Первый адюльтер
– И какого хрена я еду в такую даль? Да ещё под вечер! Да ещё метель начинается!
Я злился. Злился на себя, что согласился отвезти пассажира от железнодорожного вокзала в соседний городок. Глупость – или жадность, которая всегда от недостатка ума.
Мужчина стоял одиноко на привокзальной площади при свете дальних уличных фонарей с двумя объёмными чемоданами и небольшой сумкой через плечо. Ни такси, ни одного левака. Пассажиры поезда отправились в город на трамвае.
Я на «жигулях» первой модели пересекал привокзальную площадь. Ехал от роддома, где жена позавчера родила сына. Настроение эти дни, конечно, было на высоте. Гордость распирала. Не знал, что бы такое сделать, чтобы порадовать жену, с которой поженились четыре года назад. После родов и в больничном халате она была бледнее обычного, уставшая, но со светящимися от радости глазами – мы долго ждали беременности. После рождения сына полюбил жену ещё сильнее.
Погода портилась. Поднимался ветерок. Мороз небольшой – пятнадцать градусов. А что будет ближе к полуночи? Снег шлейфом подвенечного платья переползал через дорогу. На небольшой привокзальной площади вообще крутил пируэты и фигуры латиноамериканских танцев.
Мужчина в объёмной рыжей шубе ниже колен и такого же цвета лохматой шапке, завязанной под подбородком, наклонился красным лицом к приоткрытому окну моей машины:
– По ошибке вышел раньше времени. У проводника не спросил, какой город. Здесь впервые. Мне в Новосельск надо.
От мужчины несло крепким перегаром.
– Еду на похороны сестры, с которой лет двадцать не виделись. Везу племянникам и родне подарки от сибиряков. И вот надо же – угораздило! Меня должны встречать. Волноваться будут, когда поезд придёт без меня. И позвонить неоткуда. Да и у них в доме телефона нет. Проклятье какое-то. Добросьте, пожалуйста! Плачу полтинник!
Обычно за такую поездку берут в пределах пятнадцати рублей.
Мы с трудом засунули тяжеленные чемоданы в багажник. Сумку – на заднее сиденье, куда и сел пассажир.
Когда выехали за город, понял, что зря согласился. Хрен с этими деньгами – на всю жизнь не запасёшься, а простыть или попасть в дрянную историю можно лихо.
В степи мело активней. Дворники на стеклах работали безостановочно. В кабине тепло – по осени заменил уплотнители на дверях и печку на более мощную. Да и машине всего семь лет, не гнилая и не битая. Рассчитывал
-2-
подрабатывать зимой извозом. Как регулярно подрабатывал на свадьбах. Зарплата у музыкального работника в школе не ахти. Да и времени свободного у баяниста много.
Двенадцать километров до Новосельска ехали около часа. Я боялся гололёда и колдобин, хотя стаж автолюбителя уже одиннадцать лет. Ни одной аварии. Тьфу-тьфу-тьфу! Если не считать небольших царапин, полученных по глупости. Их сразу же закрасил. Только специалист может обнаружить.
Пассажир дремал. Отходил от спиртного и мороза.
Въехали на окраину городка.
– Вам куда?
– А! Уже! На Советскую, 20.
Адрес был в частном секторе, там, где кончается асфальт.
Метель усиливалась. Свет от фар едва пробивался сквозь снежные завихрения. Благо уличные фонари указывали направление. Но дорогу уже заметало. Сугробы вокруг росли, как тесто на дрожжах.
Минут через двадцать приехали к нужному дому. Во всех окнах горел свет.
– Станция Березай! Кто приехал – вылезай!
Мужчина при свете верхнего фонаря на потолке машины достал из глубины шубы солидный кошелёк, расстегнул и вытащил гладкую пятидесятирублёвую купюру.
– Спасибо большое! Вот родня удивится! Здоровья, счастья и любви желаю вам в любые дни! Были бы женщиной, пожелал бы ещё и в критические! – ответил сибиряк в рифму на мою прибаутку и пошёл, гружённый чемоданами и сумкой, к калитке из штакетника.
Я подумал: лучше развернуться подальше – там улица пошире. Но в темноте с редкими фонарями, наверно, проскочил нужный пятачок, или его изрядно занесло. Дорога сузилась.
– Ещё только этого не хватало. Застрянешь – до утра не вылезешь.
