был прожитый день.
— Тебя можно смело брать в помощники, — поворачиваясь к стене, пробурчал Александр Иванович.
Утром микроавтобус с отъезжающими в аэропорт специалистами должен был завезти Александра Ивановича на выставку. Илья взялся сопроводить Ольгу в посольство, после чего планировал решить свои дела, а потом заехать на выставку и уже вместе с Александром Ивановичем вернуться на виллу.
В посольстве человека, занимающегося книгами, не оказалось. Пообещав заехать завтра, обменяли кинофильмы и оставили книги. Илья поехал по своим делам. Ольга осталась с ним в машине. В нужном Илье учреждении только приняли документы, и на прием можно было попасть не раньше завтрашнего дня. Было часов одиннадцать.
Илья был рад, что вновь остался с Ольгой наедине и предложил поехать в Ботанический сад, а потом в Музей искусств, о существовании которого знал из местной прессы, но сам там ни разу не был.
Находясь в центре города, Оля смогла оценить местные достопримечательности: дворец правительства, центральную площадь с ее террасами, выходящими на набережную, прекрасную французскую архитектуру богатых офисов и государственных учреждений из белого камня.
Проехав по набережной, а потом вдоль моря, увидели вершины экзотических растений Ботанического сада. Он был заложен лет сто пятьдесят назад и представлял собой уникальное место: тихое, спокойное, благоуханное. Величественные магнолии создали здесь необычное обилие тени и прохлады.
Людей в саду практически не было, и потому прогулка напоминала необычное путешествие по богатейшему миру флоры и фауны. После тенистых аллей уголок молодого невысокого бамбука показался очень веселым и приветливым.
— Я никогда не видела живого бамбука… Какой он светлый!
— И очень похож на тебя, — взяв ее за руку, произнес Илья.
— А ты не думаешь, что он также может стать орудием жестокой пытки? — лукаво осведомилась Ольга.
— Не хочу об этом сейчас даже думать, — прошептал Илья.
— Мне кажется, мужчина всегда думает об одном… Хотя само это характеризует его как постоянно думающее существо… В отличие от женщины, которая иногда забывается, — ничуть не отстраняясь и горячо отвечая на поцелуй, молвила Оля.
В порыве страсти Илья прижал ее к себе и целовал уже обнажившуюся маленькую грудь, расстегивал все мешавшие застежки, пуговицы и чувствовал ее жаркое ответное тепло.
— Подожди, здесь кто-то есть, — тихо прошептала она.
Вокруг был только бамбук. Метрах в десяти впереди виднелось небольшое озерцо и яркий селезень на нем.
— Вот видишь, я права — за нами постоянно наблюдают.
Илья разжал руки. Ольга выскользнула и двинулась к воде. На ходу застегивая пуговицы, воскликнула:
— Какой прекрасный мостик! Посмотри… фламинго… Просто лебединое озеро…
Подойдя ближе, Илья, еще не успев успокоиться от порыва чувств, увидел действительно сказочный мостик, соединявший бамбуковую рощу с основным парком. В саду был небольшой зоопарк, и несколько розовых птиц перелетели в этот тихий уютный уголок.
— Я-то чувствую себя здесь филином, — привлекая ее к себе вновь, пробормотал он.
— Тебе опять не везет, — ответила Ольга, лукаво указав пальчиком на неожиданно появившегося посетителя.
Илья подождал, пока фигура человека скрылась, но пауза оказалась слишком длинной. Он сел на мостик, она устроилась рядом и по-детски положила голову ему на плечо, прижав свой пальчик к его губам. Этот жест мягко уравновесил его порыв и вселил спокойствие и уверенность.
Так они сидели несколько минут, чувствуя близость и наслаждаясь спокойствием окружающей красоты.
Водная гладь была усеяна растениями с цветами, похожими на кувшинки. По бережку густая трава и два необычных ярких высоких цветка с крупными сине-оранжевыми лепестками, напоминающими клюв журавля. На воде вблизи стайкой держалось несколько уток.
Темно-коричневый с резными перилами мостик удивительно вписывался в пейзаж, как будто перенесенный с пиратского корабля. Около него из воды возвышался освещенный солнцем куст, весь покрытый маленькими розовыми цветочками. Они сидели в тени куста, сливаясь с этой сказочной идиллией.
— Красивое место, — тихо произнес Илья.
