Будем жить
О жизни Бориса Андреевича Проводникова,
моего отца, после фронтового ранения
Хочется начать повествование с нескольких фрагментов моей статьи, подготовленной в 2012-го году для городской газеты «Сургутская трибуна». Статья была напечатана в сокращённом виде, что, естественно, несколько меня огорчило. Но, увы, газета не резиновая — купюры вполне естественны для периодики. Я представлю вам, уважаемый читатель, практически без купюр то, что с любовью написал о жизни своего отца после фронтового ранения, к большому сожалению, ушедшего из жизни на девяносто шестом году в октябре 2019-го.
«Это большое счастье, когда живы родители… В глубине души чувствуешь, как долгие прожитые года делают людей душевно богатыми и несгибаемыми, несмотря на сложности их судеб… Моих родителей — потомственного сургутянина, выходца из древнего казачьего рода Бориса Андреевича Проводникова и уроженку Урала Наталью Николаевну Ромашову — связывала нелёгкая и в то же время интересная, разнообразная жизнь, не отделимая от многих исторических событий…
Отец вернулся с фронта в Сургут инвалидом войны вследствие тяжёлого ранения в руку. Несмотря на больную правую руку, он начал трудовую деятельность.
До 1953 года работал завхозом в Сургутском интернате, откуда вышел один из его воспитанников — известный в Югре художник Г. Райшев (несколько лет назад отец был приглашён на открытие выставки картин этого талантливого художника).
Затем отец работал в Сургутском райисполкоме, Центральном статистическом управлении, районо, а начиная с 1960 г. долгое время был бухгалтером в редакции городской газеты “К победе коммунизма”. Он трудился в редакции под руководством многих сменявших друг друга главных редакторов: П. И. Лежнева, Н. И. Голипада, В. С. Корчемкина, А. П. Зубарева, И. П. Захарова, — от которых всегда получал признание и многие поощрения. Перед выходом на пенсию выполнял более оплачиваемую работу в Сургутском райгосстрахе. Ушёл на заслуженный отдых, имея правительственные награды военного времени и многочисленные поощрения.
Мой отец — скромный, добрый и умный человек, любящий нашу природу, увлекающийся рыбалкой и охотой, ценящий юмор и безобидные шутки, знающий русскую самобытную культуру.
Я помню практически все послевоенные годы. Они, естественно, наложили определённый отпечаток на моё мировоззрение. Вместе с родителями я прожил окончание сталинских времён, затем — хрущёвских и последующие нелёгкие годы… И хочется думать, что если жизнь подарена нам Богом, то Он предоставил её каждому из нас именно для испытания своей человеческой судьбы… Выдержал испытания при “построении социализма, коммунизма”, а затем при перестройке — значит, живи, радуйся и будь счастливым. По тому же пути шла основная масса наших советских людей. Мы, дети середины прошедшего столетия, всегда старались оставаться верными жизненным принципам наших дорогих родителей, которые благодаря их стойкости и предприимчивости не были сломлены разнообразием политической эпохи. Мы, как и родители, любим нашу страну, Сибирский край, родной город Сургут и людей.
Не забываются трудные условия жизни семьи времён нашего с сестрой детства. Отсутствие центрального водо- и теплоснабжения. Своими силами заготовка дров, уход за подсобным хозяйством, включая заготовку сена. Конечно, эти заботы ложились на плечи моих родителей — и трудно приходилось моему отцу Борису Андреевичу после фронтового ранения. По сути дела, одной левой рукой приходилось косить сено, рубить дрова, ухаживать за лошадью и коровой, строить подсобные помещения, выращивать в огороде овощи… И надо было растить и воспитывать нас, детей.
Главное, что я унаследовал от отца, — это любовь к технике и труду.
В середине 50-х годов появились лодочные моторы… Отец одним из первых в Сургуте приобрёл эту технику и успешно осваивал. Конечно, так обеспечивались менее трудоёмкие поездки по реке Обь, а ранее приходилось добираться до места сенокоса или ловли рыбы на вёслах. Я вместе с отцом был очень увлечён нашей семейной инновацией и вместе с ним постигал всё новое. Отец очень любил своими руками делать мебель из фанеры: шкафы, комоды, диваны и т. д. Не надо забывать, что он действовал практически одной левой рукой. У него было и такое хобби — фотография. Выполненные им фото хранятся в наших семейных альбомах и в настоящее время…
Прошло время, ушли из жизни многие близкие родственники, фронтовые друзья, друзья семьи, коллеги по работе, соратники по охоте и рыбалке. Отец, часто вспоминая о них, сожалеет о том, что многое не успели сделать. Как бы ему хотелось продлить в своей судьбе общение с теми людьми и на работе, и на природе!..
