Два щенка щека к щеке…
— Два щенка щека к щеке грызли щетку в уголке, — рассмеялась только что вышедшая из воды Катя, глядя на лежащих рядышком на ее покрывале, расстеленном на берегу живописного озера, ее друзей, уткнувшихся сосредоточенно в одну книжку. Галя с Володей так увлеклись чтением, что даже не отреагировали на Катины слова. Катя опустилась рядышком на мягкую зеленую, почти шелковистую, траву. Ласково рукой провела по траве.
— Травушка-муравушка, — тихо, будто про себя, произнесла Катя. Затем, обхватив руками мокрые, еще пахнувшие озерной водой ноги, уткнулась подбородком в острые девчоночьи колени.
Господи! Как же она любила это озеро! Этот неуловимый запах озерной воды, эти холодные струи ключей, бьющих с глубины на середине озера! Эти молодые плакучие ивы, полоскавшие свои длинные, тонкие, упруго гибкие ветви в озерной прохладной воде! Эти желтые кувшинки с круглыми, огромными, как лопухи, листьями и белые нежные лилии, растущие в самом глухом, уже начинающем зарастать, затягиваться болотною тиной, уголке, где так близко, так плотно подступал лес! Она любила и этот высокий берег с его мягкой травкой, по которой так приятно бегать босиком, и противоположный берег, заросший высокой травой, среди которой можно было нарвать охапку таких скромных, но бесконечно милых, пахнущих тонким ароматом цветов. Любила и дубовую рощу, растущую правее этого стрекочущего, жужжащего, пахнущего медом луга. Любила этот гвалт детских голосов босоногих огольцов, неизвестно когда успевших уже загореть к началу июня, носившихся друг за другом по берегу, и визг купающейся детворы в коричневой от поднявшейся со дна мути воде на самом мелководье.
Катя повернула голову в сторону друзей детства, продолжавших увлеченно изучать книгу. На какой-то миг ей показалось, что Галя с Володей заворожены вовсе не содержанием книги, а ощущением близости друг к другу, ожиданием чего-то таинственного, неизведанного и бесконечно влекущего…
Катя встала и пошла к озеру. Старая ветла, стоявшая на самом краю берега и подмытая водой со стороны озера, обнажила частично свои толстые, узловатые корни. Они были гладко отшлифованы от воды и касания рук и ног ребятишек, которые, вылезая из воды, цеплялись за эти коряжистые выступы далеко уходящих вглубь берега корней. Цеплялись, чтобы подержаться и отдохнуть от купания, а вылезая на берег, опирались на них коленом, помогая себе этим вылезти, не испачкав ног об илистое дно. Катя села на большой гладкий ствол корневища, спустила ноги в прохладную озерную воду. Поодаль плескались ребятишки. На берегу, как всегда, было много народу. Загорали, лежа в траве, играли в волейбол, справа с соседней огромной ветлы ныряли мальчишки. Карабкаясь по корявому разветвленному стволу старого дерева на крепкий, торчащий в сторону сук и раскачавшись на нем, прыгали с него в воду. Над озерной гладью стоял гам. Справа у берега в воде гонялись друг за другом несколько ребятишек. На середине озера баловались с накачанной от большого грузовика камерой трое подростков, переворачивая ее, чтоб сбросить в воду забравшихся на камеру, потом, взобравшись на нее сами, прыгали с нее в воду.
Катя соскользнула в воду и поплыла. Давно прошло то время, когда она мечтала научиться плавать хорошо, чтобы переплывать озеро. Теперь ей было мало этого, озеро было не очень широкое, и она плавала не поперек, а вдоль озера, чтобы насладиться плаванием. Перевернувшись на спину, она лежала на поверхности воды, смотрела на голубое, без единого облачка небо, и ей было хорошо. Это было первое в ее жизни счастливое лето. Впервые она с удовольствием вспоминала о школе, об одноклассниках, с которыми поначалу не складывались отношения, и, конечно же, о нем…
На линейке в вестибюле второго этажа представляли учащимся двух завучей, пришедших одновременно в их школу. Стоящей в третьем ряду невысокой Кате пришлось встать на цыпочки и вытянуть голову немного вбок, чтобы увидеть из-за голов однокашников тех, кого представляла Кира Васильевна. Наконец-то ей это удалось. Девочка замерла. Она так и осталась стоять на цыпочках, вытянувшись как-то неуклюже вбок, совершенно не замечая неудобства своей позы. Она стояла и смотрела во все глаза на человека, так не похожего ни на кого из ее окружения.
