Полёт Гагарина в Саратов
Скажите, а вам хотелось бы встретиться с Гагариным? «Да, кому бы этого не хотелось», – скажете вы. И будете правы. Всем, всем хотелось увидеть первого космонавта, особенно, когда он только прилетел. Вся страна тогда стонала от счастья. Я в апреле шестьдесят первого ещё совсем девчонкой была. Помню, как во время урока, вбегает в класс завуч:
– Ребята! Человек в космосе!
Что тут началось! Все повыскакивали с мест, запрыгали, заорали, выбежали в коридор! Учителя никого не останавливали. Они сами готовы были вместе с нами кричать: «Ура!» Прыгать. И снова орать.
Но то, о чём я хочу рассказать, случилось немного позже. Четыре года спустя. Для этого мне нужно спуститься по лестнице моей памяти, до отметки 1965.
Ну, вот, кажется, я уже и в шестьдесят пятом. Мама торопливо завязывает мне белые атласные банты, на едва достающих до плеч косах. А как иногда хочется косы эти распустить, чтобы быть, как взрослая, но нельзя. Седьмой класс. Мы всё ещё пионеры. Шёлковый галстук каждое утро нужно гладить, а к концу дня он всё равно закручивается сосульками.
Сегодня особый день. Всё должно быть с иголочки: и белый фартук, и кружевной подворотничок, и галстук, и даже сбитые носы ботинок.
– Главное, погромче и с выражением, – говорит мама. Ей сегодня во вторую смену, и она с удовольствием снаряжает меня в путь.
Брат, в отличие от мамы, счастливым не выглядит. Кому же хочется расставаться с любимым фотоаппаратом, на день рождение отцом подаренным? Мало ли что сделает с ним эта неумеха: уронит, потеряет. Но всё-таки он милостиво вручает мне на длинном ремешке, в красивом кожаном футляре фотоаппарат «Фэд-2».
– Выдержку, как я учил, – напоминает он. – Скажешь «Раз-два», и только тогда отпускай. Поняла?
– Да, поняла, поняла, – отвечаю, вешая фотик через плечо. Нужно торопиться. К десяти ноль-ноль к школе подъедет автобус и весь наш седьмой «А», вместе с директором, завучем и моей любимой учительницей по литературе умчит в самый центр Саратова. Туда, где посреди площади стоит огромный Ленин, указывающий рукой далеко-далеко, ещё дальше, чем заводская окраина, называемая «Вторая дачная», где и протекает моя жизнь. Как раз напротив Ленина и находился Центральный дворец пионеров, куда нас, нарядных, с мешочками для сменной обуви, горнами и флагами, привезли за час до его появления.
Кажется, пора, наконец, разъяснить, ради кого было всё это затеяно. Конечно же, ради него – первого космонавта земли Юрия Алексеевича Гагарина. И сегодня, 7 января 1965 года, шел уже третий день его пребывания в Саратове.
Все знали, что именно здесь, в нашем городе он учился, только не в школе, а в индустриальном техникуме, и здесь же в аэроклубе ДОСААФ впервые сел за штурвал самолёта. И даже после космоса приземлился здесь, недалеко, в заволжских степях.
Кому из взрослых дяденек или тётенек пришла в голову мысль, чтобы Гагарин, помимо всех важных для него встреч, побывал ещё и на новогодней ёлке во Дворце пионеров, наверное, уже никто не узнает. Да, это и не так уж важно. Самое, пожалуй, фантастическое, что выбор пионеров, приветствующих его, пал на наш класс. В мои школьные времена каждый класс обязательно носил имя какого-нибудь героя. Так случилось, что наш класс носил имя первого космонавта. Разминуться мы уже не могли.
Нас принялись расставлять по обе стороны широкой парадной лестницы Дворца пионеров. При звуке горна, возвещавшего о появлении Гагарина, мы должны были дружно взметнуть руки в пионерском салюте, и опустить только тогда, когда космонавт, поднявшись по лестнице, пройдёт в зал.
Пока все тренировались, учительница литературы тихонько отвела меня в сторону.
– Написала? – тоном заговорщицы поинтересовалась она.
– Написала, – таинственно прошептала я.
– Прочти, – Любовь Фёдоровна придвинулась ко мне поближе. – Только, негромко.
И тут я вдруг вспомнила, что томик Пушкина, с вложенным в него листочком со стихами, забыт в раздевалке. Кинулись туда. Гардеробщицы не было. Повсюду топырились чужие пальто и валялись мешки со сменкой. Где же искать?
– Скорей! Он уже вот-вот приедет, – торопила учительница, наблюдая, мои неистовые попытки разворошить всё и вся. Наконец, я нашла его. Вот он – томик Пушкина!
Не очень громко, но с выражением, прочла я ей, наконец, стихи, сочинённые для космонавта. Любовь Федоровна осталась довольна:
– Тебя объявят сразу после рапорта председателя отряда.