С грустью думается ему о том, что сегодня из ушедших на фронт коренных сургутян в живых остался только он. Как правило, отец участвовал в их проводах в последний путь — и, конечно, это отзывалось в его душе дополнительной болью.
Однако моего отца радует, что у него есть внуки и правнуки, рождаются новые правнуки, которые являются продолжением рода Проводниковых, уходящего в историю Сургута XVII–XVIII веков.
Ветеран Великой Отечественной войны Борис Андреевич ощущает большое внимание руководителей городской администрации, редакций газет, городских общественных организаций. Нас, его родственников и друзей, всегда трогает такое внимание к человеку, которого мы любим, которым гордимся».
Мой отец очень скупо поведал мне о своём ранении и его последствиях: «25 июня 1943 года меня тяжело ранило в правую руку, предплечье и лопатку разрывной пулей. Вначале оказали медицинскую помощь в медсанбате на фронте, затем через Москву отправили на лечение в Омск, но из-за отсутствия мест переправили в Кемерово, где я пролежал шесть месяцев. Делали несколько операций, но рана не заживала. И в 1944 году меня выписали домой с открытой раной. По пути я остановился у сестры Олимпиады под Тюменью. А весной первым пароходом вернулся в Сургут. Более чем через десять лет я поехал в Омск, там сделали операцию — и рана зажила. Но рука и по сей день, можно сказать, не работает, а в лопатке, в кости, находится пулевой осколок, правда, он меня не беспокоит… С тех пор и пишу, и работаю в основном одной левой рукой…»
* * *
Если быть совсем точным, мой отец в 1945 году начал мирную трудовую деятельность в артели по пошиву одежды. В Сургуте было создано несколько артелей по бытовому обслуживанию. Он овладел швейным мастерством и впоследствии постоянно имеет швейную машину фирмы «Зингер» — регулярно что-то шьёт на ней для семьи.
А в 1949 году он перешёл на должность завхоза в интернате для школьников, детей местных коренных народов, в основном хантов из близлежащих районов. В интернате было порядка сорока подопечных. Он проработал там четыре года.
Отец добился хорошего почерка и научился рисовать левой рукой. В рамках общественной деятельности регулярно оформлял плакаты к праздникам, упаковки для подарков детям…
Заведовала интернатом Кушникова Сипатра Фёдоровна. Затем она работала завучем в объединённой с интернатом школе № 1, где я учился. У неё внезапно, прямо на каком-то совещании, случился инсульт. После этого она была парализована, ходила с палочкой, но прожила ещё около тридцати лет. Этот удар судьбы был ужасно несправедлив, ведь она так любила жизнь, так старалась нести в неё добро, была замечательным человеком. Но, к великому сожалению, такое случается… У неё было два сына.
Интернат вначале располагался на Барской горе, там было ещё сравнительно немного воспитанников. Затем он переселился в так называемый купеческий дом Ивана Клепикова, в котором теперь находится городской исторический музей. Именно там отец работал завхозом, и там у него были доверенные воспитанники. Это Геннадий Райшев, Михаил Ларломкин, Михаил Немчинов, Александр Икутев и другие.
Почему отец нуждался в помощи воспитанников и выбрал с этой целью доверенных лиц? Весьма непроста была его жизнь. Зарплата завхоза очень скромная, а нагрузка — большая. Надо было регулярно приобретать продукты, раздавать их и делать многое другое… Он доверял этим ребятам ключи от склада, где хранились продукты. Ребята по его просьбе сами открывали склад и выдавали продукты для приготовления обедов и других целей. Никогда ничего не пропало. И помощь ребят позволяла ему в большей мере заботиться о благополучии своей семьи: иногда глава семьи с этой целью уезжал на рыбалку на два-три дня. И в это время ребята полноценно делали его работу.
Также надо отметить вот что. В интернате было несколько коров и лошадей — для них воспитанники интерната косили сено. Ещё они рубили в лесу дрова для топки печей. А помощники уважаемого Бориса Андреевича руководили этими работами. При этом помогали ему в огороде: копали землю, окучивали и выкапывали картошку, которая была чуть ли не единственным главным питанием для здешних жителей.