Рожденной под знаком «Рыб», ей самой Вселенной дано было острое восприятие окружающей ее действительности: несовершенство, а порой и жестокости в жизни людей и тонкое чувствование подлинной красоты и гармонии природы. Она всем своим существом, всеми фибрами своей юной, еще неиспорченной души восставала против глуповатого хихиканья подружки, так не вязавшегося с ее практичным не по годам умом. Восставала в душе против «перемывания косточек» живших неподалеку людей матерью другой своей подружки со своей соседкой. Поражалась и как-то съеживалась внутренне, слушая рассказы о «завоеваниях» и поклонниках второй подружки детства, надменной красавицы, уверенной в своей неотразимости. Она восставала всей душой против насмешливых, издевательских реплик учительницы литературы, направленных на незадачливого ученика, плохо ответившего на уроке. Ее поражала холодная черствость математички, учившей их в прошлом году, ведущей уроки сухим казенным, лишенным каких бы то ни было эмоций языком. Будто перед ними был робот с довольно-таки миловидным, даже весьма симпатичным лицом весьма интеллигентного вида женщины.
Впрочем, однажды Катя все же увидела всплеск эмоций этой довольно странной, будто действительно запрограммированной на бездушие дамы. В этот раз против всегдашней своей крайне пунктуальной особенности — входить со звонком в классную комнату своей твердой походкой — она буквально ворвалась в класс с взбудораженным, покрытым красными пятнами лицом. Горевшими от злости глазами она отыскала среди притихших от неожиданности ребят Любку Иванову, немного неряшливую, но довольно-таки благодушную, приветливую девчонку, и всю свою непонятно откуда взявшуюся злость вылила на нее, выкрикивая жесткие хлесткие слова и щедро выплескивая свой негатив не только на нее. После нескольких фраз, прозвучавших в абсолютной тишине класса, довольно странных по форме и черных по содержанию, ребята наконец поняли, что испуганной, втянувшей голову в плечи Любке досталось за ее мать, непонятно чем так взбудоражившую нашу уважаемую, всегда невозмутимую, никогда прежде не выдававшую своих эмоций Аркадию Михайловну.
Кате было дано видеть и остро воспринимать многие стороны этого несовершенного мещанского бытия своих односельчан. Она совершенно не понимала смысла их жизни. Вокруг ссорились, мирились, предавали, сплетничали, предавались разгулу, плодили таких же бездарных, ограниченных, как они сами, детей. Ради чего живут эти люди? Для чего родилась она сама? Ответа на этот вопрос она не находила.
И вот эта встреча… Он был другой. Он был из другого мира, из мира, которого она не знала. В нем была спокойная уверенность знающего себе цену человека. От него исходило обаяние доброжелательности и чего-то теплого и светлого — того, чего не было в других. И пятнадцатилетняя рыжая, веснушчатая, некрасивая Катька почувствовала вдруг, что в ее жизни произошло чудо. Это он! Это Человек! Значит, на свете есть настоящие люди. И это было открытие! Это было откровение для худенькой маленькой девочки-подростка.
Почему она все это вспомнила сейчас, лежа на поверхности водной глади этого теплого, родного до боли озера? Мысли почему-то перескакивали с одного воспоминания на другое. Ах, да… Вовка…
Вовка приехал неожиданно. Приехал на побывку из военной Учебки. Статный, красивый парень! Военная форма шла ему как никому другому. Приехав, он тут же отправился в школу. Ему хотелось посмотреть на школу, в которой он проучился восемь лет и затем не был в ней три года. Заодно, конечно же, показать и себя — такого привлекательного в новенькой военной форме, так идущей ему.
«Жаль, что одноклассников не встречу», — подумал Вовка. Его класс выпустился в прошлом году.
Он стоял посреди школьного двора, неотразимый, подтянутый в своей красивой, подогнанной под его стройную фигуру военной форме младшего лейтенанта, почему-то не решаясь зайти в школу повидаться с учителями. Стоял и смотрел на окна третьего этажа, из которых доносились смеющиеся голоса высунувшихся старшеклассниц.
— Девчонки! Посмотрите, какой красавчик к нам пожаловал, — окликнула своих однокашниц, занимающихся уборкой классной комнаты, всегда улыбающаяся Машка. Девчонки, побросав мокрые тряпки и швабры, кинулись к окну и, свесившись с подоконника третьего этажа, глазели на паренька в военной форме.
— Интересно, к кому он пришел? — сказала черноглазая, острая на язык, Аська. Любопытство заставило и Катю бросить тряпку, которой она мыла пол, и тоже подойти к окну.
— Ой, девчонки, да это же Вовка! Володя! — крикнула Катя.
Парень повернул голову в ее сторону и, заулыбавшись, махнул рукой.
— Тетя Нюра сказала, что ты еще в школе! — крикнул он радостной Кате. — Ты скоро?
— Я сейчас, мигом! — крикнула Катя и, схватив портфель, бросилась из класса.
