Герасим не топил Муму
Рассказ
Есть у меня товарищ, Юрий Викторович. Для меня – просто Юра, ну или Викторович. Мужчине далеко за пятьдесят. И, как подобает солидному человеку, при входе куда-либо впереди него вначале появляется его нажитый непосильным трудом капитал в виде довольно-таки большого брюшка. Профессионал с большой буквы. Букинист номер один в Москве. Знает о книгах всё. С ходу может ответить, какое количество страниц, издательство, год выхода книги и даже цвет обложки. И самое главное – знает, о чём книга, и если уж не читал, а читает он много, то краткое содержание знает точно.
Встретились мы как-то в его магазине. Юра вальяжно расположился в кресле, поставил пластинку Окуджавы и лениво наблюдал, как покупатели выбирают книги. Мамашка с подростком лет двенадцати спросила у продавца: «А “Муму” Тургенева у вас есть?» Автора, конечно, можно было не уточнять, а обойтись лишь словом «Муму» из небогатого лексикона главного героя.
Молоденький продавец, показывая свою прыть перед хозяином, звонким голосом отрапортовал: «Конечно, есть!» – и вприпрыжку помчался к полкам с книгами. Через мгновение он уже держал в руках несколько разных изданий.
– Вам какую? С картинками, в сборнике?!
Мамаша, явно довольная таким обслуживанием, взяла одну из книг и стала рассматривать.
– А вы знаете, что Герасим не топил Муму? – тихим голосом спросил Юра, обращая свой вопрос как бы ко всем покупателям, а не конкретно к этой женщине.
– Как, не утопил?! – изумилась она. – Я это произведение со школы помню. Вы про какое-то новое изложение этой истории?
– Да нет, я про старое, оно одно… – Юра взял в руки книгу. – Обратимся к первоисточнику. Открываем официальное издание Тургенева и читаем внимательно вместе, – начал неторопливо он. – Для начала определимся: а какого размера была Муму? Слово Тургеневу… – Юрий открыл нужную страницу и процитировал: «…превратилась в очень ладную собачку испанской породы, с длинными ушами, пушистым хвостом в виде трубы и большими выразительными глазами». А теперь, – насмешливо прищурив глаз, сказал Юрий, – я спрошу: так какой породы-то была Муму? Испанской? А сейчас как эта порода называется? Как по-английски «испанский»? Spanish. А по-немецки? Spanisch. Сами вспомните современное название породы или мне сказать, что это спаниель? А что мы знаем про спаниелей? Высотой в холке сорок – сорок пять сантиметров, весом пятнадцать – двадцать килограммов и, самое главное, они хорошо плавают. Читаем дальше. Герасим, по словам свидетеля Ерошки, уйдя со двора, «вошёл в трактир вместе с собакой». Там он «спросил себе щей с мясом». «Принесли Герасиму щей. Он накрошил туда хлеба, мелко изрубил мясо и поставил тарелку на пол». О роли углеводов, которые в избытке присутствуют в хлебе, Герасим, скорей всего, не знал, но природная смекалка подсказала ему оптимальный в предстоящей ситуации баланс питательных веществ в корме Муму. Кстати, там же Тургенев отмечает общую ухоженность собаки: «Шерсть на ней так и лоснилась…» Вы видели когда-нибудь впроголодь живущую собаку с лоснящейся шерстью? Я – нет. Продолжаем внимательно читать: «Муму съела полтарелки и отошла, облизываясь». Я думаю, – продолжал Юрий, – надо было написать: «Муму наелась до отвала». То есть собака была сыта и больше не хотела есть. Для лучшего усвоения пищи глухонемой дворник, опять-таки ведомый врождённой сметливостью, выгулял собаку: «Герасим шёл не торопясь и не спускал Муму с верёвочки». Во время прогулки «на дороге он зашёл на двор дома, к которому пристраивался флигель, и вынес оттуда два кирпича под мышкой». А что мы знаем про кирпич середины XIX века?
Вокруг Юры собралась толпа, все слушали его открыв рот и, как по команде, чуть ли не хором ответили:
– Что?
– А то, что кирпич формовали вручную, сушить кирпичи можно было только летом, обжиг проводился в небольших переносных печах. А это говорит о том, что кирпич был меньше современного. И если современный кирпич весит, грубо говоря, четыре с половиной килограмма, то кирпич в середине XIX весил три. Значит, два кирпича весили шесть кэгэ. Продолжим чтение: «Герасим выпрямился, поспешно, с каким-то болезненным озлоблением на лице, окутал верёвкой взятые им кирпичи, приделал петлю…» Желающие на практике убедиться, что под действием силы тяжести окутанные, не обвязанные, а именно окутанные верёвкой кирпичи упадут на землю – берегите ноги. А ещё лучше – эту книгу, обмотайте их верёвкой и возьмите верёвку за свободный конец. Силу земного притяжения ещё никто не отменял: груз, не будучи прикреплён к верёвке, упадёт, а верёвка просто останется у вас в руке. Тургенев же, в свою очередь, нигде не отмечает, что Муму или Герасим могли управлять гравитацией. Я вас всё ещё не убедил?
