«Видишь, как солнце прячет…»

Нина КОСМАН | Русское зарубежье

***

Видишь, как солнце прячет
Ловко золотыми руками
Память о смуглых предках
В длинные языческие вазы;
Тонкие руки солнца,
Проворные жёлтые пальцы –
Чтобы мы ничего не знали
О спокойных этрусских лицах,
О лёгком этрусском прахе
И о зеркале веков между нами и смертью.

***

Погляди, они возвращаются,
Косолапою рысью с гор.
Нет, не кони: ни лязга шпор,
Ни изогнутой луны во лбу.
Хотя звезды им в ноги катятся,
Как катились они их пращуру, золотому солнцу.
О, выше – вон! Держи! Ату!
Шепотанья снегов, вспуганных гончими,
Разъезжающиеся прутья воздуха.
Это они: волки!
Это они, которых боится луна.
А теперь их догоняет тьма
И мой голос, тихий и тонкий.
И сама хриплая богиня воздуха
Их прячет в свою утробу.
Погляди: о нет, не синий снег – это тьма:
Нежные руки расплетшая тьма,
Добрая.

***

На бегу смешалась и завыла
бабьим диким плачем по полям,
и в лесу нашла себе могилу,
с зайцем разделила пополам.
И потом разыскивали тщетно
поселяне с вилами в руках;
сколько бы ни клали челобитных,
только умножали ими страх.
Ведьмин лик смешался с дикой глиной.
Стал звездой далёкой левый глаз.
К ней, как на водопой звериный,
собирался лес на ведьмин час.

Пленный

Рыцарь видит отраженье,
рыцарь что-то говорит.
Но драконово отродье
сердце вырвать норовит
из груди, кольчугой крытой
но ранимой, как душа,
из последнего загона
тенью освобождена.
И не слышит рыцарь мнимый,
что там дама говорит,
и не слышит лошадиный
стук серебряных копыт.
Конь двоится пред глазами,
с тенью рыцарь говорит.
«Скоро тенью сам он станет!» –
леший чудищу бубнит.
«Вырвем сердце, обмусолим,
а потом – айда в котёл!
Там и сгинем. Наша воля.
В тело – душу обмакнём».

Испечение Св. Лаврентия

Когда его положили на железную решётку (а под ней были раскаленные угли), и слуги рогатинами прижимали его тело к железу, архидиакон Лаврентий сказал:

«Я радуюсь, ибо своими страданиями заработаю себе мученический венец».

Но слуги уделяли больше внимания решетке, чем мученику.

Решетка не поддавалась, на неё нужно было давить вчетвером, и пока они на неё все вместе давили, Лаврентий (ещё не ставший святым) вспоминал свои предпоследние муки,
которые он заслужил отказом от поклонения идолам (его тогда били оловянными прутьями и тонкими железными цепями с острыми углами, но ничто не могло сравниться с медленным поджариваньем на этих углях…) «Вот вы испекли одну мою сторону, поверните на другую и, когда я весь испекусь, съешьте меня», – бодро пошутил, зная, что в минуту смерти он уже не архидиакон, он – почти святой.

Квинс, Нью-Йорк.

Об авторе:

Нина Косман, родилась в Москве, в эмиграции – с 1972 г. Автор двух сборников стихов – «Перебои» (Москва) и «По правую руку сна» (Филадельфия). Стихи печатались в эмигрантской периодике: «Новый журнал», «Новое русское слово», «Встречи», «Побережье», «Вестник» и пр. Перевела две книги стихов и поэм Цветаевой на английский – «In the Inmost Hour of the Soul» (Humana Press) и «Poem of the End» (Ardis / Overlook, 1998, 2003, 2007). Переводчик стихов Кавафиса на русский. Составитель антологии стихов «Gods and Mortals»/»Боги и смертные» (Oxford University Press, New York), автор «Behind the Border» (сборник рассказов). Художник, автор пьес и рассказов на английском языке. Проза издавалась на японском и голландском. Отмечена премией Британского Пен Клуба и Юнеско за прозу на английском, а также грантом от National Endowment for the Arts за переводы Цветаевой. Живёт в Нью-Йорке.

Рассказать о прочитанном в социальных сетях:

Подписка на обновления интернет-версии журнала «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: