Ветер
Речь пойдет об одном подростке. Мальчику 15, а жизнь уже заставила его возненавидеть окружающий мир. Мать-алкоголичка, родного отца он никогда не знал. Отчимов было столько, что он не помнит некоторых имен. Тяжелая работа по дому, начиная с самого раннего возраста.
Да, этого мальчика жизнь потрепала. И общество его притесняет, мол, отброс. Была одна отдушина всю его маленькую несчастную жизнь – бабушка. Наверное, только благодаря ей мальчика не забрали в детдом. Как бы ни было ему трудно и противно находиться рядом с матерью, она – родной ему человек. А что детдом? Вроде бы кормят, одевают, обувают, а порядки на самом деле хуже, чем в тюрьме. Ни тебе близкого человека рядом, ни тебе прогулок под звездным небом, ничего.
Свобода для Ромы была главным счастьем в жизни. Он сравнивал себя с ветром. Ветер свободен и независим. Ветер гуляет там, куда другим вход воспрещен. Ветер силен и опасен. Ветер благороден.
Бабушка всегда говорила: «Держи нос по ветру». Эти слова глубоко запали в душу маленькому мальчику, а вскоре стали неотъемлемой частью его уже достаточно взрослой жизни.
Бабушка жила вместе с мальчиком и его мамой. У них была большая трехкомнатная квартира – результат долгого изнурительного труда теперь уже престарелой Серафимы Ивановны. Сердце обливалось кровью, когда она изо дня в день слышала за стенкой на кухне пьяные дебоши, устроенные собутыльниками ее дочери. Еще больше женщина расстраивалась, когда встречалась с ней в коридоре. Ничего не осталось от былой красоты некогда успешного бухгалтера. Глаза не выражали ровным счетом ничего, кроме желания выпить, никогда не исчезающие синяки по всему телу и на лице, полностью беззубый рот. Словом, обычный алкоголик.
Серафима Ивановна всю жизнь пыталась оградить единственную дочь от ударов судьбы, все проблемы старалась брать на себя, все вопросы решала сама. Это и стало отправной точкой в незавидной судьбе Лизы – дочери старушки. У нее перестала складываться работа главного бухгалтера, когда в компании сменился руководитель. Елизавету постоянно просили подделывать документы, править в меньшую сторону налоговые отчеты. В итоге, когда правда всплыла, виноватой осталась она одна. Несколько лет колонии, затем – условно досрочное за примерное поведение. К тому времени, как Елизавета вышла из тюрьмы, ее второй муж давно ушел к другой, семилетний сын жил с бабушкой и знал, что где-то у него есть мама, но при встрече с ней сказал, что лучше бы у него никакой матери не было.
Потом полгода тщетных попыток устроиться на работу по специальности. Затем полтора года подработок уборщицей в нескольких организациях. Все влиятельные друзья женщину покинули. Жить стало тяжело. Все деньги, заработанные Лизой за уборку помещений, уходили на еду, иногда не хватало. В основном жили на пенсию Серафимы Ивановны и на ее заработок репетиторством. Старушка отлично знала русский язык и преподавала его на дому.
Однажды Елизавета больше не смогла терпеть такой жизни и сорвалась. Пришла домой невменяемая от выпитого алкоголя. После этого долго отходила от похмелья. Но, к сожалению, так и не отошла.
В пьяном угаре ей было легче переживать все жизненные трагедии. Сына она почти перестала узнавать. А в один не очень прекрасный момент сердце старой Серафимы Ивановны не выдержало всей этой картины. Роме было тринадцать, когда его бабушка умерла. Вот теперь-то и настала такая жизнь, хоть волком вой.
– Матросов! – вернул Рому в реальность строгий, но немного писклявый голос учительницы, – Ты слушаешь?
– Да, Мария Васильевна, – соврал мальчик, пытаясь прокрутить назад всю пленку мыслей и вспомнить, о чем говорили на уроке.
– Ну, тогда расскажи нам то, что я поведала вам на уроке.
Мария Васильевна пристально смотрела на Рому, от этого взгляда холодок шел по коже. Все сидящие впереди мальчика ученики тоже обернулись, чтобы смотреть и слушать одновременно. Рома старался соединить все обрывки услышанного воедино, чтобы сказать хоть что-то, но ничего не получалось. Он стоял, краснея, словно спелый помидор, но ни слова вымолвить не мог. Послышались смешки по всему классу, это еще больше сбивало с толку.
– Матросов, задержись после урока, побеседуем, – наконец, произнесла учительница, – Садись.
Он сел и обхватил голову руками. Какой позор! Как можно было опять улететь мыслями далеко от школы, уроков и всех житейских проблем? Пара девочек все еще искоса поглядывали на Рому и хихикали. Когда парень поднял голову и посмотрел на них, девочки сразу отвернулись от него и замолкли.
После звонка все сломя голову побежали в столовую. Рома же с обреченным видом подошел к учительскому столу.
– Присядь, – Мария Васильевна показала на место за первой партой напротив ее стола. Рома сел. – Матросов, я не понимаю, что с тобой не так!?
Рома посмотрел на учителя удивленно, не зная, что ответить на такой расплывчатый вопрос. В его семье все не так, жизнь его хуже, чем у остальных, да и вообще…
– Ты такой способный мальчик, но на уроках очень рассеянный… Закройте дверь! – рявкнула Мария Васильевна на учеников, которые подглядывали в узкую щелочку; уже спокойнее она произнесла, – Я читаю твои сочинения и поражаюсь твоим рассуждениям. Ты действительно думаешь так, как пишешь о произведениях?
– Да, я прочел книгу и совсем с вашими замечаниями не согласен, – резко ответил Рома, тема художественной литературы была для него особенной.
