Бегемот и Козявка
Бегемот и Козявка
Он – большой, толстый, похож на бегемота. И машина у него – большой серый внедорожник, тоже чем-то напоминает бегемота.
Она – маленькая, щупленькая, на маленькой зелёной машинке, похожей на козявку.
Они поселились в новом доме, в одном подъезде.
Как-то на стоянке машин у дома Бегемот собирался припарковать свой автомобиль на свободное место. Включил задний ход и, глядя в боковые зеркала, начал движение. Но что это? В свободный просвет между машинами юркнула маленькая зелёная машинка. Из неё вышла невысокая щупленькая женщина, достала пакеты и пошла к подъезду. Бегемот, кипя от возмущения, хотел было излить на неё потоки брани, но тут засигналил тёмно-синий седан, требуя дать ему дорогу, и Бегемоту пришлось проехать вперёд, освобождая проезд. Найдя место у соседнего дома, он припарковал машину и, подхватив большую коробку с вещами, зашагал к своему подъезду. Идти было неудобно и далеко. Бегемот всю дорогу в душе изрыгал проклятия на эту, как он назвал её, «козявку».
На следующий день всё повторилось в точности, но идти ему пришлось уже с двумя коробками вещей. А тут ещё лифт сломался, а подниматься надо на десятый этаж. Кое-как, с передышками, он дошёл. В висках стучало, в горле пересохло, колени подкашивались, глаза заливало потом. Это была просто пытка, и злость на Козявку переросла в лютую ненависть.
А тут представился случай отомстить ей. Целые сутки был обильный снегопад, и снега навалило видимо-невидимо. И вот, пробираясь к дому по узкой колее среди сугробов на своём внедорожнике, Бегемот различил в зеркале заднего вида маленькую зелёную машинку, двигающуюся вслед за ним. Он остановился и на все её гудки продолжал стоять на месте. Бедной Козявке пришлось объезжать его по сугробам, и, конечно, она в них увязла. Бегемот довольно улыбнулся и двинулся дальше к дому.
«У, Бегемот, весь проезд загородил!» – обиженно думала Козявка, чуть не плача и не представляя, что же ей теперь делать. Но тут, на её счастье, проезжал грузовичок коммунальной службы, и, видя её беду, коммунальщики весело, с шутками вытолкнули Козявкину машину из сугроба и поехали дальше. Козявка, подъехав на стоянку у дома, припарковала машину на свободное место – как оказалось, рядом с тем самым Бегемотом, который не давал ей проехать.
«Ну, утром я ему всё выскажу», – подумала она и устало побрела к подъезду.
А за ночь снега выпало ещё больше. Бегемот, выйдя из подъезда, увидел, как Козявка беспомощно стоит у машины, на которой огромная куча снега, и не знает, как стряхнуть его.
«Даже щётку не приготовила – видно, не ездила зимой никогда», – подумал он, и ему вдруг стало жалко эту маленькую женщину, такую слабую и беспомощную. Он открыл свой внедорожник, достал щётку и стал очищать от снега машину Козявки.
– Я, это, виноват. Вчера машина сломалась, я не мог ехать, а вы в сугроб из-за меня, – бормотал он.
Она молчала и смотрела на него удивлённым взглядом. Потом спохватилась:
– Да это я сама поторопилась, сама виновата, – сказала она.
Он, закончив очищать её машину от снега, сказал:
– Всё, можете ехать. – Посмотрел ей в глаза, и словно искра пробежала по всему телу, словно удар током почувствовал. Смотрел и не мог оторвать взгляд от этих чудных серо-голубых глаз, от этого милого личика с порозовевшими от мороза щёчками, от этой завораживающей улыбки. Бегемот понял, что пропал. Он стоял и смотрел молча на неё, не способен вымолвить больше ни слова. Козявка сказала:
– Спасибо, – потом смутилась, села в машину и поехала. А он стоял и смотрел ей вслед.
С тех пор две эти машины – большой серый внедорожник и маленькая зелёная машинка – стояли всегда рядом на стоянке у дома.
А однажды их хозяева к ним не подошли, а уехали вместе на длинном лимузине регистрировать законный брак.
Боже, царя храни!
