Не раздражайте детей ваших
Не раздражайте детей ваших
…так уж Господь управил…
«И вы, отцы, не раздражайте детей ваших,
но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем».
(Еф. 6:4)
1.
У меня есть товарищ Миша. Он еврей. Славный парень. Не жадный, даже какой-то по-особому ласковый и доброжелательный к людям. Очень сочувствует православию. У него есть ювелиры, которые изготавливают крестики, кулоны, всякие золотые украшения православной тематики.
Сам он живет в Санкт-Петербурге, а недавно открыл в Москве ювелирный салон в галерее, аккурат напротив памятника Пушкину. И вот звонит он мне: «Слава! Приезжай, ты мне нужен, прошу тебя быть на открытии моего салона».
2.
По Мишиному глаголу я приехал. Красота – всё у Миши по первому разряду сделано. По просьбе Миши подошёл к витринам и стал пояснять продавщицам, что и где изображено на золотых и серебряных изделиях и что это значит. Вот, говорю, это Матрона Московская слепенькая, заступница усердная в бедах человеческих. Особо помогает женщинам. Да и мужчинам помогает, если с верой обратишься. Вот Сергий Радонежский, игумен земли русской, печальник за Русь Святую. Вот Троица единосущная и нераздельная. Без Троицы и дом не строится – так на Руси говорят.
Гости, да и продавщицы, красивые молодые женщины, слушают меня раскрыв рты, как будто в первый раз слышат про Бога, про веру православную, про святых Божьих угодников, про Святую Русь – всё им в диковину. Раньше-то они цацки золотые скупали лишь по внешней красоте – а тут, у Миши (дай Бог ему здоровья!), все изделия со смыслом да с русской православной глубиной. Чудно мне с ними общаться – как будто они не русские люди, а с Марса прилетели сюда или из какой-нибудь Америки…
3.
Вот приехали на открытие салона и банкет шумные жиды города Питера в поддержку Мише: Боярский, Шмоярский, Рабинович, Кац и тому подобные, что в телевизоре всё время мелькают. Привыкли они привлекать к себе внимание человеков – такой гвалт подняли – хоть святых выноси!
Я по приглашению Миши тоже с ними поднялся наверх, чтобы выпить и закусить, чем Бог послал, за успех нового предприятия. За столом гости стали с особым еврейским изяществом и цинизмом славословить хозяина, а я, косноязыкий, чувствуя неловкость от фальшивых и чужеродных слов, после третьей хвалебной рюмки спустился в ювелирный салон, чтобы забрать свои вещи и отбыть домой.
4.
Слышу – внизу, в салоне ювелирном, идет громкий разговор: что такое хорошо и что такое плохо. Меня спросили, и я сказал свое слово, и ко мне стали прислушиваться продавщицы и другая громкоговорящая обслуга господ с банкета. Может быть, они меня восприняли как значительного человека – друга хозяина, а может, приняли за какого-то благодатного человека – как мышей ценят по длине хвоста, так и меня, возможно, оценили по длине бороды.
5.
Там была такая пышная, осанистая дама. Она-то и завела разговор о мужьях и женах. Дескать, современные мужья нехороши.
Я же посмел ей возразить:
– Муж есть глава жены, яко Христос глава церкви. Ты должна мужа привечать, ласкать его, ухаживать за ним.
– Почему же я должна за ним ухаживать? Он тогда вообще мне на голову сядет.
– А ты пробовала?
– Я и пробовать не буду, мне это совершенно очевидно.
Магазин ювелирный неширокий, вытянутый по форме в глубь здания. По мере того, как я поясняю собранию о том, как жена должна вести себя с мужем и какова женская роль в семье и в обществе, смотрю, мужчина какой-то ближе, ближе и все ближе к нам подсаживается. Я подумал, что он охранник, а он оказался мужем этой величественной дамы. Я продолжаю:
– Ты должна за мужем ухаживать, должна искать его нежности, искать его любви и ласки.
– Да чегой-то я всё это должна, он совсем обнаглеет, страх окончательно потеряет.
– Ты должна гладить его рубашки, гладить его брюки и готовить ему еду, кормить его и греть его. Так уж Господь управил…
– Да пошел он туда-то и растуда-то. – Дама нисколько не стеснялась непечатных грязноматерных слов, равно как и мужчин, стоящих вокруг.
– Ясно. Вот поэтому у вас и отношения не складываются, поэтому у вас и не ладится жизнь в семье, потому что ты ведешь себя слишком дерзко, по-мужски. Бога не боишься.
– Ну ладно, – услышав про Бога, смягчилась дама, – сколько же раз я должна ему рубашки погладить, прежде чем он изменится?
– Ты хоть разок сделай так, и он уже изменится в лучшую сторону.
– Нет, ты точно скажи, сколько раз я должна погладить ему рубашки, – потребовала прагматичная женщина.
– Ну, я думаю, что это надо сделать двенадцать раз.
– И все изменится?
– Обязательно изменится, сама проверь. – Она в ответ смеется, не верит, но по её глазам я вижу, что нечто в душе её шевельнулось и ей хочется снова стать женщиной.
Кроме того, для её удовольствия я сказал ей слова митрополита Антония Сурожского о том, как создать свой домашний рай: «Если дать возможность Богу стать хозяином в доме, дом становится раем».
6.
Человек, что пересаживался со стула на стул к нам поближе, подошёл ко мне и пожал руку, захотел поговорить и поблагодарить меня, что я за него заступился. Он оказался мужем этой дамы. Гонимый, униженный в своей семье такой боевой женой, он, по его словам, «был на втором месте в семье, сразу после собаки». Я, чувствуя его доброе и отзывчивое сердце, глядя в его благодарные и чистые глаза, подумал, что позови такого Христос за собой, бросил бы он всё, как святой Пётр свои сети-мрежи, и пошёл бы по миру проповедовать Истину.
Я пожал его протянутую крепкую руку, шепнул ему: «Будь мужчиной! Читай Евангелие каждый день и держи свою жену в узде – она тебе за это только благодарна будет! И жизнь ваша наладится. Ведь баба без грозы – что лошадь без узды!»
7.
И вот я проповедовал там о Христе, Боге и о святом Евангелии. Отвечал в силу своего разумения на вопросы, которые мне задавали.
– А вы не можете к нам ещё раз приехать? Мы соберем людей, чтобы вы выступили. Мы вам денег соберем: интересно про Христа ещё что-нибудь послушать.
– Ну, если вы считаете, что я достоин, чтобы вы меня слушали, то приглашайте. Денег не надо – даром получили, даром отдавайте. А если вам интересно знать моё мнение, то я, неразумный, попытаюсь, как смогу, ответить.
Затем и в самом салоне, ввиду завершения первого рабочего дня, были накрыты праздничные столы. Уходить от русских людей, позабывших веру своих предков, мне не захотелось. В наших сердцах образовалась такая приязнь, что мы вмиг сделались родными. Да и совместная трапеза – это же продолжение молитвы. Мы долго и всласть разговаривали, пока вдруг не вспомнили, что через двадцать минут метро закрывается.
И вот так, в духе Христовой любви и братолюбия, мы быстро закончили тот вечер и расстались.
8.
Но это не все, что я хотел рассказать. Приезжаю я домой во втором часу ночи. Пьяный не пьяный, но выпимши.
Захожу на кухню водички попить, смотрю – а там, где должна находиться раковина, гора посуды. Более того – клювик водяного крана, откуда вода течет, элегантно сдвинут в сторону и посуда возвышается выше этого клювика.
Я не знаю, почему так много образовалось грязной посуды – может быть, они (дочь и зять) гостей принимали, может быть, ещё что-то было, я сейчас не вспомню.
9.
У меня был уговор с великовозрастными детками – на ночь грязную посуду на кухне не оставлять. Чтобы ни одной ложки, ни вилки, ни тарелки не было в раковине – всё мыть и ставить в сушку. А тут я приезжаю выпимши и смотрю – такой конфуз. Не только вилка и тарелка, а огромная куча немытой посуды дыбится в раковине! Сие ни в какие ворота не лезет!
Гнев и ярость заговорили во мне, подняли рог свой, заполыхали огнём в моём сердце…
«Так, – думаю, – они у себя в комнате, спят. Ну, я вас сейчас жизни поучу маленько. Сейчас подойду, ударю ногой в дверь покрепче, чтобы та с петель слетела, и скажу: «А ну-ка, подъём! Я вам что говорил! Мы о чём договаривались? Чтобы на ночь никакой немытой посуды на кухне не оставалось! Бегом на кухню посуду мыть!»»
Я разволновался не на шутку…
Потом смотрю – Библия лежит на табуретке, то есть ниже уровня стола, что в быту недопустимо. Меня это еще больше разозлило и раззадорило. Тут я вдруг задеваю случайно табуретку, и – о горе! – книга падает на пол! Я её поднимаю, и открывается мне страница послания святаго апостола Павла к Ефесянам. В глаза бросается: «И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем» (Еф. 6:4).
10.
Я прочитал эти святые слова – меня как током ударило: я поразился, как точно и к месту это сказано! Прямо про меня!..
Да, думаю, нехорошо получается. Дети закрывают дверь на язычок, который можно при необходимости и рукой открыть – лишь ключ в замке повернуть, но я сейчас выбью дверь ногой. Что они мне скажут? «Папа, тебе не в церковь ходить надо, не молиться по вечерам, а надо идти к психиатру, нервы лечить. Тебе надо бром пить и холодными простынями оборачиваться. Папа, у тебя серьезные проблемы с психикой!» Вот что дети мне скажут.