— Удивительное!
Увидев вдали прогуливающихся людей, он добавил:
— Я хотел показать тебе еще Музей искусств, но не хочется уходить.
— Трудно представить музей на этом празднике природы.
Ольга поднялась первая.
— И все же интересно, что же это за музей такой?
— Он где-то недалеко отсюда, но я никогда там не был, так что удивляться будем вместе.
— Теперь готова смотреть с тобой все подряд.
Выходя из сада, завернули в находящийся на его территории маленький, но уютный зоопарк. Посмотрели лежащего как черное бревно крокодила, семью львов и даже уссурийского тигра, уголок разнообразных попугаев, стаю фламинго. Было здесь место и для домашних животных.
Спрашивать арабов о Музее искусств казалось бесполезным занятием, и потому они сами интуитивно останавливали взоры на крупных зданиях с высокими этажами. Поднялись по дороге выше Ботанического сада и сразу определили два здания, похожих на музей. И во втором из них действительно оказался Musee d’Art.
Долго искали служителя, чтобы войти. В это неурочное время они были единственными посетителями. Экспозиция оказалась на редкость интересной. Мастера французской школы XVIII, XIX и начала ХХ веков, имелось даже несколько полотен русских мастеров и импрессионисты — Monnet, Degas.
Илья был знаком с живописью и с большим интересом осматривал картины. Она с удовольствием наблюдала за ним. Иногда сама останавливалась перед каким-то полотном. Так они прошли десяток залов. Было удивительно тихо. Лишь легкий стук ее каблучков, то медленный, то частый.
Последние два зала были посвящены скульптуре. Тут, конечно, Роден: один из вариантов «Рук творца», несколько громадных гротескных «красавиц».
Илья решил обязательно прийти сюда еще раз.
Уже было пора спешить на выставку, и потому он гнал машину, нарушая правила и поминутно обгоняя. Арабы, понимая, пропускали и не обижались. Ольга по-детски радовалась каждому обгону и удачному маневру.
Добравшись до выставки, проехали на территорию к павильону. Александр Иванович был здесь уже свой человек, все слушали его команды. С ним, не отставая ни на шаг, ходил какой-то человек.
Как потом выяснилось, это был торгпред, который непосредственно отвечал за наш павильон. Александр Иванович предлагал украсить павильон цветными лампами и на креплениях павильона добавить дополнительное освещение. Идея очень нравилась торгпреду.
Илья и Ольга все это время находились рядом. Под впечатлением принятых решений торгпред неожиданно пригласил Александра Ивановича, Илью и Ольгу на ужин.
Все сразу вспомнили, что с утра ничего не ели. Естественно, возражений не последовало.
Александр Иванович сел в машину торгпреда, а Илья с Ольгой вслед поехали за ними на своем «УАЗике». Илья не отставал, хотя знал, что резиденция находилась недалеко от посольства. Так они и ехали, как под конвоем.
Приехав в офис, торгпред повел гостей в свой кабинет, позвонил кому-то, и на столе появились закуски, икра, вино и виски. Налив мужчинам виски, Ольге вино, он предложил тост за своевременное открытие нашего павильона и призвал без церемоний «налетать на еду».
Илья не отказался от алкоголя, тем более, что Code rousseau категорически этого не запрещал.
Гости много узнали о сотрудничестве с Алжиром. Тогда наша страна закупала в больших количествах богатое винодельческими качествами алжирское вино-сырец. Вместо простого разлива под грифом «алжирское» из него можно было готовить замечательные элитные вина.
Было уже совсем темно, когда «УАЗик» добрался до виллы.
Туда из Москвы прибыла большая группа специалистов с семьями, которая должна завтра отправиться самолетом на стройку. Александр Иванович, Илья и Ольга были приглашены к столу и стали центром расспросов о новой для всех, приехавших на два-три года, жизни. Разговор затянулся допоздна. Перед сном уплотнились по комнатам: мужчины заняли три большие, а женщины и дети — две другие. Илья с неохотой проводил свою спутницу в женскую комнату.
Утром он должен был отвезти Александра Ивановича на выставку, потом завезти Ольгу в посольство, взять новые книги и вернуться в город.
Однако неожиданно позвонили со стройки и попросили отправить Ольгу самолетом со специалистами, поскольку для проезда группы имелись дополнительно оплаченные билеты. Все произошло неожиданно быстро. Ольга побежала собираться, что напрочь испортило настроение Ильи.