И уже на пути к лестнице поинтересовалась:
– А Пушкина зачем прихватила?
– Для автографа.
– Приехал! – словно ветер разнеслось по всему зданию. Едва я успела встать на отведённую мне ступеньку, как раздались пронзительные звуки пионерского горна. С фотиком на плече, сжимая одной рукой первый том Пушкина, и салютуя другой, я застыла вместе со всеми.
Двустворчатые двери распахнулись, и первым в дверном проёме появился он. В военной форме, красивый, улыбающийся, а за ним ещё какие-то люди. Быстрым лёгким шагом Гагарин стал подниматься по лестнице. Засверкали фотовспышки, зажужжали фотокамеры, и космонавт вместе со свитой вошёл в зал, полный аплодирующих ему детей и взрослых.
Дорогих гостей усадили в центре, прямо под Ёлку. Только перед Гагариным поставили небольшой столик и микрофон. Торжество началось.
По знаку завуча, мы, все двадцать четыре семиклассника, быстро покинули лестницу, и, стараясь шагать в ногу, торжественно проследовали в зал. Со знамёнами, под стук барабанов, словом, всё, как положено.
Гагарин и все, кто был в зале встали, а мы выстроились перед гостями.
– Смирно! – выкрикнул наш председатель отряда Колька Карагодин и пошёл к микрофону. Говорил о том, как класс боролся за право носить имя космонавта, как собирали вырезки из газет, как встречались с его друзьями. Колька хорошо всё дома выучил, и у него здорово получилось. Гагарин, понимая серьёзность момента, слушал внимательно, без улыбки. А потом очень тепло нас всех поблагодарил.
– Вольно! – скомандовал Колька, вернувшись в строй. Мы быстренько сели, на приготовленные заранее стулья.
Не успела я и глазом моргнуть, как в микрофон объявили:
– А сейчас, ученица седьмого «А» класса Наташа Суслова прочитает стихи собственного сочинения.
Меня вытолкнули вперёд, прямо к микрофону. Лихорадочно сжимая в руках Пушкина, не помня себя от волнения, я начала:
Сенсация и новость в мире!
Всем этот день запомнится навек.
Звучат слова взволнованно в эфире:
Штурмует космос первый человек!
Невероятное, вдруг, былью стало.
Ракета, оторвавшись от земли,
Промчалась, возвестив начало
Космического звёздного пути!
Пройдут года и наши корабли,
Гагаринскому следуя примеру,
Во имя Родины, во имя всей земли,
Помчат нас на Луну и на Венеру.
Но навсегда в истории Земли
Останется жив подвиг дерзновенный,
Как первый в мире русский человек
Одерживал победу над вселенной.
Первый раз в жизни читала я свои стихи на публике. А вдруг, космонавту не понравится? Но, нет. Одобрительно кивает. Хлопает. Привстал. И, вот, я уже шагаю ему навстречу, протягивая дорогой моему сердцу томик Пушкина для автографа.
Тут мне хочется ненадолго прерваться и немного рассказать об истории этого томика. Боюсь, что другого случая у меня просто не будет.
Во времена моего детства хорошие книги просто так в магазинах не продавались. Их нужно было «доставать» разными способами. Особенно трудно было с подпиской на собрания сочинений известных классиков. На заводе, где работал отец, такую подписку тянули по жребию. И надо же было такому случиться, что повезло тогда именно ему.
Первый том А.С.Пушкина, в специальной картонной коробочке, пришёл к нам по почте, на следующий год после полёта Гагарина в космос. Мы с братом чуть не передрались, споря, кому первому его читать. Однако вскоре брат захлопнул книжку и вернулся к своему любимому «велику», так тогда мальчишки называли свои велосипеды. И Пушкин достался мне. Не могу сказать, чтобы сразу понравился. Было совершенно непонятно, кто это такие: Купидон, Эрот, Феб, Вакх, Фавн, Мельпомена. Да, разве перечислишь всех, кто населял этот неизвестный, ни на что непохожий мир? Пришлось поспрашивать, порыться в школьной библиотеке, и даже тетрадочку специальную завести. Но отступать не хотелось, стихи притягивали, завораживали и волновали.
Кажется, в классе пятом, показала свои первые стихотворные опусы учительнице. Она посоветовала мне не употреблять таких слов, как «глава», «хвала», «внимать», «длань», «хладный», потому что в современном языке таких форм уже нет.
В том снежном январе 1965 года выпуск десятитомного академического издания А.С.Пушкина в стране подходил к концу. К приезду Гагарина в Саратов книжную полку нашей семьи украшали уже девять томов поэта.
Однако вернёмся снова в празднично украшенный зал. Космонавт берёт мой любимый томик, открывает, и достаёт из внутреннего кармана блестящую авторучку, которая почему то не сразу расписывается. Первые буквы подписи получаются неяркими, зато в последние, кажется, вкладывается вся энергия. Счастливая, сажусь, наконец, на какой-то свободный стул.