Я запаниковал. Дернул машину на разворот и врезался в сугроб. Попытался дать задний ход. Не тут-то было. Правое переднее колесо провалилось в какую-то яму. Машина села на защиту мотора. Тот ревел враскачку, а толку – ноль.
Решил достать совковую лопату из багажника и подкопать. Оказалось, забыл в гараже, когда убирал снег.
Время – десять. Вокруг – ни души. Хороший хозяин собаку в такую погоду не выпустит на улицу. Помощи ждать неоткуда. Окна в большинстве домов не светятся. Попал так попал.
Надо ночь перекемарить в машине при работающем движке. Бензина должно хватить. А по свету искать буксир – трактор или грузовик.
Сижу слушаю радиостанции. Матерюсь про себя и вслух. Хотя не люблю ненормативную лексику. Вспомнил частушку:
-3-
Чтоб не пить, не материться,
Не в России вам родиться
И не жить среди людей,
А в семействе медведей.
Хорошо, дома жена не ждёт. А то бы с ума сошла. Такого позднего возвращения у меня ещё не было.
Вдруг кто-то постучал ладошкой в лобовое стекло. В дрёме не заметил подошедшую фигуру. Чуть опустил стекло у дверцы. Женский голос:
– Извините, вы здесь замёрзнете. Идите в дом. Утро вечера мудренее. По свету разберётесь.
Времени на обдумывание не было. Цейтнот какой-то. Сомнения, конечно, появились. Но обстановка диктовала кардинальное решение – без вариантов.
– Совковой лопаты нет? Я бы откопался.
– Есть, и снеговая есть. Но что вы сделаете в темноте? Да и пурга не даст работать. Может, к утру утихнет. Идёмте!
Убедительный голос говорил правду.
Я оставил включённым мотор на малых оборотах, чтобы утром быстрее завестись. Выключил печку для экономии горючего. Опустил фиксаторы на дверях, свою закрыл на ключ и пошёл в дом по следам хозяйки.
Через темные сени попали в плохо освещённую комнату. Мебель – не из лучших. Во всей обстановке чувствовалось отсутствие должной руки. Какая-то неустроенность, раскардаш. Вспомнил свою мать и жену. У них всё по-другому – аккуратней и надёжней.
Женщина повернулась ко мне, снимая пальто. Сбросила валенки с босых ног. Возраст какой-то неопределённый – от тридцати до пятидесяти, не ошибёшься. Лицо небольшое, приятное. Короткие тёмные волосы. В ушах серебряные серёжки. Тёплый халат не первой свежести, под которым небольшая грудь без лифчика.
– Раздевайтесь! Я сейчас.
Повесил куртку на вешалку возле входной двери. Мокрые ботинки под неё. Пол прохладный. Прошёл в маленькую кухню, где хозяйка ставила чайник на газовую плиту. В доме тепло.
– Тебя мне, наверно, Бог послал под Новый год! – почему-то затараторила на «ты». – Муж умер два года назад. Мастер был на все руки. Пил. Живу с десятилетней дочкой. У неё частичный ДЦП, плохо ходит. Сегодня она у родителей на соседней улице. Работаю техничкой на заводе. До обеда – и свободна. А была учителем начальных классов. Не состоялась. Ушла. Денег и времени на больного ребёнка, как всегда, не хватает. Если бы не родители, было бы совсем плохо.
Хозяйка из полупустого потёртого холодильника «Орск» шустро накрывала на стол нехитрую закуску. Бросила на сковороду несколько отваренных и почищенных картофелин. Разрезала, полила растительным
-4-
маслом. Посмотрит на меня со скромной улыбкой – и с блеском в тёмных глазах двигается дальше.
Ушла в комнату. Я осмотрелся. Ремонта давно не было. Потолок невысокий, со вспученным масляным покрытием. Выгоревшие обои местами отклеились. Мебель разношёрстная. Вместо стульев – металлические табуретки с пластиковым сиденьем без накидок. Пол деревянный, облупившийся.
Пришла с початой бутылкой водки. Поставила на стол, как гранату.
– Меня Ниной зовут. А тебя?
– Рим.
– Татарин, что ли? Мало похож.
– Пить не буду. Утром – за руль и на работу.
– Да у меня много и нет.
Нина по-хозяйски разлила по глубоким гранёным рюмкам спиртное:
– За случайное знакомство! Ты женат? А то боюсь неженатиков.
– Жена в роддоме. Сына родила.
– Поздравляю! За него, что ли? – И снова подняла наполненные рюмки.
