Исповедь пассажира
Исповедь пассажира
Не знаю, как кого, а меня дорога волнует. Дорожные знакомства всегда интересны – это страницы огромной и мудрой книги, имя которой Жизнь. Дорожные рассказы, они как порыв откровения, как исповедь.
Поезд «Свердловск-Приобье» из нашего города уходит вечером. Большую часть пути он идёт ночью через таёжные просторы Северного Урала. Летом в этих широтах белые ночи, и можно всю ночь любоваться бегущей мимо окон тайгой. Зимой же, когда за окнами темнота и холод, хорошо слушать жалостливое поскрипывание старого вагона и неторопливый разговор попутчиков. Люблю я дорогу.
На этот раз в купе со мной было ещё два пассажира: Миша – двадцатилетний студент, который сразу после чая ушёл в вагон-ресторан смотреть «видик», и Станислав Федорович – нефтяник из Нягани. С ним-то и завязался у меня типичный, на первый взгляд, дорожный разговор. Сначала мы дружно поругали правительство, посетовали на высокие цены, переключились на погоду, поговорили о детях и принялись за нехитрый дорожный ужин. Я достал предусмотрительно взятую с собой фляжку домашнего смородинового вина, и Станислав Федорович, с видом знатока пригубив вино, дал ему весьма лестную оценку. И поплыл наш разговор, уносимый ночным поездом в дальние дали…
– Знаете, когда за окном падает первый несмелый снежок, чувствуешь, как происходит очищение души. Доброе это время: ещё не зима, но уже и не осень – пора откровения.
– Вы правы, – поддержал Станислав Федорович, – такая пора, да и сама дорога, располагают к откровенному разговору. Я вот вам о любви расскажу. Да нет, не из рыцарских романов, а о современной, житейской, которая вокруг нас. Вот послушайте. – И он стал неторопливо рассказывать:
Многим может показаться странным, что человек в сорок лет вдруг начинает по-новому смотреть на мир, понимая, что влюбился, влюбился как мальчишка… Большую часть своей сознательной жизни Сурков провёл на Севере. Складывалось у него всё, как у многих: окончил школу, отслужил в армии и подался после «дембеля» в нефтяники. Романтика. Заочно окончил нефтяной институт в Уфе. И вот к сорока годам стал довольно солидным руководителем в своей отрасли. Но не кабинетным, а, как он сам себя называл, бродячим. Новый Уренгой, Сургут, Стрежевой, Нягань, Ивдель – вот его география.
Жена Ольга делила с ним все дороги, неустроенный быт и другие житейские трудности. Жили в палатках, сборно-щитовых домиках (их в шутку называют сборно-щелевыми) – все было… Две дочери, старшей пятнадцать, младшей – одиннадцать лет. На вопросы о своей личной жизни Сурков всегда отвечал: «Премного доволен. В общем, счастлив, братцы». Да. Любил он и жену, и дочерей, любовь была взаимной.
Вот такой он, Сурков, инженер-нефтяник.
И представляете себе, влюбился. Необщительный, замкнутый даже, он не имел тяги к любовным приключениям. Среди знакомых слыл увальнем и неплохим семьянином, впрочем, так оно и было. А тут вдруг…
Познакомились они, как большинство людей на этом свете, случайно. Сурков был в одной из своих поездок в северном уральском городе. И там, в плановом отделе геологической экспедиции, увидел её. И, можно сказать, потерял голову. В их встрече усматривался какой-то рок. Светлана, так звали старшего экономиста, была красивой женщиной. И этим сказано все!
Описать красоту невозможно – это как космос. Одно лишь скажу, что глаза у неё особенные. В них все время хотелось смотреть. Как в лесное озеро. Только от озера идет прохлада, а от глаз Светланы веяло каким-то притягивающим теплом.
Вообще, мне думается, что красивой женщиной быть труднее, чем министром. Впрочем, это уже другой разговор. Была она когда-то замужем, но что-то в личной жизни её не сложилось. Одинокая красивая женщина… Злые языки болтали о ней всякое. Но что такое сплетни против настоящей красоты, – «тьфу!».
Вечерами, беседуя сам с собой, Сурков рассуждал: «Разлюбил ли я жену? Нет, я люблю её, свою Олюшку. Сколько с ней всего прожили. Разве смогу я без неё? Нет и еще раз нет». А потом вспоминал её, ту единственную, ради встречи с которой жил, казалось, всю жизнь. И с ужасом понимал, что любит и эту женщину тоже. Что же делать?
Волнуясь, набирал он «вечное – 07» и заказывал далекий город и известный номер. У него перехватывало дыхание, когда металлический голос телефонистки спрашивал: «Н-ск заказывали? Говорите». А затем на другом конце провода раздавалось: «Я вас слушаю».
Он явственно видел, как она стоит у телефона в домашнем халатике, почти детских тапочках и мило улыбается. Протяни руку – и можно обнять её.
– Светланка? Привет, моя хорошая, это я.
– Как твои дела? – слышалось в ответ. – Спасибо за письмо. Ты пиши почаще. У меня все нормально. Что делаю? Смотрю, как тихо падает снег (или желтые листья, в зависимости от сезона), и вспоминаю тебя. Ты когда приедешь? Заглянешь? Приезжай, мой хороший.
– Приеду, только не знаю, как скоро. Найду тебя обязательно. Увидимся.
И вдруг, как удар по лицу: короткие гудки. «Наверное, это грех большой», – думал Сурков, и после таких телефонных разговоров уходил в тайгу. Не на охоту и не за грибами-ягодами, а глотнуть небушка, побродить.