И верно!
Я себя увидел как бы со стороны: «Чужим и незнакомым людям ты проповедуешь Евангелие. Говоришь о любви. О Царствии Небесном. Говоришь о смирении, терпении скорбей, несении Креста, а дома ты вон что вытворяешь!»
11.
Обдумал я всё это, надел фартук, закатал рукава рубахи, разобрал посуду, поставил клювик крана на место и стал мыть грязные тарелки. Потихоньку, не спеша, гора посуды себя исчерпала, то есть была вся вымыта. Помыл я и раковину. Смотрю – и плита грязная, я и плиту помыл. Смотрю – холодильник грязный, я и холодильник помыл. Заодно и пол в кухне помыл. И в прихожей навёл порядок. И коридор вымыл. И ванную до идеальной белизны почистил.
А потом, радостный и весёлый, пошёл к себе в опочивальню и лег спать в благодушном настроении. Прям чувствую, как на сердце птички щебечут! Засыпая, думаю сам о себе: как хорошо ты сделал! Как отцы учили: «Уклонись от злаго и сотвори благо».
12.
Утром я проснулся, выхожу на кухню, завтрак стал готовить.
Аня выходит заспанная: «Ой, пап, как у тебя сегодня всё чисто»!
Я заулыбался, но ничего не сказал. Стерпел, промолчал. Лишь подумал – если око у тебя чисто, то и дом весь твой будет чист.
Так уж Господь управил…
Аминь.
Пожар
«Мужья! Не уподобляйтесь Адаму!
Не слушайте зловредных советов ваших жен».
Преподобномученик Косма Этолийский
«От пожара, от потопа и от злой жены, Боже, сохрани!»
Пословица русского народа
1.
Известно: где бес сам бессилен, туда бабу подпустит. Почему? Да потому, что в иных делах баба гораздо тоньше и искуснее беса.
Вот Вячеслав переделал все дела, сел, укрывшись от ветра, на первом весеннем солнышке, взял в руки книгу с житиями святых и погрузился в сладостное чтение.
Для бабы – жены его – это самое ненавистное, когда муж книжки Божественные читает или, что ещё хуже для неё, Богу молится. Тут уж лукавый так её разжигает, что плюнь на неё – зашипит как утюг.
– Так!.. Ты опять у меня бездельем маешься, – начала жена, – не видишь будто бы, что у нас прошлогодним бурьяном весь огород зарос. Надо его пожечь, чтобы к посевам у нас всё чистенько было.
2.
А надобно сказать, что зима была малоснежная и этой ранней весной вся жухлая прошлогодняя трава уже была как порох. Жители деревни, опасаясь пожаров, опахали деревню плугом, запасали воду в бочках и ставках, чтобы не погореть.
Поэтому Вячеславу показалось безумием жечь прошлогоднюю траву в такую сушь. Да делать нечего. Жена, уж если что сатанинское измыслила, не отстанет. Уж если что не по ней, запилит до смерти. Вячеслав, человек святой жизни, смиренно отложил книгу, взял спички и пошел на огород палить сухую траву.
Он принёс для тушения огня несколько вёдер воды, две большие наполненные лейки, лопату, грабли и, убедившись, что ветра нет, тяжело вздохнул и поджёг траву. Сначала всё шло хорошо: небольшой участок горящей травы был под полным контролем – затушить его водой можно было в любой момент. Вячеслав думал, что и дальше так хорошо пойдёт. Но вышло все иначе…
3.
В какой-то момент из-за поднявшегося свежего ветерка пламя резко вспыхнуло и стало разрастаться во все стороны. Поначалу казалось, что огонь можно притушить и опять сделать его маленьким, управляемым, ничего не значащим костерком. Но когда пламя поднялось в рост человека и с гудением, треском пошло на деревню, стало не до шуток.
В небо поднялся густой дым, и горячий воздух по ветру понёс к деревянным домам угольки прошлогодних стеблей и раскаленный пепел. Была суббота – день праздный – со всех сторон на подмогу Вячеславу побежали люди. Ситуация стала критической – уже задымились, загорелись деревянные жерди забора и огонь был готов перекинуться на соседский участок. Люди выстроились в очередь и передавали по цепи ведра: в одну сторону шли пустые, а в другую – наполненные водой из озерца. Мужчины под командованием дяди Васи тушили огонь лопатами и подручными средствами, не давая ему перескочить прошлогодние межи, и кажется, у них стало получаться сдерживать огонь.
4.
Но вдруг огонь, соединившись с нежданно пришедшими к нему на помощь порывами сильного ветра, резко возрос и ещё выше стал взметать ярость своего пламени.
Люди стали выбиваться из сил. Многие в этой борьбе получили ожоги. Сделалось ясно, что человеческими силами этот пожар не загасить, и в грудь огнеборцев проникло отчаяние: огонь с огорода двинулся на деревню. Деревянные дома стали беззащитны.
Под напором пламени люди с боем отступали: противостояние было неравным: беснующийся огонь был слишком силён, быстро пожирал всё на своём пути и уже угрожал самой жизни тушителей.
Вдруг ветер сделался ураганным, и пламя переросло в разлившуюся реку огня. И вот уже море – нет, целый бушующий океан, который расплёскивал свои огненные валы, стал неумолимо и быстро двигаться на деревню.
5.
Хуже всех было Вячеславу. В какой-то момент ему показалось, что всё происходящее – это происходит не с ним, без его участия, и он видит это как бы со стороны.
Да!.. Да! Верно! Это всё дурной сон, ночной кошмар, и он должен заставить себя немедленно проснуться.
Да какой там сон?! Он получил ожоги, сжег брови и ресницы, подпалил бороду, но ужас болью пронзал ему сердце: «Это я виноват. Я всему виной! Это случилось из-за меня – люди пострадают, дома их сгорят…»
6.
И тут же лукавый ум нашел себе оправдание: «Да, я виноват, но виноват я лишь частично. Я лишь исполнитель. Это жена моя сказала мне жечь траву».
Он вспомнил праотца Адама в раю, когда тот на вопрос Господа о запретном плоде всю ответственность переложил на жену свою Еву: «Это та, которую Ты мне дал». Вроде как и Бога обвинил: не было бы Евы – не было бы проблемы.
Прямодушный характер не дал Вячеславу пойти по пути Адама и согрешить.
– Я мужчина, я хозяин, и я отвечу за всё! Я виноват, Господи, прости меня. Только сделай так, чтобы люди из-за меня, дурака, не пострадали! Не дай погибнуть-сгореть нашей деревне!..
7.
Вдруг неожиданно для себя Вячеслав заметил: ураганный ветер пал, и беснующийся огонь стал тише и ровнее гореть. Затем языки пламени ослабели, стали ниже, почти приникли к земле, словно выбились из своих огненных сил.
В наступившей оглушительной тишине из-за леса быстро выползала иссиня-черная туча – как инородное и чуждое небу явление, словно огромный синяк на голубом теле неба.
Повеяло льдом, потянуло могильным холодом. Огнеборцы забыли про пожар и, запрокинув головы, в оцепенении смотрели на Величественное Небо – страшное и жуткое, как гнев Бога.
В полной тишине всего лишь за несколько минут страшная клубящаяся туча надвинулась, навалилась на деревню.
8.
Ударил дождь, да такой сильный, плотный, что казалось, разверзлись все хляби небесные и обрушили всю свою воду на землю.
Потемнело – сделались густые сумерки.
Небо треснуло, как рубаха силача, раздираемая пополам.
В темноте – от края до края – блистали молнии.
Гром, сотрясая небо и землю, пушечной канонадой взрывался, лопался прямо над головой. Того и гляди убьёт. Того и гляди убьёт. Страх и ужас близкой смерти сковали людей…
Но когда больно застучал по головам крупный град, пораженные люди встрепенулись, ожили и побежали прятаться кто куда.
9.
От пожарища не осталось ни следа, ни искорки – всё было залито, как при вселенском потопе, водой.
Вот так Божьим заступничеством, отчаянными усилиями и воплем всей деревни огонь был потушен.
Аминь.
Смерть мышки
«Не пытайся никогда доказать свою правоту,
ибо тогда будешь неправ».
Старец Иосиф Исихаст Пещерник
Наташа умирала мучительно долго. Мучительно потому, что у неё был рак. А долго потому, что её близкие развили такую активность, таская Наташу по всяким больницам, приглашая разных докторов с их поистине золотыми препаратами, что ей лечь и помереть было некогда.
Но с раком шутки плохи. Кого он зацепил своей клешнёй, так добра не жди. Ничем ты его не вытравишь – ни таблетками, ни химиотерапией. И даже ножом не вырежешь. И это только вопрос времени – когда рак окончательно сгрызет человека.
Смерть свила в ней гнездо: однажды, вставая с кровати, Наташа опёрлась на руку и сломала её при таком незначительном усилии. Рак поедом пожирал Наташу – даже самые кости начали превращаться в труху – что уж говорить об остальных органах.
Не ссудил Господь житья…
***
Вячеслав в молодые годы любил Наташу, и сейчас он захотел помочь ей, как-то облегчить её страдания. Он подарил ей крестик на цепочке, чтобы она постоянно носила его на груди. Учил молиться. Разговаривал подолгу с ней по телефону: как умел, поддерживал и ободрял её. Он просил, чтобы она исповедалась священнику – отцу Александру и причастилась из его рук. Но Наташа отнекивалась – говорила, что нехорошо сейчас выглядит, не хочет, чтобы он ее такой видел. «Давай в другой раз». Вячеслав возражал, мол, я в машине у подъезда посижу, а батюшка один поднимется и примет у тебя исповедь.