На тот случай, если силу тяжести отменили и кирпичи не упадут, вспомним про закон Архимеда. Приблизительно в 250 г. до н. э. в трактате «О плавающих телах» авторитетный грек написал: «Тела более тяжёлые, чем жидкость, опущенные в эту жидкость, будут опускаться, пока не дойдут до самого низа, и в жидкости станут легче на величину веса жидкости в объёме, равном объёму погружённого тела». Снова вспомним настоящие размеры Муму и кирпичей той эпохи. Как и то, что спаниели, являясь охотничьими собаками, находят в камышах и приносят охотникам, зачастую вплавь, подстреленную дичь. Сколько неразделанный гусь весит? Ну уж точно не менее шести кэгэ. Значит, даже если верёвка не развязалась и на шее бедной Муму всё же болтался груз в шесть кэгэ, этого было явно недостаточно для того, чтоб она пошла ко дну. – Юрий победно оглянул зал. – Всё ещё сомневаетесь? Специально для вас Тургенев сто шестьдесят пять лет назад написал: «…и когда он снова раскрыл глаза, по-прежнему спешили по реке, как бы гоняясь друг за дружкой, маленькие волны, по-прежнему поплёскивали они о бока лодки, и только далеко назади к берегу разбегались какие-то широкие круги». То есть Муму выплыла и вышла на сушу, поэтому круги были около берега. Идея этого рассказа такова: народ не должен молчаливо выполнять всё, что твердит и указывает власть. Народ должен бунтовать, протестовать против неугодной ему власти, в противном случае ситуация не изменится, а такое безропотное подчинение приведёт к печальным последствиям.
Народ в торговом зале просто окаменел.
– Муму осталась жива, – победоносно закончил Юрий.
Реакция слушателей оказалась восторженной. Они разве что не аплодировали Викторовичу. Ведь всем в детстве было до слёз жалко Муму. Всем хотелось, чтоб она осталась жива.
Такая трактовка рассказа и мне очень понравилась. Придя домой, я запросил помощи у гугла, что вообще люди думают о такой интерпретации.
Как выяснилось, Юрий оказался далеко не первым, кто оставил в живых бедную собаку. Чего только не писали за эти сто шестьдесят пять лет всевозможные критики и тургеневеды. Что и цитирую: «…смысл заключён глубокий, и понять его сразу могут не все. В рассказе тонко показана грань между обязанностями человека и его душевными предпочтениями. Также отражена мысль о том, что ради обязанностей человек может лишить себя самого ценного, близкого».
Вот с этим, пожалуй, согласиться можно, но что в лице Муму (или уж, скорее, в морде) отражена вся бесправная крепостная Россия и наш рассказ чуть ли не предвестник и вдохновитель Достоевского на «Преступление и наказание» – это полная чушь. Хотя это моё личное мнение.
Мне больше нравится версия, что в рассказе Ивана Сергеевича отражены, по мнению исследователей его творчества, реальные события, имевшие место быть в доме его матери, Варвары Петровны Тургеневой: как известно, она была весьма своенравной и жёсткой женщиной, оказывавшей огромное влияние на формирование личности писателя.
Думаю, в своём произведении классик не пытался отразить угнетённое положение крестьян в целом. Просто этот конкретный случай произвёл на него неизгладимое впечатление, что и неудивительно: не совсем понятно, зачем Герасим топил преданную ему собачонку, если мог не возвращаться к барыне, а уйти в деревню, что он в итоге и сделал…
Самодурство барыни и относительное безволие Герасима – уйти от помещицы и ума, и духа хватило, а собачонке сохранить жизнь побоялся – вопиющий случай, который не мог оставить мягкосердечного Тургенева равнодушным.
Чтобы поставить жирную точку в столь небольшом расследовании, отмечу следующее. Даже если бы Герасим умел говорить, а не мычать, чётко сформулировал собаке свои намерения и сказал бы ей: «Беги, я сейчас тебя топить буду!» – она бы никуда не убежала, а вернулась бы назад, к хозяину. Как там у Тургенева: «…пруд был небольшой…» Поверьте человеку – владельцу собаки, и не спаниеля, а чистокровного «немца»!
Об авторе:
Родился в 1967 году. По окончании средней школы поступил в Калининский политехнический институт. Окончив первый курс, был призван в армию. Во время срочной службы в газете «Красная звезда» опубликовал первый рассказ. Затем окончил институт, но по профессии не работал. Успешно занимался строительным бизнесом. Как хобби писал рассказы, повести, эссе. Несколько раз печатался в журналах «Юность», «Москва». В 2015 году опубликовал первый роман, AntiAphone, в 2017-м – продолжение, «Хакеры. AntiAphone», а в 2018-м – роман «Сердце с Донбасса». С началом боевых действий на Донбассе принимал активное участие в гуманитарных, благотворительных миссиях. Награждён медалью ЛНР «От благодарного луганского народа», множеством грамот и дипломов. Член Московской городской организации Союза писателей России, Союза писателей ЛНР. В данный момент возглавляет проект #КнигиДонбассу.