Сдержанно улыбаясь, Ольга вышла со всеми к автобусу, нежно посмотрела на Илью и мягко сказала:
— До свидания.
В дороге Александр Иванович заметил расстройство Ильи, но язвить не стал. Ехали молча. По приезде Илья решил прогуляться по окрестностям выставки, чтобы подавить нахлынувшее смятение.
Он прошел в глубину парка. Вдали, на вершине зеленого холма, увидел стеклянный павильон с крупными симметричными арками в восточном стиле.
Илья чуть поднялся, чтобы лучше его разглядеть, потом спустился и пошел обратной дорогой.
У дороги стоял одинокий кипарис, дальше, метров двадцать вниз, по склону росли еще несколько его собратьев. Он был сильнее их и выжил здесь, может быть, случайно. За его смелость природа подарила ему силу, красоту и одиночество.
Илья посмотрел на часы — время отправки самолета. Вспомнилось, как утром он хотел сказать что-то важное на прощание. Сознание потери и того, что это может не вернуться, внушало бессилие. Сейчас было нестерпимо досадно, что не сумел выразить свои чувства.
Он зашел в кафе, официант принес бутылку пива. Тот же столик, в голове промелькнули мелочи вчерашнего посещения, когда сидели здесь четверо. Оля сначала отказалась от пива, но после тяжеловесных острот все-таки выпила, а потом призналась, что страшно кружится голова. Это было так непосредственно, хотя и стало предметом всеобщих шуток и веселья.
Встречи Ильи с Ольгой продолжались по возвращении на стройку, правда, так свободно и независимо, как в те два дня в столице, им уже не было.
Илья был достаточно свободен даже на работе, имел служебную машину и мог заехать к Ольге в рабочее время.
Дома они не оставались, просто она ехала с ним по его делам. Собиралась она молниеносно и была всегда раскрепощена и искренна.
В память врезалась поездка в Дреан, километров тридцать от поселка. По возвращении решили заехать в ближайшую рощу. Немного задержались, и тут пошел сильный ливень. Дорогу залило, скопилось много машин у моста. Во избежание его разрушения жандармы закрыли проезд. Поехали в объезд: надо было вовремя вернуться в поселок. Дорогу окончательно размыло, многие машины вставали — образовались большие заторы.
Илья вспомнил одну узкую объездную дорогу прямо в поселок. Не раздумывая, он поехал по ней, многие машины двинулись за ним, но из-за большого количества воды «чихали» и вставали. Илья медленно, но уверенно ехал на второй скорости, вода порой подымалась выше порогов машины, и когда миновали основные затопленные места, наградой ему был восторженный и любящий взгляд Ольги.
Были поездки к морю, в горы с подобными приключениями, но всегда все сходило с рук.
— Какое странное имя — Илья… Или не Я… Но привыкла. Боюсь случайно назвать этим именем мужа, — однажды призналась она.
— По-французски «иль» — это остров, но женского рода, а «ilya» — сколько-то лет назад и много чего…
— Ну, прямо Монте-Кристо! — смеялась она.
Эти встречи продолжались сравнительно недолго, так как у Ильи заканчивался контракт, и ему надо было возвращаться на Родину.
Вспомнилась ее фраза: «Ты сразу все забудешь».
— Почему ты хочешь обидеть мою память? — возражал он.
— Ты забудешь, как Обломов забыл Ольгу, — не глядя ему в глаза, однажды сказала она.
— По-моему, Ольга первая забыла… и вышла замуж.
— Неправда, замуж… это другое. Она запомнила его на всю жизнь… А вот Обломов просто ее забыл… Настоящая любовь может быть только несчастной, — ласково добавила она. — А ты вправду похож на Обломова… Жизнь тебя заставит либо обманывать… либо быть непонятым.
Илья что-то возражал. Уже значительно позже, когда на работе к Новому году в шутку писали стихи обо всех сотрудниках и его сравнили с тюленем, сразу вспомнились Ольгины слова. Он вовсе не обиделся, а наоборот — повеселел. В памяти остались ее емкие фразы:
— Женщины ничего никогда не забывают. Они помнят другими чувствами… А мужчины помнят и любят, что перед глазами.
Отъезд произошел безболезненно. Прошло время.
