Сорок Капель, или Тринадцатый подвиг Геракла
(новелла) 18+
В бухгалтерском отделе малоизвестной строительной организации жизнь протекала буднично и рутинно. Бухгалтерию представляли четыре бухгалтера, из которых одна — главбух, другая — зам и две рядовые бухгалтерши, все молодые приятные женщины. Все они обладали неуловимым сходством между собой. Одинаковые причёски, одинаково красные губы. И все формировались в эпоху реформ Гайдара — Ельцина. Поэтому в психологии бухгалтеров разница в возрасте не имела значения. Круг интересов их совпадал с общей комнатой, в которой они работали, с одной и той же помадой на ярких фигурах их губ, с относительно большой зарплатой бухгалтеров и с общей заботой о любимых детях. Как бы в подтверждение общности их характеристик, у них были созвучные имена. Бухгалтеров звали Леля и Нинеля, главбуха — Неля. Лишь заместительницу главбуха звали Кралей. Очевидно, то было не имя, а кличка. Обилие одинаковых именных окончаний на «ля», очевидно, тоже сближало. «А мужей? — случайно спросил у них их же сотрудник. — Мужей-то вы любите?» Они ответили одинаково: «Какая любовь, так просто…». Однако любовь неуничтожима, как и душа. Она может лишь быть придавленной, притупленной, униженной или зачерствелой. Червь её где-то скрывается в виде элементарной частицы. Свойство этой частицы таково, что она в один прекрасный момент может внезапно вырасти до размеров Вселенной. А иногда она не дорастает и до огурца.
Но наступило косное время, когда не до любви. А как же это произошло? А незаметно и, как всегда, шиворот-навыворот. В «прошлой жизни» Неля была завучем средней школы, Леля — преподом математики в вузе, Нинеля — экономистом райисполкома, а Краля была где-то психологом; и все они были комсомолками и коммунистками… А их нынешний предводитель-директор был первым секретарём обкома ВЛКСМ. Ныне они, подобно атеистам, ставшим верующими, сменили свою «религию» на денежное безбожие бухгалтеров и бизнесменов.
Спрятавшийся червячок любви размером с элементарную частицу в этот раз выглянул из-за их персональных компьютеров. Червячок инстинктами предполагал, что речь может пойти о любви. Так бывало не раз, когда женщины балдели за своими компьютерами. Тогда они и начинали…
— А вот говорят, что Геракл в своём тринадцатом подвиге за одну ночь лишил девственности сорок дев… Правда ли?.. — сказала главбух Неля. На её слова вначале не обратили внимания. Но недолго не обращали. Тема вечнозелёная, неиссякаемая, даже тогда, когда любви нет, а так просто. Откликнулась та, которая была всех белее, всех милее и красивее, — Краля.
— Будь я среди сорока дев, на мне бы он точно остановился и дальше бы не пошёл… — сказала она. Очень смелые слова, не хуже, чем у той девицы, которая сулилась родить царю богатыря. Её бы слова да в чьи-то уши!
— Миф всё это. Сказка. Тринадцатого подвига вообще не было. Их было всего двенадцать. Мой муж с одного раза засыпает, и будить его бесполезно… — включилась в беседу бухгалтер Леля, математик, всё знает в счёте. Тоже понятно, почему и у неё «так просто».
— Нет, ну в медовый месяц бывало кое-что похожее… — не осталась в стороне бухгалтер Нинеля, бывший экономист. Женщины рассмеялись и как бы забыли интригующую присказку. Червячок любви свернулся в элементарную частицу. Видно, сегодня не тот день… Но пока бухгалтеры тыкали златокольцными пальцами в цифры клавиатуры, возникали новые мысли. А мысли рождают темы. Новая тема счастливо ознаменовала опять цифру «сорок».
— А правду говорят, что если пить каплями через определённое время, то через сорок капель будешь пьяная? — снова начала беседу главбух Неля. Видимо, и в школе у завуча Нели было много своих идей и тем.
— Да ну! — в один голос не согласились бухгалтерши.
— Мужики хлещут по сорок стаканов неделями, и им подавай хоть сорок бочек, — обосновала скепсис Леля. Возобновилась беседа.
— Это стаканы, а капли якобы действуют более сильно… — настаивала главбух.
— В конце концов, это мы могли бы проверить и сами… То есть без мужиков… — внесла свежую мысль Краля. Эти слова её тоже были заметными и услышанными.
— Канешна. Им лишь покажи каплю, вынут стаканы… — высказала общую мысль неопределённо кто.