А Гагарин уже начал рассказывать о своём полёте и отвечать на вопросы:
– Земля из космоса, какая? Очень красивая. Она, будто, накрыта голубым плащом.
И ещё он говорит, что мечтать человеку нужно обязательно. Без мечты жить нельзя. А цели себе в жизни нужно ставить большие. Это только поначалу они могут казаться несбыточными…
Я слушаю, и тихонько рассматриваю гагаринскую подпись. Она похожа на след, оставшийся от головокружительного взлёта. Даже не важно, от какого. Важно, что этот взлёт был.
Представляю теперь, как обзавидуется брат! И в эту же секунду вспоминаю про его фотоаппарат, который всё это время без дела проболтался на моём плече.
Гагарину, между тем, подносят внушительную книгу отзывов, куда он что-то сосредоточенно вписывает.
Именно в этот момент, изловчившись, я снова оказываюсь перед ним. Вижу недовольное лицо завуча. Чувствую, как меня пытаются поймать за руку и вернуть на место. И всё-таки успеваю сделать снимок! Один единственный. Без всяких там «раз-два» – просто на что-то нажимаю и отпускаю.
А, между тем, встреча с космонавтом подходит к концу. Дальше всё происходит в обратном порядке: выносятся знамёна, гремят барабаны, трубит горн. Мы на ступеньках лестницы – руки в прощальном салюте.
Ах, да! Обещали, что потом ещё будет в зале новогоднее представление, но наш класс почему-то сразу повезли обратно домой.
То, что ожидало меня дома, я даже себе и представить не могла. Оказывается, встреча с Юрием Гагариным весь день транслировалась по местному радио. А, так как в те времена абсолютно у всех круглыми сутками на кухне работала радиоточка, то все без исключения жильцы нашего трехэтажного, построенного ещё пленными немцами, дома, уже успели насладиться моими стихами. Приходили соседи сверху и соседи снизу. Поздравляли. Расспрашивали. Рассматривали автограф. Родители, радостно взволнованные, поили всех чаем.
Но это, как, потом, оказалось, было только начало.
На следующий день главная газета в городе – газета «Коммунист», которую выписывало большинство саратовцев, напечатала о космонавте подробнейший репортаж. И, конечно, не забыла про встречу с пионерами, и, конечно, рассказала про меня, и мои стихи. Даже небольшой отрывочек привела. А областная газета «Заря молодёжи», так, та вообще места не пожалела, и стихи целиком напечатала.
Казалось, слава и внимание, так, неожиданно свалившиеся на меня, никогда не закончатся.
Однако вскоре космонавт отбыл в Москву. Теперь всё реже кто-нибудь на нашей «Второй дачной», останавливая родителей, интересовался:
– Так, это про вашу Наташу?..
Через пару недель о приезде Гагарина в Саратов уже почти не вспоминали. Брат с отцом, наконец-то проявили фотоплёнку. В ванной у них была целая лаборатория: с красным светом, огромным фотоувеличителем и бесконечными реактивами. Фотография получилась так себе. Слишком светлая, не очень чёткая, с белой полосой посередине. Космонавт, наклонившись что-то не то читал, не то писал. Зато три больших звёздочки на погонах и звезда героя были видны.
Казалось, уже ничего, связанного с Гагариным, больше не произойдёт в моей жизни.
Каково же было моё удивление, когда через месяц на дне почтового ящика, вдруг, обнаружился маленький почтовый квиточек. Областная газета «Заря молодёжи» прислала гонорар за мои стихи. Могла ли я предположить, что за это ещё и платят! Деньги ходила получать вместе с мамой. Один рубль и восемьдесят копеек. На это можно было купить целый килограмм колбасы, если, конечно, отстоять длинную очередь. Но моя мудрая мама придумала приобрести на эту сумму какой-нибудь интересный сувенир. В нашем универмаге как раз такой продавался: половинка земного шара, с надписью СССР, а над ним на тонкой блестящей проволоке маленькая серебристая ракета. У нас даже ещё сорок копеек после покупки осталось.
С тех пор этот сувенир на специальной салфеточке, не один год украшал наш чёрно-белый телевизор. Но однажды кто-то из гостей нечаянно смахнул его. Серебристая ракета отлетела от проволоки, и как не пытались мы с мамой приделать её обратно, постоянно отваливалась. В конце концов, сувенир куда-то убрали, а потом и вовсе потеряли.
С тех пор прошло много лет. Страна, как и мои одноклассники встречавшиеся когда то с Гагариным, сильно изменилась. Говорят, изменился и Саратов, в котором я тоже давно не была.
Но, что бы не менялось в нашей, такой непростой, сегодняшней жизни, двенадцатое апреля для меня всегда останется праздником. В этот день я обязательно открываю первый том А.С.Пушкина.
И вот, она снова передо мной. Его подпись. Похожая на след, оставшийся от головокружительного взлёта. Даже не важно, от какого. Важно, что этот взлёт был.