В общем, с участием доверенных воспитанников хозяйственная работа в интернате выполнялась в необходимом объёме и вполне качественно. Дела поставлены, коровы сыты, лошади ухожены — полный порядок.
И ещё несколько слов про интернат… В Сургут привозили эвакуированных детей из Ленинграда в возрасте от двенадцати-тринадцати до семнадцати-восемнадцати лет, у которых в войну погибли родители. Всего прибыло не менее двадцати человек. Сначала их поселили отдельно, а затем они жили в интернате и учились в объединённой с ним школе. Некоторые из них после окончания школы прижились на сибирской земле, участвовали в организации колхозов, кто-то даже стал председателем колхоза. Другие после полученного среднего образования с сожалением покинули Сургут и вернулись обратно в Ленинград. Среди них известные учёные: кандидаты и доктора наук…
* * *
Да, жизнь отца при работе в интернате была нелёгкой и по существу несовместимой с его инвалидностью: поток дел и в интернате, и в домашнем хозяйстве — и со всем нужно справляться одной левой. Слова «одной левой» мы подчас употребляем в шутку, в переносном смысле, чтобы весело обозначить лихую деятельность. Но тут был не юмор, а беда человеческая.
И хотя любил он воспитанников интерната, хотя щедро отдавал сердце этим детям, но со временем твёрдо осознал, что следует перейти к другой деятельности. Он начал заведовать в райисполкоме отделом оперативного учёта заготовок. Те, кто не мог заплатить налоги деньгами, платили продуктами: молоком, куриными яйцами, зерном, мясом… Позже отец был назначен заведующим сектором по заготовкам (это было повышение в должности). Но затем налоги стали брать только деньгами с зарплаты — и это подразделение ликвидировали. Отец перешёл на работу в ЦСУ, стал районным инспектором этого управления. Затем и ЦСУ сократили, и он перешёл на работу кладовщиком первой сургутской электростанции. Это была дизельная, небольшой мощности электростанция.
Затем был бухгалтером районо (в 1957–1960 годах), после чего — бухгалтером сургутской районной газеты «К победе коммунизма». На этом месте работал двенадцать лет. Последний трудовой период перед пенсией отец проходит в качестве страхового агента Сургутского райгосстраха. Там его зарплата стала выше, что обеспечило ему увеличение пенсионных выплат. В должности страхового агента он проработал с 1972 по 1980 год, а затем вышел на пенсию. На пенсии некоторое время подрабатывал сторожем в системе «Главтюменьгеология»…
Семья наша, принадлежавшая к роду Проводниковых, имела с 1900 года большой и красивый деревянный дом. Его построил мой прадед со своим братом. В доме были большие комнаты, и на его обогрев требовалось много дров. Часть дома сдавали жильцам (учителям и медицинским работникам), и они платили за проживание не деньгами, а дровами. Но когда я подрос, мы с отцом решили заготовливать дрова самостоятельно. Обычно использовали стволы деревьев с корнями, упавшие в реку из-за подмыва берега. Отпиливали корни, затем делали плоты и сплавляли по течению Оби и Чёрной, её протоке, до реки Бардаковки, в Сургут. При необходимости, когда плот прибивало ветром к берегу или он попадал в заводь, где отсутствовало течение, его брали на буксир лодкой с мотором и медленно тянули в нужном направлении. Здесь, на берегу Бардаковки, в конце лета, после спада воды, заготовляли дрова. Платили налог за плоты в зависимости от количества кубометров сплавленного леса, хотя, по существу, это была чистка берегов от упавших в воду и гниющих деревьев.
* * *
Мне вспоминаются старые времена, когда ездили по Оби на обласках и гребли вёслами. Но позже купили первый советский подвесной лодочный мотор типа «Л-3». Это одноцилиндровый двухтактный двигатель внутреннего сгорания мощностью три лошадиные силы. Свояк на Чёрном мысу сделал по заказу отца лодку-бударку с высокими бортами и большим водоизмещением. Установив на ней мотор, ездили по Оби к ягодным и грибным местам, собирали эти дары леса. В такие поездки отправлялись родственники по шесть-семь человек. На этой же лодке плыли на рыбалку. Правда, скорость движения была очень низкая: пять-семь километров в час. Бывало, приходилось добираться до места от четырёх до шести часов.