В одном областном городе на первомайской демонстрации среди транспарантов и знамён несли портрет президента, а на нём то ли маркером, то ли ещё чем-то были написаны слова: «Боже, царя храни!». Парад транслировало в прямом эфире областное телевидение, и этот портрет был показан крупным планом. Ясно, что кто-то просто пошутил, написав эти слова. Но вот областному начальству стало не до шуток. Поднялся переполох. Губернатору доложили, что парад уже попал в Интернет, и ему совсем сделалось дурно.
– Найди ты мне этого шутника, – говорил он начальнику УВД, держась за сердце.
– Тут, понимаешь, народный порыв, портрет президента. По зову сердца, понимаешь. А какой-то мерзавец шутить вздумал! Ты представляешь, что сейчас будет, когда САМ увидит свой портрет с этими словами?!
– А может, наоборот, может, ничего не будет, может, приятно станет, – предположил глава УВД.
– Как… приятно? – не понял губернатор.
– Ну так слова-то хорошие, – продолжал генерал.
– Ну там же «царь» написано, – возразил губернатор.
– А кто ж от царства-то откажется, – не унимался начальник областной полиции.
– Да ты понимаешь, что несёшь?! – раздраженно рявкнул губернатор. – Ну ладно, надо думать, как действовать, если Москва потребует объяснений.
– А как объяснить? Перепутали портреты, мол, когда брали в галерее, где все правители России выставлены, – предложил глава УВД.
– Перепутали… А что, он на царя похож? – спросил губернатор. – Ну-ка, позови мне министра культуры, что ли, или образования. Кто так в царях разбирается?
Пришёл министр образования.
– Скажи-ка мне, – спрашивает его губернатор, – на какого царя наш президент похож?
Министр, подумав, говорит:
– Да вот если только на … – и замялся.
– Ну что, говори, – требует губернатор.
– Такое дело тут: того царя это самое…
– Да ты говори, чего мямлишь! – рассердился губернатор.
– Удавили его, – выпалил министр.
Губернатор побледнел и опять схватился за сердце.
– Да что ж такое, за что такие напасти, – стонал он. – Ты понимаешь, что это политическое дело, это намёк на… – кричал он на начальника УВД. – Господи, как же быть теперь, что же делать-то?!
– А вообще этот царь боролся с коррупцией, за то, можно сказать, и пострадал, – добавил министр образования.
Тут молчавший с бледным видом вице-губернатор встрепенулся и сказал:
– А давайте именем этого царя улицу назовём в новом микрорайоне.
Все задумались. Губернатор, вздохнув, сказал:
– Звони на областной телеканал. Пусть срочно об этом в новостях объявят. – И добавил: – Ну что, идёмте праздновать.
И свита торопливо зашагала в банкетный зал, глотая слюнки и предвкушая праздничное угощение.
Сон
Обычно ночью люди просыпаются от ужаса, когда приснится страшный сон и уже нет иного выхода, чем проснуться. Менеджер Геннадий Куралесов, двадцативосьмилетний молодой человек с ёжиком рыжих волос, торчащими ушами и оттопыренной нижней губой, проснулся от радости. Какое-то светлое чувство захлестнуло его спящего, и было бы глупо просто спать.
«Наконец-то, свершилось!» – думал он, улыбаясь и довольно потягиваясь. Во сне он узнал, что родной брат покойной матери Геннадия умер где-то в Америке, в одиночестве. Имея там неплохой бизнес, дядя сколотил приличное состояние, которое теперь перейдёт к Куралесову за неимением других наследников.
«Ну вот, теперь заживём», – думал племянник покойного, мечтательно улыбаясь и представляя, как он станет богатым и независимым. Как придёт в офис и не подаст руки своему начальнику отдела – ненавистному Сычкину. Как возьмёт его сумку, от которой всегда несёт какой-то дрянью, и выбросит её в окно с четвёртого этажа. А на возмущение небрежно ответит, что больше не желает работать с таким скотом, как Сычкин, и, хлопнув дверью, уйдёт. Как откроет собственный бизнес и станет преуспевающим человеком. А сотрудница Леночка, которая не смотрит на него и строит глазки Сычкину, однажды придёт наниматься на работу в его фирму и признается, что ей всегда нравился только он, Геннадий, а подлец Сычкин просто не давал ей проходу, пользуясь служебным положением. И, довольный таким поворотом в своей жизни, Куралесов опять уснул, продолжая созерцать счастливые картины своей новой жизни.
В семь часов утра назойливо зазвенел будильник. Всегда вскакивающий с кровати от его звонка Геннадий недовольно заворочался. Ему так не хотелось выходить из этого чудесного сна, из этой сладкой жизни. Но будильник настойчиво звенел, и пришлось всё же проснуться. Куралесов нащупал его на тумбочке, выключил звонок, мысленно находясь в своём прекрасном сновидении, улыбнулся и подумал: «Какой же я всё-таки счастливый».
Он задумался о своём счастье. Сон уже полностью оставил его, и тут пришла в голову мысль о дяде. Геннадий вдруг отчетливо вспомнил, что тот не был ни в какой Америке, а, будучи неудачником, как всегда говорила о нём мать, уехал куда-то на Севера, да так и сгинул там, перестав посылать о себе весточки и не отвечая на письма сестры. А племянник Гена Куралесов, в своих грёзах видя дядю в Америке успешным и богатым, просто обманывал себя, чтобы уйти от этой серой безрадостной жизни и хотя бы в мечтах почувствовать себя счастливым человеком.
Отца Геннадий не помнил: тот ушёл из семьи, когда ему был всего годик, и больше никогда не давал о себе знать. Алиментов мать не получала, работала уборщицей с утра до вечера, подрабатывая в нескольких местах, чтобы её сын ни в чём не нуждался и был обеспечен не хуже других детей. Геннадий стеснялся матери и никогда не говорил, кем она работает.
Жили они в однокомнатной квартире, жили бедно, но Куралесов был одет не хуже сверстников. Костюм его был всегда чист, брюки отглажены, ботинки блестели. Мать сама недоедала, но всегда покупала сыну фрукты, летом брала путёвки в детский санаторий, чтобы мальчик рос крепким и никогда не болел.
Окончив школу, Геннадий поступил учиться в вуз на экономиста. Учёба была платной, и мать из сил выбивалась, чтобы платить за образование сына. Когда Куралесов получил диплом экономиста, мать, словно посчитав, что её миссия на Земле выполнена, умерла, оставив Геннадия одного в их маленькой квартире. Привыкнув с детства завидовать сверстникам из обеспеченных семей, он нашёл для себя способ быть богатым и счастливым хотя бы в своих мечтах.
И сейчас, уже окончательно проснувшись, Геннадий вдруг отчётливо осознал, что ему просто пригрезилось и это наследство, оставленное якобы американским дядей, и это чувство счастья от сбывшейся мечты.
«Это просто сон! Это мне всё привиделось!» – пронеслось в голове Куралесова, и такая обида, такая боль сдавила его сердце, перехватила дыхание, что слёзы потекли из глаз. Геннадий зарыдал во весь голос. Зубами он рвал подушку и ревел как раненый зверь.
«Почему же я такой несчастный?!» – проносилось у него в голове, и так ему было жаль себя, такой несправедливой казалась судьба.
Наконец Куралесов успокоился и уснул в забытьи.
Реформатор
В купе пассажирского поезда, идущего в Москву, сидели двое.
Один – Николай Иванович Гостев, сорокашестилетний, среднего роста, начинающий полнеть шатен в очках. Второй – Петр Алексеевич Скуратов, человек пенсионного возраста, худощав, седоват, роста чуть выше среднего. С пронизывающим взглядом серых глаз, очень подвижный и резкий в движениях.
Время было вечернее, рано утром поезд прибывал в Москву. Перекусив бутербродами с чаем, попутчики завели разговор.
– Позвольте узнать, какой у вас род занятий, если, конечно, это не секрет? – спросил Скуратов.
– Да нет, какой же это секрет. Я инженер, работаю на железной дороге, – отвечал Гостев.
– А в Москву – в командировку? – продолжал любопытствовать Петр Алексеевич.
– Нет. Вот взял отпуск на две недели брата навестить. Он, к сожалению, заболел. Сердце, – отвечал Николай Иванович.
– Да, жизнь сейчас такая – стрессы… Много сердечно-сосудистых заболеваний, – посочувствовал Скуратов. – А знаете, – продолжал он, – я ведь еду в Москву, чтобы передать президенту свои предложения по увеличению эффективности работы государственного аппарата.
– И в чём же заключаются ваши предложения? – спросил Николай Иванович.
– Порка, – ответил Петр Алексеевич.
– Как порка? – не понял Николай Иванович.
– Традиционный метод воспитания на Руси на протяжении многих веков, дававший неплохие результаты. По крайней мере, народ был более дисциплинирован и менее развратен, чем сейчас, – пояснил Скуратов. – А то ведь уже о твёрдой руке говорят, вспоминают прежних тиранов. Спорят о реставрации памятников им.
– И кого же вы хотите пороть? – Николай Иванович так и не понял, шутит его собеседник или нет.
– Рыба гниёт с головы – так, кажется, говорят? Поэтому пороть предлагаю представителей государственной власти. Через каждые две недели по одному министру с замами и по три представителя от каждой фракции Государственной думы – на порку. Пороть будут розгами представители трудовых коллективов. Конечно, премьер-министра, председателя Думы, лидеров фракций и женщин надо от этого избавить, но остальных – пороть. Зато не станет больше глупых законопроектов, законы будут только самые необходимые принимать. А их исполнение будет образцовым.
– Но позвольте, а как же Конституция, Уголовный кодекс, в конце концов?! Да это же просто дико – в наше время физически воздействовать на человека!
– В Конституцию и Уголовный кодекс необходимо внести соответствующие поправки. А лица, идущие во власть, должны будут давать подписку о своём согласии на эту процедуру. В конце концов, и льготы у них имеются, дающие всевозможные блага, и зарплата немаленькая.
Николай Иванович понял, что человек одержим идеей, а может быть, просто больной, спорить с ним бесполезно. Поэтому, зевнув, извинился и сказал, что очень хочет спать. Лёг на полку, и, отвернувшись, он и в самом деле сразу же уснул.
Рано утром проводник разбудил попутчиков, сказав, что поезд уже в окрестностях столицы. Разговаривать им уже не хотелось, и каждый стал готовиться к выходу.
Вот поезд встал у перрона, проводник открыл дверь, и пассажиры потянулись на выход. Наскоро простившись со Скуратовым, Николай Иванович вышел из вагона, прошёл через вокзал и, выйдя на прилегающую улицу, торопливо зашагал к метро. Он шёл и думал о своём попутчике и его странном проекте.
Тут проезжавшая мимо иномарка заехала в лужу, обдав Николая Ивановича грязью, и, не останавливаясь, укатила прочь. Он, достав носовой платок, вытер грязь с лица, посмотрел на свой костюм, весь забрызганный грязью, вздохнул и подумал, что если уж пороть, то не только одних власть имущих.
Содержанка
Из подъезда элитной многоэтажки вышла стройная блондинка лет двадцати в дорогой норковой шубке и с ярким макияжем. В ушах у неё были золотые серьги, а пальцы унизывали перстни и кольца. Подойдя к немецкому автомобилю премиум-класса, она села за руль и запустила двигатель. Мотор заворчал, оглашая двор породистым звуком элитной иномарки. Через мгновение машина сорвалась с места и, выехав со двора, влилась в поток автотранспорта. Минут через двадцать автомобиль притормозил у небольшого салона сотовой связи, откуда вышел парень лет двадцати в потертых джинсах и китайском пуховике. Подойдя к машине, он сел на переднее сидение, рядом с блондинкой, и автомобиль тронулся.
– Привет, ну что, к тебе? – спросил парень блондинку.
– Нет, ко мне сегодня нельзя. Папик может нагрянуть. У него жена отдыхать уехала, так что он сейчас без присмотра.
– У меня тоже нельзя. Сейчас мать на больничном, да и сестра должна уже из школы прийти. А хотя я сейчас рыжему звякну, у него хата должна быть свободна.
– А он что, на работе?
– Да, должен быть там, а после работы пусть к своим предкам топает, чтобы нам не мешать.
– Ты что, я же сказала: сейчас Папик не на привязи и может в любой момент нагрянуть. А если меня дома не будет – всё, скандал. Так что на пару часов, не больше.
– Ну ладно, если так. Помнишь дорогу?
– Да, не забыла. А ключи?
– У меня есть.
– Какой предусмотрительный, надо же.
Высадив парня, автомобиль проехал ещё метров тридцать и встал на парковке у супермаркета.
Блондинка зашла в супермаркет, затем вышла через другой выход и пошла к неприметной пятиэтажке, стоящей неподалёку. У подъезда её ждал парень.
Они зашли туда и молча поднялись на пятый этаж. Достав ключи, парень открыл дверь, и они очутились в однокомнатной квартире, где царил беспорядок, характерный для одиноких молодых людей. Достав в шкафу из-под вороха одежды свежее постельное бельё и застелив им диван, парочка легла и предалась любовным утехам. Через час, усталые, они лежали, дымя сигаретами.
– Димка, как с тобой хорошо. До чего мне надоел этот старый слюнявый козёл. Уже сил моих нет терпеть его.
– Так бросай.
– Да? А что потом, на улицу идти в чём мать родила? Ведь всё: и квартира, и машина, и эти побрякушки, и норка – всё его.
– Марина, но ведь можно снимать квартиру, вдвоём это легче.
– Слушай, студент. Пока ты учишься, у тебя работы нормальной нет. Я тоже ни дня не работала. На что мы жить будем, на какие деньги?
– Я же подрабатываю в салоне сотовой связи. Давай и ты туда устраивайся. Проживём как-нибудь.
– Знаешь, «как-нибудь» – я не хочу.
Внезапно зазвонил смартфон.
– Тише! Это, наверное, он… Да, милый. Нет, я заехала в магазин купить кое-что из продуктов. Да, через час я буду дома, приезжай.
Голос её звучал так приторно-нежно, что Дмитрию стало не по себе. Он поймал себя на мысли, что чувствует что-то вроде ревности и разозлился за это и на себя, и на Марину.
– Ну вот, старый хрыч уже и лёгок на помине, – сказала Марина, затем встала и пошла в ванную комнату.
Дмитрий представил, как она, приехав сейчас домой, встретит своего Папика, как будет ублажать его, разыгрывая страсть, и ему стало противно и больно от этого. Он встал и начал одеваться.
«К чёрту её! Пусть катится к своему старикану», – думал он, а сам вдруг ощутил, что не сможет её забыть, что она дорога ему и он, кажется, любит её.
Шум воды в ванной прекратился, и вышла Марина, порозовевшая, без макияжа, сияющая своей юной красотой. Она удивлённо посмотрела на Дмитрия:
– Ты чего? Что с тобой?
Он подошёл и обнял её.
– Марина, я ведь, кажется, люблю тебя. Прошу, брось этого старика. Выходи за меня замуж.
Выпалив слова о замужестве, Дмитрий даже удивился, сам не ожидая от себя этого. Марина стояла и смотрела на него удивленным взглядом, а потом вдруг расхохоталась:
– Замуж? Ха-ха-ха! Замуж… Рай в шалаше? Нищету плодить? По съёмным углам скитаться? Ха-ха-ха!
Дмитрий побледнел, сжав кулаки:
– Я убью твоего старика! Слышишь? Убью! И ты придёшь ко мне.
Марина молча, достав из сумочки косметичку, подошла к зеркалу, накрасилась, приняв привычный для себя облик красивой и бездушной куклы, затем оделась и направилась к выходу из квартиры, вдруг остановилась на мгновение, но вышла, захлопнув за собой дверь.
Дмитрий подошёл к окну и увидел, как она идёт к супермаркету – такая красивая, такая близкая и такая чужая.
Об авторе:
Сергей Карпенко, родился 25 сентября 1957 года. Окончил Свердловский государственный институт инженеров железнодорожного транспорта в 1986 году. Работает главным энергетиком на заводе. Автор двух книг: «Колея судьбы» (повести и рассказы) и «Мы – чемпионы» (спортивная повесть). Постоянно публикуется в альманахе «Звёздный голос» при Челябинском отделении СП России.