— Ни фига себе тихоня! Вот тебе и Рыжая! — завистливо сказала худая некрасивая Симка, всегда пытающаяся шутить над другими, но почему-то всегда неудачно: шутки получались злыми, желчными, за что ее и недолюбливали в классе. А Катька, перескакивая через ступеньки, мчалась на встречу со своим другом детства.
Когда Вовка собрался в Учебку, он пришел к Кате, сел у ее калитки на скамейку и стал дожидаться ее прихода. Катя удивилась его визиту. Володя был старше ее на два года. Тем летом он закончил восьмой класс, она — шестой. Катька была тем далеким летом еще совсем сопливой девчонкой, как сказала бы ее мама.
— Я посоветоваться с тобой пришел, — сказал тогда Вовка.
— О чем? — удивилась Катя.
— Кать, сегодня в школу приходили из военкомата. В Учебку агитируют, на военного учиться. Как ты думаешь, стоит ехать? Уезжать из дома придется, Учебка — в Ульяновске.
— Ну, ты даешь! Почему ты со мной говоришь об этом?
— А с кем мне говорить, с мальчишками нашими, что ли? — усмехнулся Вовка.
— С родителями, конечно!
— Они говорят: сам думай, — сказал как то невесело паренек и отвернулся в сторону, пытаясь скрыть досаду.
— Ни фига себе… — тихо удивилась девочка.
Потом через две недели Вовка пришел попрощаться.
— Кать, можно я тебе писать буду? Ты мне как сестренка, — пояснил он, увидев удивленные глаза рыжей некрасивой девчушки.
Катя, случайно опустив ногу ниже прогретого солнцем слоя воды и ощутив холодные, бьющие со дна родниковые струи, быстро поплыла к берегу. Она плыла не к друзьям, лежащим на солнцепеке и не замечающим его, она почему-то поплыла к другому, противоположному берегу. Вышла из воды, вскарабкалась на высокий отвесный берег, поросший высокой луговой травой. Постояла с минуту, любуясь цветущими травами, вдохнула их пряный аромат. Воздух, насыщенный медовым запахом, казался густым и плотным.
«Хоть режь ножом и намазывай на хлеб», — подумала Катя. Она опустилась в высокую траву, примяв несколько душистых стебельков. Потом легла, чувствуя тепло, идущее от земли. Высокие травы, окружавшие ее, скрыли девочку от взора купающихся в озере людей и нежившихся на другом берегу озера. Ей тоже никого не было видно, а только слышно гомон купающихся в озере и резвящихся на другом берегу людей. А берег, на котором лежала девочка, был пуст. Он находился дальше от поселка и был не так удобен для отдыхающих. Лежа в траве, Катя наблюдала за муравьем, быстро передвигающимся по стеблю иван-чая. Затем закрыла глаза, слушая стрекот кузнечиков.
Поток мыслей ее вернулся к прежней теме — к воспоминаниям, к Вовке…
… — Как сестренка? — переспросила удивленная девочка. Катю признание соседского паренька подкупило. «Не к Лидке, надменной красавице, постоянно задирающей перед всеми нос, а ко мне подошел», — удовлетворенно подумала она и кивнула в ответ.
Через неделю Вовка праздновал свой отъезд со своим другом, который жил тоже по соседству. Два парня пригласили на вечеринку двух своих одноклассниц — оформившихся в округлые формы девчонок, обильно разукрасивших свои привлекательные мордашки дешевой косметикой и надевших на себя непозволительно короткие по тем временам юбки. Катя, возвращаясь из булочной, встретилась с веселой компанией. Вовка сделал вид, что не заметил свою названую сестренку. В детском сердце девочки родилась обида.
«Писать, так я, — подумала девочка, — а на вечер других пригласил!»
Возможно, это была первая в ее жизни ревность, которую она приняла за обиду. Настроение почему-то упало. Катя, придя домой, положила на обеденный стол купленный в булочной хлеб, вышла во двор, взяла велосипед, вышла за калитку. Высоко, по-мальчишечьи, закинув ногу через сиденье, села на велосипед и поехала на озеро. Это озеро она любила, как не любила в своей жизни ничего и никого, разве только мать, да и то неосознанно. И всегда, когда ей было плохо, ей почему-то хотелось прийти именно сюда, на этот высокий живописный берег ее родного Конопляного озера.
Но Катя быстро забыла свою обиду. И получив первое Вовкино письмо, обрадовалась. Ей хотелось узнать, как ему живется в этом далеком Ульяновске. Да и Вовка попросил ее забрать из школы его учетную карточку комсомольца и переслать ему. Катя понимала, что это важное для него дело она должна сделать. Так началась их переписка. Он писал о его военных буднях в Учебке. Расспрашивал ее о новостях в школе, о соседских мальчишках, их общих товарищах. И Катя добросовестно отвечала на все его письма. Как-то незаметно для себя Катя привыкла к его письмам, стала ждать их, радовалась этим письмам в неприглядных, без марок и картинок, дешевых конвертах и, отвечая, начала как-то исподволь делиться с Вовкой своими полудетскими наивными мыслями, событиями своей незамысловатой жизни. Со временем Катя начала воспринимать Вовку как своего друга.