Позже приобретали всё более совершенные лодки и моторы, обеспечивающие повышение скорости движения вплоть до выхода на глиссирование. Поначалу это была дюралюминиевая лодка «Казанка» с подвесным мотором «Москва-10» (десять лошадиных сил), затем ездили на лодке «Прогресс» с усовершенствованными моторами: «Вихрь-20», «Вихрь-25», «Вихрь-30». Конечно, скорость движения по рекам повысилась в два-три раза, но моторы плохо запускались, часто выходили из строя и требовали ремонтов. Только в начале нынешнего столетия, когда появились на рынке импортные — американские и японские — подвесные моторы мощностью от сорока до шестидесяти лошадиных сил и более, а также новые скоростные лодки, включая пластиковые, проблема надёжности моторов была решена одновременно с дальнейшим повышением скорости движения лодок.
Борис Андреевич с братом Николаем Андреевичем регулярно ездили на охоту и рыбалку километров за двести пятьдесят от города по Оби, Тром-Агану, к Агану и к его протоке с названием Вать-Ёган. По этой речке уплывали ещё километров за тридцать-сорок, на Змеиный яр, в охотничьи и брусничные места. Там наряду с изобилием брусники были хорошая охота на глухарей и рыбалка на щуку. В этих местах находилось принадлежавшее остякам урочище, а ныне там бурят скважины нефтяники…
* * *
В 50-е годы в семье была корова, а значит, требовалось заготовлять сено. Косу-литовку отец переделал, приспособив её под левую руку. Своя маленькая литовка была и у меня. У литовки длина стального полотна больше, чем у моей косы-горбуши.
Поскольку отец косил траву слева направо, в противоположном направлении относительно тех, кто мог работать правой рукой, он перемещался навстречу им, и у него был свой, отдельный прокос. Я тоже шёл по отдельному прокосу с маленькой литовкой: бывало, уставал быстрее взрослых и не мог вписаться в общую с ними работу.
Сена для коровы хватало, пока не возникли начинания хрущёвских (60-х) годов. Тогда вдруг появилось чудовищное указание: пока колхоз не выполнит план по сенозаготовкам, частники не имеют права ставить свои стога. По сути, это было направлено на ликвидацию личных хозяйств населения Сургута. Тут важно заметить, что за этим указанием скрывалась особая, безудержная ретивость сургутских властей: глава семьи узнал, что во многих других районах Тюменской области подобное ограничение не вводилось. В общем, нашей семье Проводниковых вдруг строго запретили использовать сено, которое мы накосили для своей коровы в тот год, обозначив стог семьи специальной биркой. Предупредили, что, дескать, если используете это сено, вас накажут.
Пришлось корову сдать на убой по требованию местных властей, а на вырученные деньги приобрели мне модный полушубок, который назывался «москвичка», и новый стол со стульями. Жить стало намного труднее. Молока семья теперь не имела, в магазине могли купить спички, хлеб да чай, у прилавка с колбасой не задерживались: денег на неё не было. Иногда покупали недорогие ткани, и отец шил одежду. Недавно я узнал, что это «чудовищное указание» о ликвидации личных хозяйств в 1960–1961 годах действовало только в рабочих посёлках и на окраинах городов и не касалось обычных сёл и деревень. А Сургут, «на радость сургутян», преобразовался в это время в рабочий посёлок, когда пришли геологи с разведочным глубоким бурением.
Некоторым везением стало то, что в продаже появилась капроновая сеть взамен обычных «фельтикосовых». Стали оснащать её для рыбной ловли, поскольку прежние сети были ненадёжны: довольно легко рвались, гнили во влажном состоянии. Рыбалка выручала, спасала от голода, но года через два стал очень жёстко действовать рыбнадзор, пришлось и с этим смириться. Но если говорить по-честному, рыбаки Среднего Приобья просто старались обеспечить едой свои семьи, и их скромное отрицательное влияние на рыбные богатства не шло ни в какое сравнение с массовой гибелью рыбы на турбинах Новосибирской ГЭС из-за принятого в то время некомпетентного решения проблемы рыбной миграции через электростанцию.
Нельзя не подчеркнуть, что заботы, связанные с семьёй, бытом, многие годы находились в центре внимания моего отца — этого жёстко требовала жизнь потомственных сургутян. А как выживать иначе в тех условиях, которые подарила им судьба?! Такие заботы в большой мере формировали его характер, его систему ценностей.
