Арбузные косточки

Ой Ася | Современная поэзия

У меня арбузные косточки и луна,
Ломтик летней свободы в бутылке на самом дне.
Я хотела совсем немного побыть одна,
Но ты так привыкаешь сдаваться по осени мне.

Я просила тебя уходить, как уходят вон,
То есть наверняка, это то же, что насовсем.
Я просила тебя не высматривать мой балкон
На восьмом, это к первому прибавляя семь.

У меня под окном пахнет свежестью и водой,
Так дождливый сентябрь расстилает себе постель.
Я вообще никогда не легла бы в одну с тобой,
Чтобы возле твоих берегов не осесть на мель.

И с чего ты решил, что, снимая с меня белье,
Признавая прекрасное зрелище в худобе,
Я поверю в бредовое «ты для меня всерьез»,
Если я до сих пор еду зайцем в твоей судьбе?!

Лучше брошусь под лед под кнутом молодого мерло,
Если так протяну еще месяца три до зимы.
Это из-за тебя где-то там в глубине заскребло
И голодные звери во мне поджимают хвосты.

Или гонят с порога, чтоб сделать больнее, назло,
Пока снова не сдохли от горя немые цветы.
Пусть я буду гореть вместо тысячи наших мостов,
Ты меня, уходя, обязательно подожги.

ПОСТОРОННЯЯ

Поправлю тушь, что заметно стерлась,
Большими пальцами со слюной.
Не провожай, я сама приперлась,
Не притворяйся моим слугой.
Не открывай больше посторонним,

Тем более если это я.
Тем более вооруженной.
Тем более без белья.

В твоей берлоге вполне уютно,
И ты такой: чересчур хорош.
Прости, но я представляю смутно,
Как ты со мной прямо здесь живешь.

Таких, как я, может, и не будет,
Никто не пустит шальную дробь
Из всех, что есть на Земле, орудий:
Два залпа в сердце, контрольный в лоб.
Не открывай больше посторонним,

Тем более если это я.
Тем более вооруженной.
Тем более без белья.

ГОЛОС

Пусть слова впиваются жадно
Комарами в горячую кровь.
Пусть кусают, сосут беспощадно,
Пока в жилах струится любовь.
Мне не больно (конечно же, больно!),
Я держусь или делаю вид.
И, ты знаешь, даже прикольно
Блефовать, когда сердце зудит.

Обещай оставить в покое,
Перестать жужжать у лица,
Разогнать непосильно густое
Над затылком в виде венца –
Точно облако громких признаний,
Говорящих с моей тишиной.
Ты в одном из моих подсознаний:
То ли мертвый, то ли живой.

Воскресаешь на третьи сутки
После выстрела в «прорубь» виска.
Я себя лишаю рассудка,
Чтоб от смерти не слышать звонка.
Я свои обрубаю запястья,
Чтоб не сметь отправить письма
О любви с примесью страсти.

Пусть я буду глухонема,
Не смогу различить свои вопли,
Но расслышу (к черту слова!)
Голос, бьющий под самые ребра,
Мефистофеля и Божества.

НЕ ДОПУСКАЙ

Не допускай себя. К моим рукам не допускай,
В них оправданий полные ладони.
С них начинается зацикленный роман
С одним тобой навечно в главной роли.

Шестой по счету безысходный май
Трещит по швам, измученный от боли.
Прошу, уйди и ничего не объясняй,
Мы обойдемся без напутственных застолий.

Лишь ты руки моей коснешься невзначай,
И я сожму ее, конечно, поневоле.
Какой же все-таки ты наглый негодяй.
Опять запястья все в твоем одеколоне.

ПРИХОДИ КО МНЕ

Приходи ко мне, когда дома предательски душно,
Даже если не знаешь, на хрен тебе это нужно.
Даже если простывший, грустный или уставший,
У меня завалялся коньяк и конфеты от кашля.
Приходи в понедельник или в конце недели,
Положи свою голову прямо ко мне на колени,
Запущу под рубашку нежно-холодные пальцы,
Чтоб тебе захотелось под пледом со мной обниматься.
Приходи посмотреть сразу все сезоны «Стендапа»,
Я включу выступления тобою любимого Пако,
Если будем смеяться, то до свинячьего хрюка,
Убеждаясь, что больше не сможем жить друг без друга.
Заскочи в магазин бижутерии и украшений,
Чтоб найти подходящий момент дотронуться шеи,
Становясь за моими плечами и щелкнув замочком,
Положи на ключицы глубокий смысл цепочки.
Приходи ко мне, если кончился сахар и счастье,
Я с тобой разделю два наушника с песнями Басты,
Я с тобой разделю два наушника с песнями Zivert,
Чтобы ты сразу обе ладошки засунул под свитер.
Я и так никогда ничего им не запрещала.
Приходи. Мы попробуем все. Я тебе обещаю.
Хочешь, я притворюсь незнакомкой с яркой помадой?
Типа все в первый раз, только в этот будет как надо.
Приходи на закате, чтоб я всю ночь не скучала,
Я тебе приготовлю подушку без одеяла,
Под моим слишком много пустот и вообще интересней.
Я тебя познакомлю с одной из моих пошлых бестий.
Разбужу в тебе зверя, да нет же, цéлую стаю.
Наблюдай, как я их приручу и приласкаю.
Приходи, черт возьми, даже если боишься остаться.
Я тебя отпущу, но ты вряд ли захочешь прощаться.