И вот он приехал, спустя три года. Катя, выбежав из школы навстречу своему другу детства, ожидавшему ее, вспомнила о своей подружке, с которой всегда вместе возвращалась из школы. Она подняла голову, нашла глазами окно их класса. Девчонки с любопытством взирали сверху.
— Галка! — крикнула Катя — приходи! Я книжку дочитала, заберешь.
И, помахав рукой на прощанье, пошла к Вовке. Он стоял посреди школьного двора, польщенный вниманием старшеклассниц, и делал вид, будто с интересом наблюдает за ребятней, гонявшей непонятно откуда взявшийся волейбольный мяч.
— Давно приехал? — спросила подошедшая Катя.
— Сегодня, — ответил Володя.
— С приездом, — сказала Катя. — Пойдем?
И она двинулась к воротам.
— Слушай, — сказал Вовка, — а поехали в город?!
— Зачем?
— Ты была когда-нибудь в «Родине»? Хочешь — пойдем?
— Хочу, — сказала Катя.
В городе она бывала редко. А в лучшем кинотеатре города «Родина» ей бывать еще не приходилось.
«Первый раз в такой кинотеатр иду, — подумала Катя, — да еще с парнем».
Это тоже было для нее впервые. Ей льстило его внимание, льстило, что он, приехав, сразу же пошел ее встречать. Катя посмотрела на своего попутчика. Володя повзрослел. Стал еще красивее. Но его красота почему-то не трогала некрасивую рыжую Катьку. Ей просто было лестно идти с таким видным парнем в военной форме, которая была так ему к лицу.
А было все просто. Катя была еще совсем ребенком, когда Володя уезжал в Учебку. Девочка, закончившая шестой класс, она еще не пробудилась для девичьих чувств. А теперь, три года спустя, Кате было шестнадцать лет. И сердце ее было занято. Она была безгранично, безумно влюблена. И объектом ее обожания и поклонения был отнюдь не этот стройный и привлекательный юноша, приехавший в свой родной город на побывку. Володя опоздал. Он уехал от девочки-ребенка, а приехав, увидел девушку, сердце которой принадлежало уже другому. Катя писала Володе обо всем, но о своей любви к учителю она ему не поведала. Володя сам понял, увидев Катю, что кто-то стоит между ними, но спрашивать что-либо ему не позволяла гордость. Он по-своему был привязан к Кате. Наверное, он тогда, три года назад, не соврал ни ей, ни себе, назвав ее сестренкой. Она была для него не чужой, было в ней что-то, что располагало его к ней. Простота в отношениях, какая-то подкупающая доверчивость. Почему-то именно к ней захотелось прийти, когда ему нужно было с кем-то поговорить. Именно ей проще всего было написать. Но девушкой своей мечты этот красивый юноша, конечно же, ее не видел. Он мечтал встретить красавицу, не уступающую по красоте Лиде, подружке Кати. Володе нравилась внешность Лиды, но он всегда ее побаивался, тушевался под ее насмешливым взглядом. И было в этой красавице что-то, что отпугивало его. Какая-то холодная надменность, высокомерие, которое оскорбляло его самолюбие. С Катей же было все иначе, с ней было спокойно и как-то легко, как будто она была своей.
«Ну почему добрые девчонки, как правило, дурнушки? — спрашивал он себя. — Эх, если бы Катька хоть чуточку была посимпатичнее…»
За время их переписки Володя привязался к этой некрасивой девочке еще больше. Он радовался ее письмам, ждал их. И если почему-то ответ задерживался, чувствовал, что ему чего-то не хватает. Несмотря на это, Володя боялся встречи с Катей. Он, конечно же, очень хотел ее увидеть: какая она, интересно, стала? Неужели все такая же дурнушка? Володе не терпелось увидеть Катю, поболтать с ней обо всем. Но он боялся, что девочка может рассматривать его как своего парня, боялся того, что она свяжет его своей дружбой. Он не знал наверняка, как она его воспринимает, как расценивает их дружбу. Встретившись с ней, Володя понял, что опасения его были напрасны. Он даже не подозревал, насколько легко ему будет с ней общаться, будто и не было тех трех лет Учебки.
Катя шла рядом, эмоционально размахивая руками, рассказывала о своих одноклассниках, о ребятах со своей улицы и так же заразительно смеялась, как когда-то в детстве, когда он запихивал ей за шиворот снег, отнимал у нее биту, не давая ей «водить», или шептал что-нибудь смешное на ухо, когда они играли в «глухой телефон».
— А ты совсем не изменилась, — сказал он, — только повзрослела немного.
