Баллада о разведчиках
«Дедуль, ты что сегодня грустный,
Притих, нахмурился, молчишь?» –
Спросил, подсевши к деду, шустрый
И любознательный крепыш.
И, потрепав внука за ушко:
«Вот, пострелёнок, что стоишь? –
Промолвил дед. – Ну что ж, Ванюшка,
Послушай про войну, малыш».
Он покрутил от дыма рыжий
Ус свой прокуренный, седой.
«Послушай, внук, о том, как выжил
Твой дед в свой самый страшный бой.
Мы на войне той были с братом:
В семье он старшим братом был.
Он был наставником солдатам,
Любил он нас и жизнь любил.
Он нас войне учил, бывало:
Где, как, что делать, говорил –
И этим жизнь солдат немало
Мой брат, Ванюшка, сохранил.
Он, как и ты, мой внук, Иваном
В честь деда назван был отцом.
Меня ж назвали в честь Степана,
Был дед у мамы молодцом, –
И дед Степан, блеснув очами,
На внука гордо поглядел:
– Мы с братом, помнится, ночами
Тогда свершили много дел…
Мы с ним разведчиками были.
Нас был разведки целый взвод.
Немало разного сложили
Про нашу жизнь в те дни невзгод.
Но и не зря, трепать не буду
Я своим старым языком.
Навряд ли я когда забуду,
Как с братом брали языков.
Как ночью, превратившись в кочки,
Искали к немцам мы подход,
Искали огневые точки
И где в минных полях проход.
Ивану не было тут равных:
Он нюх особенный имел.
Разведчик был один из главных,
Да, многое твой дед умел.
А в тех боях здесь, под Вяжами,
В Орловской, нашенской, земле
Ивана словно чёрт ужалил,
И от него досталось мне.
Нас, помню, с братом в штаб позвали,
Где сам комдив нам дал приказ,
Чтоб мы про немцев всё узнали,
И языка взять был наказ.
Иван сказал, что только с братом
Вдвоём во вражий тыл пойдём,
Нам посчитаться с супостатом
Пора. Пустыми не придём.
И вот, поспав чуток, к закату
Поближе стали выходить
К передовой, в НП к комбату,
Чтоб всё получше изучить.
Пробраться нам была забота
Туда, где немцев жизнь видна.
Была нам с братом тут работа:
Всё изучили, всё до дна.
До дна реки в переднем крае,
Где в минном поле тут проход,
Что их НП – перед сараем,
Какой в ночи к нему подход.
Как к штабу подойти, узнали:
Нам местный житель рассказал.
Всё воедино мы связали,
– Ну всё, пора! – мне брат сказал.
И вот с рассветом мы уснули:
Нам нужно было отдохнуть.
Поспав, на кухню завернули:
Желудок ведь не обмануть.
Поев, мы долго собирались:
Брат скрупулёзно проверял
До мелочей всё. Так старались:
Друг другу каждый жизнь вверял.
И вот, попрыгав, чтоб все стуки
И лязги разные убрать,
Пожали сослуживцам руки
И двинулись в плен фрицев брать.
На передке уже сапёры
Нам приготовили проход.
Мы крались тихо, будто воры,
Пройдя всех часовых в обход.
И вот уж за передним краем,
Присевши с братом отдохнуть,
Мы облегчённо с ним вздыхаем:
Ну, слава богу, тихо. В путь.
Теперь быстрей, броском к деревне,
Туда, где немцев штаб стоял,
Но тихо, как Иван к царевне,
Чтоб немец шума не поднял.
Вдруг на подходе к штабу слышим
Собаки тихий-тихий вой.
Из-за кустов на свет тут вышел
С винтовкой немец-часовой.
Иван броском в одну минуту
Вмиг часового уложил
И тихо волоком в закуту,
Что для свиней: там положил.
Вот подошли мы к штабу. Тихо.
Лежим, к земле припавши ниц,
Тут рокот мотоцикла: лихо
Подкатывает к штабу фриц.
Иван мгновенно встрепенулся:
– Степан, берём, вот наш язык!
Фриц удивлённо оглянулся,
Тихонько ойкнув, тут же сник.
Ведь от Иванова удара
Не устоял бы даже бык.
А этот сник как от угара,
Хоть и не хлипкий был мужик.
Мы фрица быстренько скрутили,
Портянку-кляп засунув в рот,
Пинка под зад ему влепили
И к нашим через огород.
А в окна штаба – две гранаты,
Чтоб штаб на воздух их взлетел.
Из этой доброй русской хаты
В живых никто не уцелел.
Фриц понял: с нами шутки плохи –
Вприпрыжку быстро побежал.
Они ж в плену такие лохи,
Он от испуга аж дрожал.
Всё было хорошо, вдруг взрывы
Разда́лись с нашей стороны.
Что делать, ведь бывают срывы,
Свои законы у войны.