Моя следующая фраза может показаться несколько пафосной, но она абсолютно достоверна. Отец всегда старался, чтобы его бытовые дела имели достойный технический уровень. Прежде всего это, как уже отмечено, относилось к лодочным моторам. Рыболовные снасти применялись самые современные.
Коса-литовка должна была быть гармонично приспособлена к его физическим возможностям, обусловленным состоянием правой руки после ранения…
***
2 апреля 2019 года моему отцу, Борису Андреевичу, исполнилось 95 лет. Он был последним из оставшихся в живых участников Великой Отечественной войны. Главу старинного казачьего рода Бориса Проводникова, награждённого медалью «За отвагу», а также орденом Отечества I степени, медалями «За победу над Германией», «За трудовую доблесть» и почётным званием «Ветеран труда», поздравили семья и друзья. Вместе с ними за праздничным столом были почётный гость — глава города Сургута Вадим Шувалов, представители ветеранской организации, военные комиссары Сургута и Югры. Из Москвы от президента Владимира Путина пришла телеграмма. «Вы с честью прошли через тяжелейшие испытания Великой Отечественной войны. Вашим трудом созданы богатства и мощь страны, и вы через года несёте любовь к родине, веру в правое дело. Подвиг вашего поколения победителей будет жить в веках», — прочитал поздравление Вадим Шувалов.
***
Коллектив Сургутского краеведческого музея во главе с директором Мариной Селяниной, а также приглашённые сургутяне поздравили Бориса Проводникова с 95-летним юбилеем. Всем присутствующим ветеран ВОВ со своими пожеланиями подарил книгу «Сургутское сплетение», где он сам — один из главных героев. Книга была написана мной в соавторстве с другом Юрием Цыриным, и мы тоже являемся действующими лицами.
9 мая 2019 года легендарного фронтовика Бориса Проводникова лично поздравили с Днём Великой Победы губернатор ХМАО — Югры Наталья Комарова и глава города Сургута.
После прискорбного ухода из жизни моего отца 15 октября 2019 года городской администрацией было вынесено распоряжение о присвоении одной из новых улиц города Сургута имени Бориса Проводникова. Это название улицы олицетворяет как героя «последнего из могикан» не только моего отца, но и всех сургутских фронтовиков (включая его старших братьев Николая и Василия Проводниковых), которые не вернулись и вернулись после войны, знавших друг друга, однако которых сегодня нет среди нас. Вечная им память…
***
В этом году славному городу Сургуту — нефтяной столице России — исполнилось 430 лет, а со дня рождения моего отца Бориса Андреевича Проводникова — 100 лет.
Только добрая память о нём многих его друзей и близких заставляет с большим патриотизмом поддержать слова Владимира Путина в адрес моего отца, что «подвиг вашего поколения победителей будет жить в веках». Конечно, наша молодёжь сегодня активно принимает эстафету от ветеранов Великой Отечественной войны.
Хочется, чтобы этот очерк «Будем жить» влился в добрый и оптимистический поток новых исторических публикаций о сургутянах — ветеранах ВОВ, СВО, нефтяниках, строителях, энергетиках и многих-многих тружениках — и о нашем любимом городе Сургуте!
Об авторе:
Проводников Геннадий Борисович родился 11 декабря 1946 года в деревне Сургут Ханты-Мансийского округа Тюменской области.
В производственной деятельности прошёл путь от помощника бурильщика Сургутского управления буровых работ до начальника Когалымской экспедиции глубокого бурения. С 1986 года перешёл на работу в науку, в «СургутНИПИнефть» ОАО «Сургутнефтегаз».
После присуждения учёной степени кандидата технических наук в 1998 году активно внедрял в производство разработанные совместно с соавторами патенты, которые и сегодня продолжают использоваться в производстве при строительстве скважин. За производственные и научные заслуги с множественными почётными грамотами заслужил звание «Почётный нефтяник ПО “Сургутнефтегаз”», награждён серебряной медалью ВДНХ. Как ветеран труда ОАО «Сургутнефтегаз» отмечен благодарностью Министерства энергетики РФ.
За активное участие в публикациях о жизни города и ветеранах ВОВ, а также за издание книги «Сургутское сплетение» отмечен письменной благодарностью администрации Сургута и ХМАО — Югра.
В последнее время наряду с научными статьями в журналах публикуются очерки автора в издательстве Интернационального Союза писателей. Лауреат II Международного фестиваля «Золотое перо Москвы» в номинации «Проза» (2022).