И вдруг неожиданно для себя вынул из кармана фотографию девушки, той самой девушки, которая так нравилась ему, продавщицы из магазина, где он часто отоваривался на свою скудную стипендию. Володя, конечно же, не собирался показывать Кате эту фотографию. Почему же вдруг он ее вытащил? Захотел увидеть ее реакцию? Убедиться в незыблемости их отношений? Он видел: Катя живет какой-то своей внутренней жизнью, неведомой ему. Он понял, что ее сердце принадлежит кому-то, кого он не знает. И почему-то в этот самый момент паренек почувствовал какую-то досаду. Конечно же, вначале, несмотря на задетое самолюбие, он все же, вопреки всему, почувствовал даже какое-то облегчение. Но, глядя на смеющуюся подружку детства, Володя поймал себя на том, что вовсе не слушает, о чем она ему рассказывает. Володя почувствовал, что он почему-то «закипает». Он не понимал, что его так задело, но почему-то почувствовал раздражение, будто у него что-то отняли. Ведь он за эти три года так привык к ее письмам! Ее присутствие в его жизни стало чем-то привычным, почти необходимым! Она была частью его жизни, частью его самого. И вот эта часть его сейчас уходила от него. Он чувствовал это кожей, каким-то шестым чувством. Он даже сам не смог бы объяснить, почему он так думал. Но он знал, что это так. Эта смеющаяся рыжая некрасивая девчонка, которая сейчас шла рядом с ним, уже не принадлежала ему. Он это знал уже наверняка.
«Как она посмела? — злился он про себя — Что она из себя воображает? Конопатая! — со злостью мысленно обозвал он ее. И вынул вдруг эту фотографию Нины. — Пусть полюбуется, — мстительно подумал Володя. — Пусть посмотрит, какие девушки на меня обращают внимание. Не чета тебе!»
Катя удивленно взяла фотографию в руки, внимательно посмотрела на девушку. Внутри что-то кольнуло. Странное чувство охватило девушку, будто кто-то одним махом превратил стоявшего рядом с ней близкого, родного ей человека в чужого.
— Красивая, — сказала она вслух. — Как ее зовут?
— Нина.
— Учится или работает?
— Работает! — отрывисто сказал Володя и почему-то с важностью добавил: — Вот, думаю, жениться или подождать немного.
— Мне пора, — сказала Катя, переведя взгляд с фотографии на Володю.
— Постой, а кино? — неуверенно спросил Володя.
— Знаешь, давай в другой раз.
— Ты что, обиделась? — Володя понял, что поступил как-то не совсем хорошо. Он стоял с виноватым видом, ругая себя мысленно, но не знал, как поступить дальше.
— Привет! — сказала подошедшая только что Галя. — На озеро не хотите сходить искупаться?
— Хотим! — быстро ухватившись за вовремя подоспевшую помощь, сказал Володя.
Катя пожала плечами.
— Идите тогда, переодевайтесь, — сказала Володе Галя, посмотрев на его парадный военный мундир.
— Чаем напоишь? — обернулась она к Кате.
— Угу, — отозвалась Катя.
— Я быстро! — обрадовался Володя, он оживился появлению Гали. Она помогла сгладить неловкое положение. Он энергично направился в сторону своего дома. Девушки зашли во двор Катиного дома.
— Вы что, поссорились? — спросила дотошная Галка.
— С чего ты взяла? — Катя всеми силами старалась не выказать своего настроения. — Заходи, — подтолкнула она к дверям родительского дома свою одноклассницу. Поставив на газ чайник, Катя принесла Гале книжку. — Возьми, потом забуду.
Галя открыла книгу, погрузилась в чтение.
— Ты в купальнике? — спросила Катя.
— Конечно, — не отрываясь от книги, ответила Галя.
— Я переоденусь, — сказала Катя и скрылась в спальне. Она торопливо натянула купальник, надела легкое платье и занялась столом.
Через несколько минут появился Володя.
— Садись с нами, — подвинув стул, пригласила Катя. Она рада была присутствию общительной Гали, которая разряжала неловкость, появившуюся в отношениях с Володей.
— Какое вкусное варенье! — восхищенно сказал Володя, — сама варила?
— Под маминым руководством, — улыбнулась Катя.
— А у меня почему-то из яблок не получается такое прозрачное, словно янтарное, — оторвалась от книжки Галя.
— Это сорт яблок особенный, «Золотая китайка» называется.
Стукнула калитка.
— Тетя Нюра идет, — сообщила, выглянув в окно, Галя.
— У-у-у! Сколько гостей у нас! — произнесла, заходя в дом, мать Кати. — Да вы, наверное, голодные, что же вы чай-то пьете? Там суп в холодильнике, картошка с мясом есть.
— Не, тетя Нюра, мы уже перекусили, спасибо большое, — отозвалась Галя.