— Нечего молоть. Хотели проверить — давайте проверим! — решительно высказалась Нинеля, у которой в медовый месяц было нечто похожее…
— Кто сбегает? — как бы спросила, но как бы распорядилась Неля, главбух. Самой молодой была та, кто белее и милее. Ту и послали. Та и сбегала. Краля, «канешна». Даже откуда-то пипетка обнаружилась, хотя за ней не посылали. Началась выработка регламента. Регламент согласовали таким. По пять капель через десять минут. Перед обедом. Не запивая, не заедая и не выплёвывая. Впрыскивание и сглатывание капель под общим контролем. С тем расчётом, чтобы сорок капель по пять из них выпить через каждые 10 минут восемь раз. То есть через 80 минут, или час двадцать минут. Как раз к 13 часам, к обеду… Всё чётко, как в бухгалтерии.
Эксперимент начался.
После первых пяти капель никакого эффекта не обнаружилось. Даже губы не обожгло. Хотя чем там обжигать было? Но пили по очереди и следили за тем, чтобы впрыскивание и сглатывание без выплёвывания происходило на самом деле. Больше смеха, чем дела. И с некоторым нетерпением поджидали истечения десяти минут. Работу лишь обозначали. Выпили по второй… Все. Методом впрыскивания и сглатывания без симуляции. Тот же эффект — никакого эффекта. Однако после третьей порции капель женщины почувствовали изменения. Но изменения были ничтожными, о них бы и не говорить. Но ведь шёл эксперимент. Говорить приходится о любой малости. Поэтому и разговоры фиксируются.
— Наливай!..
Выпили по четвёртой порции. И только тут стало заметно, что женщины повеселели. Хотя в словах это не было высказано. Просто шутить стали чаще.
— С этих капель ни дать ни взять… — сказала главбух слова, всем известные. В них и смысла уже не слышалось, обкатались слова. Но тут все дружно вспыхнули смехом, словно затёртый смысл вдруг открылся заново.
— Вот опьянеем, случай будет учить мужей. Купим «мерзавчика» и выставим на стол, с пипеткой… Несколько лет можно пить из декоративного флакончика… А главное, пробудим к себе интерес мужей. Не как у Геракла, но хоть понедельно… — размечталась бухгалтер Лёля, та, у которой муж засыпает быстро, не добудишься… Коллеги хихикали.
— А всё же сомнительна эта история Геракла с девственницами… — возобновила с подачи Лели начальную тему завуч, то бишь главбух. Элементарная частица любви сразу насторожилась, то есть приподняла голову или крылышки.. Не исключалось, что именно сейчас и начнётся… И крылышки и головка стали расти, обретая формочку куклы со всеми чертами и очарованием девочки.
— Далась эта тема! А впрочем… Я поняла, что ошиблась на трезвую голову… Тринадцатого подвига, думаю, не пропагандируют по нравственным соображениям… Но, как психолог, я поторопилась со своим заявлением… — говорила молодая женщина Краля. Тело выдавало в ней царевну. Оно этак царственно потянулось, задрожало и хрустнуло, плечи жарко дрогнули под своими ладонями. Наоборот, показалось, что «на трезвую голову» она была права, от неё мог и не отойти Геракл… От момента преображения Крали стала наливаться царскими кровями бессменная частица любви. Но тут весь коллектив оживился так дружно, что сквозь смех пробивалось желание каждой высказаться в свете «открывшихся обстоятельств». Права оказалась «частица» и стала наращивать мускулы женской красоты и очаровательной силы.
— Я тоже ошиблась, — заявила Леля. Условно говоря, событие с Гераклом надо рассматривать в целом, делённом на части… — бывшему математику не дали далее говорить, то есть перебили.
— Я вам так и клонила, что это было организованное мероприятие. У Геракла должны были быть много помощников, дело, возможно, было в каком-то дворце, где размещались красавицы в комнатах… — развивала свою идею главбух, завуч школы. Но и ей не дали развить. Тоже перебили.
— Я вам сразу давала намёк, что в медовый месяц возможно… А Геракл-то герой… — успела втесниться в дискуссию Нинеля.
— Стоп, стоп! — закричала Краля. — Мы забыли о каплях…
Она начала «раздавать» или разносить пипетку. Женщины быстро глотали пятую порцию, всем хотелось сказать слово. Едва утёрли губки, как с места в карьер начали спорить. Все с высшим образованием, нельзя забывать.
— Я, как психолог…
— Я, как математик…
— Я, как экономист…
Некоторый вразумительный итог подвела главбух, бывший завуч.
— Я представляю, какое это было интересное событие. На этот подвиг могли съехаться окружающие цари и иные герои. Была создана неподкупная ревизионная комиссия… Я представляю себе и царей и могучего Геракла… Права Леля. Геракл, подобно нам, разделил число «сорок» на восемь порций, то есть групп, по количеству часов в состязательной ночи. В каждой группе их оказалось по пять девственниц. Психолог исправилась в том, что увидела в каждой группе не пять, а четыре плюс одну… Этой одной ей и хотелось бы стать на трезвую голову…Нинеля была права в том, что даже обыкновенный мужик может в хорошем случае любомиловать и любоимывать жену в ночи без счёта, но не уступая героям… Она убеждена, что её муж, при нашем раскладе, тоже бы справился с задачей, а он у неё не Геракл…Что оставалось Гераклу? Восемь девственниц для него — это семечки. Он без всякого интима дефлорировал четырёх девственниц, на что ему требовалось мало времени, а на пятой он испускал дух и гены… То есть он поступал «просто так», «так просто». То есть так глубоко мы опустились?