ПЕРЕЖИВЕМ

Плечи, пальто, что я ищу под ним?
Это все то, что когда-то было твоим.
Нос в воротник, снова пахнет зимой,

Той – одной на двоих, пережитой с тобой.

Мне с этим жить, похоже, как и тебе.
Ночь нацарапает линии на хребте.
Спи. Только крепко, чтоб не услышать звон,
Я, никотин, виски сменяет ром.
Перечеркну март, а за ним апрель,
В мае буду ждать лета, станет теплей.
Там поезда ходят часто и корабли,
Волны гладят причалы лишь по любви.
Знаешь, это вообще не как у людей,
Нам бы сделать друг другу что побольней,
Чтобы до мяса, в клочья и на разрыв,
Если чувствуешь боль, значит, ты жив.

Что же тебе до меня – знает Господь,
Я к нему в гости: чаша, и кровь, и плоть.
Пересеку города, небеса, миры.
Шишки и лбы, коленки, стерты ковры.
Не помогает ни Библия, ни Коран.
Рай для невинных, я попадаю в бан.
Буду скучать. По нам. Не по тебе.
Да, это ложь. Мне за нее терпеть.

Я без оглядки или с разбегу в ноль,
Ты так развозишь, хлеще чем алкоголь.
Виски сменяет что-то с глубоким дном,
Переложу трезвые дни на потом,
Просто от них пахнет сильнее зимой.

Той – одной на двоих, пережитой с тобой.

Черт, кончился март. Здравствуй, апрель.
Я никому, и ты мне тоже не верь,
Не просыпайся, если услышишь звон.

То пережили и это переживем.

ПОСЛЕВКУСИЕ ТЕБЯ

Послевкусие тебя – обнаженная
на распятие виснет душа.
Я больна, я умалишенная,
я вообще не так хороша.

Раз покаявшись о содеянном,
на счет два равно так же греша.
Это надо же, самонадеянно
по груди полоснуть без ножа.

Впрочем, мнимая самоуверенность
зарядила патронами ствол.
Ты поставишь на мушку преданность,
я над ней совершу произвол.

Западня, очевидно, сработала.
Судьбоносно. К счастью? Увы…
Это надо же быть идиотами,
не иметь на плечах головы.

Твоя слабость почти совершенная,
мой изъян – предел красоты.
Если память хранит лишь мгновение,
я оставлю любое, где ты.

Я НЕ ЗНАЮ ВАС, МАМА И ПАПА

Я не знаю вас, мама и папа.
Я не знаю. Кто же вы есть?
Расскажите, какой была плата
За семью и хорошую весть?
Расскажите, как много пощечин
Ощутило немое лицо?
Где закончилось «так, между прочим»
И повисло на пальце кольцо.

Расскажите про первое утро,
Про постель. Я уже подросла!
Не ведите себя так, как будто
Ваша память сгорела дотла.
Я хочу просочиться песчинкой
В глубину давно прожитых дней,
Узнавая причины морщинок
И сединок от самых корней.

Нам бы кухонный стол и по чашке,
Из духовки яблочный пай.
Стать на вечер семьей без натяжки,
Опоздать на последний трамвай.
Пусть оставит меня вместе с вами.
Пусть напомнит, где истинный дом.
Я хочу, чтобы вы рассказали
Свою жизнь, как под Страшным судом.

Вам бы раньше увидеть на коже
Мою рану под левым плечом.
Посмотрите, мы с вами похожи,
И моя кровоточит тайком,
Проявляясь на белой рубашке
Безупречным алым пятном.
Я не знаю, как было однажды.
Я не знаю, что будет потом.

Говорите открыто и прямо,
Пока можете и пока здесь.
Я не знаю вас, папа и мама.
Я не знаю. Кто же вы есть?