Иван на миг остановился,
Как будто пропустили ток.
Наш фриц с испугу вдруг как взвился
И припустился наутёк.
Мы в три прыжка его догнали,
А чтоб не вздумал уходить
Потом, ему «дрозда» поддали
И стали к нашим отходить.
Но шум нешуточный поднялся
И с этой стороны, и с той,
И ни с чего вроде занялся
И разгорелся сильный бой.
Ракеты сотнями взлетали:
Как будто солнце вдруг взошло.
Кругом такого света дали,
И тут такое, внук, пошло.
Нас с их НП, что пред сараем,
Тут наблюдатель увидал:
Как день был над передним краем,
И взглядом он на нас напал.
И тут по нам из пулемёта
Такую он стрельбу открыл,
Как будто лупит по нам рота,
С земли подняться нету сил.
– Давай ползи, тебя прикрою, –
Сказал мне старший брат Иван.
Он был для нас всегда героем. –
Ты фрица доведи, Степан.
Сказал, а сам из автомата
По фрицам начал тем стрелять.
Он прикрывал меня же, брата,
Он за меня мог жизнь отдать.
Наш фриц всё понял и «нихт шиссен»*
Глазами молча показал.
Как видно, понял он весь смысл
Того, что брат мне мой сказал.
И он пополз со мной так быстро,
Что только зад его мелькал.
Но тут беда: случайный выстрел –
И фрицу в ногу он попал.
Что делать? Я взвалил на спину
И дальше фрица поволок.
Я полз вперёд, пока не скинул
В окоп. Я к нашим доволок.
Кругом все смотрят как на диво,
Как вдруг увидели чертей.
Я, переведши дух: к комдиву
Доставьте фрица. Поскорей!
А мне назад надо, обратно.
– Постой, вот жару им дадим.
– Да что вы, братцы, я за братом,
В бою там гибнет он один.
А тут уже нам до рассвета
Всего осталось только час,
Тогда добавит солнце света,
И станет хуже, чем сейчас.
И я в минуту затемненья
Вон из окопа из всех жил,
Пока не началось движенье,
Обратно к брату. Был бы жив.
Ползу к нему, а нутром чую:
Беда там, видно, видно, смерть.
Вроде ползком, а как лечу я
На крыльях. Только бы успеть.
Вдвоём мы с братом взвода стоим,
Вдвоём – не то что он один.
Вдвоём такое с ним устроим,
Такого жара зададим.
Скорей! Скорей! Спаси нас, Боже!
Не дай там брату умереть.
Ползу вперёд, а сердце гложет,
Знать, чует: где-то рядом смерть.
Но нет. Хоть редко, но стреляет,
Знать, жив. Жив, значит, братец мой.
Ещё немного – фриц узнает,
Как брат за брата мы стеной.
Ещё бросок. Я рядом с братом:
В воронке весь в крови лежит.
Что гады сделали с солдатом:
Кровь из плеча ручьём бежит.
Он мне хрипит: – Ну что, братишка?
Что с фрицем, братец? Доволок?
Я улыбнулся, как мальчишка:
– Да, Ваня, доволок. Будь спок…
Давай, родной, нам тут подмоги
Нет времени с тобою ждать.
Иван хрипит: – Степаша, ноги –
Они пробиты, мне не встать.
Я в пять минут ему повязки
На ноги сделал и плечо.
Да, вот от этой неувязки
Нам с братом будет горячо.
Ведь у него пудов на восемь,
А может, больше, он как бык.
Я лишнее с себя всё сбросил:
Ну что ж, я к тяжестям привык.
Потом, ну разве это ноша?
Своя не тянет – это ж брат.
Я брата донесу, как лошадь,
Я кем угодно быть был рад.
Мне главное – спасти Ивана,
До наших брата донести.
Но, видно, торопился рано.
Глядь, немцы. Господи, прости.
Крадутся справа к нам кустами:
Их свет ракеты осветил.
На них я автомат наставил
И тут же очередь пустил.
Потом швырнул туда гранату,
Чтоб оборвать фашистам прыть,
И наклонился снова к брату:
– Прорвёмся, Ваня! Будем жить!
Ну что, Иван, сейчас с тобою,
Дай только, дух переведём.
Мы, коль даровано судьбою,
До наших, с Богом, всё ж дойдём.
Дойдём, Иван, назло мы смерти, –
Себя я с братом убеждал. –
Нет, не обрадуются черти,
Ты ж их не раз уж побеждал.
Мы потихоньку из воронки
И к нашим. «Господи, дай сил
Добраться нам до той сторонки», –
Я полз и Господа просил.
Я полз, весь обливаясь потом.
Иван хрипел: – Брат, уходи,
Не доползем вдвоём. – Ну что там,
Ты хоронить нас погоди, –
Сказал я брату. – Что ты, милый,
Ведь нам с тобою жить и жить.
С твоей недюжинною силой
Ты ещё должен фрицев бить.
И я, собрав остаток силы,
Быстрее брата потащил.
Он истекает кровью, милый,
И бросить потому просил.
Но нет, не быть такому горю,
Чтоб брат уж брата бы не спас.
Со смертью я ещё поспорю,
Я с нею спорил, и не раз.
Осталось вот чуть-чуть, немного:
Лужок бы только проскочить,
Просёлочная там дорога,
На немцев бы не наскочить.
Ползу, земля встаёт стеною,
Прошу: родная, помоги,
Ведь мы на «ты» всегда с тобою,
Ведь мы родные, не враги.
Ползём, осталось уж немного,
В висках стучит: вперёд, вперёд.
Осталась впереди дорога,
Ну нет, нас смерть не заберёт.
Но силы гаснут словно свечка,
Перед глазами ад, то рай.
Ещё немного, скоро речка,
А там и наш передний край.
Но тут опять, вот незадача,
Нас немец снова увидал.
Что ж, видно, подвела удача,
Дойти спокойно чёрт не дал.
А он по нас из автомата
Как начал, очумев, палить,
Ведь этак он меня и брата
В два счёта сможет завалить.
Не знаю, как, откуда силы
Последние в себе нашёл.
Казалось, оборвутся жилы,
Ну, вот последний миг пришёл.
Как я сумел из пистолета,
Уставший, фрица подстрелить?
Я вспоминал потом всё это –
Нет, видно Бог давал мне жить.
Но слышу, что притих мой Ваня,
Молчит, не простонал ни раз.
Ну, будет мне от мамки баня,
Что брата старшего не спас.
Хриплю: – Ну что же ты, Ванюша,
Ты что удумал? Погоди,
Не отпускай свою ты душу.
Останься! Брат, не уходи!
Быстрей, быстрей, ещё немного,
Дай брата, Господи, спасти.
Но жизнь к нам отнеслась всё ж строго:
Не да́ла брата донести.
Вот-вот, совсем чуток остался,
Уж виден был родной окоп.
– Быстрей, ребята, – крик раздался, –
Чуть вправо, братцы, там подкоп.
Но тут передо мною пламя
Стеной кровавой поднялось:
Снаряд взорвался рядом с нами,
Аж моё сердце занялось.
Не помню, как, что дальше было:
В себя в санбате я пришёл.
Во мне болело всё и ныло,
А брата рядом не нашёл.
Осколков десять от снаряда
Хирург там из меня достал,
А два остались с сердцем рядом:
Не смог достать их, уж устал.
Их мне потом, спустя полгода,
В Москве пришлось всё ж удалять.
До сих пор сердце в непогоду
Жжёт, ноет так, что не унять.
Иван тогда погиб, не выжил,
Хоть я до наших и донёс.
Хоть я всё ж с ним к подкопу вышел,
Но мёртвым уж его принёс.
Четыре пули и осколков
На теле Ванином не счесть.
Тогда никто не понял толком,
Как я такого смог донесть.
Не я его, а он, выходит,
От смерти спас меня. Притом
Он видел, смерть как к нам подходит,
И для меня он стал щитом.
Уже потом, на той могиле,
Где похоронен был Иван,
Мы памятник установили
Солдатам, павшим здесь. От мам.
Нам за тот бой дали награды:
Ивану – орден, мне – Звезду.
Что я – Герой, все были рады,
Но я над ней пролил слезу.
Иван был мне всего дороже,
Дороже всяческих наград.
Его мне заменить не может
Никто. Я жизни был не рад.
Таких, как он, – их миллионы
Сейчас по всей земле лежит,
В земле, войною опалённой,
Чтоб мы могли бы дальше жить.
Они за нас жизнь положили,
Не пожалели ног и рук
За то, чтоб дети наши жили
И внуки. Помни это, внук!»
__________
* «Нихт шиссен» (нем.) – не стрелять.
Об авторе:
Михаил Чикин родился 22 ноября 1947 года в деревне Сухая Орлица Орловского района Орловской области. В 1965 году окончил школу № 25 г. Орла, в 1968-м – Благовещенское танковое командное военное училище, а в 1982-м – Орловский пединститут по специальности «учитель истории и обществоведения средней школы».
В 1997 году – выпускник Академии госслужбы при Президенте РФ. Полковник в отставке. Награждён орденом Красной Звезды и многими медалями СССР и РФ.
Кандидат социологических наук. Член Интернационального Союза писателей. Пенсионер. Автор сборников стихов: «Превратности судьбы» и «Я выложу душу».
Награждён медалью Международной литературной премии им. А. Грина, дипломом финалиста Конкурса-премии им. Героев Советского Союза М. А. Егорова, А. П. Береста и М. В. Кантарии в номинации «Художественное слово о войне», дипломом номинанта Московской литературной премии – 2019. Имеет благодарственные письма председателя ИСП. Участник ММКВЯ-2020.