А потом почти целый час отдыхал с нею, как хотела Краля, пока была трезвой… По окончании часа он шёл в другие комнаты и делал своё статистическое, а не героическое дело, пока не подходила нужная комната. В ней повторялось главное действие. Он спал или отдыхал там неполный час, набираясь сил… Таким образом…
Главбуху не дали подвести полный итог, вышло время для шестой порции… Под общий хохот слизнули капли и потребовали по седьмой. Желание было санкционировано главбухом, и последовательно «выпили» по седьмой порции из пяти капель. В запасе оставалась всего одна порция, и тогда следовало подводить итог собственному эксперименту. Но случилось вот что. Выросшая на зашоренных глазах бухгалтеров частица любви во все свои прекрасные открытые глаза с интересом наблюдала происходящие действия. Бухгалтеры её даже не видели. А она была уже размерами взрослой женщины, лишь превосходящей даже Кралю своей девственной свежестью. Именем Люба или Любовь. Ей тоже хотелось участвовать… в неподкупной ревизионной комиссии при подвиге Геракла.
Едва снова отёрли губки, как главбух запела:
— Расцвела у окошка белоснежная вишня… — женщины дружно подпели. В сущности, можно было и не подводить итогов, всё было ясно. Но на пение женщин в их комнату почти сразу явилось несколько любопытных сослуживцев. Среди них были директор строительной организации, то есть бывший обкомовский секретарь ВЛКСМ, его заместители и прорабы.
— Что здесь происходит?! — грозно потребовал объяснить директор. А что надо было объяснять при виде незаметно початой бутылки и обмякшей пипетки рядом с нею?
— Да мы тут хотели по сорок капель в связи с днём рождения Крали… — хотела приврать главбух.
И что сделал директор? Он деловито подошёл к кулеру, взял из него несколько бумажных «стаканов» и передал прорабу. Прораб ловко разлил «остаток» бутылки по «стаканам» и все мужики дружно выпили. Пипетку небрежно смахнули в мусорную корзину.
— С днём рождения вас, уважаемая нами Краля! — поздравил директор «именинницу», и все пошли в столовую обедать. Люба ахнула. Её не пригласили с собой пообедать. Её даже не заметили. То был один коллектив новой формации производителей денег, главного стимула и идеала нового строя России. За столами то и дело слышались взрывы смеха. Интимная тайна двух экспериментов, видимо, стала явной… Им было невдомёк, что в новый мир они позабыли взять с собой Любу-Любовь. Если при Ельцине «просто так», то чего же ожидать при развитом капитализме?
А червь любви, испытав уже телесные муки женщины, с уходом компании свернулся в элементарную частицу и прикорнул где-то под клавиатурой Крали. Это была придавленная, зачерствелая, притупленная и униженная частица, способная лишь во время бесед о любви пытаться расправлять свои крылышки. До размеров Вселенной и даже до размеров огурца она уже давно не дорастала. Девица-то царю родила богатыря. А Любушку загнали под клавиатуру капитализма. Ерошь их ежи, кто загонял.
Об авторе:
Юрий Григорьевич Тупикин, родился 09.04.1936. После окончания средней школы в 1955 г. призван на службу в Воздушно-десантные войска, где окончил годичную полковую школу младших командиров. После этого поступил в Алма-атинское Воздушно-десантное училище, которое окончил уже в Рязани, куда было переведено училище. В течение 20 лет служил в полках ВДВ на офицерских должностях.
В 1962 — 67 г.г. заочно окончил философский факультет МГУ имени М.В. Ломоносова. В 1978 году окончил академические курсы по специальности «Философия». 11 лет преподавал марксистско-ленинскую философию в высших военных училищах (в училище связи — в Томске и в политическом училище — в Новосибирске).
Полковник в отставке. После увольнения со службы начал осуществлять мечту всей своей жизни — писать художественные произведения. Главная работа — историко-философская реконструкция устоев Руси: ЯЗЫЦЫ сыну-деду, сыну-отечу и сыну-внуку по причту рода родовичей русичей. ЯЗЫЦЫ определили тему художественного исследования язычества, которому посвящены роман-трилогия «Язычники. Вкушение целомудрия» и роман «Выборы». Остальные произведения так или иначе затрагивают или усиливают проблемы нравственности и устоев российского общества.