По приезде на родину было всего много. Новые встречи, новая квартира, новая машина, новая престижная работа. Все как сызнова. Хотя это было, наверное, не главным.
Вот и сейчас Илья поймал себя на мысли, что не стал заезжать в Константину и ехал напрямую в Сетиф, чтобы, не теряя времени, побыстрее добраться домой. Ехал он на добротном Peugeot. Машину он по-прежнему любил и всегда садился за руль сам.
Прошло несколько лет, и как-то незаметно для самого себя он стал относиться к этой истории как к красивому эпизоду. Появились новые увлечения, потом создалась семья. Ребенок, заботы. Единственным напоминанием еще некоторое время были часы, купленные тогда в Константине. Носил их долго, работали они очень точно. Но потом стали отставать. Отдал их чинить в мастерскую в Москве, после чего они стали ходить хуже. К сорокалетию ему подарили новые, японские, которые так и лежали в красивом футляре. И вот однажды какой-то продавец, увидев часы на его руке, предложил ими выгодно рассчитаться за товар. Предложение было заманчивым, ведь Илья знал, что у этих красивых часов остались только необычный цвет и изящный дизайн. И он махнул рукой в знак согласия. Так он расстался и с последним свидетелем.
Он включил двигатель. «Повернуть в Константину?». Но, отжав сцепление, он не сделал поворота, и сильная машина понесла вперед.
Подъезжая к столице, он решил заехать на выставку, вернее сказать, на место, где уже давно не проводились выставки. Там остался парк, который еще радовал посетителей.
Бросалась в глаза облупившаяся краска опустевших мрачных павильонов, забывших многолюдье.
Пропали одинокие кипарисы, откуда-то появились засыхающие агавы.
Только в такие минуты можно ощутить человека во власти страшного монстра и повелителя — времени. Каждый год несет свои новые чувства и мысли в постоянно изменяющемся мире.
Илья вспомнил, что был с ребенком в Ботаническом саду и зоопарке, а вот в Musee d’Art так и не сходил второй раз. Как, спустя несколько лет, будучи в Питере, совсем не вспомнил об Ольге.
Но теперь у него в памяти эта счастливая тайна! Он уверен, что она осталась и в сердце у Ольги.
И не случайно он с любовью он стал относиться к этой солнечной стране, загадочному и удивительному месту на земле — Средиземному морю. А ведь, действительно, нет на земле более живого и благодатного уголка!
Кругом — История. Казба — убежище и оплот пиратов, Аннаба, Эль-Кала, ведущие в старый Карфаген. Маленькие рыбацкие порты с их шаландами и шхунами, пропахшими сочными запахами соли и свежей рыбой.
Утомляющее дневное солнце, зеркальное, спокойное море.
Много здесь и цивилизованных чистеньких портиков с богатыми гостиницами и ресторанами.
В крупных городах шумные пассажирские и грузовые порты, не смолкающие даже ночью. Здесь жизнь была всегда: сто, тысячу и миллион лет назад.
В редкие минуты радости Илья слышит старинную восточную музыку, видит перед собой тихую, уютную гостиницу с резными арками на берегу, наполненном солнцем спокойного моря, и ощущает сладкие запахи морской воды и раскаленного песка.
Об авторе:
Дмитрий Алексеевич Вощинин родился 08.09.1945 года в Москве. Cлужил матросом на Крайнем Севере. В 1972 году получил высшее техническое образование и при институте прошел специальную подготовку по изучению французского. В середине 70-х работал в Алжире в качестве переводчика и инженера на строительстве металлургического завода. В дальнейшем работал во внешнеторговой организации, получил экономическое образование в Академии Внешней торговли, принимал участие в строительстве многих технических объектов за рубежом.
Посвященные юности его первые рассказы «Алжирский ноктюрн» и «Северная прелюдия» были опубликованы издательством «Книжная находка» в 2004 году. Изданная в следующем году новелла « Купола» посвящена истории семьи, живущей в провинциальном городе на рубеже 19-го и 20-го веков. В 2006 году вышел его мистический роман «Третий глаз». Последующие романы «Время иллюзий» и «Солнце, сердце и любовь» опубликованы совсем недавно. Прозаические произведения, стихи и пьесы, включая электронные издания, можно найти в Интернете под именем «Дмитрий Вощинин».