– Как ты рассматриваешь образы героев! Это абсолютно идет вразрез с мнением уважаемых критиков. Они – профессионалы, их мнение особое. Пойми.
– Их мнение субъективное, – буркнул Рома, – моё – тоже. Учительница посмотрела на своего ученика и улыбнулась.
– Рома, у тебя дар, – примирительным тоном сказала Мария Васильевна, – развивай его, будь внимательнее на уроках.
– Мне просто нравятся книги, вот и все, – Рома не хотел, чтобы его в чем-то хвалили, хотя было чертовски приятно.
– Подумай, может, ты захочешь заниматься литературой всю оставшуюся жизнь, – учительница вытащила из своего портфеля потрепанную старую книгу и протянула мальчику, – На, почитай, такого в школе не проходят.
Рома взглянул на обложку и, прочитав название книги, просто задохнулся от переполнявшей его радости. Книга Джеймса Джойса, перевод максимально приближенный к оригиналу, безо всякой редакции, безо всякой цензуры. Это просто шедевр! Рома не знал, как и благодарить свою учительницу русского языка и литературы.
– Иди на урок, а то перемена скоро закончится, – засмеялась Мария Васильевна, увидев реакцию ученика.
– Я… – Рому переполняли эмоции, слова не собирались в предложения. – Это… Я аккуратно… Я… Того… Верну. Спасибо!
Он побежал на геометрию таким счастливым, каким был в последний раз, наверное, только при живой бабушке, которая всякими мелочами создавала улыбку на его лице.
Дома книгу приходилось прятать основательно. Мать, когда ей не хватало денег на очередную бутылку, обыскивала всю квартиру в поисках вещей, которые можно было бы продать. И даже не смотря на то, что Елизавета вот уже 8 лет не могла протрезветь, цену искусству знала. И если бы обнаружила такую книгу, как дала Мария Васильевна Роме, то сразу бы предприняла меры по ее продаже. Покупатели нашлись бы быстро и дали за нее немало. Поэтому утром парень клал книгу вместе с учебниками в сумку и уносил в школу, а когда приходил, то на ночь прятал ее в отверстие в стене, которое было прикрыто фанерой и завалено картонными коробками. Из этого угла мать уже все продала, и больше там никогда не смотрела. В этом укромном месте Рома хранил все свои ценные вещи.
Бабушка оставила ему свои золотые серьги и несколько колец, и строго-настрого наказала, чтобы при острой необходимости он смело эти драгоценности продавал. Но для Ромы это была единственная память. Мальчик решил ни при каких обстоятельствах бабушкины вещи не продавать. И матери он этого сделать тоже не позволит.
Как это часто бывает в школах в конце зимы или начале весны, в выпускные классы приходят представители всевозможных учебных заведений. Рома учился в 9-м.
Так вот и в его 9-й «В» класс стали приходить преподаватели из различных колледжей. Один из них очень заинтересовал Рому. Представитель филиала одного столичного учебного заведения приглашал учеников поступать в их колледж. Прилагался огромный перечень всевозможных гуманитарных наук. Рома загорелся желанием попасть туда.
Он поднял руку, чтобы задать вопрос.
– Да, у тебя есть вопрос? – почти не глядя спросил его преподаватель.
– Да, – Рома встал со своего места, чтобы его было хорошо видно и слышно, – а ваш колледж общежитие предоставляет?
– Конечно! – с наигранным весельем ответил мужчина и впервые посмотрел на мальчика, – Как… Как, говоришь, тебя зовут?
Мужчина почему-то сильно удивился, округлил глаза и начал заикаться, глядя на парнишку.
– Роман Матросов.
– Останься после презентации, я отвечу на все твои вопросы, хорошо? – мужчина вернул себе прежний тембр голоса, и удивление медленно начинало маскироваться выражением лица истинного профессионала.
Рома дождался окончания презентации, ученики, вздохнув с облегчением, начали выходить из класса. Преподаватель, дождавшись, когда последний лишний человек выйдет из комнаты, закрыл дверь и спросил:
– Рома, откуда ты?
– Ну, я здесь на Ленина живу, – мальчик не понимал, к чему этот вопрос. Неужели из-за того, что он живет недалеко от колледжа, ему не дадут комнату в общежитии?!
– А мама твоя случайно не Елизавета Матросова? – глаза у мужчины горели каким-то фанатичным интересом.
– Да.
– Господи! Какой ужас! – мужчина взялся за голову и продолжал причитать, – какой же я дурак!
– Степан Аркадьевич, с вами все хорошо? – Рома испугался за мужчину, вдруг у него станет плохо с сердцем и он умрет так же, как умерла два года назад бабушка мальчика.
Вдруг Степан Аркадьевич схватил парня за плечи и стал пристально вглядываться в его лицо. Рома остолбенел, желание поступать в этот колледж начало пропадать.
И тут мужчина отпустил мальчика и тихо, будто размышляя, сказал:
– Глаза мои… Я не ошибся…
Тут до Ромы дошел весь смысл только что произошедшего. Бабушка однажды сказала внуку, что папа у него есть, он успешный человек и что Рома очень на него похож. А однажды Рома услышал, как мать в пьяном угаре кричала что-то про то, что жизнь ее была бы другой, скажи она Степе про ребенка. Мальчик не придал особого внимания ее словам, но теперь он, кажется, понял.
– Отведи меня к своей маме, – попросил Степан Аркадьевич, потирая глаза, чтобы не выступили слезы.
– Может, не надо? – с опаской проговорил Рома.
– Я готов ко всему, малый, – уже бодрее ответил мужчина, обнимая парня за плечи, – Буду держать нос по ветру.
Рома от услышанных слов просиял. Сейчас он мечтал только об одном: чтобы этот эпизод его жизни никогда не стирался из памяти.