После первой мне стало тепло. Хотя напряжение от беседы не проходило. Зачем я в чужом доме? Что ей от меня надо? Всё это неспроста. А вдруг аферистка? Скоро придёт живой муж и устроит скандал. Сбрехала, что умер. А может, ей хочется выговориться незнакомому человеку, расслабиться, уйти от повседневных проблем в иллюзорный мир воспоминаний?
Два следующих тоста я пропустил.
Нина расслабилась. Щёки покраснели. Голубые вены на маленьких руках с плохо ухоженными ногтями стали ярче. Поблёскивает узенькое серебряное колечко на безымянном пальце левой руки.
– Я дочку люблю. Очень-очень! Больше у меня никого не будет. Врачи сказали. Скоро Новый год, а я ещё подарка не купила. Она их очень любит. Счастливая такая бывает. Поёт ходит. Радуется жизни. И я вместе с ней. В школе учится. Старается. Но ума Господь не дал. Видно, в отца пошла. Тот кое-как закончил девять классов, потом строительное училище. Работал на стройке. Зимой сильно простыл. Долго болел. Сам устал и нас измотал капризами. Танечку жалко. Любит его. Плачет, когда вспоминает.
Я начал подрёмывать. Нинина болтовня меня как-то особенно не трогала. Думал о своём. Что будет завтра, что скажу директору из-за опоздания на уроки. Понимал, что свою проблему с машиной быстро не разрулю. Но стресс и спиртное делали своё дело. Да и время пришло для сна. Привык рано ложиться и рано вставать.
– Ты уже спишь. Сейчас постелю.
Нина ушла в соседнюю комнату. Загремела раздвижным диваном.
– Туалет с ванной вон за той дверью.
И удалилась в спальню.
-5-
Не помню, как оказался на подушке и под одеялом. Проснулся от того, что Нина страстно обнимала меня и целовала. Руку засунула в трусы. Запуталась в длинной майке.
– Ты такой хороший. Возьми меня! Ну трахни! Я так соскучилась без ласки. Где там твой обрезанный?
Спросонья ничего не понял. Попытался оттолкнуть чужое тело, встать. Но она держала меня мертвой хваткой. Нина засунула мою руку к себе во влажное лоно. А сама продолжала шептать:
– Попробуй, какая она хорошая, ласковая. Как она тебя хочет! А соски! Они ждут твои губы и зубы. Давай, давай! – И вставляет в мой рот. – Пососи, пососи. Как они наливаются радостью и желанием!
Я оказался сверху. Была не была. Нина глубоко дышала, вскрикивала. Крутилась подо мной, как большая пойманная рыба в руках. Дернулась несколько раз – и затихла.
В темноте ничего не видно. Только слышно стук наших сердец.
– Ну вот и всё! Хо-ро-шо… Спасибо!
Я молчал. Было неуютно и стыдно.
Когда вернулся из ванны, над диваном горел слабый ночник. Нина лежала в сорочке, прижавшись спиной к стене с полосатыми обоями. По грудь укрыта одеялом. Лицо порозовело. Стало красивее, притягательнее.
– Не сожалей о сделанном, сожалей о несделанном. В жизни всё бывает. Ты – настоящий мужик, добрый. Не куришь, не пьёшь, работаешь. У тебя всё будет хорошо. Люби жену и ребёнка.
Прижалась ко мне ласковым удовлетворенным телом, как ребёнок, который ищет защиты у сильного родителя. Мне стало жалко эту несчастную. Она дула мне в лицо. Поцеловал в губы, сложенные трубочкой, чтобы перестала дуть, – неприятно.
И тут она заплакала:
– Прости меня, ради Бога, и пойми. Скоро Новый год, а у моей дочери нет подарка. А у меня нет денег на него. Помоги чем можешь. Я тебя пригласила с этой целью. Я не проститутка какая-нибудь, не заразная. Такое у меня впервые. Господь послал тебя!
К утру метель утихла. «Жигули» почти по крышу были занесены снегом. Из-за работающего мотора его не было на капоте и лобовом стекле. Из выхлопной трубы поднимался дымок.
Большой жестяной лопатой с азартом раскидывал блестящий и воздушный снег. Думал и работал. Работал и думал. Если бы была своя лопата, всего того, что произошло, могло и не случиться.
Мне повезло. Трактор «Беларусь» с утра расчищал от заносов улицу и вытащил мою пленницу на простор.