Наташа понимала, что ей обязательно надо исповедаться, но на ближайшие дни не соглашалась. Просила отложить, попозднее назначить исповедь, надеялась, как любой больной, что вот-вот наступит из-за каких-то особых таблеток улучшение здоровья. Но когда летишь вниз с ледяной горки, как тут затормозить, а тем более поехать опять в гору? Вылечиться от всего можно – но не от смерти. А тут она ещё и шамкать по телефону стала, сказала, что рот у неё «перекособенило» и батюшка не поймёт её слов.
***
Её смерть не стала неожиданностью. Смерть была спокойной, тихой, мирной. Наташа умерла во сне. Она, памятуя, что «всякая могила травой зарастает», просила её тело сжечь. Посчитала, раз она одинока, то за её могилой некому будет ухаживать и некому будет приносить цветы…
***
Её родственники и друзья собрались у ворот крематория и довольно долго дожидались своей очереди, чтобы пройти в зал прощаний, где священник должен был совершить обряд отпевания. Разговор не клеился. У всех было тяжело на душе. В такой яркий августовский день особенно тяжело провожать в последний путь ещё вполне молодую женщину. Наконец тяжелые двери отверзлись и все прошли внутрь, дабы проводить покойную в путь всея земли…
***
Наташа лежала в гробу как купецкая дочка – в платочке, нарядная, с румяными щеками. Приветливое, радостное лицо. Казалось, на губах её играла улыбка, словно ей сейчас предстоит испытать что-то очень приятное.
Батюшка за аналоем стоял в головах покойной и правил чин отпевания.
Людей вокруг гроба было немного. Близкая подруга усопшей, сотрудница с работы Наташи, отец, брат, лечащий врач да ещё несколько старых друзей и подруг.
Гроб был многоразовый: кое-где при внимательном рассмотрении было видно, что дорогая полировка отколота. На профессиональном жаргоне такой гроб называют «челенджер». Действительно, было бы глупо каждый раз жечь дорогой гроб в газовой печи.
***
Под скороговорку батюшки Вячеслав вспомнил, как они с Наташей, юные и прекрасные, шли вдоль зеленеющих хлебов, высматривая место, где можно было бы перебраться через глубокий ров, внизу которого текла вода. Наконец они увидели две жерди, положенные поперёк, и Вячеслав сказал, что по ним они смогут перейти на другую сторону. Наташа, испугавшись высоты, шаткости и ненадежности жердей, отказывалась перебираться по ним. Тогда Вячеслав попросил её закрыть глаза, подхватил её на руки и осторожно, на ощупь, как акробат по канату под куполом цирка, двинулся вперёд по гнущимся жердям.
Наташа прижалась к нему всем телом, уткнулась лицом ему в шею и замерла. В тот момент они слились воедино, и Вячеславу стали ясны библейские слова, как мужчина и женщина делаются одной плотью.
Наконец Вячеслав, точно рассчитав свои силы, сделал последний короткий шажок и ступил на противоположный край рва. Бережно поставил Наташу на ноги и заглянул в её распахнутые глаза.
– Тебе было страшно?
– С тобой мне ничего не страшно…
– А у меня с тобой за спиной вырастают крылья!
***
Рыжий хищный кот утром притащил мышку и положил её к ногам Вячеслава. Мышка была ещё жива и подавала признаки жизни. Рыжий котик, умильно глядя на мышь, любовно лизал и ласкал её, как любящая мать своего детёныша, и ничто в их отношениях не предвещало драматической развязки.
Кот играл с ней, как бы поощряя её к движению, помогал ей встать на лапки, но мышка всё время валилась набок. Так продолжалось довольно долгое время. А затем, когда мышка неожиданно ожила и, к удовольствию кота, попыталась скрыться, кот на лету схватил её зубами и быстро расправился с ней – только косточки захрустели.
Была мышка – и нету… Лишь на листке подорожника остались капельки алой крови – кот их старательно слизал.
Наташа (Вячеслав иногда любовно называл её Мышкой) заплакала. А затем горько зарыдала. Спустя время, успокоившись, она отёрла слёзы и, смотря куда-то в сторону, глухо сказала Вячеславу: «Так и ты меня жрёшь, рыжий кот».
***
Отношения Наташи и Вячеслава не были простыми. Жизнь отталкивала их друг от друга, как электроны одного знака: сильные, гордые, ранимые и нетерпимые – им не суждено было быть вместе. Для этого надо себя ломать, учиться переступать через себя, жить не так, как только тебе хочется…
***
Наташа не смогла или не захотела создать семью.
У неё были мужчины, но любви не случилось, так как она постоянно их сравнивала с Вячеславом и сравнение это всегда было не в пользу мужчин. Поначалу она ждала, что Вячеслав вернётся, и даже представляла себе эту «сцену у фонтана», и готовилась – выверяла каждое слово.
Но дни шли за днями, а Вячеслав всё не шел. Она могла сама позвонить, попросить прощения за обиду, нанесенную ему. Но не звонила – гордость не позволяла. Её любовь не смогла пересилить её гордость.
И пошли года – как в пути вода. Слова, заготовленные ею для объяснения, истёрлись, потеряли смысл, стали казаться ей пошлыми.
Она обладала яркой притягательностью. Мужчины всегда обращали на неё внимание и, ослеплённые её внешностью, останавливались в изумлении на улице, вожделенно глядя ей вслед. Но её женская сила, ум и красота не позволяли ей жить «как все» – лишь бы как, лишь бы с кем. Она знала себе истинную цену и не могла себе подобрать ровню…
Так она и прожила свою жизнь с мертвящим холодом одиночества в груди, удивляясь бесполезности и никчемности своей жизни.
***
Отпевание закончилось. Распорядительница похорон скомандовала, чтобы все подходили прощаться. Вячеслав последним подошел ко гробу. Наклонился, чтобы отдать последнее целование любви, не перестающей быть за гробом. На него надвинулось незнакомое расплывшееся лицо. Крупные поры были густо замазаны пудрой, и тлен смерти явился ему во всём безобразии. Он содрогнулся, не узнав некогда дорогих и любимых черт. Своя жизнь пронеслась у него перед глазами как чужая. Ничего не исправить. Ничего не вернуть. Прожитое как пролитое – не воротишь. Да и зачем?..
Была Мышка – и нету. Прощай, Наташа. Прости, Наташа…
***
Столы в ресторане ломились от снеди и выпивки. Поминальщики с постными лицами, вполне осознавая себя участниками скорбного ритуального действа, важно расселись, едва заполнив своими телами пятую часть приготовленных мест.
Вячеслав не смог ни выпивать, ни закусывать за помин души Наташи. Когда подошла очередь Вячеславу славословить покойную, он встал и, пробормотав что-то невразумительное типа: «Бог дал – Бог взял… все там будем…», сел на место, тупо глядя перед собой.
Выбрав удобное время он, не привлекая к себе внимания, вышел на улицу и побрёл к метро.
Аминь.
Бендикс
«Осуждай дурное дело, а самого делающего не осуждай».
Преподобный Серафим Саровский
1.
Бендикс – это втягивающее реле в двигателе автомобиля. Если при запуске двигателя проблем нет, то о бендиксе и думать не нужно. А вот если вместо того, чтобы завести двигатель, стартер скрежещет по маховику и двигатель не заводится, тогда это бендикс. Тогда снимай стартер c бендиксом и тащи в мастерскую. Или меняй целиком стартер, если есть лишние деньги и не хочется возиться с ремонтом бендикса. Тем более если на дворе зима.
2.
У нашего героя на автомобиле «Волга» сломался этот самый бендикс. Но, как мы увидим позже, даже сломанный бендикс может быть полезным в деле человеческого спасения, то есть в деле борьбы человека со грехом.
Конечно, до города Владимира можно доехать и со сломанным бендиксом, если машину не глушить, – было бы чем и как её завести: или «с толкача» под горочку, или попроситься на буксир к кому-нибудь. А во Владимире знакомый директор таксопарка сделает ему хороший и недорогой ремонт «Волги», а заодно масло и колодки тормозные поменяет. Пора уже.
3.
Cтаренький уазик-буханка взял его «Волгу» на буксир, дернул, прокатил немного, и мотор завелся. И он покатил прочь прямо в ночь во Владимир-град. Проехав Балашиху, он остановился на заправке. Не глуша двигатель, заправил полный бак и решил ехать уж без остановок до Владимира по федеральной трассе М-7, которая называется также «Волгою».
Вот фары выхватили синюю табличку-указатель: поворот на Усад, это девяносто шестой километр от Москвы. На повороте девушка машет ему рукой. Он тормознул, открыл ей дверь – ночью одному скучно ехать.
Девчушка говорит: «Слушай, парень! Можно я у тебя в машине посижу, погреюсь маленько?»
Они разговорились. Закурили. Она разведёнка, дома маленький ребёнок, старуха мать – инвалид I группы. Днём она учится, а вечером изредка подрабатывает на трассе. Нет-нет, она не проститутка. Как можно. Просто иногда она оказывает услуги сексуального характера. Водителям. За деньги. Говорит, что сегодня воскресенье – ни одного клиента, зря только мёрзла, зуб на зуб не попадает.