КАК ХОТИТЕ

Как хотите, а я буду пить из горла,
Танцевать фристайл на обочине.
Завалюсь никакой на порог сентября,
Этим августом вдрызг исколоченной.

Я к нему, так бывало уже, приползу –
К старине по хандре с меланхолией.
Он не спросит, он знает историю всю
О моем к тебе смертном безволии.

Закопаюсь лицом в пожелтевший жакет,
Как в объятия надежно-отцовские,
Раскурю пару-тройку за час сигарет.
Как хотите, а я уже взрослая!

Я сама выбираю себе палача:
Неприступного, сука, смазливого.
Пусть кромсает, режет меня по частям.
Я же выдержу. Я терпеливая.

У меня есть осенние листья и дождь,
В них и скрою свои недостатки.
Буду пить из горла, сквозь колючую дрожь
С губ смывая твои отпечатки.

МОЛОДОСТЬ

Лагает ритм неопытной души,
В тревожной молодости не найти покоя.
Продам ее на черном рынке за гроши,
Да кому нýжно столько геморроя?!
Поддамся дьяволу, проспорю свои дни,
Как будто бы они чего-то стоят.
Возьму чужие, выдам за свои,
Притворство – дело возрастное.

Недавно были желторотыми детьми,
А стáли кем? Сейчас я вас расстрою:
Мы стали теми неприятными людьми,
Чье воспитание заляпало спиртное.
Чьи недостатки и ошибки на пути
Не понимали, осуждали сразу втрое.
Да и не знали мы, что ближе к тридцати
Понадобится сердце запасное.

И если я среди отъявленных кутил,
Что прожигают свою молодость в запое,
Мой пьяный бред не стоит ваших сил,
Как вы не стóите душевной паранойи.

НОВОГОДНЕЕ

На стеклах белоснежные цветы –
Застывшее морозное дыхание.
Как в перволедье воткнуты мосты,
В сугробах прячут нос седые здания.

Ладошки, варежки, снеговики,
Подъезды выпускают рой детишек,
За ними папы, мамы, старики
По полу из подстеленных ледышек.

Подошвы гладят, режут каблуки,
От санок убегают чьи-то ножки.
В пальто, дубленки и пуховики
Одеты многослойные матрешки.

Одной тропинкой люди и коты,
Собаки, запорошенные пудрой,
Продавливают свежие следы
По тем, что были вытоптаны утром.

За майонезом, палкой колбасы,
Советским брют и рыжими «мячами»,
Пока в безмолвии главные часы
И не уселись семьи за столами.

На всех разделится баночка икры
И поздравления едиными словами.
Так было раньше и так будет до поры,
Пока есть люди с теплыми домами.

ПАПИНА

Па, ты знаешь, я тут поняла кое-что.
Я слышала это из множества разных ртов,
Они, сговорившись, трубили: «Папина дочь –
Лоб, ресницы, глаза и губы точь-в-точь».

А мне до тебя, казалось, как до луны
На тракторе, без колес и левой ноги.
Ну, то есть даже если придется пешком,
Путь долгий, но точно из тех, что стоят того.

Девчонке быть в пору отцу, да это же сюр.
Будь сыном я из отцовских миниатюр,
Тогда все, что есть стальное в твоей груди,
Можно было бы взять и с собой унести.

Но я непослушная, па, вообще-то как ты.
Ни с кем не дралась, но разбитые кулаки,
Молчала чаще всего, но голос осип.
Я прятала за спиной и меч свой, и щит.

Точила ножи, подражая только тебе,
Вела разговоры о сильном чаще во сне.
О том, как прогнуть под себя изменчивый мир,
Стоять на своем, держать ориентир.

Да лишь бы хоть чуточку стать такой же, как ты, –
Заслуженно. Без всей этой внешней туфты.
Не каждая может быть папиной, вот о чем я.
А я стала такой, потому что твоя.

ПРОВАЛ

Я не привыкла отмечать провалы,
Но вылетают пробки из-под игристого.
А между первой и последней интервалы
Ничтожны, как мои успехи быть с тобой.

Пусть Ханумá пройдется карнавалом
От моего причала к твоей пристани.
Пускай грохочут похоронные фанфары
Для обреченных стать антагонистами.

Вину – к скелетам в шифоньер, вино – в бокалы.
До дна за промах оказаться близкими.
Мы – неудачники-профессионалы,
И даже мысли о тебе уже немыслимы.

НЕ СНИСЬ

У меня то бессонница, слышишь, то помутнение.
Ты так держишь, что от земли отрываются пятки.
Мне закрыть бы глаза и не встретить твое привидение
С рюкзаком и в припудренной сахаром вязаной шапке.

Ну пожалуйста, никогда, ты слышишь, не снись мне.