— Спасибо! — поднялся и Володя.
— Мам, мы на озеро, — сказала Катя, сворачивая старенькое покрывало.
По дороге разговор как-то сам по себе получился непринужденный. Галя смеялась своим же шуткам, игриво поглядывая на нового знакомого. Володя охотно поддерживал веселый разговор. Катя, улыбкой отвечая на шутки друзей, шла рядышком, стараясь не испортить своим непонятно почему упавшим настроением царившей в отношениях ее друзей идиллии.
На озере, как всегда, было много народу. Конопляное было любимым местом летнего отдыха затонцев. Катя расстелила взятое из дома покрывало на берегу озера на мягкой траве.
— Купаться пойдете? — спросила Катя.
— Попозже, — ответил Володя, подавшись навстречу знакомому пареньку, собирающемуся уже уходить домой.
— А я позагораю вначале, — сказала Галя.
— Ну, как хотите! — ответила Катя, сбросив на траву снятое с себя платье.
Она шла к воде, с каждым шагом все больше освобождаясь от нахлынувшего на нее уныния, словно сбрасывая с себя остатки плохого настроения. Спустилась к воде, поплыла, перевернулась на спину. Высоко в небе плавилось яркое солнце…
На высоком, заросшем разноцветьем берегу, среди белых зарослей пастушьей сумки, фиолетовых колокольчиков и неказистых кустиков с голубыми ромашкообразными цветками цикория, в высокой траве спала рыжая худощавая девочка. Купальник ее уже успел высохнуть. На этом берегу она находилась уже больше получаса. Погрузившись в воспоминания, она не заметила, как уснула. Открыла глаза, почувствовав рядом с собой присутствие постороннего. Рядом с ней стоял Витька, ее бывший одноклассник. Стоял и смотрел на нее сверху вниз.
— Привет! — сказал Витька, присев на корточки рядом с лежащей девушкой.
Катя села, обняв колени руками.
«Надо же! подстригся…» — отметила мысленно девушка, взглянув на паренька и вспомнив совсем еще недавнюю встречу с ним, нечесаным, лохматым, подражающим каким-то западным «панкам».
— Привет, — ответила она, внимательно посмотрев на однокашника.
— А ты, как всегда, в своем репертуаре, — сказал паренек.
— В каком смысле? — удивилась девушка.
— Ты одна так плаваешь: вдоль озера.
— Места мало, — засмеялась девушка, — озеро узкое.
— Ты здесь долго еще будешь?
— Да нет, идти пора, — сказала Катя поднимаясь.
— Подожди, не уходи, — попросил паренек.
Девушка, вопросительно взглянув на него, вновь опустилась на траву. Сорвала травинку, надкусила сладкий стебелек. Вновь перевела взгляд на юношу. Витька сел рядом, машинально повторив движение девушки, сорвал травинку.
— Кать, можно с тобой встречаться?
— Дружить, что ли? — не поняла девушка.
— Ну, можно и так сказать, — ответил паренек.
— Давай дружить, — улыбнувшись, ответила Катя и поднялась. Они пошли по берегу озера в обход. Витька, окрыленный согласием девочки, начал увлеченно рассказывать ей о бабочке-махаоне, которую, ловко прыгнув в сторону, поймал для Кати. И, теперь, бережно держа бабочку в одной руке, мягкими движениями пальца другой руки осторожно поглаживал ее по туловищу, объясняя Кате, что крылышки трогать нельзя, не повредив их.
— Отпусти ее, — попросила Катя. Она с любопытством наблюдала за пареньком, открывшимся для нее с такой неожиданной стороны.
Подойдя к Гале с Володей, по-прежнему совместно читающим книжку, она, подхватив свое платьице, бросила на ходу своим друзьям:
— Я домой! Пока!..
Не услышав ответа, Катя мельком взглянула на притихшую парочку. Оба молчали, уткнувшись в книжку, будто не слышали Катиных слов.
— Пошли? — обернулась Катя к Вите.
— Пошли, — кивнул в ответ паренек.
Они двинулись в сторону поселка. Катя, на ходу надевая платье, слушала продолжение Витькиного рассказа.
«Надо же! Столько знать о какой-то бабочке! И с каким интересом, с упоением рассказывает!» — отметила про себя Катя, поймав себя на мысли, что думает совсем не о бабочке.
У нее перед глазами стояло только что увиденное… Комментариев никаких в голове почему-то не возникало. Мыслей, определяющих происшедшее, тоже… Просто почему-то внутри образовалась пустота, словно черная дыра в космическом пространстве. Стало как-то неуютно в этом совсем еще недавно таком приветливом и неповторимом мире.