Она заметила, что он торопится ехать: ночь, трасса не ждёт, и говорит ему: «Слушай, парень, подвези меня домой, до Усада, здесь всего пять километров. Денег расплатиться с тобой у меня нет, но я знаю, как тебя отблагодарить: так приласкаю – вовек не забудешь. Да и парень ты симпатичный – понравился мне».
4.
Что же – дело молодое. Известное. Парень с девкой – музыки не надо. Повернули направо и поехали на Усад. Зима в тот год была снежная. Снега по бокам трассы грейдер нагрёб – в человеческий рост, негде полюбовникам остановиться, чтобы заняться блудом, – поперёк дороги не встанешь же.
Едут. Вот уж огоньки Усада за деревьями замелькали – город начался.
Он свернул в какой-то темный переулок, стал разворачиваться, нечаянно влез в сугроб, включил заднюю передачу, забуксовал – да и заглох. Вот незадача! Приехали!..
Долг платежом красен – девчушка начала раздеваться для блудного, значит, дела.
– Да погоди ты! Не раздевайся! – раздраженно прикрикнул он. – Тебе место это знакомое?
– Да. Я тут недалеко живу.
– Ну, тогда вот что: одевайся поскорей да давай дуй домой, а я пойду искать грузовик или трактор, чтобы машину мне из сугроба выдернуть.
5.
На дворе ночь с воскресенья на понедельник, на улицах ни души, город плохо освещен, а убирать зимой снег с дорог и тротуаров в наших провинциальных городках считается вроде как дурным тоном.
Мороз прибывает, настроение убывает. Что делать, куда идти – неизвестно. Хоть тут плачь, хоть воем вой – никто не услышит.
Может, Бог услышит? Стал молиться: «Господи, помилуй. Господи, прости».
Со стороны на него поглядеть – прямо пай-мальчик: такой чистый, такой смиренный, такой искренний. И совсем не виноват, ни в чем не виноват, безвинно такой страдающий.
Ходил он, ходил по улицам – двух-, трехэтажные дома, хрущевки пятиэтажные – все с темными окнами. Видит, что ничего здесь не выходишь: ни машин на улицах, ни людей. Как на темной стороне Луны – всё повымерло. А мороз-то январский ударил к ночи нешуточный, а одежонка у него слабенькая, не по погоде.
6.
Зашел он в подъезд погреться. Да входные двери – щелястая фанера – тепла не держат. Поднялся он на самый верхний этаж – батареи еле теплые. Да… плохо в котельной топят – видать, мазут берегут для своих каких-то задач. Постоял, постоял – ну, хоть немного руки отогрел. Видит, что до утра здесь ему не выстоять – околеет от холода.
Подошел к ближайшей квартире, нажал на кнопку звонка. Попросился на ночлег или хоть немного обогреться. Грубый голос с другой стороны двери выматерил его жуткими словами и пообещал ментов вызвать, если не перестанет в квартиру названивать и шуметь на лестничной площадке. В другом доме и в другой квартире также никто не заинтересовался тем, что он очень замерз и ему надо в туалет, а предложили ему прогуляться до отдела милиции – тут недалеко – и попроситься переночевать у них там в обезьяннике. Видит наш герой, что ничего у него получается с ночлегом. Душно ему на душе стало, муторно, замутило до тошноты… Он опять вышел из подъезда бродить по незнакомым улицам.
7.
Ну должен же быть хоть какой-то выход?! А выхода нету… Ходил-ходил, отупел до крайности от холода и безнадёги. Только язык еле во рту ворочается: «Господи, помилуй, Господи, прости!»
Вдруг видит он сарайчик какой-то каменный, безликий, музыка внутри играет. Зашёл внутрь – накурено, хоть Дамоклов меч вешай. Подошел к подвыпившей компании – так, мол, и так, ребята. Дам на выпивку, надо машину мою вытолкать из сугроба да на ход поставить. Помогите, Христа ради прошу.
Они встрепенулись, один сбегал куда-то, приехал на «Ниве» с тросом. Зацепили его «Волгу», раскантовали, выдернули из сугроба, завели, поставили на ход.
8.
Двигатель в машине работает, печка тепло стала давать. Сидит наш герой за рулём и не верит своему счастью, слёзы умиленные на глаза наворачиваются: «Ребята, ребятушки! Богу буду молить!»
Развернулся, поехал в сторону федеральной трассы М-7, прозываемой также «Волгою».
Смех напал на него. Едет – смеется, остановиться не может. Смешно ему донельзя стало. Смеётся, аж кашель бить его стал. На том самом повороте, где он подхватил девчушку, патруль милицейский его останавливает:
– Ваши документы… Так, всё в порядке. А ты не пьяный? Не обкуренный? Может, наркотики принимал? Ну-ка, посмотри на меня – зрачки твои хочу видеть. А что ты всё смеешься? Ах, девушку незнакомую до дома довез?! Она тебе предлагала, а ты, значит, отказался? Что, машина в сугробе застряла? Действительно смешно. Жениться тебе нужно, парень, чтобы по ночам дома спать с женой, а не по сугробам ёрзать с ночными бабочками. Ну езжай, доброго тебе пути.
Аминь.
Светка
«Истинно говорю вам,
что мытари и блудницы
вперед вас идут в Царство Божие».
(Мф. 21:31)
1.
Что уж теперь греха таить? Расскажу как есть…
Светка приняла смерть мученицы. Вся она была исколота ножами, вся в синяках от побоев и другие непотребства были на её теле, о которых и говорить-то жутко.
Но свои мучения смертные Светка приняла не за веру и не за Христа.
2.
По образованию я преподаватель музыки, в детстве мечтала стать великой скрипачкой. Родители-интеллигенты мной гордились. Да кому тут скрипка нужна, когда в стране такое началось? Люди не знали, чем и как прокормить свои семьи.
В 1995 году я приехала в Москву. Типа на заработки. Работала и в ресторане, и на рынке тряпье толкала, и у азеров торговала в палатке. И везде приходилось подол подворачивать, если хочешь завтра зарплату получить и работать без проблем. Вот я и подумала – какой смысл мне с моим-то смазливым личиком забесплатно обслуживать азеров? Я решила стать проституткой.
3.
На точке я познакомилась со Светкой.
Светка!.. Она была природная красавица, и все клиенты на неё сразу западали. Все девки ей и завидовали, и тихо её ненавидели: Светка могла любую словом на место поставить, да и кулаком могла по носу так врезать, что кровь пойдёт.
Светка была мне как старшая сестра – опекала и заботилась обо мне, помогала мне не совершить тех роковых ошибок, что встречаются на каждом шагу в нашей профессии. Да сама-то вот только не убереглась. Я тоже ей старалась отплатить чистой монетой и полюбила её не только за внешнюю красоту, но и за красоту её души…
Вот наконец Светка нашла себе приличного мужчину, вроде бы там любовь даже случилась, и она собиралась уж завязать с нашим бизнесом. Да как тут завяжешь? То одно, то другое – то деньги нужны, то очень деньги нужны. И вот однажды вечером она мне говорит: «Всё, сегодня последний раз еду к клиентам – с понедельника окончательно переезжаю жить к Игорю» – к её мужчине то есть. Он предложение ей сделал, и они кольца уже купили.
И уехала она, бедолага, в ночь с ещё одной девочкой. И больше живой я её не видела…
4.
А как получилось? Приехала она с девочкой за город к крутым пацанам в частный дом. И отдых для клиентов (а для девочек работа) начался. Затем пацаны хорошо выпили, начали что-то про деньги тереть, принесли дипломат с долларами, стали считать-пересчитывать, деньгами трясти, делить стали, кому сколько причитается.
Потом все напились и разбрелись по комнатам. А девчонка, что со Светкой была, оказалась шибко себе на уме. Она потихоньку собралась и свалила оттуда через балкон второго этажа, прихватив дипломат с долларами.
Утром крутые пацаны просыпаются: ни долларов, ни девчонки. Стали Светку пытать – как и что, где, дескать, вторая проститутка. Да видно, она не поддалась им: гордая была – цену себе знала и не любила грубостей. Так те и запытали её до смерти – жестоко мучили, издевались. Это потом нам следователь рассказал, когда нас с остальными девочками опрашивал.
5.
Игорь, бывший жених Светланы, не знал, чем она занималась по жизни, и для него обстоятельства её смерти стали страшным ударом. Игорь был состоятельным человеком и искренне не мог понять, почему Светка ездила по клиентам, ведь в деньгах он её не ограничивал. Что тут скажешь? Трудно объяснить психологию проститутки человеку, далёкому от этого бизнеса. Это что-то сродни любви актрисы к пыльным кулисам и фанерным декорациям.
Игорь очень горевал – тяжело переживал смерть Светы. Он знал, что мы с ней были близкие подруги, и на девятый день после похорон попросил меня приехать к нему, чтобы помочь ему собрать вещи Светланы и отправить их её матери.
Игорь был интересный и напористый мужчина, и я, сама не знаю как, вопреки светлой памяти Светки, с ним согрешила в тот же вечер.
6.
Утром Игорь ушел на работу, а я стала собирать вещи Светланы. Я с удивлением разглядывала её настоящую французскую косметику – большую диковину в те годы. Мне вдруг захотелось подкраситься её тушью для ресниц. Я подошла к зеркалу, и только я достала кисточку и поднесла её к ресницам, как вдруг почувствовала, будто невидимая рука швырнула мне в глаза песок со жгучим перцем. Глаза зажгло огнём, и мне показалось, что я ослепла. От ужаса и боли я завыла и, не помня себя, рванула на кухню, чтобы промыть глаза.
По пути я сильно толкнула холодильник и с него мне на голову свалилась огромная статуя коня с крыльями.
Я упала и потеряла сознание.
7.
Вдруг неожиданно для себя я стала плавно подниматься вверх, под потолок. Я увидела свое тело, лежащее на полу. Без усилий я оказалась на улице, поднимаясь всё выше и выше. Я увидела близко яркие снежинки, падающие вниз, мимо горящего фонаря, а я всё поднималась и поднималась, не чувствуя холода.
В себя я пришла на третий день в реанимации. Врачи спасли мне жизнь. Я никому тогда не рассказала, где мне пришлось побывать, пока мое тело лежало в реанимации. Скажу сейчас – я видела Светлану. Не желая нагонять жути, скажу лишь, что участь проституток в загробном мире незавидна.
8.
После больницы я уехала домой к родителям, устроилась работать в музыкальную школу и стала подрабатывать уборщицей. Конечно, это были сущие копейки, на которые прожить невозможно, но у меня появилась сильная тяга к Богу, и я стала ходить в наш храм, стала находить удовольствие в церковных службах, в молитве, и вопрос денег, вопрос больших денег, отошел от меня как наваждение.
Я встретила и полюбила хорошего простого парня. Мы поженились, обвенчались в нашем храме, и у нас родились детки – девочка и два мальчика.
Муж ничего не знает о моей жизни в Москве – и я с ужасом думаю, что с ним стало бы, если бы он узнал весь кошмар той моей жизни!..
Я молю Бога, чтобы Он простил меня за мой блуд, и молюсь за Светку, чтобы её душа упокоилась во благих…
Аминь.
Искать нужно Божий промысел
Чучмекская четверка
Рассказ прихожанки
«Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина.
От благовония мастей твоих имя твое – как разлитое миро. <…> На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его».
Песнь песней царя Соломона
«Дела плоти известны; они суть:
прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство <…>
убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное…»
(Гал. 5:19)
«Ищите же прежде Царства Божия и правды Его».
(Мф. 6:33)
Это страшно, когда к горлу человека приставляют нож, чтобы резать. Но одно дело смотреть это по телевизору, когда исламские бандиты режут горло заложникам, и совсем другое дело, когда нож приставляют к твоему горлу.
***
А было так.
Мы после вечерни прибрались в храме, попили чай с вареньем и баранками и стали расходиться по домам. Хорошо тем женщинам, что живут возле храма, – легко домой добираться ночью. А мне нужно ехать на автобусе. Да мы заговорились о том и сём – а уж смотрю, скоро последний автобус отходит. Побежала на остановку.
Они как делают? Если в автобус мало народу садится с электрички на станции, то последний рейс они могут и отменить: невыгодно начальству пустой автобус гонять – солярку жечь.
Вот мы стояли-стояли на автобусной остановке с нашей прихожанкой – замерзли, зуб на зуб не попадает. Рейсовый задерживается: вот уж на двадцать минут, вот уже и полчаса прошло.
Что делать, не знаю. Пешком идти – так это мне час ходу, но мне вещей детских надавали в храме да гостинцев к Рождеству моим ребятишкам – руки у меня заняты. Посоветовались мы с женщиной да решили скинуться по сто рублей и нанять частника, чтобы он нас до дома довез, – не замерзать же здесь, на ночь глядя…
***
Как назло, ни одной машины нет. Вот видим: едет автомобиль «Жигули»-четверка. Я это точно знаю: на таких машинах нерусские к нам на рынок товар возят. За рулём сидит чучмек, по-русски с сильным акцентом разговаривает, слова русские коверкает. Сторговались мы с ним на двести рублей за всю дорогу и поехали.
Я села рядом с водителем на переднем сиденье, потому что мне дальше ехать, а товарка моя на заднее сиденье втиснулась. Быстро домчались до её дома, она вышла, а я с нерусским водителем поехала дальше. В теплой машине да в темноте я угрелась и быстро сомлела: с ночной смены не выспалась, в сон меня потянуло. Только чувствую спросонок, что вдруг резко мы завернули. Думаю, куда же это мы завернули, если мой дом стоит прямо на трассе? Да не придала этому значения, так как уж очень сладко я задремала – и сны мне утешные видятся. Всё о том, о чём я Господа Бога и Николая Чудотворца втайне просила…
***
Я уж третий год как вдова. Муж мой Николай красавец был. Добрый был, ласковый. Любил меня очень. И я его любила. Минуты жить без него не могла. Один раз он поехал в Москву машину новую получать, так я вся испереживалась, места себе найти не могла без него. А прошла только неделя разлуки.
Взаимность с Коленькой у нас была полная. Даже через десять лет совместной жизни мы по улице ходили как жених с невестой – за руки держались. В глаза друг другу смотрели – насмотреться не могли. Коля силач был – подхватит меня на руки и ну кружить, а я женщина крупная. Не каждый мужчина приподнять сможет.
Двоих деток Господь дал нам родить в любви и согласии. А тут такое несчастье: Коля из-за пьяного водителя попал в аварию со смертельным исходом.
Я толком ничего не запомнила – во всё время похорон и после я была как опоённая – ничего не соображала. И если бы не его фото в гробу, то я и сейчас бы не поверила, что Коли моего больше нету. А уж когда пришла в себя и всё поняла, выла волком от тоски, хотела руки на себя наложить от отчаяния. Да как посмотрю на деточек наших, как они спят мирно – а как же они без мамки-то? И думаю: а что Коленька сказал бы мне на это? Надо жить. Надо жить дальше и детей подымать.
***
Стала ходить в храм. Это соседка посоветовала, сказала: «Иди поплачь пред святыми иконами, легче будет». И верно – наплакалась досыта, успокоилась. А то ревела каждый раз, как в храм входила. Батюшка наш подходил ко мне, спрашивал, что случилось, чем помочь надо – такой хороший, прямо ангел земной.
Иконы у нас в храме старые, намоленные. Но мне больше всех на сердце легла икона Николая Чудотворца – угодник Божий на свекра моего покойного похож, такой же лысенький с бородкой. У них в семье всех первенцев Николаями крестили. И нашего старшенького мы тоже Николаем нарекли.
***
Вот встану я перед иконой святителя и поведу с ним задушевный разговор. Всё ему расскажу: и как хозяйство мне тяжело вести, и как на трёх работах мне плохо работается – зарплата маленькая, да и ту задерживают. Расскажу, как детки у меня в школе учатся; что вот свекровка слегла и неделю уж не встаёт. Участковый врач приходила, сказала, что её в больницу надо класть на операцию. Я пошла узнавать, так там врачи такую деньгу на лапу просят, что дешевле помереть. Что за время такое пришло – всюду деньги надо давать. Ничего кроме денег людям не надо. А где их взять? Своим трудом только горб наживёшь.
Пожалуюсь слёзно Угоднику, что и забор у меня повалился, и крыльцо подгнило, дверь еле открывается: петли все раздолбанные, надо менять. Крыша течёт – тазы и вёдра в дождь подставляю – делать надо крышу-то. Опять же нужны деньги. На всё нужны деньги. За бутылку самогона теперь никто работать не будет. А хозяина, мужика-то в доме нет.
Но про сокровенное молчу перед иконой. Думаю, сам Николаюшка догадается. Женщина я ещё нестарая, и очень нехорошо мне живётся без мужского крепкого плеча. Молчу, но молчание моё красноречивее любых слов. Да и как сказать об этом? Николай Чудотворец хоть и святой, но всё же мужчина…
***
Подходила я к иконам Богородицы. Молилась, плакала, чувствовала Её тепло. Но про потаённое сказать или попросить у Неё мужа или хоть какого-нибудь мужчину приличного постеснялась. Подумала – Она вообще с мужем ни дня не жила, Она Дева – чистая и непорочная. Не поймёт Она меня, бабу испорченную. Да и зачем Её смущать такими просьбами? Она всю жизнь Своему Сыну отдала. А меня у самой двое мальчиков.
***
Только пред распятием я открывалась. Смотрю на Него – Он мёртвый на кресте висит, головку свесил, а всё слышит, потому что живой. «Господи, – говорю, – Иисусе Христе, Ты нас такими создал. Грешные мы, плотяные – плоть у нас на первом месте стоит. Но Ты познал страдания человеческие на Кресте и поймёшь меня скорей всех. Пошли мне спутника жизни, пошли мужчину, жить одна не могу больше – утеши мою скорбь. Как тяжело ложиться в холодную постель!»
***
На основной работе я тружусь в цеху, у нас одни женщины: и мастер, и начальник цеха – одни женщины. Так женщины, не стесняясь, рассказывают про все свои женские дела и ведут себя очень вольготно, не стесняются ни в одежде, ни в позах, да и слов особо не выбирают – такой мат стоит, аж уши вянут. Я слушаю некоторых и удивляюсь – как они живут! Живут с живыми мужьями – и всё недовольны! Всё им не то и всё им не так!
А что нужно – не знают, на уме одни глупые фантазии – дескать, найти бы любовника богатого, чтобы деньги давал. Или выскочить бы замуж за миллионера, чтобы дома сидеть и ничего не делать.
***
Бабы – дуры!
Счастья своего не понимают. Одна говорит, уж лучше бы мужа этого и не было, рожу видеть его не могу – надоел со своими приставаниями, уж третий раз на аборт бегаю, не желаю, мол, нищету плодить. А иная, гулящая – срамота – ей вторит: мол, для чего мужчины нужны? Они как прокладки женские: использовала один раз – и выкинула.
***
А я как вспомню своего Николеньку, голова закружится от воспоминаний: его пот для меня лучше всякого одеколона французского, млела я с того запаха. Вспомню его усы – когда он меня целовал-миловал, как они нос мне приятно щекотали. Вспомню его мягкую бородушку – как шёлком по моему горлышку – аж мурашки вскипают. Вспомню его мозолистые руки, как они меня ласкают и голубят – вся огнём зайдусь. Места потом себе не нахожу, успокоиться от воспоминаний не могу.
И думаю: почему женщины своих мужей не любят? Почему они мужей при жизни не уважают и не ценят?
А потом подумаю: вот Господь забрал у меня Николеньку – значит, он Ему там нужнее.
И: неужели никогда мне не испытать более женского счастья? Неужели мне больше не летать под небеса? Неужели не будет тех восторгов чувств?
Грустно от этой мысли мне сделается, нехорошо. Обидно: увядает моя женская красота; пропадает белое, как антоновское яблоко, моё тело. Одиноко… Пусто и холодно станет от этого мне на душе. Свет в глазах гаснет. Тоска обручем жмёт, давит на сердце мне, как от гроба доска…
***
Очнулась я от дрёмы – смотрю, вокруг лес, темнота, фонарей, что на трассе горят, нет, еле видно их за спиной. А водитель этот нерусский – какой бойкий оказался! – на мне одежду расстёгивает, пуговицы рвёт – насиловать хочет. Я как на него закричу: мол, ты такой-сякой, что делаешь?! И стала отбиваться от него всеми силами. А он выхватил нож, да к горлу моему приставил, да с такой силой – чувствую, кровь теплой струйкой по шее побежала.
Осеклась я – голос пропал. Испугалась сильно. И с перепугу, извините за подробности, обмочилась. Гляжу – а этот шофёр нерусский уж голый весь. Сколько раз я в своих грешных мыслях представляла все эти подробности с мужчиной, млела от них, но не думала, не гадала, как оно жутко всё в жизни моей обернётся.
***
Я решила не сдаваться насильнику, а взмолилась всем своим существом: «Господи, Иисусе Христе – спаси! Николай Угодник – помоги»!
Нерусский тесак свой, каким скот режут, отложил – думал, что и так со мной справится. Да слабоваты они, мужичонки эти приезжие, «купи-продай», против нашей русской бабы-колхозницы. Сцепились мы с ним в драке. Я его рожу-то корявую ногтями всю раскорябала. Но чувствую, силы мои кончаются, одолевает он меня, нехристь, под себя подмять хочет.
***
Вдруг голос снаружи раздался: «Эй, водитель! Ты что аварийку не включаешь? У тебя аж два колеса пробиты – менять нужно, так ехать дальше нельзя!» Что за диво? Откуда ни возьмись появился человек возле чучмекской четверки.
Насильник мой засуетился. Стал штаны свои натягивать, свой страм прикрывать, с незнакомцем о чем-то начал угодливо переговариваться. По голосу чувствую, что он сильно испугался, льстивый такой стал, заискивает, лебезит перед незнакомцем. Видно, что ответственности боится – небось, в своих жарких странах они с женщинами не так обращаются…
***
Я схватила свои вещи в охапку, подхватила подарки для детей с заднего сиденья и бегом припустила, благо что до трассы было рукой подать. А там и до дома оказалось недалече – бегу, ног под собой не чую, как будто меня кто-то вперёд тянет – бег такой лёгкий, одышки не даёт.
Спасителя своего я толком не разглядела. Только видела, что это мужчина в годах с белой бородкой. Конечно, без Небесного заступничества здесь не обошлось. Откуда незнакомцу было взяться ночью, зимой, посреди темного леса? Разве что Николай Чудотворец пришёл мне на помощь?
***
Прибежала домой, двери крепко заперла, лампадку затеплила перед иконами и так хорошо, с такой сердечной теплотой помолилась о своём спасении Христу-Богу и Николаю Угодничку, что до сих пор ту радость в душе ношу.
***
На шее у меня осталась зарубка после того случая.
Но это ещё не всё, что мне нужно сказать. Когда я стала разбирать свои сумки и пакеты, в одном из них я обнаружила трико – такое исподнее бельё, что мужчины зимой носят. Видно, я в темноте, когда улепётывала от насильника, вместе с моим тряпьём это к себе в сумки одной кучей и запихала.
Так вот, в тех подштанниках оказался карман, зашпиленный бабьей булавкой. А в кармане том были деньги, крупными купюрами. Мне на такую сумму работать примерно три года нужно. Я первое время очень ждала, что чучмек тот найдёт меня, чтобы деньги забрать, – да видно, стыдно ему было со мной встречаться, да и боязно, что я на него в милицию заявлю. Да и по правде сказать, за покушение на убийство и за насилие срок полагается немалый.
***
На исповеди батюшке я всё рассказала (хоть и было стыдно), открыла все свои помыслы и покаялась в своих грехах. Меня очень мучил вопрос, что мне делать с чучмекскими деньгами. Священник размыслил так, чтобы я деньги оставила себе, так как я женщина одинокая, да и пострадала жестоко от насильника иноземного. Где его теперь искать? Небось уже в своём Таджикистане скрывается от российского правосудия, но от суда Божьего ему, разумеется, не скрыться.
Затем батюшка грехи мои отпустил и духовно рассудил так, что, мол, ты ждала, вымаливала у Бога себе сильного мужчину для развратного, блудного дела. Небо услышало твои молитвы, и такой мужчина для тебя нашёлся. Но только не такой, какого ты хотела, а насильник и убийца – впрочем, для твоего же вразумления и поправки твоего тяжкого вдовьего положения.
Поэтому нужно не свою волю Господу навязывать, а искать надо прежде всего Божий промысел. «Иди, – сказал мне батюшка, – и больше не греши, даже в своих мыслях…»
Аминь.
Да здравствует русский язык
(консульский отдел посольства Чехии в Москве)
Чтобы заверить копии документов и доверенность на закрытие всех своих дел в Чехии, Вячеслав отправился к нотариусу, который находится в посольстве Чехии в Москве. Здание мрачное, приземистое, без окон – оно всегда не нравилось Вячеславу.
Но сегодня день особый – ему не нужна ни виза, ни справка, ни вид на жительство – он пришел сюда в последний раз: ему надо заверить документы на закрытие всех дел в Праге.
Проход в консульский отдел был устроен строже, чем в аэропорт: суровые стражники везде сунули свой нос.
Вячеслав: «Что ищете у меня в портфеле?»
Стражник пробурчал: «От русских всего можно ожидать».
Вячеслав прошел, занял очередь и стал дожидаться вызова к нотариусу.
Вскоре он стоял перед толстым пуленепробиваемым окном с выдвижным металлическим лотком, как в банках для денежных операций.
Вячеслав сразу понял, что нотариус, несмотря на ранний час, крепко не в духе, что было написано на его брезгливо сморщенном лице, и что он будет придираться к разным мелочам и говорить гадости. И точно – свою работу чех начал с того, что сделал замечание Вячеславу, что стопка документов недостаточно ровно лежит на лотке.
Вячеслав смиренно взял документы, тщательно выровнял их по длине и ширине и вновь положил на лоток.
Потом чех придрался к Вячеславу – почему тот не подаёт ему заграничный паспорт. Пришлось объяснять нотариусу, что основной документ в России – это внутренний российский паспорт, а загранпаспорт у него есть с собой, но недействительный, так как истёк срок его пользования.
На лице чеха явно читалось, как же ему тяжело и неприятно торчать в этой противной Москве, в этой холодной и неприветливой России, заверять документы грубым и невежественным русским вместо пребывания в милой его сердцу (и выдающемуся чреву) пивоваренной Чехии…
Чех работал не спеша, что-то неприятное бурчал под нос, задирая Вячеслава, который решил делать вид, что ядовитые стрелы нотариуса летят мимо него.
Наконец документы все были заверены. Вячеслав оплатил услуги чешского нотариуса суммой, равной пенсии русского пенсионера.
Нотариус просунул в узкую щель лотка реестровую книгу и приказал Вячеславу расписаться в тех местах, где он поставил две галочки. В одной графе рядом с галочкой Вячеслав написал свою фамилию и инициалы, а в другой графе, рядом со второй галочкой, он расписался. У русских нотариусов именно такой порядок.
Чех сморщился в своей брезгливости ещё больше: «Это вы так расписались?»
Вячеслав: «Нет, так я написал свою фамилию и инициалы».
Чех: «Там же ясно написано, что это графа, где надо ставить подпись, а не писать свою фамилию».
Вячеслав миролюбиво: «Я могу в этой графе расписаться рядом с фамилией, раз такое дело. У вас же графы подписаны по-чешски, хорошо было бы написать по-русски или по-английски, чтобы понимать, что к чему».
Чех дерзко, с вызовом: «Вы находитесь в чешском консульстве».
Вячеслав напомнил: «Но ваше консульство находится в России и почти сто процентов ваших посетителей – русские».
Чеху нечем крыть. «Если бы вы были нормальным человеком, то вы бы выучили чешский язык. Как вы будете вести бизнес в Чехии, если вы не знаете языка?»
Вячеслав, убирая документы в портфель: «Если вы прочитали бы доверенность, которую заверили своей подписью и печать, то знали бы, что я доверяю чешскому юристу закрыть мой бизнес в Праге. Мне нет смысла учить ваш язык. Кроме того, я полагаю, что скоро в Европе снова все будут говорить по-русски».
Аминь.
Пробуждение
Я открыл глаза и ничего не увидел вокруг – будто мне выкололи глаза.
Темень, тьма. Где я? Что со мной?
Тьма была всесильна. Тьма была абсолютна. Тьма была непроницаема и физически осязаема.
Я почувствовал, как в этой темноте очень близко и ровно дышал океанский прибой, и было легко представить и поверить, как нечто — Дух безплотный — носится над волнами.
Луны и звезд было не видно, и вся вселенная предстояла предо мной на расстоянии вытянутой руки.
Неясно, когда кончится ночь и когда начнется день. Меня это не заботило, ибо новые ощущения совершенной темноты и мощи готового к рождению мира изумили меня и истребили всегдашнее чувство богооставленности и собственной нечистоты.
От сладкого восторга кружилась голова…
Затем то ли глаза у меня пообвыкли, то ли темнота стала ослабевать, но я стал левее от себя замечать линию горизонта и ещё левее – очертания скалистого берега. Где восток и где запад, я пока не знал, поэтому, с какой стороны встречать солнце, было непонятно.
Мне открылось по внушению возвысившегося сердца, что Господня земля и исполнение ея и тьма эта не может объять собой свет и удержать этот свет в своей темноте, но надо лишь потерпеть, чтобы свет воссиял над тьмой.
Вот слева от меня стало помалу как бы светлеть, а справа, в абсолютной тьме, ничего явного не происходит.
Мне пришло на ум, как один старец Божий сказал, что грешники после смерти стоят в полной темноте, в холодной адской слизи и когда кто-то из живых за них, уже усопших, молится, у них там немного рассветает и им, безгласным бедолагам, случается утешение.
Я лежу на жестком ложе на выдающемся далеко в Атлантический океан мысе Лос-Кристианос и, наблюдая за изменениями в природе, размышляю о загробной участи человека и о бесконечном величии Бога-творца.
Аминь.
День рождения сестры
Завтра у Лены день рождения. Ей исполняется двенадцать лет. Лена лежит в больнице, поэтому вся семья готовит для неё посылку – передачку. Папа на большом противне испёк пирог с вареньем, мама пожарила курицу, а бабушка натачала пирожков. Старшая сестра Галя сделала салаты и разложила их по баночкам.
У Лены есть брат, Слава, ему восемь лет. Мама, чтобы все припасы чистенько упаковать, попросила Славу сходить в газетный киоск, чтобы купить газет, – в то время другой упаковки, кроме чистых газетных листов, не было.
Слава отправился на автобусную остановку «Хлебозавод», где находился газетный киоск. Во дворе он встретил Олега, который играл с Тяпой, собакой неизвестной породы – по виду помесь пуделя с дворняжкой. Олег узнал, куда идёт Слава, и они пошли вместе: вдвоём любой путь вдвое короче делается. По дороге Олег по-товарищески открыл Славе, что его собака Тяпа – настоящая служебная собака. И если сейчас начнётся война, Тяпу заберут для выполнения боевых задач пограничники – ловить и кусать на границе врагов: шпионов и диверсантов.
Это была приятная и неожиданная новость. Сердце Славы наполнилось ликованием и гордостью за Олега и его собаку.
Когда они купили газеты, которые наказала Славе мама, Олег сказал: «Вот, смотри, как надо» – и, скатав газеты в плотную трубку, сунул Тяпе в зубы.
– Тяпа! Служить!
Тяпа взяла газетный рулон в зубы и пошла рядом с приятелями, которые не могли нарадоваться на понятливость и отменную выучку настоящей служебной собаки.
Вот мальчики вернулись обратно. Слава попытался забрать у Тяпы газеты, но Тяпа не хотела их отдавать, поэтому пришлось применить силу, ибо время для игр кончилось.
Слава почувствовал, что случилось что-то неладное с газетами – от собачьих зубов и слюны газеты пришли в негодность. Однако сознание того, что они испортились не сами по себе, а в результате воздействия на них настоящей служебной собаки, готовой в любой момент защитить Родину, оправдывало Славу и возвышало его в собственных глазах.
Мама с нескрываемым изумлением посмотрела на рулон слюнявых и обкусанных газет и спросила у Славы: «Что это?»
Слава, как умел, рассказал ей всё, что он узнал от Олега в части боеготовности Тяпы, и в простоте сердца думал, что мама будет рада этой новости. Однако мама, прошедшая войну (он видел её фотки в военной форме с кобурой на ремне), взяла эти размочаленные газеты и несколько раз ударила Славу по лицу.
Заплакала. Потом притянула Славу к себе, приласкала.
– Как же ты дальше жить будешь, такой глупенький?
Слава изо всех сил прижался к маме, и они зарыдали в голос…
Аминь.
Исповедь
– Батюшка! Жизнь моя поломана. Мои дети меня ненавидят. Жена не любит и презирает меня. На работе у меня всё вкривь и вкось. На нашем предприятии работает комиссия, хотят против меня уголовное дело завести, тюрьмой грозят.
У меня два вопроса: почему у меня всё так плохо и что мне сейчас делать?..
– Ты в Бога веруешь?
– Верую…
– Когда последний раз исповедовался?
– Не помню…
– Молиться умеешь?
– Умею, но не молюсь.
– Перекрестись. Плохо… Ты крестишься кривым крестом, а христианам нужно крестное знамение накладывать правильно, чтобы ровный крест получался: на лоб, на чрево, на правое плечо, затем не на живот и не в подмышку, а точно на левое плечо.
Крест свой ты ломаешь: ещё не перекрестился, а уже кланяешься.
Вот и получается, что крест твоей жизни такой же кривой и ломаный.
Что тебе делать?.. Ходи в храм Божий. Начинай Христу-Богу молиться. Если есть слёзы, плачь о грехах своих. Если слёз нет, просто кайся в грехах, проси, чтобы Господь, как родной отец, тебя простил и как блудного сына принял. Крестись и кланяйся правильно, вот твоя жизнь и выровняется.
– И всё? Так просто? Думаете, что это сработает?
– Сработает. На себе проверял. Запомни: с Богом всё легко и просто. Без Бога всё тяжело – потому что всё теряет смысл.
Аминь.
Парикмахерская-1
Моего парикмахера Лили – моей соседки по дому – сегодня на работе нет. Заболела. Зато есть другой парикмахер – Галина Фёдоровна. Она взялась меня стричь.
Ругает Лилю: дескать, она и с чудинкой, и с горбинкой, и всё такое прочее, а смысл такой: не оставляет свой номер телефона, не говорит, где она проживает. Ну и вообще, какая-то она не компанейская. То есть Галина Федоровна осуждает Лилю.
Я сижу в парикмахерском кресле, а сам в душе улыбаюсь, потому что знаю, что живёт Лиля ближе всех к парикмахерской и чуть что – ей звонят: «Лиля, подмени. Лиля, выйди поработай. Лиля, приди, тут такое дело – надо поприсутствовать…»
Поэтому Лиля и таится, ибо не хочет, чтобы её в нерабочее время дергали с работы, поэтому я Лилю не осуждаю.
Во-первых, я её знаю уже лет сорок – сорок пять.
Во-вторых, она прихожанка нашего храма и не любит чесать языком, курить и пить с коллегами из своей парикмахерской.
А в-третьих, я люблю её как доброго и отзывчивого человека, который ко мне очень по-христиански относится.
Итак, я думаю, чтобы нам не осуждать людей, нужно полагать этих людей как своих близких и как самых любимых. И тем избавимся от греха.
Аминь.
Парикмахерская-2
Стала Галина Фёдоровна меня стричь.
Спрашивает:
– А как вы желаете постричься?
Я отвечаю:
– Постригите меня так, как вы считает нужным.
– Ну что вы! У нас клиент всегда на первом месте. Вот как вы скажете, мы так вас и пострижём. Всё сделаем для вас. Лишь бы вы, наш клиент, были довольны.
Мне её слова очень понравились. Я ответил так:
– О!.. Если бы слово мужа, сказанное жене, было бы таким же сильным в ушах наших жён! О!.. Если бы наши жёны так же нам повиновались, как вы, парикмахер, повинуетесь мне, клиенту!..
Моё слово попало Галине Фёдоровне, видимо, не в бровь, а в глаз. Она свирепо, шумно засопела носом. Выщипала мне клок волос, один раз чуть не отхватила мне пол-уха.
А когда я попросил её помыть мне голову после стрижки, она сказала, что воды нет. Хотя благодаря звуку льющейся воды из соседнего помещения я был твёрдо уверен, что вода есть.
Что же, слава Богу за всё. Я пришёл домой. И достригал себя перед зеркалом уже сам.
Аминь.
Проповедь покаяния
«Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное».
(Мф. 3:2)
Москва, метро Каховка. На ступенях у выхода я слышу громкий голос и вижу толпу – человек восемь – десять.
– Покайтесь, люди, во грехах своих! – громко кричит старушка лет семидесяти. – Смотрите, что творится: земля горит под ногами, убийства, войны и землетрясения. Зимой идут ледяные дожди, а Дальний Восток весь водой заливает. Нашествие иноплеменных – уже не продохнуть от черных и косоглазых, всё заполонили. Господь устал терпеть грехи наши, и приходят наши последние дни.
Так уже было раньше – пошел дождь и стал заливать землю. Люди стали за свои грехи тонуть под водой. И только один благочестивый человек, – бабка замялась, – забыла, как его звать…
– Ной, бабушка, Ной, – подсказываю я.
– Да, верно – и только Ной построил ковчег спасения и взял туда всякой твари по паре, чтобы избежать утопления водой.
Бабка замолчала, как бы что-то припоминая.
– Ну? А дальше? – спросил я.
– А дальше яйца не пускают, – с готовностью откликнулась бабка.
– Какие яйца?! – не сразу понял я. – Ах, ты, бабка, хулиганка!
– А ты что здесь встал, рот раззявил? – сказал бабка мне уже нормальным тихим голосом. – Иди сделай что-нибудь полезное, пока на тебя деревянный бушлат не надели.
На том и разошлись.
Аминь.
Радионавигатор
Ледокол в разрезе по мидель-шпангоуту напоминает яичко. Это сделано для того, чтобы при ледовом сжатии лёд не рвал металл бортов ледокола, а как бы выдавливал его на поверхность. Это очень важно при работе в тяжелых льдах. Но при плавании по чистой воде в условиях шторма ледокол подвергается сильной качке из-за этой яйцеобразной формы своих бортов. Ну, это так, к слову…
Уже поздней осенью мы вышли из Мурманска для работы на трассе Севморпути. Штормило. Ледокол валяло с борта на борт и передвигаться можно было лишь перебежками от переборки к переборке, держась за релинги.
В кают-компании на завтраке собрались за одним столом старпом, доктор, второй помощник капитана и радионавигатор.
Радионавигатор был родственником какого-то начальника в пароходстве и не имел профильного морского образования, что отчасти ему заменяло высокомерие и чванливая нетерпимость к другим членам экипажа.
Вот и сегодня радионавигатор, положив ладони на стол, поморщился и неприятно удивился, что белые скатерти влажные. Он неприлично, матерно выругался в том смысле, что буфетчицы всю ночь занимаются неприличными делами с «матроснёй» и не могут найти время высушить и выгладить скатерти.
Это было неслыханно – так нецензурно и громко высказываться в кают-компании. Шум голосов и звон посуды сразу стих.
Старпом поднялся со своего места и сказал, повысив голос: «Молодой человек, потрудитесь покинуть кают-компанию. Но прежде извинитесь перед нашими буфетчицами. В противном случае вы до конца рейса будете принимать пищу у себя в каюте. Если вы первый раз вышли в рейс, так знайте, что скатерти в шторм увлажняют специально, чтобы посуда при качке со столов не падала на палубу».
Радионавигатор встал со своего места. Щеки его горели. Было заметно, как внутри его боролась правда с неправдой. Наконец он выдавил из себя: «Простите. Я не знал». Сел на место.
Инцидент был исчерпан. Ледокол продолжил своё движение и уже к вечеру подошёл к кромке льда. Качка прекратилась. Началась обычная ледокольная работа.
Аминь.
Три коробки
«Деньги сами по себе <…> вещь весьма полезная.
Они заменяют недостаток простоты и любви между людьми».
Прп. Амвросий Оптинский.
1.
Да…
Был у меня такой случай: Юра, Фанерный король, должен был переправить мне из Питера в Москву три коробки. Они такие красивые, чистенькие, с цветными рисунками – и я попросил отправить их фирмой по доставке грузов, потому что мне надо их срочно получить.
Всё очень просто: сегодня отнёс коробки на Московский вокзал в Питере, а утром на другой день можно забрать их уже в Москве. Но расчетливый и хладнокровный Фанерный король мне говорит: «А зачем тратить лишние деньги? У меня сегодня фура с фанерой идет в Москву, я тебе с водителем коробки и передам».
2.
Я в Москве с утра жду фуру. Её всё нет и нет. Позвонил в Питер, спрашиваю у Юры:
– Где фура?
– Фура едет, должна уже быть в Москве. Не нервничай. Потерпи.
Легко сказать – потерпи. Хуже не бывает: ждать и догонять. А когда терпишь, сидя на одном месте, – мука, ибо коробки мне нужны весьма срочно.
3.
Спустя время мне удается найти телефон водителя фуры.
Разговор с водителем не сложился. Он раздраженно, в довольно грубой форме сказал, что едет по Московской кольцевой дороге, что впереди у него плотная пробка, которая не дает ему быстро двигаться. И ещё он сказал, что, прежде чем он доедет до меня, ему надо будет заехать ещё в пару мест, чтобы частично выгрузить фанеру.
4.
Я ещё подождал минут сорок. Извёлся весь. Сижу в своей машине – места себе не нахожу.Опять звоню водителю.
– Ну, ты где? Когда будешь на месте встречи? Или скажи, где ты есть, я к тебе сам приеду, чтобы коробки забрать.
Водитель вдруг разорался на меня, сказал, чтобы больше я ему не звонил, так как телефон у него питерский, а в Москве за разговор по роумингу у него списывают дополнительные деньги. И вообще, ему за мои коробки не платят, поэтому ему и дела нет до них.
5.
Это не по понятиям. Это уже хамство… Я позвонил в Питер Фанерному королю, чтобы тот вразумил своего шофера, потому что так с людьми разговаривать нельзя.
Юра ответил, что водитель не его, а фирмы-перевозчика и что напрямую повлиять на шофёра он не может, однако пообещал позвонить начальнику отдела перевозок и через него приструнить водилу.
Потом выяснилось, что водитель этот кого-то подменяет и, короче говоря, телефона его никто не знает и якобы на него нет никакой управы. Понятное дело – фирма-перевозчик не хочет своего сотрудника подставлять, им не мытьём, так катаньем нужно и с клиентом не поссориться – сохранить своё лицо, и водителя лишний раз не дергать, душную атмосферу ему не создавать.
6.
Я этими звонками себя накрутил – сижу в машине, не знаю, что делать, и чувствую, что весь в огне горю, аж закипаю. Сердце стучит как после стометровки. В голове будто лягушки стали квакать – планы мести водителю, один кровожадней другого, замелькали у меня в мозгу. Ну, попадись только ты мне…
– Ну а что же делать в такой ситуации? Как быть? Господи, вразуми…
Я открыл походный молитвослов – хотел успокоиться, Богу помолиться. Да куда там!.. Строчки прыгают перед глазами, и мысли далеки от Господа – неспокойно на сердце, куда-то бежать хочется, что-то делать хочется, не могу на месте спокойно сидеть, хочется водителя фуры кулаком в глаз ударить за нанесённую мне обиду.
7.
Терпел, терпел, потом не вытерпел – опять звоню водителю фуры, узнать, в какой местности он обретается. Тот долго, очень долго не брал телефонную трубку. Наконец после третьего прозвона он поднял трубку и облаял меня матерными словами. Сердце во мне оборвалось, и в очах померкло солнце: вот так вот, ни за что ни про что унизить человека!
«Ну, – твёрдо решил я про себя, – ты мне за это ответишь…»
8.
Тут мне на телефон звонит мой ангел-хранитель – отец Евгений из города Владимира. Видно, духом почувствовал, что со мной неладно – и звонит меня утешить. Я ему всё рассказал и сообщил о своём намерении поквитаться с водителем. Батюшка говорит: «Не трогай водителя, не Божье это дело. Ты его грех покрой, Бог тебе два простит. Покрой его своей любовью, а трогать его не моги».
Я батюшке отвечаю, что, мол, такое бытовое богословие мне известно – а вот что мне сейчас прикажете делать? Как применить всё это в моём случае? Он покрыл меня матом, а я его, значит, должен покрыть любовью? Так? Ну и как же покрывать его этой любовью?
9.
Батюшка подумал так с полминутки и говорит: «Пойди и положи деньги на его телефон, заплати ему рублей двести. Пусть он успокоится, в себя придёт. А ты ему проявишь свою любовь. Ведь выше любви уже ничего нет».
Я положил водителю на его телефонный номер триста рублей. Подождал минут десять и звоню шофёру, спрашиваю: «Деньги пришли тебе на телефон?»
Тот подобрел – видно, и сам почувствовал, что палку перегнул своей руганью: в чужом городе опасно так разговаривать с незнакомыми людьми – можно и домой не вернуться.
Короче, обрадовался водила, говорит: «Да, деньги пришли на мой телефон. Спасибо. Сейчас заканчиваю выгрузку и лечу сразу к тебе. Простите, что я вас обругал, не сдержался. Тут со всех сторон меня жмут, всем срочно надо, нервы не выдержали».
10.
Водила даже прощения попросил за своё непотребство. Я перезвонил батюшке, всё ему рассказал.
Батюшка тоже обрадовался и ответил мне словами Оптинского старца Амвросия: «Деньги – добрая вещь. Они заменяют нехватку любви между людьми».
Только я с батюшкой попрощался, положил трубку – смотрю, и фура моя летит. Водитель передал мне три коробки, ножкой шаркает – извиняется, прощения просит, мол, был неправ.
А я что? Бог простит, а я завсегда прощаю.
Ну а тут, как говорится, и сказочке конец, а кто слушал – молодец.
Аминь.
Об авторе:
Мирослав Гришин, родился в Москве 6 августа 1959 года.
Образование высшее: окончил Государственную морскую академию имени адмирала С.О. Макарова и Российскую академию государственной службы. Работал моряком в Мурманском морском пароходстве. В настоящее время на пенсии.