Я опаздывал на работу. Решил ехать сразу в школу, хотя зимой так не делал – берёг машину. Летел с напряжением. Дорогу видел как бы посторонним взглядом. Передо мной стояла яркая картина нашего прощанья.
-6-
Возле вешалки отдал Нине полтинник, полученный от сибиряка, хотя ещё было рублей двадцать разными купюрами. Она упала на колени, с обильными искренними слезами и причитаниями обняла мои ноги:
– Спасибо тебе большое, дорогой человек! Я такой щедрости не ожидала. Это почти половина моей зарплаты. Как будет рада дочка, кровиночка моя! Ты – настоящий Дед Мороз! Я эту ночь буду помнить всю оставшуюся жизнь! Господь всё видит и воздаст тебе за доброту! Я за тебя молиться буду! Приезжай весной. У нас здесь красиво. Сады цветут белым и розовым цветом. А воздух напоён трепетом и любовью.
… Через полтора года по весне я подвозил пассажира в Новосельск. Специально проехал по Советской. Посмотрел на знакомый дом. Во дворе никого. При ярком солнечном свете он весь в белом и розовом цветении – яблони и персики. Деревья с кустами как будто старались друг перед другом выглядеть в лучшем свете. Как невесты на конкурсе. Красиво. Правда красиво!
Проехал чуть дальше. По улице шла женщина с тяжёлыми сумками.
– Здравствуйте! Извините, дом не продаётся? – придумал на ходу вопрос и показал туда, где провёл неповторимую предновогоднюю ночь.
Женщина лет пятидесяти как-то по-доброму ответила:
– Его недавно купили. А бывшая хозяйка вышла замуж и уехала с дочкой. Она у неё ножками больна.
Я поблагодарил и покатил домой с тихим волненьем в груди и какой-то необъяснимой грустью. Поймал себя на мысли, что повторяю вслух: «Ну и слава Богу! Слава Богу!» Спроси, к чему или к кому это относится, вряд ли бы ответил что-то членораздельное.
А воздух цветения на Советской в самом деле напоён трепетом и любовью. Или мне так показалось…
С того случая пролетело больше тридцати лет. За годы счастливой семейной жизни адюльтеров у меня случилось несколько. Тот был первым. Но помнится до мелочей, словно был вчера.
Об авторе:
Валерий Тихомиров, родился 1 января 1950 года в городе Орске, орденов Трудового Красного Знамени и Трудовой славы Оренбургской области. Образование высшее, факультет русского языка и литературы Орского государственного педагогического института им. Т. Г.Шевченко.
Быть писателем или журналистом мечтал с седьмого класса. Пятьдесят три года фотографирует и пишет стихи. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей, член Российского союза писателей и Союза журналистов России, заслуженный работник культуры г. Орска. Как фотожурналист отмечен премией Правительства Оренбургской области. Как поэт и фотохудожник трижды удостоен муниципальной премии «Культурное наследие», которая вручается раз в пять лет. С 1995 года главный фотограф юбилейных альбомов по Орску. В 2003 его имя занесено в «Городскую биографическую энциклопедию».
Выпустил поэтические сборники: «Орский вальс», «Малая родина», «Утро любви», «На земле отцов и прадедов», «Прикольные частушки, или Народные песенки».
В 2010 году объединил фотографии и стихи в комплекте открыток «Мой Орск – малая родина». В 2013 году издал подобный комплект «Орск – город в двух частях света». Открытки разлетелись по всему миру и городам России. Используются в качестве методического материала по патриотическому воспитанию во всех общеобразовательных учреждениях города.
По итогам конкурса РСП «Поэт 2015 года» оказался в числе 200 финалистов. Почти из 600 тысяч, а вместе с прозаиками свыше 900 тысяч участников. В 2016 году – номинант национальной литературной премии «Поэт года», «Юмор», «Лирика», Есенинской «Русь моя» и литературной премии «Наследие», проводимой под эгидой Её Императорского Величества Княгини Марии Владимировны Романовой.
За двадцать лет сделал свыше тридцати документальных фильмов
об Орске, его предприятиях, организациях и знаменитых людях. Есть фильмы о других городах и посёлках восточного Оренбуржья. Реализует себя как автор, видеооператор, режиссёр или сорежиссёр.
С увлечением работает над созданием музыкальных клипов на песни со своими стихами. Часть из них есть на ЮТУБе. Начал писать прозу. Постоянно публикуется в сборниках издательства «Серебро слов» (г. Коломна).