– Все, попрошу у шефа отгулы и смотаюсь, загляну в ее глубокие глаза, – решал он. А шеф вместо отгулов посылал его на дальние буровые. Проза…
Тут вам самое время иронично вскинуть брови – это мы уже проходили. Банальная история. Про такое уже писано-переписано. Но про жизнь, вообще, писано и говорено много. Жизнь каждого – это, если хотите, многосерийная лента. Обидно, правда, что сам являешься и режиссером, и автором сценария, а что-нибудь переснять, увы, нельзя. Работать приходится без черновика и репетиций. А думать и любить не запретишь – это от Бога.
Конечно, Сурков, в конце концов, не единожды был в Н-ске. Не судите их – любовь неподсудна. А в жизни бывают разные «кренделя». С тех пор уже время прошло. Старшая дочь Суркова уже в институте. Сам седеть потихоньку начал. Светлана вышла замуж, сына растит.
Попутчик мой замолчал, потянулся за папиросами, и, глядя, как он разминает пальцами беломорину, я вдруг понял: а ведь это он о себе рассказывал, точно, о себе. Я не стал тревожить его расспросами.
Давно угомонились пассажиры, затихли голоса. А я всё всматривался в бегущие мимо темные сосны и представлял, как эта чужая красивая женщина, в чью жизнь я невольно заглянул сегодня, порой такими же поздними вечерами долго стоит у окна, прислонившись лбом к прохладному стеклу, и думает о том, что где-то по свету ходит её Сурков. Давняя её боль. Несбывшаяся судьба.
Сказочная история
Падал снег. И, этим, пожалуй, всё сказано. Падал снег и всё. Впрочем, это только на первый взгляд так кажется. Город, на который падает снег – это уже совершенно другой город – сказочный. Вон, улицей, кутаясь в тёплый шарф, плывет в снежной кутерьме Ганс Христиан Андерсен, неуверенно переходит улицу Великий Мерлин, Баба-Яга пытается обменять у простоватого лешего прохудившуюся ступу на три ваучера. Скажете – так не бывает? Но, помилуйте, ведь над городом кружится снег, значит, город этот сказочный. А в сказочном городе всё может быть. Тем более, перед Новым годом. Простите, забыл Вас предупредить, – дело-то к Новому году идёт. Слышите? Звенят где-то хрустальные колокольчики. Сама Снежная Королева разъезжает по улицам. Нужно только повнимательнее вглядеться, и тогда…
В комнате полумрак, тикают часы. Он стоял у окна и смотрел на падающий снег. По улице торопливо шагали редкие прохожие. Скоро Новый год, совсем скоро. Тихо и печально было в комнате, и печально и тихо было у него на душе. По правде сказать – в комнате царило одиночество. Сквозь оконное стекло с улицы в комнату холодно смотрела Снежная Королева. От её надменного взгляда в комнате стало промозгло, а на сердце навалилась тоска.
И вдруг весёлой трелью разразился телефонный аппарат. «Кто бы это мог быть» – подумал он и медленно взял трубку.
– Алло, я слушаю.
– Наконец-то, уже полчаса не могу до тебя дозвониться. Мы же договорились с тобой. Я тебя жду, жду… Завтра карнавал, помнишь? – звучал в трубке незнакомый женский голос.
– Позвольте, Вы, наверное, ошиблись номером, – начал было он.
– Не принимаю никаких отговорок. Завтра, в семь вечера у входа, как договорились, и в трубке раздались гудки…
«Чудеса, да и только, – подумал он, – А что, если пойти? Эх, была не была, решено».
Вечером, уже без четверти семь стоя у входа в городской ДК, он с удивлением заметил в себе волнение. Да, он волновался. Во-первых, он думал – придёт, не придёт? А, во-вторых, что будет, если она придёт? И, представьте себе, она пришла. Взгляд у неё был удивительным, а брови сердито хмурились. Оглядываясь по сторонам, она подходила к ДК. В некоторой нерешительности она остановилась у дверей.
– Простите, Вы не меня ждете? – спросил он, протягивая ей три гвоздики, бережно завернутые в газету поверх целлофана. Она с удивлением вскинула ресницы. «А глаза у неё зелёные» – подумал он.
– Нет, я жду не Вас. Что это Вам взбрело в голову?
– Но ведь мы вчера договорились по телефону. Я ещё сказал, что Вы ошиблись номером, а Вы заявили, что никаких отговорок не принимаете. Вот я и пришёл.
Тут она озорно засмеялась.
– Так это Вы? Вот так история. Что ж, раз уж пришли – пойдёмте.
Карнавал встретил их музыкой и светом. И они кружились, кружились в танце, Сыпалось конфетти, искрилось шампанское, и чуть-чуть кружилась голова.
Уже за полночь они вышли на улицу.
И падал снег… Вдоль дороги стояли пушистые деревья. Сквозь снежную пелену силуэты прохожих, домов и бегущие автомобили – все выглядело нереальным, странным. Они шли всё дальше и дальше. Впереди был Новый год и целая жизнь. Полная любви и счастья. Нескоро пробьётся её первая седина. Дай им Бог…
– Кажется, удалось, – задумчиво произнес вынырнувший из снежной круговерти Ганс Христиан Андерсен.
Ведь это он, заметив, что в комнату нашего героя холодным взглядом смотрит Снежная Королева, сбил с толку телефонистку на коммутаторе. А уж дальше всё пошло так, как и должно было в сказочном городе под Новый год… Я Вам скажу по секрету, что потом у них была свадьба.
Сегодня снова декабрь. И за окном тихо падает снег. Скоро Новый год. А знаете, –ошибайтесь иногда телефонными номерами.