Не рассказывай, как успехи на новой работе,
Как давно замело в нашем парке лимонные листья
И ты злишься, что я одеваюсь не по погоде.
Мне не хочется, слышишь, знать, где ты там поселился,
Как уютно стоят детективы на ретрокомоде.
Как же бесит соседский трубящий на всю телевизор
И чего там сегодня лежит на твоем бутерброде.
Сколько треков вмещает дорога до самого дома,
Сколько писем с пометкой «Доставлено» лихо стираешь…

Хочешь сниться – валяй! Но хотя бы заткнись, ради бога.
И не трогай меня, я от этого не высыпаюсь.

ЕСЛИ БЫ ЗНАЛ

Ты касаешься носом открытых лопаток,
Ты скользишь языком по белесой спине,
Оставляешь гореть сто один отпечаток
На моей еле дышащей стертой броне.

Ты хватаешь за кудри, тянешь, мотаешь
На свои кулаки, набирая копну.
Ты же думаешь, что обо мне что-то знаешь,
Если я на тебя как на бога смотрю.

Убираешь с застенчивых глаз волосинки,
Непослушную челку целуешь так, что
Я торгуюсь с собой, как на гребаном рынке,
Только щит мой нательный уже решето.

Значит, ты распознал эту мерзкую слабость,
Значит, и на любовь к себе благословил.
Ты же думаешь, что обо мне что-то знаешь.
Только если бы знал, то в ответ не любил.

В ЛОКОНАХ

Застряли мысли-репейники в локонах,
Не представляешь даже, их сколько там.
Все о тебе: то криком, то шепотом.
Все о тебе: до звона в ушах
И неподвластно безумного хохота.
Как Джокер, я немножечко чокнута
И для тебя красиво растрепана,
Размажь помаду мою по щекам.
Я сумасшедшая и бесподобная,
Давай на улицах темного города
Плясать, как будто в стельку упороты,
Чтоб не понравиться бешеным псам.

Любовь – игра, аморальное порево,
Я буду в красном, ты – моим клоуном.
Кто проиграет, окажется вздернутым
Или разрубленным напополам.
Я не боюсь мертвецкого холода
И крышки гроба напрочь захлопнутой,
Страшнее здесь – в твоем чертовом омуте
Не прикасаться к любимым губам.

МАМЕ

Научи меня, мама, мягкой твоей улыбке,
Удивительной силе нежной игривости губ,
Утонченному стану, изгибу, подобному скрипке.
Научи меня жить. Научи быть такой, с кем живут.

По-девичьи упрямой, по-женски извилистой, гибкой.
Драгоценной жемчужиной, что со дна достают.
Поражать красотой, не повиснув на шелковой нитке,
И душой оставаться бесценной в мире валют.

Быть несломленным воином за свою добродетель,
Шлифовать сапоги, без конца создавая уют.
Кто дает тебе сил успевать и любить все на свете,
И нестоящим ниц даровать молитву свою?!

Кто тебе помогает счастливой вставать на рассвете,
Если прежнюю ночь рассыпалась на сотни частиц?!
Верно, только один – самый близкий сердцу Свидетель,
Возвращающий долг за скопление мокрых ресниц.

Он тобой наградил всех достойных, кто тебя встретил,
Озаряя пути лучезарным светом денниц.
Научи, мама, нас… Это мы – твои взрослые дети.
Продолжение вечности и нетленных страниц.

КИСЛОРОД

Напоминаешь юность, сладкий морс в общаге,
Разбавленный дешевым коньяком.
Ты пахнешь кровью после выигранной драки,
Липучей совестью и приторным грехом.

Ты пахнешь дурью, всеми косяками,
Раскуренными, совершенными взапой.
То свежей зеленью, то старыми долгами,
Солеными слезами, как прибой.

Ты – примирение в заложниках скандала,
То дразнишь, то ласкаешь языком,
Кончаешь, начинаешься сначала –
Кинотеатр с заезженным боевиком.

Тебя вдыхать, как воздух против ветра, –
Сопротивление стихии вопреки.
Пронизана до глубины скелета,
Ты разрастаешься во мне, как сорняки.

Вьюном плетешь послушливую куклу,
И мне порхать не хочется совсем,
Ты только что-нибудь о чувствах промяукай
И оставайся нерешенной из проблем.

Впитайся в шею, волосы, манжеты,
Я знаю этот привкус наизусть.
Ты – атмосфера, кислород моей планеты.
Я без тебя мгновенно задохнусь.

О ПОЭТЕ

Не душите в объятиях точеные плечи,
Пусть спина покрывается сгустками пыли.
Если я стану той, по кому ставят свечи,
Мне достанутся самые худшие крылья.