Усилием воли Катя заставила себя переключить свое внимание на собеседника. Витька в это время, подняв руку в приветственном жесте, удостоил вниманием своих друзей, сидевших на обочине находившегося слева от дороги самодельно устроенного футбольного поля, по которому мальчишки гоняли мяч. Двое Катиных и Витиных однокашников, Федька с Пашкой, увидев Катю с Витей, переглянулись. Катя, взглянув на однокашников, уловила усмешку во взгляде Федьки.
«Так вот оно что! Поспорили на меня, что ли?» — Катю захлестнули эмоции. Витька что-то продолжал оживленно рассказывать, улыбаясь, заглядывал в глаза Кати. Но Катю потрясла эта непонятно откуда возникшая вдруг уверенность в своей догадке. В висках застучало.
«Если некрасивая, значит, издеваться можно? Ладно!»
Витька не заметил Катиной обиды, он был увлечен своим триумфом, ему приятно было, что он нашел такого внимательного и благодарного слушателя. Он редко встречал сверстников, которым было интересно слушать его рассказы. А рассказывать Витька умел и любил, и очень любил ощущение своего лидерства и превосходства, подтверждение своей значимости, когда убеждался, что знает намного больше своих одногодок.
— Ну, вот мы и пришли, — сказала Катя, посмотрев прямо в глаза своему попутчику.
Витька как-то осекся на полуслове, наткнувшись на холодный колючий взгляд Кати. Он не уловил, не понял, когда и как произошла перемена в настрое его попутчицы, а главное — почему?
— Почему ты меня гонишь? Что я тебе такого сделал?
— Ну, почему же гоню? Пошли ко мне в гости!
— В гости к тебе? — недоуменно переспросил паренек.
— Ко мне, — подтвердила Катя, — Я тебя с мамой познакомлю!
Витька отступил назад.
— Ладно, Кать, как-нибудь в другой раз… — огорченно произнес он. И, бросив разочарованный взгляд на свою попутчицу, круто развернувшись, ушел. Катя, посмотрев вслед быстро удаляющемуся кавалеру, невесело усмехнулась.
Перед калиткой родного дома замедлила шаг. Села на скамейку. Идти в дом не хотелось. Если дома кто-то есть, придется прятать свое смятение, иначе начнутся вопросы, отвечать на которые уже не хватит выдержки. Из-за угла с соседней улицы завернула соседка. На расстоянии кивнув ей головой, Катя поднялась и пошла во двор. Дома был только братишка, младше Кати на целых два года. Вот кому, уж точно, не было до нее никакого дела. Катя, облегченно вздохнув, поставила на газ чайник. Есть не хотелось. Как-то скорее по инерции, по привычке заглянула в холодильник. Внимание ее от холодильника отвлек стук открывающейся калитки. Во двор входила сестра Таня со своей подругой.
«Подколов мне только сейчас не хватает!» — подумала раздраженно Катя.
Быстро захлопнув дверцу холодильника, она выскользнула из дома в сад, оттуда по тропинке прошла быстрыми шагами в лес, вышла на лесную тропинку, пролегавшую вдоль канавы, ведущую на Конопляное. Катя сняла шлепки, в которые второпях юркнула при бегстве. Пошла босиком по влажной, еще не просохшей после вчерашнего дождя, упруго пружинившей под босыми ногами тропке. Катя подняла голову, посмотрела на густую крону деревьев, заслонявших эту лесную тропку от прямых лучей солнца. Девушка медленно направилась в сторону озера.
«Как хорошо, — подумала Катя, — что есть эта дорожка, такая уютная, скрытая от множества глаз». Люди почему-то предпочитали ходить на озеро по улице. А Катя больше любила эту, скрытую от людей, лесную тропинку.
Кругом щебетали птицы. Легкий ветерок, слегка колыхавший верхушки деревьев, вниз почти не проникал.
Тропинка вывела Катю к озеру, к тому почти безлюдному его местечку, заросшему кувшинками и водяными лилиями. Вдали, на том самом месте, которое она покинула несколько минут назад, стоял все тот же гвалт ребятни. И народу там не поубавилось.
Здесь же, в зарастающем уголке на берегу, почти никого не было. Прошли мимо трое подростков, попытавшихся залезть на стоявшее поодаль дерево и затем нырнувших с нижней крепкой ветки, откинувшейся как-то вбок, почти горизонтально, от ствола этого дерева. Но озеро в этой части было не такое глубокое. И мальчишки, разочарованные в своей затее, направились на прежнее, уже обжитое место.
Катя пошла по берегу, дошла до своих любимых ивушек, села, прислонившись спиной к одной из них. Прохлада озерной воды подействовала умиротворяюще на девушку. Она разделась, подошла к самому краю берега, присев, соскользнула в воду. На этот раз она не поплыла на середину озера, она медленно, мерно разгребая руками воду, плыла вдоль берега, любуясь зарослями ивушек. Доплыв до конца зарослей, повернула обратно. Легла на спину. Небо поразило своей голубизной. Раздражение куда-то пропало. На душе было светло и спокойно.
Вовка больше не появился у Кати. Она даже не знала, когда он уехал. Их встреча произошла через полтора года. Вечером, около девяти часов, возвращаясь в сумерках из клуба с просмотра нашумевшего фильма о конструкторе Королеве, Катя с сестрой Таней завернули на свою улицу. Обсуждать фильм, как обычно, почему-то не хотелось. Фильм произвел сильное впечатление, хотелось просто помолчать, подумать. Катя смотрела себе под ноги, подняв глаза, увидела впереди на освещенном фонарем отрезке дороги приближающуюся парочку. Девушка с парнем шли, по-детски держась за руки. Увидев приближающихся сестер, паренек резко высвободил руку, только что державшую ладошку своей спутницы. Таня удивленно перевела взгляд с паренька на сестру. Катя, тоже не понявшая причины столь резкого жеста, всмотрелась внимательно в лицо поравнявшегося с ней паренька. Вовка кивнул, приветствуя сестер. Катя с Таней кивнули в ответ. На улице поблизости людей не было.
— Что это с ним? — спросила любопытно Таня.
— Понятия не имею, — ответила Катя.
— Это он из Ульяновска себе невесту привез?
— Похоже на то.
На следующий день, катаясь на лыжах, Катя увидела неподалеку от озера Володю, катавшего на санках свою подружку. Увидев Катю, Володя, упрямо сжав зубы, побежал быстрее. Разогнав санки, быстро развернул их, уронив свою спутницу в сугроб. Смеясь намеренно громко, начал поднимать ее, отряхивая снег с ее шубки.
Катя проехала мимо. Она даже не догадывалась, что это их предпоследняя встреча в жизни. Она не знала тогда, что впереди ее ждет только одна встреча с этим пареньком, спустя более пятнадцати лет.
Автобус остановился на остановке «Завод РЭБОР». Катя, подойдя к раскрывшейся двери, стала спускаться по ступенькам старого автобуса. Почувствовав взгляд со стороны, подняла глаза. В трех метрах от нее стоял молодой красивый мужчина в элегантном костюме. Чуть вьющиеся русые волосы его были тщательно уложены, словно он только что вышел из парикмахерской. Его подчеркнутая ухоженность как-то сильно контрастировала с окружающими его затонцами, не слишком-то обращающими внимания на свой внешний вид работягами. Он стоял на автобусной остановке и молча, как-то изумленно, смотрел на Катю. Перед ним как-то неожиданно вдруг возникла давняя подружка детства. Тонкое шифоновое платьице красивой расцветки, удачно сочетавшейся с цветом ее глаз, облегало ее худенькую фигурку, подчеркивая ее стройность. Легкий ветерок слегка развевал легкие пушистые завитки волос цвета спелой пшеницы, которые в отблесках яркого солнца слегка золотились. Правильные строгие черты лица девушки почему-то придавали ей облик молодой учительницы. Катя спустилась с подножки автобуса, сделала шаг в сторону мужчины.
— Здравствуй, Володя.
— Здравствуй, — кивнув головой на приветствие и не отрывая от ее лица завороженного взгляда, произнес Володя.
Катя, улыбаясь, смотрела на своего возмужавшего давнего друга детства. Володя, не отрываясь, глядел в ее зеленые, ставшие почему-то такими выразительными, смеющиеся глаза.
— Как живешь, Володя?
— Хорошо, а ты?
— Я тоже хорошо.
— Дядя Володя, пойдем! Автобус сейчас уедет! — произнесла шестилетняя племянница, потянув за рукав своего почему-то не трогающегося с места дядю.
— Да, Алиночка, — ответил мужчина, не отрывая взгляда от Кати и не трогаясь с места.
— Иди, Володя, следующего автобуса придется минут двадцать ждать, — сказала Катя и направилась в свою сторону. Сделав два шага, обернулась. Володя, стоя по-прежнему на месте, молча смотрел ей вслед. Катя, улыбнувшись, подняла в прощальном жесте руку. И увидев, что Володя кивнул в ответ, двинулась по дороге, навсегда уходя от своего друга детства.
Об авторе:
Клавдия Голышкина, родилась и прожила основную часть жизни в городе Уфе. С 2000 года живу в Санкт-Петербурге. По профессии строитель-проектировщик. Стихи писала со школьных лет. Прозу начала писать, выйдя на пенсию. С 2009 г. публикую свои рассказы и стихи на сайте «Проза.ру». 21.03.2013 г. награждена дипломом финалиста национальной литературной премии «Писатель года 2012».
В 2011 году выпущена книжка «Быть собою» (издательство «Любавич», г. Санкт-Петербург (ISBN978-5-86983-258-0). В 2015 году издана повесть «Живая нить» в Карловых Варах.
С 2014 года член Российского Союза писателей.