Не спешите облегчить мое наказанье,
Это яд на обед, и на завтрак, и ужин.
Если я стану той минутой молчания,
Мне достаточно здесь никому быть не нужной.

Не носите венки и цветы из пластмассы,
Мне искусственной жизни хватило при свете.
Если я стану мрамором, воткнутым в насыпь,
Плачьте не обо мне, об ушедшем поэте.

ВЫСТОИШЬ

Знаю, выстоишь ты, не сутуля спины,
Не уронишь зрачки под подошвы.
И припудришь мозги, как свои синяки,
Громче всех над собой рассмеешься.

Ты подруга Луны и ночной кутерьмы
Беспорядочных снов у прохожих.
Ты подобие тьмы и не лучше тюрьмы
Для таких, кто с тобой быть не может.

Тобой пахнут цветы, сладко до тошноты.
Дьяволица в обличье святоши.
Нарисуешь черты, маскируя следы
За помадой на раненой коже.

Ты пятно суеты посреди пустоты,
Первобытные чувства взъерошишь.
Знаю, выстоишь ты, не сутуля спины,
Ради звонких ударов в ладоши.

АСТРАЛ

Когда наша похоть достигнет второго круга,
Мы встретимся точно у входа в какой-нибудь бар.
Мне сам Люцифер расцелует приветливо руку,
В сосуд подливая багряно-пьяный нектар.
Хитро улыбаясь тебе, словно лучшему другу:
«О, блудные дети, как же по вам я скучал!»
Ты будешь готов разогнать эту адскую скуку,
Я буду готова выйти в фатальный астрал,
Поддаться агонии и изнанкой наружу
Тепло прикоснуться к твоим последним словам.
И даже смотрящий с небес будет обезоружен,
Как наша любовь и в аду отыщет свой храм.
Ее место здесь, порочная с привкусом жути,
Прекрасная, как звериный оскал.
Мне жить без нее все равно что напиться ртути
И жадно глотать цианид за бокалом бокал.
Ловить притяжение, кинувшись с пятиэтажки,
Подняться разбитой о пепельно-влажный асфальт.
Я вечно упрямая, глупая, как неваляшка.
Меня оттолкнешь, а я возвращаюсь назад,
Желая быть изгнанной на жестокие муки,
У входа в зловещее Царство спокойно стоять.
Пусть сам Люцифер расцелует приветливо руку.
Я буду с тобой. И мне будет на это плевать.

ИСКУШЕНИЕ

Сбоит в системе или снова дежавю,
Я за твоей спиной захлопываю двери.
Ты мне являешься, подобно Божеству,
В своей чертовски-обаятельной манере.

Топчи ковер, как вытоптал мою
Наивность и невинность вместе с нею.
Я всякий раз перед тобой сдаю
И в этот удержаться не сумею.

Пальто на плечиках или на полу,
Когда ладони обвивают шею.
Плевать, что я уже тебя люблю
Сильней, чем поддаваться искушению.

КАРУСЕЛЬ

Я уеду, наверное, к осени,
По коробкам сложив месяца.
Вслед прощальное многоголосие
Зазвучит, как поют мертвецам.

Рассыпая по полу бусины,
Разольется вселенский потоп.
Я не стану строить иллюзии
И по вам порыдаю взахлеб.

Я хочу ничего не почувствовать,
С этим городом бросив роман.
Без волнений и доли сочувствия
Увенчать свой самообман.

На пороге застынуть уверенно,
Оглядев сиротеющий дом.
Эти стены запомнят немерено.
Все, что было, останется в нем.

И во мне, и в картонных коробках,
Что уже погрузили в «газель».
Я живу на таких остановках,
Пока крутится жизнь-карусель.

Об авторе:

Ой, Ася – поэтесса и писатель, занимается веб-дизайном и маркетингом. Родилась в городе Ярославле 13 февраля 1994 г. В 2013 г. окончила Ярославский градостроительный колледж, специальность «архитектура». В 2014 г. ушла в «свободное плавание» и с партнером открыла собственное маркетинговое агентство, которое работает по сей день.

Пишет стихи с четырнадцати лет, придерживаясь простой формулы: интеллект + дерзость + исключительно прожитые чувства.

На данный момент Ася изучает биохакинг и сценарное искусство. Планирует дожить минимум до ста пятидесяти лет и получить кинопремию «Оскар» за лучший оригинальный сценарий.

Кредо: «Раз уж ты здесь, возьми от этого максимум».

Рассказать о прочитанном в социальных сетях:

Подписка на обновления интернет-версии альманаха «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: